Глава вторая, о богах и великанах, дурной вести и страшной тайне
"Когда люди умножились и расселились по всей земле, поднебесные боги, увидев красоту дочерей человеческих, стали брать их себе в жены, и рождались у них великаны, вели. Звались они великанами, потому что были великими и мудрыми, и самыми сильными на земле. Они совершили много славных дел.
О, Трижды Великие боги! О безначальное слово ваше! Единым взором вы охватываете прошлое, настоящее и будущее. Безгранична мудрость ваша, ибо ради сохранения равновесия в пресуществленном творении, совершенство которого было нарушено, внушили вы божествам поднебесным страстное влечение и заставили их облекаться в плоть, и возлегать с земными женами, дабы населялся мир великанами..."
Повести Первых Земных Веков.
В священной роще радостно журчал источник Великой Богини-Матери. Под раскидистыми кронами, заслонявшими горячее летнее солнце, в прозрачной синей тени на траве полукругом расположились дети. Их наставница, в простом белом одеянии с голубой каймой и богатом жреческом оплечье, восседала на колченогом табурете.
- Вначале не было ничего - ни времени, ни пространства, ни горя, ни радости, - рассказывала она, - только Пустота, и в ней - перемешанные в беспорядке стихии. И вот однажды по какой-то причине, известной только богам и неизвестной людям, стихии столкнулись и сплелись в большой клубок, похожий на моток серой шерсти. Клубок стал крутиться и вращался с такой силой, что все светлое в нем притянулось к светлому, а темное - к темному. Когда не осталось светлого в темном, а темного в светлом, он распался на две половины, как расколотый надвое орех. Так появились Вечный Свет и Вековечный Мрак. В Вечном Свете заключался источник жизни, из него вышли Трижды Великие боги... Знаете их имена?
- Бог-Отец! Ма! Мудрый Творец. Мать Всего Сущего! Великая богиня! - наперебой стали выкрикивать дети.
- В то же самое время в непроницаемом Мраке родился злой бог Моркоша, ненавистный "отец лжи и губитель жизни", чудовищно уродливый, не мужчина и не женщина, источник греха и смерти, всех бед и страданий. Мудрый Творец и Мать Всего Сущего всегда знали о злобном Моркоше, знали еще до того, как создали землю... - Наставница умолкла, заметив, что один из учеников отвлекся. Почувствовав ее строгий взгляд, темноволосый мальчуган, толкавший пальцем по стволу дерева большого, блестящего жука, испуганно одернул руку и спрятал за спину. - А Моркоша ничего не знал, - продолжила она, - ибо зло и невежество идут рука об руку. Невежа опасен, прежде всего, своим невежеством. Ты согласен со мной, Серядко?
Под смешки сверстников тот виновато опустил глаза.
- Творец и Мать Всего Сущего были полны великих и светлых дум и стали их воплощать - создали небо, воду, землю и все, что есть на земле. Оттого, что земля находится между Вечным Светом и Вековечным Мраком, на ней есть свет и есть тьма.
- День и ночь, - вставил рыжий веснушчатый мальчик.
- Верно, - согласилась жрица. - Ночь предназначена для отдыха. Когда наступает темнота, мы знаем, что пора укладываться спать.
- И солнышко сделали, - заулыбался рыжеволосый мальчик.
- Умница, Прилука. Солнце - это Око Великого бога Добра и Света.
- А потом боги создали первых людей, - подсказала белокурая девочка.
- Верно, Миланька. Богиня-Мать взяла мягкую глину и сотворила, по образу и подобию своему, людей, а Мудрый Творец вдохнул в них жизнь. - Она обвела взглядом маленьких слушателей, которые ждали продолжения с открытыми ртами. - Увидев, как прекрасна земля, Моркоша разозлился еще больше. Он объявил войну всему светлому и доброму. Великий Творец не хотел войны и предложил договориться по-хорошему. Однако Моркоша - подозрительный, как все злые существа - решил, что Пресветлый бог хочет его задобрить, потому что слаб. Он проделал дыру в земле и темной ночью вылез на поверхность. Из Мрака вместе с ним пришли злые духи, которые пронеслись по земле, все сокрушая на своем пути и уничтожая всякую живую душу. В отличие от мира духовного, воплощенный мир уязвим для Зла. Там, где ступала нога бога Мрака, появились гнилые болота и мертвые пустыни. Моркон испортил огонь дымом, принес на землю болезни, создал всех вредных насекомых и мух, за что получил прозвище - Повелитель мух, потому что мухи роятся вокруг нечистот и не погребенных мертвецов.
Маленькие ученики подобрались и нахохлились, в их широко распахнутых глазах отразился ужас от нарисованных буйным детским воображением злодеяний Моркоши.
- Поутру Великий Творец обнаружил, что Моркоша натворил много страшных бед, нашел его и ударил со всей силы булавой, потом схватил и сбросил обратно во Мрак, а дыру в земле запечатал и наложил заклятие, дабы Злой бог не пришел на землю снова. И, чтобы по ночам больше никто не чинил злые козни, Трижды Великие создали луны и звезды. Ночные светила как стражи порядка совершают обход по небосводу.
- А когда на небе тучи, Трижды Великие нас не видят? - хитро прищурился Серядко.
- Боги знают про каждую людскую думу, а про поступки - и подавно. Всякое даже самое малое прегрешение человека будет оглашено на Последнем суде.
- Любавушка, а ты видела Божью Булаву? - дернул наставницу за край одежды пухлый и розовощекий подросток в синей рубашке.
- Увы! - Она развела руками. - Великий Творец оставил свое оружие на хранение ночному народу и людям до нее не добраться.
- Дед рассказывал, что Божья Булава торчит из неба над Чужим морем и видна издали, а вода в Чужом море черная как смола и выливается за край земли.
Вопрос озадачил жрицу, ведь в Повестях ничего не говорилось об участии божичей в Богоборстве, но возникшая в памяти картинка из священной книги, подсказала ответ:
- Все битвы происходили на небесах, Светозар. Между небом и землей. Это была война богов, война за землю и первых людей.
- Великаны уже были на земле? - вернул ее в неловкое положение пытливый Светозар.
- Нет, вели еще не народились. - В этот раз она обратилась к своему житейскому опыту. - Ведь Богоборство произошло в первые дни после Творения, а вели стали для людей учителями и защитниками намного позже. Они показали, как делать орудия труда, научили разным ремеслам. А когда на земле появилось Исчадье Мрака, великаны уничтожили его на веки вечные.
- Почему зло осталось на земле, если светлые боги и великаны его победили? - не унимался мальчик.
- Они победили злых богов Мрака, но не само зло. Восстановить изначальную благодать Трижды Великим не удалось, ибо вред, причиненный Моркошей, оказался непоправим. Мир утратил свое совершенство, в нем перемешались добро и зло, свет и тьма, радость и горе. А великаны - не боги. Зло же обладает большой силой.
- Зло нельзя победить?
- Можно и нужно бороться со злом. Для этого Трижды Великие завещали нам законы праведности, но Зло многообразно. Оно может быть очень привлекательным с виду, а человек слаб.
- Слабее Зла?
- Человек становится слабым, если не властен над своими желаниями, а желания властвуют над ним.
- Как это?
- Когда в лесу вам попадаются красивые, спелые ягоды, вам же хочется им съесть? Вы не думаете, что ягоды могут оказаться ядовитыми.
- Ну и что? - фыркнул Светозар. - Я тоже знаю все ядовитые ягоды.
- А я больше знаю!
- Погоди, Мила, - наставница остановила ее жестом, - а то ты нас запутаешь. Действие зла, как и отравы, может обнаружиться не сразу.
- Первые люди объелись ядовитых ягод? - рыжий хихикнул.
- Нет же! Мы говорим о том, что зло может обмануть своим видом, и человек узнает зло, лишь, когда оно обернется бедой. И то, не всегда сразу не поймешь, как с ним бороться.
- Почему?
- Потому что никто не ныряет в реку, не зная глубины, дабы ненароком не убиться. Прежде чем бороться с чем-либо, надо понять какую опасность оно представляет. Человек не станет умышлено вредить себе. Мы стараемся избегать всяческих угроз для жизни. Вот, представьте себе. Идете вы куда-нибудь привычным путем, ни о чем плохом не думаете, и вдруг прямо перед вами на дорогу выпрыгнуло нечто... ни зверь, ни птица - такое, что вы никогда прежде не видели. У него огромные зубы и длинные когти, оно дико ревет. Что вы будете делать?
- Драться! - не раздумывая, ответил Светозар.
- Ты убежишь, Светозар. Мы боимся того, чего не понимаем. Любой человек испугается и убежит, независимо оттого, какой он - большой или маленький, умный или глупый. Каждый из нас обладает потаенным движителем, о чем позаботилась Великая Ма. Сей движитель помогает нам в трудные и опасные мгновения нашей жизни - чтобы ни случилось, мы стремимся сохранить свою жизнь. Жизнь - самое дорогое, что есть у человека.
- Люди - жалкие трусы, - сделал вывод Светозар.
Любавушка покачала головой. Ох, уж эти дети, с их презрительным отношением к смерти, делящие мир на белое и черное, не желая замечать оттенки серого.
- С явным злом, безусловно, надо бороться, Светозар. А от зла потаенного нас уберегает вера в светлых богов. Праведника зло никогда не застанет врасплох. Но еще важнее - вершить добро. Мы должны делать все, чтобы мир стал лучше и чище.
- А что надо делать-то? - спросил пухлощекий мальчик.
- Ты сам знаешь ответ на этот вопрос, Радунец. Знаешь так же хорошо, как то, чего нельзя делать.
- А! Надо от этих... от пороков избавиться.
- Верно. Ибо поддаваясь искушениям и соблазнам, порожденными Моркошей, человек, сам того не замечая, попадает во власть Зла и губит свою бессмертную душу.
- И злые слова говорить нельзя.
- Нельзя. Злословие может обернуться против вас. Старайтесь не допускать даже дурных мыслей. Помните, что, проклиная кого-то, пусть в мыслях, человек приманивает вредоносных, злых духов...
- Лядов... лядов, - зашептали дети.
Наставница приложила палец к губам.
- Никогда не упоминайте их вслух! Иначе навлечете на себя, свой дом и своих родных несчастье. Следите за своими словами и мыслями, и прежде, чем что-то совершить, подумайте - хорошо это или плохо.
- А если молитвенным поясом помахать, то злые духи разбегутся?
- К вам не подступятся злые духи, если будете благонравными. Злые духи не страшны тому, кто следует заветам. Быть праведником нелегко, но это необходимо для сохранения души. Внутри каждого из нас происходит борьба добра и зла. Помните, что человек сам делает окончательный выбор, на чьей он стороне. В вашей душе свет? Вы хорошие дети?
- Во мне бог Света убил злое зубастое чудище! - заявил рыженький Прилука.
- Сбережете душу - обретете бессмертие. А плохие люди никогда не попадут в Страну Вечного Света. Хотя вы еще не понимаете, - заключила она печально, и подумала:
"Ваши мелкие грешки и провинности - не грехи. Для вас горе - не беда. Сегодня горючие слезы льете, а завтра и не вспомните, из-за чего плакали. Жизнь вас пока не била. Вы не теряли близких. Не испытали настоящей боли. Вы еще не видите, что в конце пути вас ждет смерть".
Встревоженные Любавушкиной грустью - ученики начали вопросительно переглядываться.
- А хороших людей больше? - спросил Радунец.
- На свете добрых и хороших людей намного больше, чем плохих.
- Тогда почему хорошие люди не поубивают всех плохих?
Воспринявшие с восторгом его предложение, дети начали оживленно обсуждать, каким образом это следует сделать, а борцами со Злом они, конечно же, представили себя. Громкие детские голоса взорвали покой священной рощи.
- Тише, тише! - жрица замахала на них руками и, закатив глаза, взмолилась. - О, боги, не слушайте их, они - еще дети несмышленые, что на уме, то на языке.
Однако взбудораженное детское воображение не так-то просто унять.
- А я ему по башке... А я ему в пузо, как дам... - перебивая друг друга, придумывали они. - Я ему промеж глаз - бац! - ка-ак засвечу... а он такой - брык... полетит у меня вверх тормашками...
- Хватит! - Жрица повысила голос. - Ну-ка быстренько закрыли рот на замок! - и когда приказ не возымел действия, она воскликнула. - Ой, глядите-ка, дей полетел.
Гомон мгновенно стих. Дети с любопытством озирались по сторонам в поисках поднебесного бога. В конце концов, их разочарованные взгляды обратились к наставнице.
- Чтобы я больше не слышала от вас подобное, - чеканя слова, предупредила она. - Никто не имеет права чинить расправу самовольно. А если в вашей войне пострадают невиновные? Хотите принять грех на душу? Только суд решает - виновен человек или нет. Все мы должны соблюдать закон. А ты, Радунец, - она погрозила пальцем кровожадному мальчику, - больше никогда так не говори. А то, ишь, баламутит он. И думать о том не смей! Плохим людям и без тебя определят наказание.
- Я больше не буду, - втянув голову в плечи, прошептал пристыженный Радунец.
Жрица помолчала, отпуская время ученикам осмыслить сказанное, а затем продолжила:
- Только души праведников попадут в край вечного блаженства. Все остальные после смерти предстанут перед Справедливым судьей, который взвешивает дела, мысли и слова каждого человека. В одну чашу весов он кладет все добрые поступки, в другую - плохие, и смотрит, какая чаша перевесит. Благонравные идут по мосту в Страну Света, а грешников хватают страшные чудовища и волокут в холодное, мрачное, сырое и грязное узилище. Души плохих людей обречены на вечные страдания и муки.
- А если поровну? Если чаши весов не перевесят одна другую? - послышался ехидный голосок.
- Души немногих, которые содеяли равное число добрых и злых дел, провалятся в подземное царство теней, где будут вести существование, лишенное радости и печали, до самого Страшного Суда. Что опять, Серядко? - спросила она нетерпеливо ерзающего мальчугана. - Я, между прочим, рассказываю о вещах, которые должен знать каждый человек. Ты не хочешь попасть в Страну Света?
- Ну, конечно, - всплеснула руками жрица. - Ой, мама, дай дорогу, устал он! Можно подумать, что ты с утра уже сто дел переделал. Пора бы тебе научиться терпению, - отчитала она его, но совсем не сердито. - Трижды Великие боги, вон, какой огромный труд выполнили - и все без отдыха.
- Так, на то они и Великие.
- А ты, поди, ни одного дела до конца не довел..
- Почему это? - Мальчик обиженно надул губы.
- Уж как ты работаешь, Серядко, я видела. "Ты меня работушка не бойся, я тебя, работушка, не трону".
Дети засмеялись, показывая на него пальцами. Наставница хлопнула в ладоши, призывая слушателей к тишине.
- Трижды Великие боги отошли от дел земных, когда завершили творение. Но прежде они установили на земле Порядок, и наказали деям его поддерживать.
- Как поддерживать? Выправлять, где покосилось? Жердями, что ли, подпирать?
Наставница улыбнулась.
- Мироздание нельзя потрогать. Порядок - есть особое устройство нашего мира, где все движется по воле богов - солнце, ночные светила, звезды на небосклоне... реки, ручьи, волны в морях... ветры, облака, дожди... А деи, поднебесные божества, превеликое множество которых Трижды Великие народили на свет, следят, чтобы все происходило в свой срок, дабы череда времен года не нарушалась. Чтобы после зимы пришла весна, а не наоборот, а после весны - лето.
- Деи везде-везде? - спросил самый младший из детей.
- Да. И сейчас они окружают нас. Один гонит воду этого священного источника, - наставница указала на родник, бьющий среди камней. - Другие обитают в кронах деревьев и делают так, что листва растет и зеленеет, и зреют желуди. Деи - в траве, в земле. Легкий ветерок - это дыхание деев...
Дети принялись крутить головами, высматривая поднебесных богов, кроме девочки с белыми волосами.
- От деев родятся великаны. Когда деи влюбляются, они превращаются в людей и живут на земле, - сказала она.
- Нет, деи - не люди. Никогда они не жили среди людей, даже когда учили первых великанов обрабатывать землю, строить жилища, ковать железо, лепить из глины посуду, лечить болезни.
- И детей делать? - раздался тоненький голосок девочки.
- Нет, моя хорошая. Любовным наслаждениям первых людей научила Великая Богиня-Мать, дабы продолжался род человеческий.
- Почему сейчас никто и ничему не учит людей?
- А как же я? - Жрица деланно обиделась. - Разве я вас не учу всему?
- Ой, Любавушка, но ты же - простой человек, - объяснила девочка непонятливой наставнице.
- Боги через великанов уже научили людей всему, что необходимо для существования на земле. И мы должны каждодневно благодарить их за это, начинать любую работу с молитвы и возносить хвалу богам по окончании всякого дела.
- А почему я не видел ни одного дея? - спросил Прилука, все еще пытаясь разглядеть поблизости одного из них.
- Деи не могут долго пребывать во плоти, ибо становятся уязвимы для смерти. Однако если прилежно молиться, они обязательно помогут страждущему.
- Здорово, - с придыханием прошептал Радунец.
- Нельзя призывать деев ради любопытства, - словно прочитав его мысли, строгим голосом произнесла наставница, - иначе они не явятся, когда действительно потребуется их помощь. Вы должны об этом помнить. Боги все видят и знают все про каждого из нас. Они незримо участвуют во всех праведных делах, утешают души несправедливо обиженных и осеняют мудрыми решениями. Богов слушают сердцем - при этом вовсе необязательно их видеть.
- За такие думы, Радунец, ты можешь вовсе лишиться благосклонности богов! Помните, что деи могут наказывать за плохие поступки и даже помыслы. Гроза, неурожай, холода - все это наказания за грехи. Прежде всего... - Наставница осеклась, заметив, что непоседа Серядко дергает за косу свою соседку, которая упорно не желала обращать на него внимание. - Серядко! Ну-ка, встань, и как самый успевающий ученик расскажи нам три основные заповеди.
- Ну-у... это... - промямлил он, поднимаясь с травы и почесывая за ухом. - Чтобы мысли были добрые... говорить добрые слова и еще... как там?
- И как там? - изогнула бровь наставница.
- А! Совершать добрые поступки.
- А ты чем сейчас занимался? Садись. Когда закончим - попросишь прощения у Милы.
- Чего я такого... я же ничего, - начал, было, он, но тут же умолк под пристальным, пронзающим насквозь, взглядом жрицы.
- Кто знает, каким должен быть человек добродетельный, истинно верующий?
Выказывая свое прилежание, ученики заговорили все сразу.
- Родителей слушаться! Стареньким помогать.
- Никогда не врать!
- Трудится много!
- Хранить очаг, заботиться о семье и детей рожать, - сказала Мила и покраснела.
- Все правильно. Дети - это залог истинного земного бессмертия.
- Не ломать деревья.
- Не зариться на чужое добро! - продолжали выкрикивать ученики.
- Не обжираться!
Все разом смолкли, наступила удивленная тишина, после чего грянул хохота, сотрясший кроны деревьев священной рощи. Дети смеялись от души. Схватившись за животы, они катались по траве.
- Довольно. Уж будет вам, лопните же от смеха, - успокоила их наставница, сдерживая улыбку, - а то все деи с холма разбегутся. Главное, вы должны твердо знать, - произнесла она, когда веселье улеглось, - что для хорошего, честного человека нет и не может быть иного учения, кроме заветов Трижды Великих.
Она обвела взглядом своих учеников и решила, что пора заканчивать урок. Готовые снова покатиться со смеху дети смотрели на нее слезящимися глазами, шмыгая носами и похрюкивая, кто-то икал.
- Хорошо. Продолжим завтра. Я расскажу вам о бессмертии души и Страшном Суде. Ступайте. И да не оставят вас Пресветлые боги.
Вскочив со своих мест и подхватив подолы рубах, дети с криками побежали по склону вниз. Поляна опустела. Звонкие веселые детские голоса удалились и стихли у подножья холма.
- Да пребудут с вами Добро и Свет, - сказала им вслед наставница.
*
Этот день ничем не отличался от других дней на исходе лета. Глубокая атласная голубизна небесной тверди поблекла, казалось, выгорев от жара раскаленного добела солнца, медленно взбиравшегося на полуденный пик. Укоротились тени, будто стремясь спрятаться от его света.
Раскинувшуюся на пологом склоне холма Верхнюю Крутень окутал знойный немотный морок. Не было слышно ни голосов, ни детского смеха, ни шума работ.
Обитатели здешних мест поднимались на рассвете, дабы управиться с работой до наступления полуденного зноя, но в эту пору дел было не особо много, разве что полить огороды, выгнать на пастбище скотину да залатать корзины, ведь сбор урожая был на носу. На виноградниках среди резной листвы добирали тепло солнечного света грозди янтарных ягод; на бахчах выпячивали бока испещренные мраморными прожилками дыни; длинные вереницы рыже-желтых тыкв тянулись до самой речки, к пышным кустами орешника на берегу; в садах наливались розовым соком бархатистые персики; тутовник уже осыпался и от него на белых плитах дорожек темнели бордовые кляксы.
Совсем скоро - с благословения настоятельницы храма Великой Матери - жители Верхней Крутени начнут сбор урожая, вызревшего от земной щедрости, и наполнится округа голосами и смехом, которые будет слышно даже в Нижней Крутени...
Ныне же сей благодатный уголок на юго-западной окраине Десятиградья, близ Змеиных гор, был погружен в безмятежный покой.
*
В час, когда люди укрылись в прохладе жилищ, а над селением повисла сонная тишина, на дороге, повторявшей незамысловатые изгибы холмистой местности, появился старец в свободных льняных одеждах, с посохом на плече. Походка у него была не по возрасту легкой и упругой. Длинная зеленая безрукавка, лишняя по жаре, раздувалась при быстрой ходьбе. Широкополая соломенная шляпа, оберегавшая седую голову от палящих солнечных лучей, отбрасывала на плечи сетчатую тень. Лицо покрывал темный, почти ореховый загар, отчего особенно выделялись глаза необычайно глубокой небесной голубизны - ясные и светящиеся суровой решимостью.
Он остановился у подножья лестницы, ведущей на вершину холма, где еще в незапамятные времена был сооружен небольшой храм над священным источником, по преданию, созданным Великой Богиней-Матерью. Вода храмовой купальни славилась своими целебными свойствами - несла избавление от женских болезней, что привлекало в Верхнюю Крутень богомолок со всей округи и даже из дальних краев и с Великой степи, простиравшейся за близкой Волотвой. Страждущие мужского пола, из самых отчаявшихся, тоже прибывали. В надежде вылечить свое бессилие, они окунали телеса в купальню, полоскали становую жилу и молились о возвращении радостей плотских утех, ибо чувственная любовь - не грех, а награда, ведущая к продолжению рода, а все, что препятствует появлению детей - от злого Моркона.
Рядом с лестницей, перед деревянным мостиком над ручьем, сбегавшим от священного родника, находился небольшой грот, где усталый путник мог отдохнуть и утолить жажду.
Старец отвел переплетения дикого винограда, карабкавшегося по решетке и создававшего дополнительную тень и уют, вошел в пещерку и осмотрелся. Высеченная на стене надпись восхваляла Богиню-Мать, перечисляя ее великие деяния на земле. Под ней стояла отполированная бесчисленным множеством задов каменная скамья, по левую сторону от нее - из обрубка трубы в природную раковину лилась вода из чудесного источника, поступавшая по отдельному водопроводу. Рядом - на толстой цепочке, из соображений сохранности - висела кружка, изготовленная, как было на ней нацарапано, местным кузнецом от имени всех жителей селения, дабы помнили об их гостеприимстве.
Наполнив жестянку, старец сделал несколько жадных глотков. Вода струйками потекла по усам, бороде, капли упали на одежду и растеклись темными пятнами. Сняв шляпу и умывшись, он уселся на скамью и привалился к прохладной плите.
- Добрался, хвала благословенному Свету, - прошептал он и закрыл глаза.
Дорога опустела. Осела пыль, взбитая одиноким путником. Мир снова погрузился в сладкую дрему. Временами в траве начинал звонко стрекотать кузнечик, и в ответ ему отзывался второй, но тут же, словно спохватившись, что нарушают заведенный порядок, они умолкали один за другим.
Уснул ли старец, призадумался ли глубоко, только не двигался, пока тени не удлинились.
Дневное светило скатилось к изумрудной горной гряде, над волнистым гребнем которой кружили черные загогулины. Они то взмывали высоко вверх, то стремительно падали вниз, резвясь и выписывая замысловатые зигзаги, исполняя известный только им ритуал.
По косогору спустилась однорогая коза, волоча оборванную привязь, прошла перед гротом, пробежала по мостику и скрылась в густых кустах акации на обочине.
Услышав стук копыт, гость открыл глаза. Поднявшись и потянувшись, он поплескал на лицо воды и утерся рукавом.
Неподалеку затрещала живая изгородь - и на дорогу выскочил, поддерживая штаны, местный мужичок по имени Торопа, прозванный Була, известный в округе ходок. Ходок не в том смысле, что много путешествовал пешком, его даже на строительную повинность не отправляли, потому что не было от него никакого толку - совсем по другой части он был ходок, по женской. Тешил Торопа скучающих баб, в том числе, тех, чьи мужья отправились на общественное строительство. Выходило, что мужики за него там, а он за них - здесь, вроде как. И безо всякого принуждения, добровольно.
Невысокий и коренастый, с лицом простым и глуповатым, Торопа, несмотря на свою неказистость, пользовался успехом у женщин, тех что "ягодки опять", недаром говорится, что хороший петух жирным не бывает. Только как он не старался - не мог угодить каждой.
- Приятностей наобещал, а сам никуды негодным оказался, - послышался из сада женский голос. - Экий привереда! То ему - лежишь не так, то кряхтишь не так! А сам-то... Худой снастью не достать сласти! - добавила она язвительно.
- Дура оглашенная, - крикнул Торопа, увернувшись от сандалии, брошенной ему вслед. - Остынь! А то изо всех щелей пар валит!
- От того и пар, что внутри жар! Чего сбег-то, любовничек? Распалил, гаденыш, облапил всю - и на попятную? Испужался, что силенок не хватит, а? Пустобрех!
Прямо всего его обхаяла баба.
- Э-э, ты того... Полегче, там! Говори да не заговаривайся, - возмутился он, задетый за живое. - Ишь, ты! Я, между прочим, себя не в дровах нашел.
- Герой - вниз булой, - не унималась женщина. - Ступай, макни в купальню. Может, любовной мощи-то поприбавится.
- И без твоих советов обойдусь как-нибудь. Сандаль отдай! Слышь, тетка? - потребовал он, цепляя ногой обувку, и еле успел отскочить от второй сандалии, летящей прямо в голову.
- Держи, "племянничек", носи, пока ноги не повыдергивали.
Торопа обулся, затянул пояс штанов и, расправив плечи, деловито подбоченился. Гордо обозрев окрестности, он устремил взор к лесистым горам, над которыми пернатые змеи учили своих детенышей летать. К вечеру их стало намного больше. Купаясь в воздушных потоках, они то сбивались в стайки, то бросались в рассыпную.
- Змеюка. Как есть змеюка, - проворчал он, поминая несостоявшуюся любовницу, и важно зашагал к мосту, с видом петуха, что считает себя главным в курятнике, и лишь тогда заметил старца, высунувшего голову меж виноградных плетей и без сомнения видевшего его, Торопкино, позорное бегство. Хуже того - слышавшего, как его ославила баба!
Торопа втянул голову в плечи, весь его кураж сразу куда-то подевался, шажки стали мельче.
- Мир тебе, добрый путник, - скороговоркой выпалил он, поравнявшись. - Низко нынче летают горынычи-то... Не иначе, к дождю, - указал он на горы и просеменил дальше. За мостом оглянулся. - Ищешь кого, дед?
- Ступай-ступай, добрый человек. Я уже нашел все, что искал. - Старец вышел из тени грота, впечатляя высоким ростом и широким разворотом плеч. От старости была одна седина, а так - крепкий и видный дедок. Чувствовалась в нем силища огромная.
- И тебе - доброго здравичка. Оно, слыхал, тебе - ой как! - надобно, - отозвался гость и озорно подмигнул.
Торопа поджал губы, будто плюнуть собрался, покачал головой - мол, негоже пожилому человеку позволять себе такие неприличные намеки, - и заспешил в сторону своего дома. Однако далеко не ушел, затаился за пышными кустами акации, дабы подсмотреть за подозрительным гостем, поднимавшимся по вьющейся по склону храмовой лестнице, ибо сделалось ему ужасно любопытно, с какой бедой старик в нагорный храм пожаловал.
Оставаясь незамеченным, Торопа поначалу крался следом, а потом подумал: "Чего я сзади плетусь?" - и подался напрямки, через виноградники. Засев в густых зарослях можжевельника у стены храма, он весь извелся от нетерпения к тому времени, когда появился незнакомец.
Старец снял соломенную шляпу и вошел в святилище. Без поклона! Его высокая фигура мелькнула в арочном оконном проеме. Пригнувшись, под прикрытием кустов Торопа двинулся следом. Приостановившись и осторожно выглянув, он застал интересную картину - гость не опустился на колени перед Великой Богиней, как того требовал обычай. Беззвучно шевеля губами, он приложил ладонь ко лбу - мол, я всегда о тебе думаю - и в почтительном жесте, испрашивая благословение, притронулся к изваянию, потом поцеловал свои пальцы.
"Ишь, ты, что деется! Это в каких же краях так молятся Ма?" - подумал Торопа.
Из алтаря вышла главная служительница - высокая, статная, с лицом строгим и красивым. Она была в простом белом одеянии с голубой каймой, перехваченном на талии пестрым молитвенным поясом и расшитом золотой канителью жреческом оплечье. Звали ее Любавушка.
При виде настоятельницы Торопа сжался. В ее присутствии он всегда чувствовал себя скованно, даже если она не смотрела в его сторону, а если смотрела, то от ее взгляда будто каменел, ибо ему казалось, что она видит его насквозь. По ее милости - и не один раз - он был готов со стыда сгореть или провалиться под землю! Любавушка была не только проницательна, но еще остра на язык - могла так отчихвостить, что потом целую неделю не хотелось со двора выходить. Но как он не сердился, понимал, что поделом ему доставалось. С другой стороны, жрица никому не отказывала в добром совете, а то и сама помощь предлагала. Пусть он и называл ее за глаза "старой змеюкой", однако уважал безмерно за мудрость и благочестие. Недаром селяне чтили Любавушку выше старосты.
Торопа не слышал, о чем говорили гость и жрица, потому что, как только заприметил ее, дал задний ход, а когда набрался смелости и выглянул, они уже покидала храм.
На четвереньках, вдоль живой изгороди, он последовал за ними.
*
- Светозар хороший мальчик, честный и рассудительный, не по возрасту, - говорила жрица. - Надо же! Оказывается, он - божич. Не подозревала даже, хотя он отличается от сверстников. Не хотела Заринька, чтобы люди прознали про ее чудорожденного сыночка, даже от меня скрывала. Чувствовала я, тревожит ее что-то, но в душу не лезла, думала, сама все расскажет. Позволь тебя спросить, почтенный Синеок, если не тайна, ты-то откуда о нем узнал?
- Не тайна. Ко мне прилетел вестник. Вестник Провидения. Ступай, грит, в Верхнюю Крутень, там и найдешь его.
- Ну, конечно, - согласилась жрица, однако по тону было ясно, что не верит. - Значит, вестник Провидения... Так прямо и сказал?
- Именно так. Слово в слово. Это хорошая новость. Вторая весть была дурная. - Синеок остановился и с прищуром глянул на собеседницу, точно не зная, открыться ей или нет.
- Не тяни, коль начал, почтенный.
- Злыда пришел на землю, - выдохнул великан.
- Злыда? Такой же Злыдень, как в Священном Писании?
- Вестник назвал его Исчадье Мрака, а такой или не такой - не сказал.
Разонравился гость Любавушке. Хотела было пристыдить его за злую шутку, но сдержалась из уважения к его происхождению.
Благородство Синеока сомнений не вызывало. Она сразу, как только увидела его - по облику и стати, ощущению властной силы, исходившей от него - поняла, что перед ней божич. Еще подумала тогда: "Что за нужда привела веля в Крутень?" Она не задавала вопросы, когда Синеок заявил, что заберет Светозара из семьи, из дома, потому что таков закон - великан имел право отнять у матери благородное дитя, для воспитания и обучения. Никто не смел возражать великанам, ибо они - опора Порядка и справедливый суд.
Однако упоминание вестника Проведения и Злыдня вызвало у Любавушки негодование. Она - не простодушная несведущая глупышка из сельской глубинки. Непростительно и непозволительно полубогу насмехаться над простыми смертными! Если же Синеок верил в то, что говорил, то, должно быть, он под старость умом тронулся.
Любавушка не знала, каким образом, великаны находили своих младших собратьев - деи ли нашептывали им о божичах или вещие сны снились, - но вестников Провидения считала сказочными существами из преданий о стародавних временах. За свою долгую жизнь она слышала всякое, но ни разу о том, что кто-то видел живого вестника. Что же касалось Исчадья Мрака, то - хвала божественному Свету! - с ним покончено еще в Прошлом, о чем свидетельствовало Священное писание, и никто из богословов никогда не утверждал обратное.
- Ты, поди, думаешь, что старик из ума выжил, чушь городит... - Синеок досадливо поморщился. - Знаю, поверить сложно. Но ты поверь!
- Разве ж такое мыслимо! - в ужасе прошептала Любавушка.
- Да сам никак в толк не возьму, как оно случилось! За что купил, за то и продаю.
- Откуда ж он взялся?
- Откуда взялся - там больше нет.
- Может, он и не Злыдень вовсе?
- Как проверить-то? Не было мне дано на этот счет никаких указаний. И не смотри на меня так! Думаешь, если я вель, то должен ведать все земные и небесные тайны?
Нет, не насмехался благородный гость, не придумывал. И незачем было ему запугивать ее.
- За какие наши прегрешения такое наказание? - Жрица привычно замахала бахромчатыми концами пестрого пояса, отгоняя от себя все дурное. - О, боги Трижды Великие, что ж теперь будет? - Она посмотрела на небеса, словно надеясь найти ответ, но лазурная гладь была чиста - не появились ни письмена огненные, ни другое знамение, ни облачка даже.
- Что плохо, что худо, что никуда не годится. Нынешнее Зло, чем бы ни было, как подгадало с приходом - люди уже успели о нем забыть. Ведь сколько бед понатворит.
- Вы, вели, должны что-то сделать. Остановить его!
- Должны... Вели всегда и всем что-то должны.
- Кому много дано - с того много спросится.
- Спрашивай, да знай меру! Требуете от нас невозможного, забывая, что мы наполовину люди. Только одни попреки слышу. А я, хоть убей, даже не представляю, как найти Злыду. Увы, я так же несведущ, как все вокруг. Может, ты чего посоветуешь?
- Почтенный Синеок, я - всего лишь скромная служительница Ма и не знаю даже половины того, что известно тебе. Ведь вы, благородные, не доверяете свои тайны простым смертным, - заметила она без укора. - Я выполняю свой долг и исправно несу свою службу.
- Прости, не хотел тебя обидеть. - Синеок коснулся ее плеча. - Я же тоже лентяя не праздную, на лавке бока не отлеживаю и пользу немалую людям приношу, только не в силах сделать больше того, что могу сделать.
Великан и жрица двинулись по дорожке к небольшому белому домику, утопающему в пышной зелени небольшого сада.
- Дозволь спросить, высокородный Синеок, ты страж или судья?
- Воин. Поверишь?
- Воин? - Любавушка снова остановилась. - Уж не Великий воин ли?
- Гляди-ка! Она знает про Великих воинов! - Гость спрятал удивление за усмешкой. - Вот что мне нравится в глубинке, так здесь, в отличие от городов, ничегошеньки не меняется - ни бытность, ни обычаи. Время, что ли, в захолустье течет медленнее? И люди верят истовее, и служители храмов - чисты и честны. И предания хранятся дольше. И только в глубинке можно встретить женщину-служительницу богов. Повсюду-то в храмах заправляют мужики.
- И служат они больше Творцу, если ты заметил. Храмы в честь Великой Матери давно не возводят. Древних, подобных нашему, осталось очень мало, - осторожно произнесла она. - И ты не хуже меня знаешь тому причину.
- Неужто Богиню-Мать стали меньше почитать?
- Не парой. Отдельно, - пояснила жрица шепотом и недовольно заворчала. - Взялся душу мотать.
- Не серчай, уважаемая, - произнес Синеок. - Меня ж ваши священнические споры мало заботят. Я в храмы не хожу, оно мне ни к чему. Но сейчас, когда ты сказала, про то, что Трижды Великих будто разделили... Тут я с тобой согласен.
- Не должна была говорить. Нехорошо это.
Дабы не смущать жрицу и не нарушать установившееся между ними взаимопонимание, вель вернулся к более важному вопросу.
- Что ты знаешь о Великих воинах, уважаемая?
- Только народное предание. - Любавушка повела плечами, черты ее лица смягчились. - Прежняя наставница нашей обители как-то поведала мне, что живут среди людей Великие воины, кои служат залогом мира на земле, подобно тому, как Божья Булава означает победу Добра над Злом. Хотя война давно закончилась, бродят они по всему белому свету, нигде подолгу не останавливаются - охраняют нас от бога Мрака. Обладают эти великаны-воины неким заветным волшебным оружием, и покуда жив хоть один из них - на земле сохранится мир и покой. Правда ли это?
Синеок кивнул, потом мотнул головой.
- И я, старый дурак, думал точно так же!
- Ой, наговариваешь ты на себя, почтенный.
- Э, нет, Люба. Я тоже верил, что покуда храню Ключ - мир нерушим. Выходит, обманывал себя. Верил, что не будет войны, хотя второе пришествие Злыды было предсказано. Малодушничал, надеялся, авось обойдется. Думал, что коль уж сбудется пророчество, то не в мою бытность. Думал, что не доживу до сего дня.
- Пророчество? Второе пришествие?
- Когда впервые услышал о пророчестве, тоже удивился, как такое может быть? Злыду прикончили, но не до конца?
- Как давно ты узнал о пророчестве?
- Давно и не от наставника, а случайно. Пресвяток, поди, слыхом не слыхивал о Втором пришествии. Попал я как-то на праздничное застолье в доме знакомого собрата, в ту пору у него гостил один старый тайновед. Так вот он к слову рек, что надо быть настороже, ибо однажды Злыда вынесет свои черные телеса на белый свет. Мы к нему с расспросами, мол, шутишь али как. Откель сведения? Разве Творец отсек у Моркоши что-то еще, о чем Повести умалчивают, и какая тогда срамная его часть явится нам на беду? Он с достоинством ответствовал, что его наставник постоянно об этом твердил, мол, вели-чародеи только заколдовали Злыду, не убили, однако подробности ему неведомы. У нас принято верить словам старших. Я тогда на ус намотал, а потом забыл, и не вспоминал, если изредка...
- Что такое "ключ"? - спросила жрица и прикусила губу. - Прости, не должна была спрашивать.
- Ключ... - Синеок прижал руку груди и, после недолгих раздумий, вытянул из-под рубахи на тонкой кожаной полоске чудесную вещицу. - Сию вещицу мне поручено хранить.
Загадочная святыня по виду походила на Ключ Жизни - петлю с Т-образным крестом снизу - хорошо знакомый Любавушке знак. По обычаю, Ключ Жизни в правой руке Великой Богини красили золотом а, когда изображали его отдельно, над входом в храм - в красный цвет. Синеоков же оберег был сделан из странного материала, будто стекла. Он казался прозрачным и в то же время был непроницаемым для света, чернел на солнце, а в тени - мерцать начинал.
- Для чего он? Какое отношение имеет к миру на земле? - Жрица протянула ладонь, но вель поспешно спрятал подвеску обратно за пазуху. - Или это ключ к тайне бессмертия?
- Вот уж вряд ли, - старый вель хмыкнул. - Мой наставник давно почил. И все прежние обладатели Ключа тоже умерли - их прах вернулся в землю, а светлые души поднялись на небеса. И я - всего лишь хранитель, а Светозар будет следующим. Мне неведомо, какие ворота он отмыкает. Но так оно даже лучше, ибо нет искушения - пойти к тайным вратам, проверить подойдет ли ключ к замку.
- Неужто проверил бы?
Великан улыбнулся - его лицо озарилось, глаза блеснули озорством - и будто помолодел сразу на целый век.
- Кабы знал да ведал - всего отведал.
Любавушка тоже заулыбалась, прихорашиваясь, пригладила безупречно убранные волосы но, спохватившись, приняла обратно важный вид.
- Ох, что вы за люди такие, вели! Не поймешь вас, когда серьезно говорите, а когда - насмехаетесь.
- Я не знаю тайну Ключа. Учитель мне передал его со словами: "В срок Великие воины должны объединиться, ключи соединить в одно целое".
- Воинам пора объединиться? Сколько всего "ключей"? Что получится, если их соединить?
- Нет у меня ответов на твои вопросы.
- Да помогут вам боги. Вы - наша защита и спасение.
- Один я, Люба, и понятия не имею, где искать остальных.
- Помилуй, Ма! Да как же ты их не знаешь? - Жрица округлила глаза.
- Не знаю - и все тут! Может, ты чего подскажешь, а?
- О, боги всемогущие! Кто и с какой радости доверит ваши велевы тайны мне, простой смертной?
- Однако про волшебные вещи, хранимые Великими воинами, тебе известно.
- И что с того?
- Между прочим, велева тайна... была.
Жрица ахнула и загородила рот ладошкой.
- Так я ж думала, что это обычная сказка и нет никакой пользы от волшебного оружия, как от Божьей булавы, - скороговоркой заверила она, вызвав смешок гостя.
- И от этой тайны - никакого проку, как от Божьей Булавы.
- Почтенный, а если завет не будет выполнен, что станется тогда... со всеми нами?
- Злыда убьет всех, кто не покорится ему, и потекут кровавые реки, - ответил он переиначенной строкой священного писания.
- Был убит каждый, кто не покорился Исчадью Мрака, - исправила дословность жрица и продолжила по памяти. - По мертвой выжженной земле, где не осталось ни мыши полевой, ни птахи щебечущей, ни зеленой былинки, потекли реки крови. - По привычке она помахивала бахромчатыми концами пояса. - Нельзя допустить повторение... Нельзя!
- Кабы не вышло еще хужей, чем в Прошлом. Поди докажи, что на земле снова появилось Зло во плоти. Не поверят, даже когда столкнуться с ним нос к носу! Спохватятся, а поздно будет.
- Вестники предупредили всех божичей?
- Вряд ли. Провидение очень редко участвует в земных делах. Сам оповещу знакомых собратьев, а они - остальных. Меня тревожит иное - много ли среди них хранителей, все ли они - воины?
- Когда нет войн - воины не нужны.
- Понадобятся в скором времени. Каждый мужчина должен научиться обращаться с оружием. Придется людей отрывать от мирных дел и обучать. Воинское искусство - наука тяжелая. Не усвоил урок - прощайся с жизнью.