Катакомбный Театр Мистики : другие произведения.

Мастер и Маргарита

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Музыкальный спектакль.
   []
  
  Музыкальная мистерия по роману Михаила Булгакова
   в стиле JAZZ.
  
   В спектакле используются джазовые композиции Хоронько-оркестра из альбома "Страшные песни".
  
   Джазовый оркестр играет без фонограммы. Музыканты - часть представления. Одни музыканты одеты как демоны, другие - как ангелы. Тем не менее, этот черно-белый коллектив играет дружно, с огоньком.
  
   Перечень песен: "Чубчик", "Желтый ангел", "Шумел камыш", "Fonari blues", "Мурка", "Красотка", "Пей, моя девочка", "Звезда", "Священный Байкал" "Деньги-деньги", "Блюз - старая любовь", "Ведьма", "Ангелы", "Люблю", "Мировая война", "Я ж не хотел", "Город спит".
   ***
  
   СЦЕНА 1.
  
   ( Полумрак, только по экрану над сценой проносятся огромные, страшные тени.)
  
   Коровьев. Как называется этот маленький городишко?
   Азазелло . Это Москва...
   Бегемот. Оу, Москоу! Ай лав ю!
   Воланд. Скажи мне, любезный Фагот. Московское народонаселение значительно изменилось?
   Коровьев. Люди как люди. Любят деньги, но ведь так всегда было... Легкомысленны... Что ж... Милосердие иногда стучится в их сердца... Обыкновенные люди... В общем, напоминают прежних... Квартирный вопрос только испортил их...
  
   (Вступает веселый джаз. Песня "Чубчик". На экране кадры ужасов гражданской войны и не менее жуткого послевоенного времени, чтобы зритель ощутил вкус, цвет и запах кровожадной эпохи. Демоны появились в Москве не случайно. Прожектор освещает эстраду. В оркестре играют Сталин, Троцкий, Буденный и Ежов. Сталин воодушевляет товарища Троцкого: "Давай, Лев Давыдович!" Троцкий играет соло на саксофоне. Ярко освещается сцена. Московский парк культуры тридцатых годов. Гуляет и танцует разнообразная публика. Одни одеты современно, другие - в библейские хитоны. Сталин поет блатную песню. )
  
   Сталин. (поет) Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый.
   Развевайся, чубчик, по ветру.
   Раньше, чубчик, я тебя любила,
   Ну, а теперь забыть я не могу.
  
   ( Появляется Иешуа верхом на белом осле. )
  
   Сталин. (поет) Пройдет зима, настанет лето.
   В саду деревья-вишни расцветут.
   А мне бе-бе-бе-бедному мальчонке
   Цепями ручки да ножки закуют.
  
   ( Сталин воодушевляет Ежова: "Ваше слово, товарищ Ежов!". Ежов играет на аккордеоне. Начинается облава. Милиция проверяет документы. Начальник милиции Крысобой подходит к оркестру, и жестом просит паспорт у Сталина. Потом вытягивается, отдает честь, снимает шлем и с удовольствием слушает джаз. )
  
   Сталин. (поет) Я Сибиря, Сибиря не страшуся.
   Сибирь ведь тоже - русская земля.
   Так вейся, вейся, чубчик кучерявый!
   Развевайся, чубчик по ветру!
  
   ( Милиция хватает Иешуа из толпы и тащит, подбадривая пинками. Оркестр заканчивает песню. Бурные аплодисменты публики. Музыканты расходятся на перекур. Сталин с бутылкой лимонада садится на скамейку перед эстрадой. На самом деле Сталин, Троцкий, Буденный, Ежов - это Воланд, Фагот, Бегемот, Азазелло. Не уверен, что в дельнейшем они должны выглядеть как-то иначе. Бездомный и Берлиоз уже стоят у киоска "Пиво-воды". )
  
   Берлиоз. Дайте нарзану.
   Продавщица. (обиженно) Нарзану нету.
   Бездомный. (хрипло) А пиво есть?
   Продавщица. Пиво привезут к четвергу.
   Берлиоз. А что есть?
   Продавщица. Абрикосовая, только теплая.
   Берлиоз, Бездомный. (хором) Ну так, давайте, давайте, давайте!..
  
   (Садятся на скамейку рядом с Воландом.)
  
   Берлиоз. (встречается взглядом с Воландом, долго смотрит ему в глаза, шутка ли - сам Сталин рядом сидит, потом отшатывается, откашливается и говорит Бездомному) Тьфу, черт! Знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было.
   Бездомный. (мрачно) Миша! Как насчет поэмы моей? Пройдет в печать, или зарубят, сукины дети?
   Берлиоз. (ласково) Ваня! Ты нащупал... вечную тему! Пропаганда здорового атеизма! Одна беда... Иисус у тебя получился - ну совершенно как живой, хоть и не привлекательный персонаж... Чудак, ты пойми! Главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса вообще не существовало на свете и все рассказы о нем - самый обыкновенный миф!
   Воланд. Извините меня, пожалуйста, что я, не будучи знаком, позволяю себе... Но если я не ослышался, вы изволили говорить, Иисуса не было на свете?
   Берлиоз. (любезно) Вы не ослышались, именно так я и говорил.
   Воланд. (пораженно) Как интересно!
  
   ( Коровьев, Азазелло и Бегемот подходят ближе, подмигивая друг другу.)
  
   Воланд. (Бездомному) Вы с ним согласны?
   Бездомный. Не все сто!
  
   (Демоны смеются.)
  
   Воланд. (интимно) Позвольте уточнить. Наверное, это прозвучит глупо, но... вы вообще... в бога... верите? Клянусь, я никому не скажу!
   Берлиоз, Бездомный. (вразнобой) Нет. Мы в бога не верим, нет.
   Берлиоз. Но в нашей стране об этом можно говорить совершенно свободно.
   Воланд. (с веселым ужасом) Атеисты???
   Бездомный, Берлиоз. (хором) Да!
   Воланд. Браво! Браво! (интимно) А как же... свидетельства апостолов, сорок четвертая глава пятнадцатой книги знаменитых тацитовских "Аналов", или, например, шестое доказательство существования господа у философа Имануила Канта?
   Бездомный. Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три года в Соловки!
  
   ( Демоны смеются.)
  
   Воланд. А дьявола тоже нет?
   Бездомный. Да! Дьявола тоже нет!
   Воланд. (обиженно) Да что же это у вас делается? Чего не хватишься, всего нет. Бога нет, дьявола нет, пива нет... (хлопает себя по карманам) папирос нет. Курите?
  
   Берлиоз. Курим.
   Бездомный. (с вызовом) Но только нашу марку!
   Воланд. Пожалуйста, ваша марка.
   Бездомный. Какая марка? Казбек? Беломорканал? (читает надпись на пачке) Архипелаг ГУЛАГ. (украдкой шепчет Берлиозу) Вот что, Миша! Это иностранный шпион. Белогвардейский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет.
   Берлиоз. (тревожно) Думаешь?
   Бездомный. (встает, Воланду) Товарищ! Предъявите паспорт посмотреть!
   Воланд. (тоже встает) Пожалуйста. (достает паспорт) Моя фамилия профессор Воланд. Иностранец. Там написано. Специалист по черной магии. Вот здесь написано... (показывает)
  
   (Бездомный и Берлиоз изучают паспорт)
  
   Берлиоз. (гостеприимно улыбаясь) А-а-а! Интурист?
  
   (садятся, не сводя глаз друг с друга)
  
   Воланд. Уф! Ну и жара! Позвольте и мне в свою очередь задать вам один несложный вопрос. (Берлиоз и Бездомный лезут за паспортами) Спокойно, товарищи! Вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то кто управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?
   Бездомный. Человек сам и управляет!
   Воланд. Но для того, чтобы управлять, нужно иметь точный план хотя бы на тысячу лет. Как же может управлять человек, если он не может ручаться даже за свой завтрашний день.
   Берлиоз. Не преувеличивайте, товарищ Воланд. Завтрашний день мне известен точно. Само собой разумеется, если только на голову мне случайно не упадет кирпич...
   (Бездомный смеется с Берлиозом)
   Воланд. Кирпичи на голову просто так никому не падают! Вы умрете другой смертью. Вам отрежут голову.
   (пауза)
   Берлиоз. Кто отрежет? Враги? Интервенты?
   Воланд. Русская женщина. Комсомолка.
  
   (Пауза. Бездомный и Берлиоз медленно встают)
  
   Бездомный. (испуганно) За что, товарищ профессор?
   Воланд. (грозно) Аннушка уже разлила масло на мостовой!
   Бездомный. Какая Аннушка?
   Берлиоз. (хрипло) Где вы остановились? В Кремле?
   Воланд. Нет... (развязно) Знаете, что? Я, пожалуй, у вас остановлюсь!
   Берлиоз. (хрипло) Я... Я очень рад. (только сейчас понимает, что Воланд не в себе) Но, право, у меня будет неудобно... А в "Метрополе" чудесные номера, первоклассная гостиница...
   Бездомный. (Воланду) Хватит психовать!!!
   Берлиоз. Да-да! Успокойтесь, гражданин интурист. Посидите минуточку здесь с товарищем Бездомным, а я только сбегаю на угол, звякну по телефону, а потом мы вас проводим, куда хотите. Ведь вы совсем не знаете города...
  
   (Берлиоз убегает. Появляется Гелла.)
  
   Гелла. Товарищи, прослушайте объявление. На днях в Москву из зарубежной служебной командировки вернулся революционный певец, Александр Вертинский!
  
   (Аплодисменты. На летней эстраде в одежде Пьеро появляется Бегемот. Воланд таинственно исчезает. Бездомный ищет его и налетает на Коровьева.)
  
   Бездомный. Эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны это сделать!
   Коровьев. Где твой преступник? Где он? (показывает на Бегемота) Этот? Ежели он преступник, то первым делом следует кричать: "Караул!" А то уйдет. А ну, давай вместе! Разом! (демонстративн о набирает в легкие воздух и открывает рот)
   Бездоный. (дико кричит один) Караул!!!
   Коровьев. (милиции) Пьяный! Фас!
  
   (Оркестр снова играет джаз. Песня "Желтый ангел". Перед эстрадой замысловато танцуют пары. Спасаясь от милиции, поэт делает круг по сцене возвращается назад.)
  
   Коровьев. Турникет ищете, гражданин? Сюда пожалуйте! Прямо и выйдите, куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту.
  
   Бегемот. (поет) В вечерних ресторанах, в парижских балаганах,
   В дешевом электрическом раю,
   Всю ночь ломаю руки от ярости и муки
   И людям что-то жалобно пою.
   Звенят-гудят джаз-баны, и злые обезьяны
   Мне скалят искалеченные рты.
   А я, кривой и пьяный, зову их в окияны,
   И сыплю им в шампанское цветы.
   А когда наступит утро, я бреду бульваром сонным,
   Где в испуге даже дети убегают от меня.
   Я уставший старый клоун. Я машу мечом картонным,
   И в лучах моей короны умирает светоч дня.
  
   (Иван Бездомный падает, ударившись головой)
   Бездомный. (размышляя вслух) Иностранный профессор непременно должен оказаться в доме номер 13 и обязательно в квартире 47! (облегченно смеется, хлопнув себя по лбу) Он спрятался в ванной!!!
   ( Поэт стремительно бросается на второй этаж сцены. Решительно открывает дверь. Из-за двери на него смотрит голая гражданка в мыльной пене.)
   Гражданка. (из-за мыла ничего не видит, ласково) Кирюшка! Бросьте трепаться! Федор Иванович сейчас вернется. Пошел вон, дурачок!
   Бездомный. (спускаясь по лестнице, трясет головой) Ах, развратница! Ах, развратница!!!
   (Навстречу выбегает Гелла)
   Гелла. Товарищ! Неопознанный иностранный шпион плывет по Москве-реке! Держите его, держите!
   (Бездомный, раздеваясь на ходу, скрывается из виду)
  
   Бегемот. (поет) Звенят-гудят джаз-баны, танцуют обезьяны
   И бешено встречают рождество.
   А я, кривой и пьяный, заснул у фортепьяно
   Под этот дикий гул и торжество.
  
   (На сцену возвращается поэт в одних кальсонах, мокрый от воды. Джаз непринужденно переходит на американский мотив. Бегемот ловит поэта и танцует с ним, как с дамой, напевая по-английски разудалый блюз. Внезапно вбегает Гелла и панически визжит. Музыка обрывается.)
  
   Гелла. Аннушка! Аннушка с Содовой! Ее работа! Разбила подсолнечное масло на мостовой! А гражданин поскользнулся, и головой... прямо под трамвай... насмерть!!!
   (Вслед за Геллой бежит Коровьев)
   Коровьев. (заламывая руки) Гражданин... поскользнулся на подсолнечном масле и попал под трамвай! Вжик - голова прочь! Правая нога - хрусть, пополам! Левая - хрусть, пополам! Вот до чего трамваи доводят! (шмыгает носом) Как вспомню: каждое колесо пудов десять! Хрясть! Нет сил, нет мочи. Пойду лягу в постель, забудусь сном!
  
   (Милиционеры медленно вносят обезглавленное тело Миши Берлиоза. Крысобой несет в руках голову Берлиоза. Джаз-оркестр продолжает играть, но уже медленно и печально. )
  
   Бегемот. (поет) Но тихо бьют куранты. Уходят музыканты.
   И елка догорела до конца.
   Лакеи тушат свечи. Давно замолкли речи.
   И я уж не могу поднять лица.
   И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый ангел,
   И сказал: "Маэстро бедный! Вы устали, вы больны.
   Говорят, что вы в притонах по ночам поете танго.
   Даже в нашем светлом небе были все удивлены.
  
   (Члены Массолита скорбно передают из рук в руки отрезанную голову Миши Берлиоза, даже роняя ее иногда, пока голова не попадает к Ивану Бездомному. Поэт, с головой друга в руках, опускается на колени и плачет.)
  
   Бегемот. (поет) И прикрыв лицо руками я внимал жестокой речи,
   Утирая фраком слезы. Слезы боли и стыда.
   А высоко в светлом небе догорали божьи свечи,
   И печальный желтый ангел тихо таял без следа.
  
   (Бегемот ревет как белуга, брызжа слезами, прижив к поэта к груди.)
  
   Бездомный. Брысь! (вырывается из лап Бегемота, опомнившись) Други! Братья во литературе! Слушайте меня все! Он (!) появился! Ловите его, иначе он (!) натворит неописуемых бед!!!
   Голоса. Готово дело. Белая горячка. Кто появился? Кто?
   Бездомный. Иностранец! Профессор черной магии по фамилии Воланд! Только что, на глазах у всех, он зарезал Мишу Берлиоза! Рятуйте! Рятуйте!
   Извозчик. (мечется по сцене с кнутом) А вот, на лошадке, на беговой! Довезу прямо в психическую!
  
   (Паника. Наряд милиции оттесняет толпу, освобождая место для следующей сцены.)
  
   СЦЕНА 2.
  
   (Открывается дверь. Нетвердой походкой проходит Понтий Пилат с перевязанной головой в форме полковника НКВД. Он болен после вчерашнего. Садится за стол. Чеканя шаг, входит конвой, сопровождая арестованного Иешуа. Впереди идет Крысобой. Временами звучит какая-то страшная, африканская песня.)
  
   Пилат. (жалобно стонет, держась руками за голову) О, боги, боги! И при луне нет мне покоя! Яду мне, яду! (жадно пьет водку из графина) Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали?
   Крысобой. Тетрарх направил смертный приговор синедриона на ваше утверждение, игемон.
   Пилат. (Иешуа) Это ты призывал народ разрушить ершалаимский храм?
   Иешуа. Выслушай меня, добрый человек!
   (Конвой и Пилат зловеще смеются)
   Пилат. Ты обозвал меня добрым человеком?
   (Крысобой бьет Иешуа. Иешуа падает.)
   Крысобой. (склонившись над Иешуа) Римского прокуратора следует называть игемон!
   Пилат. Имя?
   Иешуа. (стонет) Иешуа.
   Пилат. Кличка?
   Иешуа. Га-Ноцри.
   Пилат. Откуда?
   Иешуа. Из Гамалы.
   Пилат. Национальность?
   (Иешуа молчит)
   Пилат. (удивленно) Национальность?
   Иешуа. Палестинец.
   (пауза)
   Пилат. Прописка есть?
   Иешуа. Я путешествую из города в город...
   Пилат. Короче, бомж. Итак, ты собирался разрушить ершалаимский храм и сеял в городе смуту, бомж?
   Иешуа. Добрый человек! Ой... Гегемон! Я никогда в жизни ничего не разрушал и не собираюсь. Разрушение бессмысленно... гегемон.
   Пилат. Ты что, дурак? (берет со стола бумагу, сует под нос Иешуа) Читай! Сообщники давно раскололись. Видишь кресты под протоколом? Это их подписи. Здесь же ясно написано - подговаривал разрушить храм!
   Иешуа. Я только говорил, что рухнет храм старой веры и на его обломках возникнет храм новой веры. Это правда.
   Пилат. (кричит) Какая правда? Чья правда? Что есть правда? Это газета такая - "Правда"!
  
   (Хватает Иешуа за грудь. Иешуа касается ладонью головы прокуратора. Снова африканская музыка. Крысобой делает шаг вперед. Пилат останавливает его, удивленно щупая виски. Голова больше не болит.)
  
   Пилат. Ни хрена себе! (снимает повязку) Признавайся. Ты великий врач?
   Иешуа. Я не врач.
   (пауза)
   Пилат. Развяжите ему руки. (конвой подчиняется неохотно, Пилат звереет.) В чем дело? Это приказ! Шагом марш, за дверь! Дело государственной важности! Я должен допросить преступника наедине! (конвой уходит)
   Иешуа. Спасибо... добрый человек.
   Пилат. Водку будешь? А папироску? (Иешуа отказывается, Пилат пьет) Мы одни. Никто не услышит. Я женат, моя жена смертельно больна. Ты великий врач?
   Иешуа. Клянусь своей жизнью, нет!
   Пилат. Не клянись своей жизнью. Твоя жизнь повисла на волоске.
   Иешуа. Кто же ее подвесил, добрый человек?
   Пилат. Я. И могу перерезать этот тоненький волосок.
   Иешуа. Его может перерезать только тот, кто подвесил. Но это сделал не ты, Понтий Пилат.
   Пилат. А кто?
   Иешуа. Все в руках божьих, и моя и твоя жизнь... гегемон.
   Пилат. Тебе знакомы Дисмас, Гестас и Вар-равван?
   Иешуа. Этих добрых людей я не встречал.
   Пилат. Тогда откуда ты знаешь, что они добрые люди?
   Иешуа. Злых людей не бывает...
   Пилат. (роется в бумагах, посмеиваясь) Слушай мой приговор... Айболит! Рассмотрев дело номер шестьсот шестьдесят шесть я не нашел в нем состава преступления. Бродячий философ Иешуа по прозвищу Га-Ноцри признан душевнобольным и во избежание беспорядков направлен на лечение в больницу напротив моего дома... (замирает) Стоп! Спокойно. Здесь протокол допроса Иуды из Кириафа. Ты говорил что-нибудь кому-нибудь о великом кесаре? (с ужасом смотрит на Иешуа) Или не говорил?
   Иешуа. Говорил. Любая власть это насилие над людьми. Однажды придет конец всякой власти, даже римского кесаря, и наступит эпоха свободы, равенства, братства!
   Пилат. (сварливо) А власть римского кесаря по-твоему не свобода-равенство-братство?
   Иешуа. (вежливо) Не совсем.
   Пилат. (хочет уничтожить протокол, но пугается и обмахивается им, как веером) Я не могу порвать эту бумажку. Она прошла через канцелярию. Видишь штамп?
   Иешуа. Вижу.
   Пилат. (тоскливо) Дети есть?
   Иешуа. Нет, я один. Ты бы меня отпустил... гегемон. Подумаешь, штампик!
   Пилат. (бешено орет, косясь на дверь) Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, виновного в оскорблении римского кесаря? Конвой!!!
   (Появляется конвой в сопровождении группы штатских с портфелями)
   Пилат. (удивленно смотрит на штатских) А это кто?
   Крысобой. Члены священного синедриона, игемон.
   Латунский. (деловито выходит вперед, протягивая руку) Здравствуйте. Моя фамилия Латунский. Литературный критик. Председатель священного синедриона.
   Пилат. (пожав руку Латунского, начинает демонстративно мыть руки в тазике на столе) Товарищи! К смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены четверо. Кровожадные разбойники Дисмас, Гестас, Вар-равван и этот... безобидный теоретик Иешуа Га-Ноцри. Согласно обычаю, накануне пасхи одного следует пощадить. (вытирает руки полотенцем)
   Латунский. Синедрион просит отпустить Вар-раввана. Вот заявление, подписи и печать. (кладет бумагу на стол)
   (пауза)
   Пилат. (сосредоточенно моет руки с мылом) Я не ослышался?
   Латунский. Решение принято большинством голосов. Извольте протокол. (кладет протокол на стол)
   Пилат. Вар-равван грабил и убивал ни в чем неповинных людей. Нет ли здесь недоразумения?
   Латунский. Мы берем его на поруки. (предъявляет последнюю бумагу) Он больше не будет.
   Пилат. (долго и страшно смеется, добавляя в тазик стиральный порошок) Душно. Тесно мне с тобой, литературный критик Латунский. Побереги себя, первосвященник!
   (Конвой уводит Иешуа. Следом уходят члены священного синедриона. Одинокий Латунский пытается обойти Пилата, но прокуратор встает на пути, угрожая критику полотенцем.)
   Латунский. (иступленно) Знаю, знаю - ты хотел отпустить Иешуа! Чтобы он над верою надругался и подвел народ под римские мечи! (отважно обороняется портфелем) Видит, видит народ иудейский, ты ненавидишь его лютою ненавистью и много мучений ему причинишь. (бегает от Пилата) Но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит, услышит нас всемогущий кесарь! Укроет, укроет от губителя Пилата!
   Пилат. (гоняется за Латунским, размахивая полотенцем) Вон!!! (убегают)
  
   СЦЕНА 3.
  
   (Джазовый оркестр начинает играть что-то зловещее. Песня "Шумел камыш". Воланд, Коровьев и Бегемот выкатывают железную кровать, на которой мучается с похмелья директор театра варьете Степа Лиходеев.)
  
   Коровьев. (ласково будит Лиходеева) Степа! Лиходеев! Проснись. Если ты не встанешь сию же минуту, то тебя... расстреляют!
   Лиходеев. (стонет) Расстреливайте. Делайте со мной, что хотите, но я не встану!
  
   (Демоны быстро накрывают на стол. Бегемот насильно вливает в рот Лиходееву рюмку водки. )
  
   Коровьев. (поет) Шумел камыш, деревья гнулись. А ночка темная была.
   Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра.
   Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра.
  
   Лиходеев. Кто здесь? Миша Берлиоз, это ты?
  
   Коровьев. (поет) А поутру они вставали. Кругом примятая трава.
   То не одна трава примята. Примята молодость твоя!
  
   Лиходеев. (тоненько подпевает) То не одна трава примята! Примята молодость моя!
  
   (пьет вторую рюмку водки, закусывает)
  
   Коровьев. (поет) Придешь домой, а дома спросят. Где ты гуляла, а? Где ты была?.
   А ты скажи: в саду гуляла. Домой дорожки не нашла.
   А ты скажи: в саду гуляла. Домой дорожки не нашла.
   Но если дома ругать будут, ты приходи сюда опять.
   Она пришла, его там нету. Его не будет никогда!
   Она лицо платком прикрыла и горько плакать начала.
  
   Лиходеев. (поет) Куда ж я молодость девала? Кому ж я счастье отдала?
   Куда ж я молодость девала? Кому ж я счастье отдала?
  
   (Пауза. Степа лихо опрокидывает третью рюмку водки. Ему становится лучше. Бодро скинув одеяло, Лиходеев гордо встает. Джазовый оркестр переходит в мажорную тональность.)
  
   Коровьев и Лиходеев. (танцуя, хором) А ночка темная была-а-а! (музыка обрывается)
  
   Воланд. (ласково) Добрый день, симпатичнейший Степан Богданович Лиходеев!
   Бегемот. Директор театра Варьете, если не ошибаюсь?
   Лиходеев. (дискантом) Что (басом) вам (хрипло) угодно? (кашляет)
   Коровьев. (изумленно) Что нам угодно?
   Бегемот. (с возмущением) Нам назначено ровно в десять! А сейчас уже одиннадцать!
   Лиходеев. Извините. Как ваши фамилии?
   Воланд. (нежно) Как? И фамилию мою забыли?
   Лиходеев. (стонет от стыда, держась руками за голову) Откровенно сказать, вчера я немножко...
   Воланд. Дорогой Степан Богданович! Моя фамилия Воланд. Профессор черной магии. Буду выступать в театре Варьете. Вот контракт. Вот ваша подпись. (показывает)
   Лиходеев. (подозрительно изучает подпись) Я сейчас... (идет вдоль стены по направлению к телефонному аппарату, висящему на стене. Замечает, что дверь комнаты с табличкой "М. Берлиоз" опечатана.) А куда исчез мой сосед, Миша Берлиоз?
  
   (Воланд, Бегемот и Коровьев делают вид, будто не слышали вопроса. Воланд изображает пальцами тюремную решетку.)
  
   Лиходеев. Эх, Миша, Миша! Кто мог подумать? (берет трубку телефона) Алло! Римского мне! Римский? У меня на квартире сидит черный маг по фамилии... Правильно, Воланд. Афиши уже готовы? (упавшим голосом) Спасибо. (кладет трубку, задумчиво) Так вот как, оказывается, сходят с ума! (Бегемот, стоя на четвереньках, трется о его ногу) Брысь!!! Откуда здесь кот?
   Воланд. Я вижу, вы немного удивлены, дражайший Степан Богданович? А между тем, удивляться нечему. Позвольте представить вам мою свиту. Бегемот! (Бегемот раскланивается) Весельчак. Похож на кота. Демон в четвертом поколении. Коровьев, он же Фагот! (Коровьев машет рукой.) В девичестве Бельфегор. Демон, искушающий богатством. Очень коварный демон... (дверь комнаты Берлиоза распахивается от удара ногой, на пороге появляется Азазелло.) Азазель! Для друзей - Азазелло. Мастер на все руки. (Азазелло, неторопливо разминая пальцы рук, подходит к Лиходееву и бьет его кулаком в живот)
   Лиходеев. (согнувшись пополам) Кто вы? Я умираю! Где домработница? Груня! Груня!
  
   (Из-за двери появляется Гелла в кокетливом фартучке, одетом на голое тело)
  
   Гелла. Нет больше Груни!
   Воланд. Как видите, свита моя многочисленна и требует много места. Так что, кое-кто из нас здесь лишний в квартире. И мне почему-то кажется, что этот лишний - вы!
   Коровьев. Они! Они! В последнее время они жутко свинячат! Пьянствуют. Вступают в связь с женщинами, используя служебное положение. Ни черта не делают, да и делать ничего не могут, потому что ни черта не смыслят!
   Азазелло. (наступая на Лиходеева, прижимая его к стене) Я вообще не понимаю, как ты, Степа попал в директора? Из тебя такой же директор, как из меня архиерей!
   Коровьев. (философски) Но разве ты похож на архиерея, Азазелло?
   Азазелло. (Воланду) Мессир, разрешите выкинуть Степу из Москвы ко всем чертям собачьим.
   Лиходеев. (прижатый к стене, в ужасе) Так вот как, оказывается, сходят с ума.
   Воланд. (кривляясь) Даже не знаю... Так неудобно... Ну хорошо... В виде исключения...
   Бегемот. (Степе) Брысь!!!
  
   (Степа проваливается в тартарары. Затмение. Солнце садится за горизонт.)
  
   СЦЕНА 4.
  
   (Сумасшедший дом. Под музыку из темноты, точно приведения, появляются люди в белых халатах. С ними профессор Стравинский и поэт Иван Бездомный в белых кальсонах.)
  
   Медсестра. (Бездомному) Больной, пожалуйте ванну брать!
   (Санитары бесцеремонно погружают упирающегося поэта в ванную. Появляется профессор Стравинский.
   Бездомный. (Стравинскому, из ванной) Здорово, вредитель!
   Стравинский. (медсестре) Сильно пил?
   Медсестра. (заглянув в больничную карту) Выпивал, но не так, чтобы уж...
   Стравинский. Тараканов, крыс, чертиков или шмыгающих собак не ловил?
   Первый санитар. Шпионов ловил.
   Стравинский. Почему в кальсонах? С постели взяли?
   Второй санитар. Поймали у ресторана в таком виде.
   Стравинский. (Бездомному) Позвольте спросить. Вы для чего гуляли по ресторану в нижнем белье?
   Бездомный. (сердито) Ничего удивительного! Погнался за иностранцем. Разделся, нырнул в реку. Пока плавал, одежду сперли. На берегу нашел только эти кальсоны. Не голым же... по Москве идти!
   Стравинский. А куда шли? Деловое свидание?
   Бездомный. Вы Берлиоза знаете?
   Стравинский. Композитора?
   Бездомный. Какого композитора?!! Ах, да... Да нет! Композитор Берлиоз - однофамилец Миши Берлиоза!
   Медсестра. (Стравинскому) Секретаря Массолита Берлиоза сегодня задавило трамваем на Патриарших прудах.
   Бездомный. (медсестре) Не ври, если не знаешь! Я свидетель! Он (!) нарочно его под трамвай пристроил!
   Стравинский. Толкнул?
   Бездомный. Такому толкать не надо! Такие штуки вытворяет, только держись! Заранее знал, что Берлиоз попадет под трамвай!
   Стравинский. Кто знал?
   Бездомный. Иностранец. Профессор черной магии Воланд, вот кто!
   Стравинский. И какие меры вы приняли, чтобы поймать убийцу?
   Бездомный. Меры такие: одолжил на кухне со стола в одной коммунальной квартирке восковую свечечку...
   Стравинский. Эту? (показывает поэту свечку) А иконка зачем? (берет со стола иконку)
   Бездомный. (заметно возбуждаясь) Ну да, иконка... Дело в том, что профессор Воланд, будем говорить прямо... с нечистой силой заодно. Голыми руками его не возьмешь! Где здесь телефон?
   (Поэт решительно лезет из ванной и подходит к телефону на стене. Стравинский жестом останавливает санитаров.)
   Бездомный. (в трубку) Алло! Милиция? Товарищ дежурный, распорядитесь сейчас же, прислать пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного шпиона. Заезжайте за мной, я с вами поеду. Что? Говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома... (прикрыв трубку ладонью, громко шепчет Стравинскому) Как ваш адрес? (в трубку) Вы слушаете? Алло? Безобразие! (швыряет трубку в стену. Подтягивает кальсоны. Жмет руку Стравинскому.) До свидания! (Идет к выходу. Санитары загораживают ему дорогу)
   Стравинский. Помилуйте, куда же вы? На ночь глядя, в одном белье?
   Бездомный. (бросается на санитаров) Пустите меня!!!
  
   (Санитары ловят поэта. Медсестра делает ему укол. Бездомный становится вялым. На сцене появляется Бегемот. Он подходит к музыкантам, которые начинают настраиваться на нужный мотив. Песня "Fonari blues". Бегемот с важностью дает музыкантам ценные указания по-английски.)
  
   Стравинский. (Бездомному) Женат?
   Бездомный. (медленно) Холост.
   Стравинский. Член профсоюза?
   Бездомный. Член.
   Стравинский. Поэт?
   Бездомный. (с трудом ворочая языком) Да, знаменитый. А меня в сумасшедшие вырядили. Никто не желает слушать. (плачет)
  
   (Санитары бережно ведут поэта вдоль сцены под руки)
  
   Бегемот. (поет печальный блюз)
   Ночь начинается, фонарики качаются. Филин ударил крылом.
   Налейте, налейте мне чару глубокую с пенистым красным вином.
   Но если не нальете, коня мне подведете. И крепче держите под уздцы.
   Я буду вечером сонным и пьяным муромским лесом кутить.
  
   (Санитары бережно переодевают Бездомного в казенную одежду. Медсестра ненавязчиво производит над ним медицинские манипуляции. Бездомный покорно подставляет руки и ноги.)
  
   Бегемот. (поет блюз) Вдруг из-за поворота, гоп-стоп не вертухляйся!
   Выходят три удалых молодца.
   Коней застопорили. Червончики схватили,
   А финку держали у лица.
   И с этими червонцами в Одессу закатили.
   Там зашли в роскошный ресторан.
   Пили и кутили. По червонцу лет схватили.
   А затем по новым лагерям.
  
   Стравинский. (поэту, ласково) Успокойтесь, какой смысл держать в больнице человека здорового? Я вас немедленно выпишу, если вы скажите мне, что нормальны. Подумайте хорошенько. Итак, вы нормальны?
   Бездомный. (морщится, напрягая мышцы лица, прикладывая палец к голове, долго думает) Да. Я нормален. (опять жмет руку профессора, встает пошатываясь, собираясь уйти)
   Стравинский. Вот и славно! Но давайте посчитаем. (начинает загибать пальцы) Вы бегали по Москве в чужих кальсонах. Это раз! Повесили на грудь иконку. Два. Бродили по ресторану с зажженной свечой в руке. Дрались. Приехали сюда связанным. Звонили в милицию, просили прислать пулеметы. Было? Вы совершенно нормальный человек! Просто вам следует отдохнуть...
  
   (Санитары осторожно везут поэта по сцене, усадив в коляску на колесиках.)
  
   Бегемот. (поет блюз) А в лагере том скажут: Гоп-стоп, не вертухляйся!
   Бери скорей лопату и кирку.
   Но если вертухнешься, свободы не дождешься,
   И будешь проклинать свою судьбу.
  
   (У самой двери Бездомный внезапно прыгает из коляски. Музыка переходит в быстрый, блатной мотив.)
  
   Бездомный. Прощайте!
   (Бросается головой в окно. Стекло небьющееся. Поэт падает на пол.)
   Бездомный. Бандиты! Вот какие стеклышки у себя завели!
   (Мечется в поисках спасения. Санитары пытаются его поймать.)
  
   Бегемот. (поет быстро, бодро и весело)
   Ночь начинается, фонарики качаются. Филин ударил крылом.
   Ну, налейте, налейте мне чару глубокую с пенистым красным вином!
   Ну, налейте, налейте мне чару глубокую с пенистым красным вином!
   Ай-яй-яй-яй! А-я-я-я-яй! Ай-яй-яй-яй! А-я-я-яй!
   Ай-яй-яй-яй! А-я-я-я-яй! Ай-яй-яй-яй! А-я-я-яй!
  
   (Оркестр играет все быстрее. Веселая кутерьма. Затмение. Над сценой медленно восходит луна.)
  
   СЦЕНА 5.
  
   (Слышатся голоса в темноте)
  
   Римский. Где выключатель?
   Варенуха. Справа, у двери.
   (Римский включает свет. Перед нами служебная комната театра Варьете.)
   Римский. Телефон! (одновременно бросаются к телефону, отнимая друг у друга трубку)
   Римский. У меня же дело стоит! (тянет трубку)
   Варенуха. А у меня рука легкая! (отнимает трубку, набирает номер, пауза) Черт знает, что!
   Римский. Я даже буфетчика к нему посылал. Нет никого в квартире. Пропал, Лиходеев.
   Варенуха. Уж не попал ли он под трамвай, как Миша Берлиоз?
   Римский. (сквозь зубы) Хорошо бы... (читает афишу на стене) Сегодня и ежедневно в театре Варьете сверх программы. Профессор Воланд. Сеансы черной магии с полным ее разоблачением.
   Варенуха. Красиво, броско.
   Римский. А мне до крайности не нравится это затея. Как ему вообще разрешили такое поставить?
   Варенуха. Нет, Григорий Данилович, не скажи, очень тонкий шаг. Тут вся соль в разоблачении.
   (Стремительно появляется девушка-почтальон.)
   Девушка. Здесь театр Варьете? Вам сверхмолния. Распишитесь.
   (Варенуха расписывается, девушка убегает.)
   Варенуха. (читая телеграмму) Из Ялты в Москву, Варьете. Сегодня половину двенадцатого угрозыск явился шатен ночной сорочке без сапог психический назвался Лиходеевым директором Варьете Молнируйте ялтинский розыск где директор Лиходеев.
   Римский. Здравствуйте, я ваша тетя!
   Варенуха. Лжедмитрий! (набирает телефонный номер телеграфа) Алло? Телеграф? Счет Варьете. Примите сверхмолнию. Ялта, угрозыск. Директор Лиходеев в Москве. Администратор Варенуха.
   Римский. (разглядывая афишу) Ты хотя бы видел этого Воланда?
   Варенуха. Нет, а ты?
   Римский. Тоже нет...
   Варенуха. Куда бы еще позвонить?
   (Стремительно появляется девушка-почтальон.)
   Девушка. Театр Варьете? Вам опять сверхмолния. Распишитесь.
   Варенуха. (читает новую телеграмму) Умоляю верить брошен Ялту гипнозом Воланда молнируйте угрозыску подтверждение личности Лиходеев.
   (Римский и Варенуха, беззвучно шевеля губами, перечитывают телеграмму еще раз, с недоумением смотрят друг на друга)
   Девушка. Граждане! Расписывайтесь, а уж потом можете молчать сколько угодно! Я ведь сверхмолнии разношу!
   Варенуха. (расписывается, отпустив девушку, смотрит на Римского) Ты же с ним в начале двенадцатого разговаривал по телефону!
   Римский. Ну не может Степа быть сейчас в Ялте! Это смешно!
   Варенуха. (смотрит в телеграмму) А где сейчас... мосье Воланд?
   Римский. (набирает номер телефона) Алло! Бюро "Интурист"? Моя фамилия Римский, я из театра Варьете. В какой гостинице остановился интурист Воланд? Что? Вы не ошиблись? (озадачено кладет трубку) Интурист Воланд остановился на квартире у Лиходеева...
   (Снова одновременно бросаются к телефону. Набирают номер квартиры Лиходеева. Долго слушают протяжные гудки. Входит девушка-почтальон.)
   Девушка. Факсимильное сообщение. Распишитесь.
   (Римский поднимает черный листок фотографической бумаги, на которой белыми буквами что-то написано от руки)
   Варенуха. (читает) Доказательство - мой почерк, моя подпись. Молнируйте подтверждение. Установите секретное наблюдение за Воландом. Срочно пришлите пятьсот рублей на обратную дорогу. Лиходеев.
   Римский. (упавшим голосом) Это его почерк...
   Варенуха. Такого не может быть!!!
   Римский. Не понимаю. Не по-ни-ма-ю! Сколько километров до Ялты?
   Варенуха! (истерично) Думал! Уже думал! Только на истребителе! Но какой истребитель пустит Степу к себе без сапог?
   Римский. Возможно, Степа снял сапоги уже в Ялте?
   Варенуха. (соображает) А по телефону тебе... он позвонил с истребителя?
   Римский. (бросается к телефону) Дайте сверхсрочный разговор с Ялтой!
   Варенуха. Умно! (выхватывает у него трубку, слушает. Потом обречено кладет трубку на рычаг) Линия испорчена...
   Римский. (отнимает телефон у Варенухи) Алло, телеграф? Примите сверхмолнию. Да, Ялта. Да, угрозыск! Сегодня в половине двенадцатого Лиходеев говорил со мной по телефону в Москве, после чего на службу не явился. Почерк Лиходеева подтверждаю. Финдиректор Римский.
   Варенуха. Умно!
   (Слышится телефонный звонок. Варенуха торопливо поднимает трубку.)
   Голос Коровьева. С вами говорит помощник профессора Воланда. Кто у телефона?
   Варенуха. Администратор Варьете Варенуха! (радостно) Дайте Воланда!
   Голос Коровьева. Иван Савельевич? Как ваше здоровье?
   Варенуха. Мерси! Дайте Воланда!
   Голос Коровьева. Они заняты! Они велели спросить, во сколько концерт?
   Римский. (выхватив трубку) Тогда Лиходеева срочно к телефону!
   Варенуха. Срочно Лиходеева!
   Голос Коровьева. А Степан Богданович уехали за город с дамой на машине кататься.
   Варенуха. Что? Мерси... Будьте добры, передать мосье Воланду что его выступление сегодня в третьем отделении...
   Голос Коровьева. Как же! Непременно. Срочно. Всеобязательно. Передам. (короткие гудки)
   Варенуха. Это розыгрыш.
   Римский. (решительно открывает сейф, считает деньги) Вот тебе ровно пятьсот рублей. Оправь телеграфом в Ялту.
   Варенуха. А если Степа в Москве?
   Римский. (аккуратно собирая со стола телеграммы) Тогда деньги вернутся, а Лиходеев уже не отвертится. Хватит перед ним пресмыкаться. Понял? (сует деньги и телеграммы в портфель администратора Варенухи)
   Варенуха. (шепотом) Умно!
  
   (Римский убегает. Варенуха остается один. Звучит зловещий джаз. Песня "Мурка". В комнате сгущается темнота. Мелодия джаза начинает отчетливо напоминать Ленинградскую симфонию. Варенухе становится не по себе. Оглушительно звонит телефон.)
  
   Голос Бегемота. Алло! Не валяйте дурака, Иван Савельевич. Деньги оставьте себе, а телеграммы сожгите!
   Варенуха. (грозно) Кто говорит? Прекратите, гражданин, свои шуточки! Вас скоро обнаружат! Ваш номер?
   Голос Бегемота. Варенуха! Ты русский язык не понимаешь? Хорошо, попробуем по-немецки... (короткие гудки)
  
   (Ленинградская симфония гремит в полную силу, словно на театр Варьете наступает немецкая армия. Над сценой загораются кадры кинохроники. Проходят штурмовики. Маршируют немецкие армии. Летят самолеты. Беснуется Гитлер. Вскочив из-за стола, Варенуха бежит вдоль сцены, прижимая портфель к животу)
  
   Варенуха. (кричит в пустоту) А, так вы не унимаетесь? Ну, смотрите же! Поплатитесь вы за это!
  
   (На эстраде появляется Коровьев.)
  
   Коровьев. (зловеще поет)
   Прибыла в Одессу банда из Амура. В банде были урки, шулера.
   Банда занималась черными делами и за ней следили опера.
  
   (Джазовая мелодия превращается в блатную песню про бандитскую расправу над Муркой. Но кадры из жизни фашисткой Германии продолжают мелькать. Ночь длинных ножей, расправа над штурмовиками. Навстречу Варенухе из темного переулка выходят Гитлер и Борман. Это переодетые Азазелло и Бегемот.)
  
   Борман. (с угрозой) Иван Спиридонович?
   Варенуха. (пятится) Да. Что за маскарад?
   Борман. Очень, очень приятно. (бьет Варенуху в ухо. Варенуха падает, налетает на Гитлера)
   Гитлер. (по-немецки) Guten Tag, mein Freund. Es ist eine Nacht der langen Messer!
   Борман. Ты понял? В Германии национальный праздник. Ночь длинных ножей.
   Гитлер. Das Schwein! Das fette Schwein! (бьет Варенуху в другое ухо)
   Варенуха. Что вы, товарищи! То есть, господа...
  
   Коровьев. (поет) В банде была баба, звали ее Мурка. Жирная и ловкая была.
   Даже злые урки и те боялись Мурки. Воровскую жизнь она вела.
  
   Борман. (Варенухе) Что у тебя в портфеле, паразит? Телеграммы? А тебя предупреждали по телефону, чтобы ты их никуда не носил? Предупреждали, я тебя спрашиваю?
   Варенуха. Предупрежди... дали... дили...
  
   Коровьев. (поет) Дни сменяли ночи черного кошмара. Много стало с банды залетать.
   Ну, как узнать скорее, кто же стал легавым, чтобы за измену покарать?
  
   (По музыку Гитлер и Борман сосредоточенно избивают Варенуху.)
  
   Борман. Тебя предупреждали? Предупредили? А ты все-таки побежал?
   Гитлер. Schnell, schnell! Hende hoh Russische Schwein!
   Борман. Отдавай портфель, гад!
  
   Коровьев. (поет) Раз пошли на дело. Выпить захотелось.
   Мы зашли в роскошный ресторан.
   Там сидела Мурка в кожаной тужурке, и из-под полы торчал наган.
   Здравствуй, в чем же дело? Что ты не имела? Разве я тебя не одевал?
   Кольца и браслеты, юбки и жакеты разве я тебе не добывал?
   Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая.
   Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
   Ты зашухарила всю нашу малину, и за это, падла, получай!
  
   (Фашисты отнимают у Варенухи портфель. Волокут через подворотни, поднимают по лестницам.)
  
   Коровьев. (поет) Вот раздался выстрел. Мурка зашаталась. И на землю рухнула она.
   Больше уж не вскочит, шухер не подымет. И о том узнает ГубЧеКа.
   Черный ворон крячет. Мое сердце плачет. Мое сердце плачет и болит.
   В черном переулке, где гуляли урки, Мурка окровавлена лежит.
  
   (Навстречу окровавленному администратору Варьете вырастает обнаженная фигура Геллы, наполовину истлевший труп. Варенуха падает на колени.)
  
   Гелла. (приближаясь к Варенухе) Дай-ка я тебя поцелую!
  
   (Гелла целует несчастного. Джазовая мелодия превращается в танец. Гитлер с Борманом танцуют вокруг Геллы и Варенухи, застывших уже в совершенно неприличном поцелуе. Внизу собираются зрители. Аплодисменты. Демоны исчезают, прихватив Варенуху.)
  
   СЦЕНА 6.
  
   (Яркий свет. На летней эстраде появляется конферансье Жорж Бенгальский.)
  
   Бенгальский. Граждане! Следующим номером нашей программы выступит иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии. (мудро улыбается) Ну, мы то с вами понимаем, что такой магии вовсе не существует. Это суеверие. Просто маэстро Воланд в совершенстве овладел техникой фокуса, о которой он расскажет в самой интересной части своего выступления, разоблачив эту технику! Поэтому мы все, как один, и за технику и за ее разоблачение. Попросим мосье Воланда! Просим! Просим! (аплодисменты)
  
   (На эстраду поднимаются демоны. Публика бешено аплодирует при виде Бегемота.)
   Голоса. Смотрите! Огромный кот! И ходит на задних лапах! Класс! Класс!
  
   (Воланд садится в кресло и задумчиво смотрит в толпу, положив ногу на ногу и скрестив пальцы у лица. Бегемот гордо выходит вперед, демонстрируя несложный карточный фокус. Затем с аппетитом глотает карточную колоду.)
  
   Бегемот. Колода моя, теперича, уважаемые граждане, находится в седьмом ряду у гражданина Перчевского, как раз между трехрублевкой и повесткой о вызове в суд по делу об уплате алиментов гражданке Зельковой!
   (Жидкие аплодисменты. Пунцовый от смущения гражданин поднимает колоду над головой.)
   Бегемот. Оставьте себе на память!
   Недоверчивый. Стара шутка! Этот Парчевский из той же компании!
   (Публика свистит)
   Коровьев. Вы полагаете? Тогда вы тоже в нашей компании, потому что колода теперь у вас!
   Недоверчивый. (лезет в карман) Верно! Тут она... Стой! Да это червонцы! (Публика волнуется. Недоверчивый гражданин проверяет деньги.) Ей-богу, настоящие! Червонцы!
   Толстяк. (Коровьеву, весело) Сыграйте и со мной в такую колоду!
   Коровьев. Авек плезир! Но почему только с вами? Все примут участие! Посмотрите наверх. Раз, два, три!
   (С потолка в зал падают бумажные деньги. Публика бросается их поднимать. Слышны голоса: "Червонцы, червонцы!" "Ты чего хватаешь, эти ко мне летели!" "Да ты не толкайся, а то я тебя сам так толкану!" Среди зрителей начинается потасовка.)
   Бенгальский. (выбегая на эстраду) Вот, граждане, мы с вами увидели случай так называемого массового гипноза. Чисто научный опыт, как нельзя лучше доказывающий, что черной магии не существует. Попросим маэстро Воланда разоблачить этот фокус. Сейчас все червонцы исчезнут так же внезапно, как появились!
   Коровьев. Брехня! Червончики настоящие!
   Недоверчивый. Браво!!!
   Бегемот. (наступая на Бенгальского) Кто тебя звал? Кто тебя звал, я спрашиваю? Мелькаешь перед глазами, клевещешь, портишь сеанс! (публике) Как его наказать?
   (Публика смеется)
   Толстяк. (шутливо) Голову оторвать!
   Бегемот. Что? Голову оторвать? Не впервой. Эйн, цвей, дрей!!!
   (Отрывает голову у конферансье. Зрители в ужасе. Тело Бенгальского падает на эстраду.)
   Коровьев. (кричит по-французски) Vive la France! Vive la terreur! Да здравствует революция! Свобода, равенство, братство! (подражая парижским санкюлотам, поднимает голову Бенгальского за волосы)
   Голова Бенгальского. (кричит) Доктора!!!
   (всеобщий ужас)
   Женщина из публики. Ради бога, не мучайте его!
   Коровьев. (женщине) Простить, что ли?
   Все. Простить! Простить!
   Голова Бенгальского. Я больше не буду.
   Воланд. (великодушно разводя руками) Бегемот! Сделай, как было.
   (Бегемот берет голову в лапы и возвращает ее на прежнее место. Бенгальский встает.)
   Бенгальский. (жалобно) Голова! Моя голова!
   Коровьев. (Бенгальскому) Катись отсюда, без тебя веселей.
   (Бегемот прогоняет Бенгальского с эстрады. В толпе его подхватывает Римский. )
   Бенгальский. Отдайте мою голову! Пожалуйста, отдайте! (его уводят)
   Коровьев. (публике) Теперича, когда надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!
   (Вступает джазовый оркестр, играя однообразную, стремительную мелодию. Песня "Красотка". Коровьев колдует, подпевая оркестру высоким, писклявым голосом. Эстрада театра Варьете превращается в роскошный магазин.)
  
   Коровьев. (кричит) Самба!
  
   (Джазовый оркестр играет самбу. Бегемот и Азазелло танцуют посреди изобилия дорогих товаров. Гелла превращается в продавщицу и приветливо зовет покупателей.)
  
   Гелла. Герлэн! Шанель номер пять! Мицуко, Нарсис Нуар, вечерние платья, платья коктейль!
   Бегемот. Прошу! Безо всякого стеснения и церемоний!
   (Публика волнуется, пританцовывает. Наконец на эстраду выходит дама и примеряет туфли. Бегемот помогает даме, вульгарно сжимая ее аппетитную ножку в ажурном чулке.)
   Дама. (хихикает, увертываясь от кота) А туфли... не будут... жать?
   Бегемот. (с возмущением) Р-р-р, мяу! Но разве вам неприятно?
   Дама. Я беру эту пару, мосье! (под аплодисменты, надевает новые туфли)
  
   Коровьев. (поет)
   Живет моя красотка в высоком терему. А в терем тот высокий нет хода никому.
   Я знаю, у красотки есть сторож у крыльца. Но он не загородит дорожки молодца.
  
   (Со всех сторон к эстраде бросаются женщины. Их раздевают, переодевают, обслуживают. )
  
   Коровьев. (поет)
   Короткая расправа с ним будет у меня. Не скажет он ни слова, отведав кистеня.
   А мой кистень сильнее десятка кистеней. Была бы только ночка сегодня.потемней.
   Была бы только ночка сегодня.потемней.
   Вхожу я бодро, смело в парадное крыльцо. Зазвякает у двери железное кольцо.
   Зазвякает у двери железное кольцо.
  
   Толстяк. (громко кричит, поднимаясь на эстраду) Пропустите! Моя супруга заболела и не пришла! Дайте хоть что-нибудь! Дома отдам!!! (ему не верят)
  
   Коровьев. (поет)
   Навстречу мне выходит и дряхлый и седой
   Ревнивый муж коварный красотки молодой.
   Ревнивый, коварный - красотки молодой!
   Глухой удар раздался! Старик уж под ногой.
  
   (Толстяк падает навзничь от удара дамской сумочкой по голове.)
  
   Коровьев. (поет)
   Теперь пойду поздравлю красавицу вдовой.
  
   Бегемот. Граждане! Через минуту магазин закрывается!
   (Словно сорвавшись с цепи, на эстраду гурьбой бегут другие мужчины)
  
   Коровьев. (поет)
   Здорова ли, красотка? Здорова ли, краса? Давай с тобой уедем в дремучие леса!
   Уж троечка готова лихих борзых коней. Была бы только ночка сегодня потемней!
   Была бы только ночка сегодня потемней!
  
   (Музыка резко обрывается. На летней эстраде давка, но все довольны, наряжены, все хорошо пахнут. Неохотно спускаются вниз.)
  
   Римский. Граждане артисты! Все-таки желательно, чтобы вы немедленно разоблачили перед зрителями технику ваших фокусов, как было объявлено заранее. Думаю, нашим зрителям будет интересно.
   Зрители. (в отчаянии) Не хотим! Не надо разоблачения!
   Коровьев. Пардон! Ежели гражданин жаждет разоблачения, то мы поможем ему разоблачиться! (смех) Итак, позвольте вас спросить, где вы были вчера вечером, гражданин Римский?
   Жена Римского. (берет мужа под руку, с возмущением) Григорий Данилович вчера вечером был на заседании акустической комиссии! Но какое отношение это имеет к черной магии?
   Коровьев. Уй, мадам! Натурально, черная магия! Вчера вечером уехав из дома, Григорий Данилович отпустил шофера у здания акустической комиссии на Чистых прудах, а сам автобусом поехал на Елоховскую улицу в гости к артистке разъездного районного театра Милице Андреевне Покобатько, где провел в гостях несколько часов.
   (пауза)
   Дама слева от Римского. (саркастически хохочет) Я давно это подозревала! Теперь мне ясно, почему такая бездарность получила роль Луизы! (бьет Римского зонтиком)
   Жена Римского. (бросается к драчливой даме) Как смела ты, негодяйка, коснуться Григория Даниловича?
   Дама слева от Римского. (опять саркастически хохочет) Уж кто-кто, а я-то смею коснуться! (снова бьет зонтиком Римского)
   Коровьев. Вот, почтенные граждане, один из случаев разоблачения, которого так назойливо добивался гражданин Римский.
   (Жена Римского дерется с драчливой дамой. Затем обе бьют Римского. Суета. Джаз снова играет самбу. Милиция разгоняет толпу.)
  
   СЦЕНА 7.
  
   (Сумасшедший дом. Вдоль опустевшей сцены медленно движется поэт Иван бездомный. Садится за стол. Украдкой достает бумагу, перо и чернильницу.)
  
   Бездомный. (пишет заявление) В милицию. Члена Массолита Ивана Николаевича Бездомного... заявление. Вчера вечером я пришел с покойным Берлиозом М.А. на Патриаршие пруды... Стоп! Как это, пришел с покойным? Не ходят покойники... Лучше так: С Берлиозом М.А., впоследствии покойным... который попал под трамвай... не композитором! Тьфу! Может быть, сразу начать с самого главного? С Воланда? Или нарисовать того большого кота? Нарисую... (рисует) Тьфу! Я рассуждаю, как псих! (плачет)
   (Из темноты к нему приближается Мастер)
   Бездомный. Кто здесь? (бросает в сторону перо, сует бумагу в рот, жует, запивая чернилами. Хватается за живот.)
   Мастер. Свои, свои. Тссс! (прикладывает палец к губам)
   Бездомный. Как вы сюда попали? Ведь балконные решетки на замках.
   Мастер. На замках. Но медсестра, Прасковья Ивановна, очень рассеянный человек. Я стащил у нее месяц тому назад связку ключей.
   Бездомный. Значит, можно удрать? Или высоко?
   Мастер. Тихо! Я не удираю, потому что мне некуда удирать.
   Бездомный. (шепотом) А мне?
   Мастер. А вам высоко. Присядем?
   (Садятся рядом, улыбаясь)
   Мастер. Вы буйный?
   Бездомный. (грустно кивает головой) Вчера в ресторане одному типу по морде засветил!
   Мастер. (строго) Основание?
   Бездомный. (разводит руками) Сгоряча.
   Мастер. Безобразие! Не люблю буйных. Профессия?
   Бездомный. Поэт.
   Мастер. Не повезло. А фамилия?
   Бездомный. Иван Бездомный.
   Мастер. Ох, ох... (хватается рукою за сердце)
   Бездомный. (миролюбиво) Мои стихи вам не нравятся?
   Мастер. Очень не нравятся.
   Бездомный. Читали мои стихи?
   Мастер. Не читал.
   Бездомный. Тогда почему же так говорите?
   Мастер. Как будто я других не читал! Впрочем, бывают на свете чудеса. Хорошо, готов вам поверить. Хороши ваши стихи, скажите сами?
   Бездомный. Чудовищны! (оба смеются)
   Мастер. Не пишите их больше!
   Бездомный. Клянусь! (опять смеются)
   Мастер. Как вы сюда попали?
   Бездомный. Погнался за профессором черной магии. (смеется один)
   Мастер. Как? Потрясающее. Умоляю, расскажите.
  
   (Бездомный озирается, манит Мастера жестом и шепчет что-то ему на ухо. И они одновременно, то смеются, то плачут)
  
   Бездомный. (гордо) Забавно?
   Мастер. (задумчиво) По-моему это профессор... не интурист... и даже не человек.
   Бездомный. А кто?
   Мастер. (торжественно поднимая палец) Вчера на Патриарших прудах вы встретились с дьяволом!
   Бездомный. Не может быть! Дьявола не существует!
   Мастер. (иронично) Сидите в сумасшедшем доме, и все толкуете, будто его нет! Дьявол живет среди людей, ему удобно, он даже не собирается исчезать. Во время работы над романом дьявол все время мелькал у меня перед глазами!
   Бездомный. Над каким романом?
   Мастер. Я написал роман... про Понтия Пилата.
   Бездомный. Роман... про Понтия Пилата?! (поэт на время теряет дар речи, Мастер милостиво улыбается) Ваш герой - Понтий Пилат? Из Иерусалима? Вы сумасшедший!
   Мастер. (любезно) Совершенно верно! Понтий Пилат распял бога, испугавшись римского кесаря. Изучив эту историю, я пришел к выводу, что она повторяется каждый день. От страха лишиться второстепенного, мы постоянно теряем что-то гораздо более важное, понимаете? От страха перед физическим страданием отвечаем насилием за насилие. Потому что знаем: кто не ответит, тот неизбежно будешь распят! Но тогда зачем бог позволил людям распять самого себя?
   Бездомный. (увлекшись) Зачем?
   Мастер. (с важностью подняв палец) Здесь какая-то тайна!
   Бездомный. (разочарованно) Понятно... Так вы писатель?
   Мастер. (с достоинством) Я - Мастер! (достает и одевает шапочку с золотой буквой "М") Красиво? Маргарита сшила эту шапочку своими руками!
   Бездомный. Какая Маргарита?
   Мастер. Забудем о ней. (морщится, держась рукою за сердце)
   Бездомный. Несправедливо! Я вам все рассказал, теперь ваша очередь!
   Мастер. Ну, хорошо, хорошо. Раньше, я работал переводчиком. Платили мало. Переводил с пяти языков, но денег все равно не хватало. Пока однажды не выиграл сто тысяч рублей.
   Бездомный. В карты?
   Мастер. (смущенно) Нет... Облигация! За работу в музее дали. Вообразите мое изумление, когда, сунув руку в корзину с грязным бельем, я увидел на своей облигации выигрышный номер!
   Бездомный. Воображаю!
   Мастер. (встает, взволнованно ходит по комнате) Я снял сразу две комнаты... эх! (вспоминает, зажмурившись) ... в подвале старого домика на Садовой. Громадная спальня, четырнадцать метров! Печка! Раковина! Диван! Отдельный вход со двора!
   Бездомный. (завидуя) Красиво жить не запретишь.
   Мастер. И повсюду - книги, книги, книги... Это был золотой век! Не думая больше ни о чем, я с головой погрузился в свой роман. (цитирует) В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат! ... Красиво?
   Бездомный. А Маргарита?
   Мастер. Ой! (смеется) Чуть не забыл! С чего бы начать? Она шла по улице и несла в руках отвратительные цветы желтого цвета. Но эти цветы отчетливо выделялись на ее черном, весеннем пальто. Меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в женских глазах.
  
   (Джаз играет медленный танец. Песня "Пей, моя девочка". На второй этаже сцены начинает танцевать пара. Женщина - это Маргарита, мужчина - ее муж. Маргарита прекрасна и богато одета.)
  
   Мастер. (поет) Пей, моя девочка, пей, моя милая, это плохое вино.
   Оба мы нищие, оба унылые, счастья нам не дано.
   Нас обманули, нас ложью опутали, нас заставляли любить.
   Тихо и тонко, так тонко запутали, даже не дали забыть!
  
   Маргарита. Любовь внезапно выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила обоих!
  
   (Маргарита сверху протягивает руки к Мастеру, спускается по ступенькам. Бездомный начинает по-русски неуклюже приплясывать от радости за такую любовь)
  
   Мастер. (поет) Пей, моя девочка, пей, моя милая, это плохое вино.
   Оба мы нищие, оба унылые, счастья нам не дано.
   Выпили нас, как бокалы хрустальные, со светлым, душистым вином.
   Вот почему мои песни печальные. Вот почему мы вдвоем.
  
   Маргарита. Сама судьба столкнула нас на углу переулка и Тверской. Я стала его тайной женой! (танцует с Мастером)
  
   Мастер. (поет) Пей, моя девочка, пей, моя милая, это плохое вино.
   Оба мы нищие, оба унылые, счастья нам не дано.
   Наши сердца, как перчатки изношены. Нам нужно много молчать.
   Чьей-то жестокой рукою мы брошены в эту большую кровать!
   Ну пей, моя девочка, пей моя милая, пей, моя девочка, пей, моя милая...
  
   (Мастер с Маргаритой замирают в поцелуе. Внезапно джазовая мелодия меняется на более быструю. Насмешливо смеется саксофон. И тут, весело кружась в парах, на сцену выбегает нечистая сила - литературные критики, среди которых Латунский.)
  
   Мастер. (садится, пожимая плечами) Мой роман был закончен в августе. Маргарита перепечатала его в пяти экземплярах, и я погрузился...(с трудом подбирает нужное слово) ... в мир литературы!
  
   (Литературные критики толпятся вокруг Маргариты, выхватывая у нее из рук страницы романа. Они громко кричат, смеются, гримасничают, напоминая обезьян.)
  
   Голоса критиков. Какое свинство! Это попытка протащить в советскую печать Иисуса Христа! Он сумасшедший! А где же здесь образ человека труда? Где? Где? Где? (роются в бумагах, разбрасывая их по сцене)
   Латунский. (авторитетно) Товарищи! Перед нами типичный пример воинствующего старообрядца и понтийпилатчины!
   (Одобрительные крики. )
   Мастер. (Бездомному, строго) Иван! Когда творишь по-настоящему, изо всех сил... то всегда расплачиваешься за это... душою или здоровьем. Ведь напряженный мозг мастера объединяется с абсолютной, высокою истиной! Только там, вдали от мирской суеты, можно услышать вечную, небесную музыку! Роман высосал из меня последние соки. Не было сил, чтобы сопротивляться. И я возненавидел свой роман! Я его боюсь!
  
   (Решительно бросает роман в огонь. Маргарита в отчаянии спасает горящую бумагу из камина. Литературные критики шепчутся, окружив Мастера. Мастер прислушивается.)
  
   Мастер. Что такое?
   Бездомный. Где?
   Мастер. Вы слышите зловещие голоса?
   Бездомный. Нет.
   Мастер. А я слышу. (шепотом) Особенно по ночам. Какие-то страшные люди шепчутся, шепчутся, шепчутся... спорят между собой! А потом кричат на меня... (затыкает уши) кричат и кричат! Требуют всяких гадостей! То унизить, то ударить, то зарезать кого-нибудь. Иногда я их даже вижу. Огромные, голые, худые, с круглыми глазищами вполовину лица! А на глазах жесткие, редкие ресницы, размером с ладонь!
   Бездомный. Ужас!
   Маргарита. (садится рядом с Мастером, говорит устало, но спокойно) Ты болен! За что это, за что? Но я тебя спасу, я тебя спасу. Впереди ночь. Я ухожу... в последний раз! Боялась расстаться с мужем, ведь он хороший, добрый человек. Завтра утром, расскажу мужу, что полюбила другого: ТЕБЯ! Твое постаревшее лицо, твою измученную душу, твой безумный роман! И вернусь навсегда.
   Мастер. Бедная девочка. Я неудачник. Не хочу, чтобы ты погибла вместе со мной.
   Маргарита. (гордо выпрямляется) Любимый! Женщина часто бывает слабой и противоречивой. Но если она на что-то решится, то ее никому не остановить! (исчезает)
   Мастер. Что я наделал! Что я наделал! (думает, встает, смотрит на толпу притихших литераторов) Ваша взяла. Сдаюсь. Пришла пора навсегда скрыться где-нибудь... от вас, от себя... от нее. Промедление смерти подобно! Где здесь... ближайший сумасшедший дом?
   Голоса критиков. Вот это правильно! Давно бы так! Недалеко, за городом, у заставы!
   Латунский. (галантно) Вас подвезти?
   Мастер. Будьте любезны!
  
   (Критики, Латунский и Мастер гурьбой покидают сцену. Бездомный остается один)
  
   Бездомный. (опомнившись) Эй, вы! А я, по вашему, где? (презрительно кричит вслед мастеру, сложив ладони рупором) Интеллигент! (садится, решительно) Псих, короче говоря! (пауза, со вкусом начинает вспоминать) В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат...
  
   СЦЕНА 8.
  
   (Оглушительно гремят римские трубы. Чеканя шаг, марширует блестящая когорта легионеров. На этот раз все по-настоящему, без иронии. Крысобой пинком отгоняет в толпу простонародья поэта Ивана Бездомного. Над сценой зловеще вырастает Лысая гора. Изумленный поэт мечется вокруг римских солдат. На высокий помост медленно поднимается Понтий Пилат.)
  
   Пилат. (раскатисто) Именем кесаря императора!
   Когорты. (хором) Да здравствует кесарь!
   Пилат. (медлит, подняв голову в небо) Четверо преступников, арестованных за убийства и подстрекательство к мятежу, приговорены к позорной казни - распятию на столбах! Эта казнь совершится немедленно на Лысой горе! Имена преступников - Дисмас, Гестас, Вар-равван и Га-Ноцри! Вот они!
  
   (Конвой выводит вперед осужденных. Толпа одобрительно кричит, кидая в них камни.)
  
   Пилат. Но согласно обычаю, в честь праздника пасхи, одному из осужденных великодушный римский кесарь возвращает его презренную жизнь. Имя того, кого сейчас отпустят на свободу... (Пауза. Пилат с тоской смотрит в небо, словно ожидая знамения. Полная тишина.) ... Вар-равван!!!
  
   (В небе удар грома - первый признак приближающейся грозы. Пилат пугается, втянув голову в плечи. Одобрительные крики. Вар-раввана освобождают. Бездомный мечется по сцене, стараясь дотянуться рукой до Иешуа.)
  
   Бездомный. (кричит) О, я глупец! Неразумная женщина! Трус! Всегда в это верил, но боялся признаться! Падаль, а не человек!
  
   (Опустив глаза, Понтий Пилат уходит. )
  
   (Палачи принимаются за работу, слышатся тяжелые удары молота и крики осужденных. Наконец жертвы поднимают над толпой. Над их головами деревянные таблички, на которых написано: "Разбойник и мятежник")
  
   Бездомный. (бросается к распятым, его опять бьют. Поэт озирается по сторонам, громко кричит.) А вы ничем не лучше меня! Стоило появиться одному хорошему человеку, и сразу же все набросились на него, как собаки! Нет, не собаки! Собаки добрее вас в тысячу раз! Дайте мне нож! Дайте нож! Я перережу веревку! (Поэта поглощает толпа)
  
   (Крысобой на острие копья подносит к лицу распятого Иешуа губку, смоченную водой)
  
   Крысобой. (хмуро) Га-Ноцри, пей! Славь Игемона!
   Иешуа. Игемон! (Открыв глаза, жадно прижимается пересохшими губами к прохладной губке)
   Дисмас. (на кресте) Несправедливо! Я такой же разбойник, как он!
   Крысобой. Молчать на втором столбе!
   Иешуа. (с трудом отворачиваясь от воды) Добрый человек, дай и ему напиться... Я больше не хочу.
   (Крысобой подчиняется)
   Иешуа. (ласково смотрит на Дисмаса) Пей, добрый бандит! Недолго осталось. Уже сегодня будем на небесах, ты и я.
   Дисмас. Я недостоин, мне страшно.
   Иешуа. (подняв голову) Отец наш небесный! Прости его! Он не знал, что когда-нибудь он умрет!
   (Дисмас захлебывается от рыданий)
   Гестас. (подняв голову, Дисмасу, с презрением) Тьфу! Разревелся, как баба! Будь мужчиной! (Иешуа) Эй, пророк! Говорят, ты умеешь колдовать! Давай, попробуй! Спрыгни с креста! (хохочет, мужественно преодолевая боль)
   (Римские солдаты и народ с любопытством смотрят на Иешуа)
   Голоса. Смотрите, смотрите! А вдруг спрыгнет?
   Дисамс. Мы убийцы, мы заслужили смерть! А этот... не сделал ничего плохого! Гестас, зачем смеешься над человеком?
   (пауза)
   Иешуа. (грустно смотрит в толпу, старательно подбирая слова) Если я сейчас... сотворю чудо, которого ждете вы ... тогда... какая разница между Иешуа и простым колдуном? Опять выйдет... сила против силы... И вы поклонитесь не моим словам... а моей силе... Потом найдется другой колдун... и люди упадут на колени... уже перед ним... А через год найдут третьего колдуна... Я не хочу, чтобы люди... всю жизнь... ползали на коленях!
   Бездомный. (падает на колени, с ножом в руках) А мне плевать! Можешь презирать меня, сколько угодно. Хочу чуда! Чуда! (грозит в небо кулаком) Там, наверху, сидит жестокий, трусливый бог, которого я ненавижу! Неужели он не захочет спасти хотя бы одного, самого лучшего среди нас?
   Голоса в толпе. Кощунство! Кощунство!
   (Легионеры хватают Бездомного)
   Иешуа. (неожиданно властно) Отпустите его. Он оскорбил меня, а не вас!
  
   (Как под гипнозом, легионеры неуверенно подчиняются)
  
   Иешуа. (поэту, гордо) Видишь? Кое-что я пока могу!
   Бездомный. (опустив голову, хмуро) Зачем? Я плохой человек.
   Иешуа. Хороший. Так держать! Никого, никогда не бойся. Даже меня!
   Бездомный. (вновь падая на колени) Прости меня за все, что я натворил! Прости ты... нас всех! Мне стыдно! Смертельно стыдно!!!
   Иешуа. Вот и хорошо. (с тоской смотрит в небо)
   Бездомный. (вытирает слезы грязным кулаком) Простишь?
   Иешуа. (через силу улыбнувшись) Простить? Ну конечно... (в отчаянии) Легко! (поэт видит, как ему страшно, и закрывает лицо руками)
  
   (Над сценой гремит барабанная дробь. Звучит музыка, похожая на военную. Пришло время умирать. Песня "Звезда". )
  
   Бездомный. (поет, подняв голову, стоя на одном колене как рыцарь, опираясь на длинный нож)
   И когда ты наконец увидишь, как упала звезда,
   Ты решишь перечеркнуть свое прошлое и выбрать новый маршрут.
   Но вдруг окажется, что все извилины - как одна борозда,
   А ветви вовсе не отходят от дерева - просто они растут.
  
   Навсегда небо в твоих руках! Навсегда ты выбрал свою звезду!
   Те, кто врастают в землю, уже давно и ничего не ждут.
   Навсегда осень в твоем саду.
  
   Бездомный. (поднявшись с колен, поет, выкрикивая слова в толпу, сжимая нож, словно меч)
   И ты увидишь, как все было просто и предопределено,
   И каким обыкновенным событием окажется первый шаг,
   И какой незаменимой пищей станут хлеб и вино,
   И каким твоим надежным другом окажется верный враг!
  
   Навсегда небо в твоих руках! Навсегда ты выбрал свою звезду!
   Те, кто врастают в землю, уже давно и ничего не ждут.
   Навсегда осень в твоем саду.
  
   (Иван Бездомный закрывает глаза. Второй удар грома. Начинается ливень. В небе поет труба. Иешуа дрожит, беззвучно шевелит губами, молится, но держит себя в руках. Внезапно из толпы сначала тихо, потом все громче и громче, доносятся голоса. Это немногочисленные христиане кричат Иешуа.)
  
   Христиане. (сквозь слезы) Держись! Держись!! Держись!!!
  
   (Легионеры, прикрывшись щитами, суетятся вокруг Крысобоя. Крысобой выразительно проводит пальцем по шее, показывая на осужденных. Солдаты окружают кресты и добивают осужденных копьями.)
  
   Иешуа. (пронзительно кричит голосом, полным боли) Свершилось! (его голова падает на грудь)
   Дисмас и Гестас. Свершилось! (умирают)
   Легионеры и народ. (яростно, испуганно, как в исступлении, орут) Свершилось! Свершилось!!! (пятятся назад)
  
   (Иван Бездомный остается неподвижным посреди всеобщего смятения. Он даже не оборачивается в сторону распятия, но лицо у него в слезах. Рядом встают три Марии - Дева Мария, Мария Магдалина и Мария, мать Иакова. Хочу, чтобы все поняли главное. Смерть Иешуа - не слабость пацифиста, а военный подвиг в битве за наши души.)
  
   Бездомный. (поет)
   Если ты пойдешь по этой дороге, то уже не попадешь назад.
   Жизнь разыграешь на чет или нечет, и смиришься с такою судьбой.
   Потом наступит осень, задуют ветры, и начнется твой листопад.
   Но каждый упавший и погибший лист для кого-то станет звездой!
  
   Женщины. (поют вместе с ним)
   Навсегда небо в твоих руках! Навсегда ты выбрал свою звезду!
   Те, кто врастают в землю, уже давно и ничего не ждут.
   Навсегда осень в твоем саду.
  
   (Третий удар грома. Шум ветра, сильный ливень. Легионеры и народ спасаются бегством. Перерезав веревки ножом, христиане снимают тело Иешуа с креста. Склоняются над ним, замирают. Мертвая тишина.)
  
   ЗАНАВЕС.
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
  
   СЦЕНА 9.
  
   (В темноте слышен голос Римского)
  
   Римский. Опять авария на подстанции! Живем посреди Москвы, как язычники, в полной темноте!
   (Сцена освещается. Римский стоит в мокром плаще возле стола с зажженной свечой в руке. На голове у него шляпа. Из-за сцены доносятся визгливые женские крики)
   Римский. (выглядывая из окна, кричит сторожу) Эй, сторож! Что за крики на улице?
   Сторож. (на минутку показавшись из-за двери, весело) Григорий Данилович! Милиция голых ловит! Голые бабы толпами бегают по Москве! Вот, бесстыжие! Можно, я ближе посмотрю? (исчезает)
   Римский. (мрачно) Воланд! Коварный Воланд! Я так и знал. Гипноз! Эх, граждане! Вот вам и черная магия! Вот и разоблачение! Ну, дамочки? Где теперь ваши бесплатные обновки? Туфельки, юбочки, кружева? Тю-тю, испарились! (прижимается носом к оконному стеклу) Ух ты! Жопа, как два мешка укропа... (возбужденно свистит, показывая рукой) Туда, туда! В подворотню свернула!
  
   (Дверь за спиною у Римского бесшумно открывается. В комнате, пятясь задом и озираясь по сторонам, появляется Варенуха.)
  
   Римский. (пугается) Кто? (оборачивается, Варенуха тоже замирает, подняв ногу) Это ты?
   Варенуха. Я!
   Римский. Боже, как ты меня испугал!
   Варенуха. Прости, пожалуйста. Я думал, что ты ушел.
   Римский. Садись! Ну, говори, говори скорее! Деньги в Ялту отправил? Степа объявился?
   Варенуха. (присаживается на краешек стула, надвинув кепку на лицо) А что говорить? В Пушкино... открылась новая чебуречная. Называется "Ялта". Там Лиходеева и нашли.
   Римский. Что? (соображает) Как? (облегченно смеется) Вот так номер! (соображает) А телеграммы? Все телеграммы были с пометкой "Ялта", а не "Пушкино".
   Варенуха. Умно! (думает) Ах, да! Пьяный телеграфист! Напился за компанию с Лиходеевым и хулиганил!
   Римский. (опять смеется) Все! Доигрался, Степан Богданович! Теперь уволят... Где он сейчас?
   Варенуха. Где ж ему быть? Натурально, в вытрезвителе.
   Римский. (смеется в полном восторге) Вот, гусар! Вот, лихач!
   Варенуха. Его милиция задержала. Как такого не задержать? Чего стоила одна пьяная пляска в обнимку с телеграфистом! А погоня за гражданками, визжащими от ужаса? Потом учинил разбрасывание в чебуречной зеленого лука. Дрался с буфетчиком. Разбил восемь бутылок белого сухого "Ай-Даниля". Сломал счетчик у таксиста. Угрожал всех арестовать, посадить, расстрелять. Сопротивлялся властям, ударил постового...
   Римский. (подозрительно) Ударил постового? Странно... даже для Степы, это уже слишком...
   Варенуха. (запнувшись, прячет глаза) Я пошутил. Постовой сам упал. И разбил об Лиходеева... все лицо...
   Римский. Погоди! А у тебя откуда фонарь под глазом?
   Варенуха. Тоже упал. (отворачивается) Ну... одолели мы Степу, погрузили в машину. А кровищи то было, кровищи! (причмокивает от удовольствия) Пошел дождь. Машину занесло. Вот я и ударился. (решительно снимает кепку) На, смотри! (ухмыляется, случайно показав белоснежные клыки)
   Римский. (в ужасе) Что с твоими зубами?
   Варенуха. (закрывает рот ладошкой) Чудак! Зубки как зубки! Острые! Надежные! Между прочим, свои!
   Римский. И в зеркале ты... не отражаешься... И тени... у тебя нет... (ласково) Заболел?... Так я тебе сейчас... таблетку дам...
   (Римский встает и отступает к двери. Вампир Варенуха понимает, что он раскрыт.)
   Варенуха. (тоже встает) Догадался, проклятый! Всегда был смышлен! Зубки мои ему не понравились! (широко и страшно открывает рот) Большие зубки? Это чтобы скорее съесть тебя, дитя мое!!!
   (Рыча, гоняется за финдиректором театра Варьете. Все двери начинают открываться и закрываться сами по себе. Загородив Римскому единственный путь к спасению, Варенуха плотоядно причмокивает. Через форточку закрытого окна в сторону задвижки тянется длинная, белая рука обнаженной Геллы.)
   Римский. (слабым голосом) Помогите!
   (Окно открывается. Гелла встает на подоконник.)
  
   (Издали доносится протяжный крик петуха)
  
   (Вампиры замирают на месте. Нечеловеческий страх искажает их лица.)
   Варенуха. Шухер!!! (Прыгает головой в окно, сбивая Геллу с ног. Оба исчезают.)
  
   (Финдиректор Римский дрожит как заяц, сидя на холодном полу. Медленно снимает с головы шляпу. Под шляпой совершенно седые волосы. Внезапно над притихшей сценой, словно в кошмарном сне, гулко разносится одинокий мужской бас. Песня "Священный Байкал". )
  
   Бас. (поет) Славное море, священный Байкал! Добрый корабль - омулевая бочка!
   Хор. (поет) Эй, баргузин! Пошевеливай вал! Молодцу плыть недалечко!
  
   Римский. Все! С меня хватит! (ползет вдоль сцены на четвереньках под мощное хоровое пение и исчезает навсегда.)
  
   СЦЕНА 10.
  
   (Улица перед театром Варьете. Сцена наполняется публикой. Публика волнуется. Выстраивается очередь.)
  
   Голоса. Вы знаете? Вчера в театре был концерт! Черная магия! В партер бросали червонцы! Голые женщины бегали под дождем! Кто последний в кассу? Граждане, не толкайтесь! Кто последний, за билетами?
  
   Бас. (поет) Долго я тяжкие цепи носил! Долго томился в горах Акатуя!
   Хор. (поет) Верный товарищ бежать пособил. Ожил я, волю почуя!
  
   (Из-за двери кассы появляется секретарша.)
  
   Секретарша. Граждане! Среди вас есть врач?
   Врач. (подняв руку) Я попробую! (скрывается за дверью театра Варьете)
  
   Бас. (поет) Шилка и Нерчинск не страшны теперь. Горная стража меня не поймала.
   Хор. (поет) В дебрях не тронул прожорливый зверь. Пуля стрелка миновала.
  
   Врач. (выглядывая из-за двери) Граждане! Среди вас есть врач?
   Секретарша. (истерично) Милиция!!! Позовите милицию!!!
  
   (Из театра на улицу выходит группа товарищей - работники Варьете, мужчины и женщины. У них странные, наполовину сумасшедшие лица.)
  
   Бас. (человеку в очереди) Земляк! Угости папироской! (прикуривает)
   Женщина-тенор. (обращаясь к очереди) Идите домой! Сегодня концерт отменяется!
   Голоса. Как отменяются? Где Воланд? Где черная магия? В котором часу начало?
  
   Бас. Тихо! (изучает свои ощущения, говорит обречено) Ну вот, опять...
   (мощно запевает) Шел я украдкой, средь ночи и дня. Вкруг городов озирался я зорко.
   Хор. (подхватывает) Хлебом кормили крестьянки меня. Парни снабжали махоркой!
  
   (Публика аплодирует. Работники Варьете пытаются разойтись по домам. Их окружает милиция.)
  
   Крысобой. Граждане! Что за собрание? Что за песни, о чем поем? Кто главный?
   Женщина-тенор. Мы не нарочно!
   Бас. Мы из хора!
   Женщина-тенор. Не можем остановиться!
  
   Бас. (поет) Славное море, священный Байкал! Добрый корабль - омулевая бочка!
   Хор. (поет) Эй, баргузин! Пошевеливай вал! Молодцу плыть недалечко!
  
   (Работники театра обнявшись, плачут. На втором этаже со стуком открывается окно. В окне появляется пустой мужской костюм без человека внутри. Примечание режиссеру - это большая кукла, им незаметно управляют.)
  
   Костюм. Черт меня побери! Эй, вы там! Я деньги считаю, мне тишина нужна! (с грохотом закрывает окно)
  
   Бас. (поет) Долго я тяжкие цепи носил! Долго томился в горах Акатуя!
   Хор. (поет) Верный товарищ бежать пособил. Ожил я, волю почуя!
  
   (Публика пятится назад. Кое-кто крестится.)
  
   Крысобой. (вынув наган) За мной!
   (Наряд милиция скрывается в театре. Через минуту они появляются на втором этаже, схватив за шиворот буфетчика Соколова. Толпа, затаив дыхание, за ними следит.)
   Крысобой. Ты кто?
   Буфетчик. Буфетчик! Я здесь работаю!
   Крысобой. Что в портфеле?
   Буфетчик. Деньги! Выручка! В кассу несу!
   Крысобой. Покажи!
   Буфетчик. (открыв портфель) Ой, мама!
   Крысобой. (смотрит в портфель) Гражданин! Зачем нарушаем? Здесь бумажные этикетки для напитка "Нарзан"! Вот, посмотрите! (наклоняет портфель. В воздухе, над головами людей, разлетаются разноцветные бумажки. Люди ловят их на лету.)
   Голоса. (кричат) Марки! Лиры!! Франки!!! Кроны!!!! Доллары!!!!!
  
   (Вся публика, включая заколдованный хор, ползает по сцене, собирая деньги. Милиция в бессильной ярости смотрит на них сверху вниз.)
  
   Бас. (поет) Шилка и Нерчинск не страшны теперь. Горная стража меня не поймала.
   Хор. (поет) В дебрях не тронул прожорливый зверь. Пуля стрелка миновала.
  
   Крысобой. (буфетчику, грозно) Гражданин! Откуда валюта?
   Буфетчик. Какая валюта? (открывает портфель) Своими собственными глазами вы видели здесь бумажные этикетки!
   Крысобой. (кричит толпе) Ни с места! (милиция скрывается за дверью, через секунду появляется внизу, на улице) Всем сдать валюту! (оглушительно свистя, гонятся за людьми, которые разбегаются в разные стороны)
  
   (Издалека доносится пение)
  
   Бас. (удаляясь) Шел я украдкой, средь ночи и дня. Вкруг городов озирался я зорко...
   Хор. (убегая) Хлебом кормили крестьянки меня. Парни снабжали махоркой...
  
   (На втором этаже открывается окно, в окне снова пустой костюм.)
  
   Костюм. Черт меня побери! (видит буфетчика) Андрей Фокич! Деньги сдавай! Домой пора! (закрывает окно)
   Буфетчик. Ой, мама! (спускается вниз, поднимает с пола бумажки) Батюшки мои! Опять бумажные этикетки! Нарзан! Скважина номер семь! (собирает бумажки в портфель) Что будет, что будет? Триста рублей пропало! Триста рублей!
  
   (На сцене появляется родственник Берлиоза - Максимилиан Андреевич Поплавский. Он с чемоданом и картой в руках. Движется неуверенно, оглядываясь по сторонам.)
  
   Поплавский. (буфетчику) Гражданин! Зачем вам столько этикеток?
   Буфетчик. (замирает) Коллекционер! (собирает последние этикетки в портфель) А вы, собственно, кто?
   Поплавский. Из Киева! Заблудился. Где здесь Садовая номер триста два бис?
   Буфетчик. Квартира пятьдесят?
   Поплавский. Ой! Вы, наверное, Степан Лиходеев?
   Буфетчик. (визгливо смеется) Нет!!!
   Поплавский. (пугается) А я... сверхмолнию вчера получил. Вот. (читает) "Меня зарезало трамваем на Патриарших прудах. Похороны в пятницу, в три часа. Приезжай. Берлиоз"
   Буфетчик. (опять смеется) Вы - родственник Берлиоза?
   Поплавский. Я его дядя. Обязан, согласно закону, принять в наследство имущество покойного - отдельную комнату в квартире номер пятьдесят... Не понимаю, что здесь смешного?
   Буфетчик. (серьезно) Ничего. Нам по пути, я вас провожу. (идут) Только, чур, вы первый! (сопровождает Поплавского, оба исчезают)
  
   (На втором этаже в открытое окно вновь смотрит одинокий, пустой костюм)
  
   Костюм. Черт меня побери! Ненавижу эту страну! Лучше смерть, чем такая жизнь! (выбрасывается из окна по частям. Сначала галстук и пиджак, потом рубашка и брюки, последними из окна весело вылетают белые кальсоны.)
  
   СЦЕНА 11.
  
   (Комната покойного Берлиоза в квартире номер пятьдесят. Через дверь на сцене появляются. Коровьев и Бегемот. Коровьев первым замечает отдельные части мужского костюма на полу.)
  
   Коровьев. Чур, мое! (подбирает брюки, рубашку, кальсоны, примеряет пиджак. Бегемот украдкой ворует галстук.)
  
   (Стук в дверь. Входит Поплавский с чемоданом в руках.)
  
   Поплавский. Моя фамилия Поплавский! Я дядя покойного... (Коровьев бросается ему на грудь с брюками в руках, сотрясаясь от рыданий) ... покойного Берлиоза.
   Коровьев. Как же, как же! (сморкается в штанину) Я вас сразу узнал! Горе-то, а! Что ж такое делается? А?
   Поплавский. Трамваем задавило?
   Коровьев. Насмерть! Верите - раз, голова прочь! Правая нога - хрусть, пополам! Левая - хрусть, пополам! Вот до чего эти трамваи доводят! (рыдает, утирая слезы чужими брюками) Прошу, возьмите! Его штаны! В наследство! (отдает брюки Поплавскому)
   Поплавский. (брезгливо держит брюки) Мерси! (почему-то делает книксен) Квартирка... тоже теперь моя?
   Коровьев. Нет, его! (показывает на Бегемота)
   Бегемот. (возбужденно) Квартирка моя! Моя-я-я! Моя квар-р-ртир-р-рка! (бегает по кругу, вздыбив шерсть, задрав хвост) Р-р-р, мя-я-яу-у-у! (спокойно) Дальше что?
   Поплавский. Говорящий кот!
   Бегемот. (строго) Я, кажется, русским языком спрашиваю. Дальше что? (подозрительно изучает Поплавского) Паспорт!
   Поплавский. Вот интересно, упаду я в обморок, или нет? (отдает паспорт коту)
   (Бегемот изучает паспорт, надев очки.)
   Бегемот. Каким отделением выдан документ? Четыреста двенадцатым? Ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта! (кидает паспорт в лицо Поплавскому) Ваше присутствие на похоронах отменяется! Азазелло! (уходит, в сердцах хлопнув дверью)
   (Появляется Азазелло)
   Азазелло. (берет Поплавского за шиворот) Вот что, дядя! Возвращайся ты в Киев! Сиди там тише воды, ниже травы! Ни о каких квартирах в Москве... даже не мечтай!
  
   (Не сводя страшного взгляда с лица Поплавского, Азазелло открывает его чемодан. Достает копченную, одноногую курицу. Затем неторопливо швыряет вещи из чемодана в оркестровую яму. За вещами с грохотом летит чемодан. Ухватив за ногу курицу, Азазелло бьет Поплавского курицей по лицу. Куриное туловище отлетает, нога остается Азазелло. Демон обгладывает куриную ногу и сует ее за резинку трико, как кинжал.)
  
   Азазелло. Понятно? (Поплавский отступает к двери) Стоять! Наследство свое забыл! (подает упавшие брюки)
   Поплавский. (делает книксен) Гран мерси!
  
   (Дверь открывается у Поплавского за спиной. В дверях буфетчик из Варьете с портфелем в руках.)
  
   Буфетчик. (Поплавскому) Ну как?
   Поплавский. (бодро) Хорошо! Очень хорошо!
  
   (Бросается в дверь, оттолкнув буфетчика. Из коридора доносится его истошный крик. В дверном проеме появляется обнаженная Гелла с кокетливым фартучком на животе. )
  
   Гелла. (буфетчику) Какие капризные мужчины живут в Москве! Стоит девушке не накраситься, как от нее уже все шарахаются!
   Буфетчик. (сердито) Ай да горничные у иностранцев!
   (Звонит телефон. Гелла берет трубку спиною к буфетчику, поставив ногу на стул и вертя задницей. Буфетчик жмурится.)
   Гелла. Алло? Император Калигула? Вы получили приглашение? Да, будем рады вас видеть. Сегодня в полночь. До свидания.
  
   (На сцене появляется Воланд. Он в махровом халате на голое тело)
  
   Воланд. (весело потирая руки) Господа, пора завтракать! Чую, как пахнет вкусная... копченая курочка!
   Буфетчик. (плаксиво) Здравствуйте, господин артист! Я к вам по делу!
   Азазелло. Извольте! Бокал вина! С дороги! (подает буфетчику бокал)
   Коровьев. Прошу! Садитесь! (Предлагает стул. Буфетчик садится, ножка стула ломается, буфетчик падает, облив себя вином. Его поднимают. Коровьев налаживает стул.)
   Воланд. Ай! Не ушиблись?
   Буфетчик. (горько) Я заведую буфетом театра Варьете, в котором вы вчера изволили дать концерт...
   Воланд. (машет руками) Нет, нет, нет! Ни слова больше! В рот ничего не возьму у вас в буфете! Брынза не бывает зеленого цвета, это нелепый миф! А чай? Просто помои! Даже осетрина и та испорчена!
   Буфетчик. Я... по другому вопросу. Осетрина здесь не при чем.
   Воланд. (сварливо) Как это не при чем, если она испорчена?
   Буфетчик. Осетрину прислали второй свежести!
   Воланд. Вздор! Свежесть бывает одна - первая и последняя. Осетрина второй свежести, это тухлая осетрина!
   Буфетчик. Я извиняюсь...
   Воланд. (твердо) Извинить не могу!
   Азазелло. (буфетчику) Бокал вина? (подает бокал)
   Коровьев. Да вы садитесь, садитесь! (Ошеломленный буфетчик садится, ножка стула опять ломается, буфетчик снова падает, облившись вином)
   Воланд. (смеется) Какой смешной!
   Буфетчик. (свирепо) Господин артист! Вчера вы изволили фокусы всем показывать!
   Воланд (удивленно) Но почему я? Это они! (показывает на свою свиту) А я... уверяю вас... сидел смирно, никого не трогал, изучал... психологию москвичей!
   Буфетчик. (грозно кричит) Ах, вот вы как заговорили, да?!!!
   Азазелло. В чем проблема, Андрей Фокич? Пригубите вино, успокойтесь.
   Коровьев. Да вы садитесь, садитесь!
   (На этот раз буфетчик избегает падения)
   Буфетчик. Господа, попрошу без фокусов! Так вот... Во время вашего представления заколдованные бумажки посыпались в публику с потолка! Эти бумажки расхватали. Потом заходит ко мне в буфет молодой человек, дает червонец, я ему сдачи восемь с полтиной... Следом другой...
   Воланд. Тоже молодой человек?
   Буфетчик. (вспоминает) Нет, пожилой. Третий, четвертый. Я всем сдачи даю... А сегодня пошел деньги сдавать, а вместо денег - резаная бумага! На пятьсот рублей наказали буфет!
   Воланд. Ай-яй-яй! Клянусь, мы предупредили, что червонцы не настоящие! Неужели среди москвичей есть мошенники? (Буфетчик горько улыбается) Это низко! Вы - человек бедный... Ведь вы - человек бедный? (Втянув голову в плечи, буфетчик кивает) Сколько у вас денег?
   Буфетчик. (озадачено) Я извиняюсь...
   Коровьев. (азартно режется на кресле в карты с Азазелло) Двести сорок девять тысяч рублей в пяти сберкассах. И дома под половицей двести золотых десяток... (Азазелло бросает карты с деньгами на кресло, отходит. Коровьев с удовольствием считает деньги, он выиграл. Вступает языческая мелодия. Песня "Деньги-деньги".)
  
   Коровьев. (речитативом, как заклинание)
   Это песня заряжает на богатство и успех!
   У меня семья большая, хватит песенки на всех!
  
   Воланд. Двести сорок девять тысяч рублей! (смеется) Смешная сумма! А когда вы умрете?
   Буфетчик. (взволнованно) Вот уж... дата смерти моей... никому не известна!
   Азазелло. (хмуро) Подумаешь, бином Ньютона! Умрет через девять месяцев от рака печени в клинике первого МГУ, палата номер четыре.
  
   Коровьев. (поет) Деньги-деньги текут рекою. Всегда в кошельке под рукою.
   И в загашнике и в бумажнике, и в машине моей в багажнике,
   И в сбербанке на моей книжке. Хватит мне, жене, дочке сынишке!
   А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! Даже налоговику я мешок отволоку!
  
   Воланд. (задумчиво) Девять месяцев. По двадцать семь тысяч в месяц. Маловато, но при скромной жизни должно хватить!
  
   Коровьев. (поет) Деньги - сотни, тыщи, миллионы! Марки, доллары, фунты, кроны!
   Всем почет и честь! Всех не перечесть! А у рублей не счесть нулей!
   Я так долго ловил удачу! Я от счастья сижу и плачу!
   А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! Пусть легко достанутся и навек останутся!
  
   Воланд. (весело) Но какой смысл умирать в палате под стоны безнадежно больных? Не лучше ли устроить пир на двести сорок девять тысяч рублей и принять яду, под звуки струн, в окружении нежных красавиц и лихих друзей?
  
   Коровьев. (поет) Строгих правил я не нарушу. Не волнуйтесь за мою душу!
   Святой Николай, помоги же мне! Дочурке, сынишке и жене!
   Я прошу у тебя богатства для труда, а не тунеядства!
   А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а! А-а-а!
   Будем мы счастливыми, будем мы богатыми!
   Будем олигархами, будем депутатами!
  
   (Воланд танцует с буфетчиком театра Варьете. Музыка обрывается.)
  
   Воланд. Но что-то мы размечтались... К делу! Покажите резаную бумагу!
   (Буфетчик открывает портфель и достает деньги.)
   Азазелло. Гульдены! Лиры! Йены!
   Воланд. (в ужасе) Валюта! Дорогой, вы действительно нездоровы! За такое и посадить могут!
   Коровьев. (падает на колени) Покайся, Андрей Фокич! Тебе скидка будет!
  
   (В дверях появляется Бегемот, снимая с талии ремешок.)
  
   Бегемот. Мяу-мяу! Кто, кто, кто в теремочке живет? Кто, кто, кто всю валюту не сдал? Вот я ему по попке! (гонится с ремешком за буфетчиком) По попке! По попке!
   Буфетчик. (в ужасе) Спасите! Я болен! Смертельно болен!!! (убегает.)
  
   СЦЕНА 12.
  
   (Улица перед театром Варьете. Группа работников хора театра Варьете поет под оркестр, собирая деньги у прохожих. Песня "Блюз - старая любовь". Поющая женщина похожа на ведьму Геллу. На сцене появляется Маргарита. Слушает.)
  
   Женщина-тенор. (поет) Не крестили нас за грех зачатия, на теле не поставили печать.
   Нет на небе никакого выключателя, который кто-то может выключать.
   Пусто. Тщетны все труды, когда душа легка, как сигаретный дым.
   Никого не вижу, никого не слышу, никому не верю. Трудно молодым.
  
   Милый, я тебя любила и не позабыла прошлой весны.
   Всплыло все, что между нами было. Отчего мы разлучены?
  
   (Маргарита щедро бросает в шляпу на земле червонец.)
   Женщина-тенор. (злобно) Червонцами не берем!
   Маргарита. Но почему?
   Бас. Черная магия, мадам!
  
   Тенор. (поет) Пью с утра - бром, глюкозу, чашку чая, валерьянку и пчелиный яд.
   Доктора сгоряча не различают из чего на самом деле я.
   Одолели испытания - долг, престиж и пропитание.
   Вечные заботы. Ухожу из дома. Ухожу с работы. До свидания!
  
   Милый. Ты уехал рано после ресторана молча домой.
   Ныло сердце от глубокой раны. Позвони мне, бешеный мой!
  
   Маргарита. (садится на скамейку, думая вслух) Какая печальная песня. Боже мой! Почему... я тогда ушла? Бросила его одного... на всю ночь! Утром прибежала чуть свет... но было поздно. Слишком поздно. Прошел целый год... а я не в силах его найти!
  
   (На сцене появляется демон Азазелло)
  
   Тенор. (поет) В теле зуд. Сердце бьется точно молот. Рядом ждут свободные такси.
   Нервы жгут. На губах сенсорный голод. Я готова, только пригласи!
   И, заранее смакуя, по звонку лечу я за Садовое кольцо.
   Как будто лампочка держала цоколь, наконец держу в руках твое лицо.
  
   Милый. Я с ума сходила и не находила, чем угодить.
   Сила нас с тобой соединила та, которой не победить.
  
   Маргарита. (горячо) Верую! Верую! Сегодня что-то произойдет! Не может не произойти! Сознаюсь, что вела тайную жизнь, скрытую от людей, обманывая законного мужа. (всхлипывает) Но разве наказание за обман... бывает пожизненным?
  
   Женщина-тенор. (с чувством, речитативом под музыку) Боже, как больно!
   Я пыталась покончить с собой, и порезала пальчик!
   Страдала, гадала, и все совпадало. Но где ты, мой мальчик7
   Тебя ненавижу! Тебя застрелю! Но ты должен учесть,
   Что готова простить и как прежде люблю.
   Хотя бы за этот волнующий блюз, который пою в твою честь...
  
   (Азазелло садится рядом с Маргаритой, небрежно швырнув музыкантам мятые бумажки. Музыка мигом обрывается.)
  
   Бас. (подняв шляпу, радостно) Трешка... пятерка... четвертак!!! Братва, гуляем! (убегают)
  
   Азазелло. (Маргарите, набравшись смелости) Удивительно хорошая погода сегодня! Так радостно и легко на душе!
  
   (Вдали раздаются звуки похоронного марша)
  
   Маргарита. (тревожно встает) Вам известно, кого хоронят? А вдруг... его? (смотрит вдаль)
   Азазелло. Успокойтесь! Берлиоз Михаил Александрович тронулся в свой последний путь. Люди везут покойника, а думают лишь о том, куда девалась его голова. Сегодня утром кто-то украл у Миши голову...
   Маргарита. (смотрит вдаль) Взгляните! Гражданин справа от гроба... литературный критик Латунский?
   Азазелло. Латунский. Еще глаза к небу вознес...
   Маргарита. Подлец. На патера похож. (садится) А вы кто такой?
   Азазелло. Я к вам по делу, Маргарита Николаевна.
   Маргарита. (равнодушно) Хотите меня арестовать?
   Азазелло. Ничего подобного! Почему, если по делу, значит непременно арестовать? Один симпатичный, холостой иностранец приглашает вас в гости!
   Маргарита. Что за бред? (встает, идет прочь)
   Азазелло. Дура! (читает, нараспев) Тьма, пришедшая со стороны Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней. Пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете... (сварливо) И ты, гордая баба, тоже так пропадешь! Прощай! (хочет уйти)
   Маргарита. Вы ... читали его роман? Умоляю, остановитесь! Товарищ! Товарищ!
   Азазелло. Я не местный. Меня зовут Азазелло.
   Маргарита. Вам что-то известно про судьбу того... кто сочинил этот роман?
   Азазелло. Известно.
   Маргарита. Он жив?
   Азазелло. Живой.
   Маргарита. Слава тебе, господи!
   Азазелло. Фу! (с отвращением брызжет одеколоном в ее сторону) Долой религиозную пропаганду! Я приглашаю вас к иностранцу, совершенно безопасному иностранцу.
   Маргарита. Я должна отдаться ему?
   Азазелло. Фу! (снова использует одеколон) Давайте не будем хотя бы до утра... плодиться и размножаться. Все проще. Услуга за услугу. Вы нам поможете... по хозяйству! А мы вам... тоже поможем... вернем пропавшего Мастера! По рукам?
   Маргарита. Еду! Еду, куда угодно!!!
   Азазелло. Тогда извольте получить золотую коробочку. Спрячьте, спрячьте ее! Прохожие смотрят! В коробочке этой мазь. Вы порядочно постарели от горя, Маргарита Николаевна! Сегодня в половине десятого потрудитесь, раздевшись донага, натереть этой мазью все тело и все лицо. А ровно в десять за вами приеду я!
   Маргарита. Значит... придется все же... отдаться... ужас!
   Азазелло. (шипит) Верните мою коробочку!
   Маргарита. (ускользает) Нет! Я готова на все! Но если вы меня погубите, то знайте: вам будет стыдно! Да, очень стыдно! Потому что я погибаю... погибаю... за любовь!... Ой, исчез!
  
   (Азазелло как сквозь землю провалился. На сцене пусто. Маргарита убегает, оглядываясь)
  
   СЦЕНА 13.
  
   (Вечер. Поднимается полная луна. Сад у дома Маргариты. В саду, под звуки быстрого танго, домработница Наташа танцует с Николаем Ивановичем. Песня "Ведьма".)
  
   Наташа. (поет) Танцуй со мною, танцуй! Целуй меня в темноте.
   И я стыжусь своих восторженных глаз и прячу глаза в глазах твоих!
   Смотри, как незаметно наша любовь танцует в космической пустоте.
   Музыка тихо играет для нас двоих.
  
   Танцуй со мною, танцуй! Чтобы мечты унесли
   В страну любви, где хоть однажды бывает каждый,
   Мечтая вернуться вновь.
   Смотри, как незаметно женские души отрываются от земли,
   Если их в этот полет позвала любовь!
  
   Ты, наверное, что-то слыхал про холодное женское сердце?
   Это сердце мое. Это сердце мое нелегко завести.
   Только сбоку у каждого сердца всегда открывается дверца,
   Чтобы самые нужные люди могли незаметно войти!
  
   (В окне дома появляется обнаженная Маргарита. Она садится боком на подоконник, обхватив колено руками. Смотрит вниз.)
  
   Маргарита. (томно) Добрый вечер, Николай Иванович! Вы с заседания? А я сижу здесь одна, скучаю, смотрю на луну... втираю... в обнаженное тело... волшебный крем... (втирает)
  
   (Внизу очень долгая пауза. Наташа первой приходит в себя.)
  
   Наташа. (трясет Николая за рукав) Маргарита Николаевна, хозяйка моя! Смотри, какая красавица! Кожа... просто атласная! Даже светится в темноте! А брови-то, брови!
   Николай. (Маргарите) Венера! Афродита!
   Маргарита. (смеется) Ай да крем! Ай да крем! Какая сила, какая радость теперь в груди! Еще немного и я взлечу. Наташка, смотри! (взлетает) Еще раз! (опять взлетает) Эй, кто-нибудь! Остановите меня! Я превращаюсь в ведьму! (хохочет)
  
   (За спиной у Маргариты бесшумной тенью возникает Азазелло. Маргарита танцует с ним на балконе.)
  
   Маргарита. (поет) Танцуй со мною, танцуй. На этой грешной земле
   Я безнадежно долго счастья искала и даже не знала, чего хочу.
   Но прилетела я сюда, как всегда летала по городу - на метле.
   Да! И до самого неба с тобой взлечу.
  
   Встречай меня, небо! Пусть это нелепо,
   Но я решилась и веру меняю на полпути.
   Ищу любви слепо, как ищет пес хлеба,
   Когда другого уже не может нигде найти.
  
   Танцуй со мною, танцуй. Я никуда не спешу.
   Я очень много испытала и очень устала, любимый, от суеты.
   Когда-нибудь наступит время, и я клянусь, что сама тебя попрошу,
   И мы узнаем вдвоем, чего хочешь ты!
  
   Маргарита. (весело кричит сверху) Прощай, Наташка! Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня! Не ищи Маргариту среди живых, бесполезно! Можешь забрать себе мои вещи: пальто, платья, туфли и шляпки! Только не трогай вот этот волшебный крем! Поняла?
   Наташа. Поняла. А мужу, мужу что передать?
   Маргарита. Не терзай мое сердце! Я для него письмо на столе оставила!
   Азазелло. Нам пора!
   Маргарита. Лечу, лечу!
  
   (Затмение. Музыка. На экране сцена ночного полета по улицам Москвы глазами летящего. Камера стремительно опускается вниз. Приземление. Загорается керосиновая лампа. Она постепенно опускается. Голос Азазелло звучит в темноте)
  
   Голос Азазелло. Ниже, ваше величество! Еще ниже! Мы живем очень скромно, на самом дне.
   Голос Коровьева. Батюшки! Неужто, долетели? Неужто, королева Марго?
   Голос Маргариты. Отчего вы называете меня королевой?
   (Свет становится ярче)
   Коровьев. (держит лампадку) Разрешите представиться, ваше величество. Коровьев, бывший регент. Вас не удивляет отсутствие электричества?
   Маргарита. Экономите?
   (Демоны хохочут)
   Коровьев. Мессир не любит света. Но ради ваших прекрасных глаз, готов потерпеть.
   (На сцене яркий свет.)
   Маргарита. Удивительно странный вечер. Я всего ожидала, только не этого!
   Коровьев. Маргарита Николаевна! Вы женщина умная, и конечно догадались, кто наш хозяин. Ежегодно, в ночь на первое мая, мессир дает бал. Шабаш, короче говоря. Народу!!! (качает головой, ухватившись за щеку, как будто у него болит зуб) Но мессир холост, нужна хозяйка. Вы, как особа королевской крови, вполне подходите.
   Маргарита. Королевской крови?
   Азазелло. Не пугайтесь. Иногда случается такая любовь, когда любые государственные границы и даже границы между сословиями теряют смысл. Один из французских королей ваш тайный прадедушка!
  
   (На сцене появляются Воланд, Гелла и Бегемот. Воланд в грязной ночной рубашке с заплатой на левом плече. Вид у него больной и помятый. Дьявол сидит в кресле, вытянув ногу. Гелла втирает в его колено лечебную мазь. Бегемот, с позолоченными усами и в галстуке, расставляет шахматы на столе.)
  
   Бегемот. Не угодно ли... партию в шахматы, мессир?
   (Воланд не глядя, делает первый ход.)
   Бегемот. (в отчаянии хватается лапами за голову) Я погиб! (незаметно ворует своего короля)
   Коровьев. (Бегемоту) Что за маскарад! Зачем ты позолотил усы?
   Азазелло. И на кой черт тебе галстук, если ты без штанов?
   Бегемот. (с достоинством) Штаны котам не полагаются! Но разве можно показаться на балу без галстука? За такое любого могут вытолкать в шею!
   (Азартно играет с Воландом в шахматы, как в домино.)
   Коровьев. Но усы!
   Бегемот. Каждый украшает себя, как умеет! Считайте, что сказанное относится и к биноклю! (поднимает бинокль на цепочке, надменно смотрит по сторонам)
   Воланд. Мошенник! Каждый раз, когда его партия в безнадежном положении, он начинает заговаривать зубы. Шах королю!
   Бегемот. (разглядывая доску в бинокль) Какому королю шах?
   Воланд. Разумеется, твоему.
   Бегемот. (гордо) У черных больше нет короля! Короля свергли! Вся власть советам!
   Азазелло. (Воланду) Убить упрямую тварь!
   Воланд. (Бегемоту) Сдаешься ты, или нет?
  
   (За сценой ужасный грохот. Выхватив пистолет, Азазелло встает у двери. Дверь открывается. В комнату влетает домработница Наташа верхом на Николае Ивановиче. Наташа прекрасна и обнажена. Николай Иванович похож на свинью.)
  
   Воланд. Странно ведут себя московские красавицы...
   Маргарита. (в изумлении) Это Наташа, моя домработница!
   Наташа. Маргарита Николаевна! Королева моя французская! Простите, виновата! Не удержалась, намазалась вашим кремом! И Николая Ивановича тоже мазнула... разок!
   Коровьев. Девушку оставить, борова к поварам!
   (Маргарита и Наташа кричат от ужаса. Николай Иванович визжит, как свинья.)
   Маргарита. Зарезать?!! Но Николай Иванович - мой сосед. Вышло недоразумение!
   Воланд. Помилуйте! На кой черт его резать? Пусть посидит на кухне, с поварами. Не могу же я пригласить его... (тоскливо вздыхает) на бал...
   Азазелло. (многозначительно) Полночь близится, мессир!
   Воланд. (капризно заламывая руки) Черт меня побери! Как же мне надоели эти бальные развлечения! Ну, хорошо, хорошо... Пусть трубят в трубы.
   Бегемот. Можно я прикажу?
   Коровьев. Валяй.
   Бегемот. (подхватив пригоршню шахматных фигур бросает их в небо, словно салят) Шабаш!!!
  
   (Барабанная дробь. Звучит труба. Песня "Ангелы". Воланд и Азазелло исчезают. Прекрасные ведьмы танцуют языческий танец. Комната наполняется жуткими мертвецами.)
  
   Коровьев. (поет страшным голосом)
   Неферхотеп, Иштар, Анубис, Анукет, Персефона, Дагон, Дионис, Аментет.
   Снова все собрались. Снова все обнялись.
   Постелили на пол греки золотое руно. Египтяне пили пиво, финикийцы - вино.
   Всюду, где пустота, радуйся Адонис, радуйся Пта!
   Мы черны как ночь, зато лицом белы, и когда-то тоже были ангелы.
   Но две тысячи лет в беде. Нет покоя нигде!
  
   (Поет труба. Маргарита на троне принимает гостей. Гости по очереди целуют королеве колено. Маргарита милостиво улыбается. Наташа рядом, у ног Маргариты, охлаждает ее колено губкой. Бегемот у трона любезно кричит: "Королева в восхищении! Королева в восхищении!")
  
   Коровьев. (поет страшным голосом)
   Люцифер, Авадон, Астарот, Бельфегор, Сатана, Ахерон, Самаэль, Абигор.
   Долго нам не везло. Наше время пришло.
   Мы умны, мы сильны, мы жестоки и лживы. Пирамиды опустели, потому что мы живы.
   Скоро новый восход! Скоро снова в поход!
   Этот мир достался нам, и поделом! Завтра снова каждый будет ангелом.
   И дрожат на земле рабы, слыша звуки трубы.
  
   ( Труба плачет, как накануне страшного суда.)
  
   Коровьев. Рекомендую вам, королева! Господин Жак, убежденный фальшивомонетчик! Граф Роберт, отравитель...
   Бегемот. Королева в восхищении! Мы в восхищении!
   Коровьев. Госпожа Салтыкова, помещица! Замучила до смерти множество крепостных. Граф Калиостро, алхимик! Император Нерон, убийца и поджигатель! Верка-золотая ручка, воровка, содержала притон. Венгерский князь Цепеш-Дракула, герой турецкой войны, вампир! Гай Юлий Цезарь, честолюбец!
   Бегемот. Королева в восхищении! Мы в восхищении!
   Коровьев. Фрау Мюллер, детоубийца.
   Фрида. (настойчиво) Фрида! Меня зовут Фрида!
   Маргарита. (невольно заметив ее взгляд) Фрида, вы любите шампанское?
   Коровьев. Ваше величество, регламент! (Фриду подталкивают)
   Фрида. (умоляюще) Платок! Заберите платок!
   Маргарита. О чем она говорит?
   Коровьев. Фрау Мюллер служила в кафе. Однажды хозяин пригласил ее в кладовую. Через девять месяцев у нее родился мальчик. Фрида Мюллер задушила младенца носовым платком и закопала в лесу. С тех пор каждое утро фрау Мюллер находит этот платок у себя на подушке.
   Маргарита. А где хозяин Фриды? (оглядывается)
   Бегемот. Королева! При чем здесь хозяин? Он не душил младенцев!
   Маргарита. (больно схватив кота за ухо) Ах ты, сволочь!
   Фрида. (удаляясь) Ваше величество! Умоляю!
   Маргарита. Я попробую...
  
   (Часы бьют двенадцать раз. Гости расступаются и замолкают. На сцене появляется Воланд. Он по-прежнему в грязной, ночной рубашке. Его сопровождает почетный эскорт. Азазелло несет на блюде голову Берлиоза.)
  
   Воланд. (голове Берлиоза) Михаил Александрович! Вот мы и встретились.
   (Голова Берлиоза открывает глаза.)
   Воланд. Вам не повезло. Я презираю милосердие. Господа! Три дня назад Михаил Александрович едва не свел меня с ума, утверждая, что меня нет! (смех покойников) Теория не лишена остроумия. Тем более, что наша мысль материальна. Я утверждаю это, как материалист. (смех среди гостей) Вот почему каждый непременно получит то во что верил. Михаил Александрович поверил... в вечную смерть... (страшным голосом) Встречай же, несчастный... вечную смерть, которую ты заслужил! А мы... пьем за вечную жизнь, которая пройдет без тебя!
  
   (Воланд срывает с головы Берлиоза скальп, вместе с кожей. На блюде остается череп в виде зловещей чаши. Сатана под музыку с наслаждением пьет кровь из черепа мертвого человека. На сцене появляется еще один персонаж.)
  
   Коровьев. (объявляет) Каифа - первосвященник!
   Маргарита. (впившись в Каифу глазами) Латунский! Литературный критик Латунский!
  
   (Латунский, затравленно озираясь по сторонам, идет по сцене. Он единственный из всех присутствующих одет современно.)
  
   Коровьев. (Маргарите) Спокойно! Держите себя в руках!
   Маргарита. (еле сдерживаясь) Я его ненавижу! Я ему отомщу!
   Бегемот. (снисходительно) Терпение, мадам, терпение! Зачем же самой стараться?
   Воланд. (Латунскому) Ершалаимский первосвященник, если не ошибаюсь?
   Латунский. (шатаясь от страха) Моя фамилия Латунский.
   Воланд. (весело) А, милейший литературный критик! (окружающим) Счастлив вам рекомендовать современного инквизитора. В надежде побольше подсмотреть и подслушать, господин Латунский с радостью воспользовался моим приглашением. Как видите, он еще живой! (смех среди покойников) Но ненадолго. После смерти память вернется к тебе, Каифа, ершалаимский первосвященник!
  
   (Азазелло стреляет Латунскому в грудь. Критик падает замертво. Маргарита в ужасе отворачивается. Дьявол недоволен. Он властно подносит к губам Маргариты чашу из черепа Берлиоза.)
  
   Воланд. Будь сильной, глупая женщина! Пей до дна! Пей свою ненависть!
  
   (Маргарита покорно пьет человеческую кровь.)
  
   СЦЕНА 14.
  
   (Гремят римские трубы. Маршируют легионеры. Покойники разбегаются. Римляне пинками провожают тех, кто замешкался. Сцена освобождается для нового действия. Вслед за легионерами выходят Понтий Пилат и Афраний. Они тоже чего-то пьют.)
  
   Афраний. (поднимая чашу с вином) Превосходное вино, прокуратор. "Фалерно"?
   Пилат. "Цекуба" тридцатилетнее.
   Афраний. За римского кесаря! (пьет)
   Пилат. В городе все спокойно?
   Афраний. Тихо, как на кладбище. Даже Вар-равван притаился.
   Пилат. Во время казни не было мятежа?
   Афраний. Нет. Люди встретили эту казнь, как молитву.
   Пилат. А где сейчас... Иуда из Кириафа?
   Афраний. Иуда? Тот, что выдал Иешуа? Говорят, недавно был у Каифы. Приходил за наградой.
   Пилат. (многозначительно) Я получил донос, что Иуду должны... зарезать.
   (пауза)
   Афраний. (осторожно) Мне это неизвестно.
   Пилат. Друзья Га-Ноцри сговорились убить Иуду. А деньги, полученные за предательство, подбросить первосвященнику с запиской: "Возвращаю проклятые деньги!" (смеется) Представляешь его лицо?
   Афраний. (настойчиво) Вы уверены?
   Пилат. Убежден, что это произойдет... Кстати, я составляю отчет о состоянии дел в провинции. В своем отчете я собираюсь отметить твою верную службу, Афраний.
   Афраний. (твердо) Я позабочусь о судьбе Иуды из Кириафа.
   Пилат. Надеюсь лишь на тебя, солдат!
  
   (Открыв дверь на первом этаже театральной сцены, Афраний исчезает за дверью.)
  
   Пилат. (медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж) Га-Ноцри предан. Каифа наказан. Иуда обречен. Каждый получил по заслугам. Таковы законы природы... (исчезает)
  
   (Дверь на первом этаже, за которой скрылся Афраний, открывается. На сцене появляется Гелла. Она очень красива, одета по-старинному. Грациозно проходит по сцене.)
  
   Гелла. Иуда! Ты здесь?
   (Из темноты выступает Иуда)
   Иуда. Низа! Как ты меня нашла?
   Гелла. Зачем тебе это знать? (идет прочь)
   Иуда. Постой! Куда ты идешь?
   Гелла. (капризно) Мне скучно. Приближается праздник, а я осталась одна. Муж уехал, служанка спит. Я решила погулять за городом, послушать утренних соловьев...
   Иуда. Одна?! (страстно) Позволь мне сопровождать тебя!
   Гелла. (кокетливо) А нам не будет скучно вдвоем?
   Иуда. Низа!!!
   Гелла. (шепотом) Жду тебя у масличного имения, в Гефсимании, за Кедроном, понял?
   Иуда. О, Низа!
   Гелла. Поспеши! (исчезает)
  
   (Иуда идет по сцене. Из темноты вырастают две фигуры. Это Азазелло и Коровьев. Они в старинной одежде, с ножами в руках.)
  
   Коровьев. Сколько денег ты получил у Каифы? Говори, если хочешь сохранить свою жизнь!
   Иуда. (в ужасе) Тридцать серебряников! Они у меня с собой! Берите, только не убивайте!
   (Коровьев выхватывает кошелек из рук Иуды. Азазелло набрасывает на шею Иуды веревочную удавку.)
   Иуда. Низа!!! (умирает)
   (Азазелло тащит мертвое тело за сцену. Коровьев пишет записку на бумаге, кладет бумагу в кошелек, швыряет деньги через забор.)
   Коровьев. Каифа! Иуда вернул твои грязные деньги! (скрывается)
  
   (Гремят римские трубы. Со второго этажа спускается Понтий Пилат. Его окружают легионеры. Среди них Коровьев и Азазелло. Они кривляются, подражая бравым легионерам. Открывается дверь на первом этаже. Выходит Афраний. )
  
   Афраний. (встает на одно колено) Прошу отдать меня под суд, прокуратор! Вы оказались правы. Я не сумел спасти Иуду из Кириафа.
   Пилат. (задумчиво) Я только что... видел ужасный сон. Представь себе острый, как бритва, раскаленный солнечный луч! Во сне... я босыми ногами шел по солнечному лучу.
   Афраний. Сегодня утром за крепостной стеной Иуду нашли повешенным на осине.
   Пилат. Самоубийство?
   Афраний. Самоубийство.
   Пилат. Печально... Откуда этот шум?
  
   (Слышны крики и удары в бубен. Песня "Люблю". На сцене появляется поэт Иван Бездомный. На нем непривычная одежда. Его сопровождают люди, похожие на кришнаитов.)
  
   Бездомный. (поет, приплясывая)
   Люблю тебя Учитель за то, что ты крут.
   За то, что даже подвиг не считаешь за труд.
   За то, что не теряешь лица,
   И знал, куда поведут, но смог пройти до конца.
  
   Люблю тебя, Мария, за то, что смела.
   За то, что золотого сына нам родила.
   Хоть нервы были напряжены,
   Но ты нас не подвела и не признала вины.
  
   Пилат. ( с удивлением) Кто это?
   Афраний. Левий Матвей, ученик Иешуа.
   Пилат. Ученик Иешуа?!!
   Афраний. Задержать!
   (Легионеры окружают поэта.)
   Пилат. (смотрит на кришнаитов) А это кто?
   Кришнаиты. Рама-Рама! Кришна-Кришна!
   Бездомный. (весело) Пристали по дороге. Кто же их разберет? Цыгане!
  
   Бездомный. (поет, приплясывая)
   Люблю тебя, святой Иосиф, за доброту.
   За то, что наплевал на сплетни и клевету.
   Насмешек было не перечесть,
   Но ты не спрятал фату, и сохранил жене честь.
  
   Люблю тебя, Мария Магдалина, за страсть,
   И за любовь, которой не купить, не украсть.
   Клянусь, отныне мне не забыть,
   Что каждый может упасть, но каждый может любить.
  
   Пилат. (поэту) Тебя зовут Левий Матвей?
   Бездомный. (гордо) Меня зовут Иван Порфирьев!
   Афраний. (в изумлении) Да ты пьян!!! Убрать!
   Пилат. (грустно) Отпустите. Бедняга просто сошел с ума... от горя.
  
   Бездомный. (поет, приплясывая)
   Спасибо вам, апостолы! А был бы облом,
   Когда бы вы, ребята, не пошли напролом.
   Когда бы вы, из тысячи мест
   Не собрались за столом и не подняли бы крест!
  
   И дерево, посаженное вами, росло.
   Оно зазеленело и оно расцвело.
   Оно стоит две тысячи лет!
   Спасибо, нам повезло, что вы родились на свет!
  
   Пилат. (настойчиво преследует Бездомного, тянет его за рукав) Постой. Я должен тебе сказать... я должен тебе сообщить одну... добрую весть. Евангелие, понимаешь?
   Бездомный. А я уже знаю... (смеется)
   Пилат. Несчастный. Пусть успокоится твоя измученная душа... (торжественно) Га-Ноцри отмщен! Иуда из Кириафа, предавший врагам Иешуа... повешен! Убит!
   Бездомный. (дико озираясь) Кто это сделал?!!
   Пилат. (самодовольно потирая руки) Не будь ревнив! Бьюсь об заклад, что ты сам хотел это сделать. (громким шепотом) Но тебя опередил я. Я!!!
   (пауза)
   Бездомный. Вот псих!
   Пилат. (растерянно) Кто... псих?
   Афраний. Ты оскорбил слугу римского кесаря! Взять!
   Пилат. Отставить! (поэту, волнуясь) Как тебя понимать? Я сделал все, что мог! Разве ты не рад?
   Бездомный. Дурак! Своим убийством ты... унизил Иешуа! Он жизни не пожалел ради таких как ты! Он отмыл нас от крови, пролитой со времен Каина, первого душегуба! Каково же ему (машет рукой в небо) там теперь, если жестокий, первобытный карлик по имени Понтий Пилат, не раздумывая, осквернил его подвиг свежей пролитой кровью? (грозно кричит) Каин! Что сделал ты с братом своим, Иудой? (убежденно) Ты стал новым Каином, игемон!
   (пауза)
   Афраний. (нетерпеливо смотрит на Пилата, выхватив меч) Прикажи, и я ему покажу... кто здесь карлик!!!
   Пилат. (задумчиво) Если не ошибаюсь, ты решил умереть по примеру Га-Ноцри?
   Бездомный. Плевать я на вас хотел! (удивленно) Но почему умереть? Разве вы... еще ничего не знаете? (радостно) Смерти больше не существует! Иешуа воскрес! Ни разу не отступил, пошел до конца и победил! Чистая совесть это бессмертие! Впереди вечность, вечность! Эх, хорошо то как! Ромалы, за мной!
  
   (Поэт уходит, в окружении танцующих кришнаитов. Он речитативом выкрикивает слова своей песни, как речёвку. Кришнаиты хором подхватывают.)
  
   Бездомный. Люблю тебя учитель, за то, что ты крут!
   Кришнаиты. За то, что даже подвиг не считаешь за труд!
   Бездомный. Люблю тебя, Мария, за то, что смела!
   Кришнаиты. За то, что золотого сына нам родила!
   Бездомный. Люблю тебя, Святой Иосиф, за доброту!
   Кришнаиты. За то, что наплевал на сплетни и клевету!
   Бездомный. Люблю тебя, Мария Магдалина, за страсть!
   Кришнаиты. И за любовь, которой не купить, не украсть!
   Бездомный. Рама-Рама!
   Кришнаиты. Кришна-Кришна!
  
   (Римляне потрясены. Кришнаиты проходят мимо. Последним пляшет черный кот Бегемот с бубном. Понтий Пилат молча провожает наглого кота долгим взглядом.)
  
   Пилат. Афраний! Поправь меня, если я ошибаюсь.... Но, по-моему, я опять... в дерьме!!! (закрывает голову плащом и падает на руки Афрания)
   Афраний. (держит ослабевшего Пилата и орет вслед Ивану Бездомному) Трусливые христиане! Чистенькими хотите остаться? Лишь бы ручки не замарать? А дядя Афраний должен за всех работать? И даже "спасибо" ему не скажут? Ничего, переживу! Не нужны мне ваши награды и ордена! Просто есть такая работа - демократию защищать!!!
  
   (За Афранием и Пилатом трусцой марширует эскорт из римских легионеров. Они на ходу поют протяжную американскую военную речёвку. Раз, два, три, четыре! Чем-то похоже на вторжение Буша в Ирак. Тем более, что на экране над сценой снова демонстрируют военные кадры - бомбардировки Югославии, Афганистана, Ирака. Песня "Мировая война".)
  
   Крысобой. One, two, three, four!
   Легионеры. We shall pass through any war!
   Крысобой. Our army in my heart!
   Легионеры. Our army on guard!
   Крысобой. Si vis pacem, para bellum!
   Легионеры. We are ready! All right!
   Крысобой. Our happiness in fight!
   Легионеры. Ou! Ou! Ou! Ou!
  
   (Военная речевка переходит в песню разъяренного Афрания.)
  
   Афраний. (поет)
   Не становись на пути моего племени! Нам разойтись никогда не найти времени!
   К черту все дела! Растоптали сердце мое! Вера умерла. Больно мне за нее!
   Ты не виновата, что кому-то нужна! Незамысловата мировая война!
   Пробил час для святого дела, и я принимаю тяжкий крест.
   Эта жизнь давно надоела, а смерть никогда не надоест!
   Крысобой. One, two, three, four!
   Легионеры. We shall pass through any war!
   Крысобой. Our army in my heart!
   Легионеры. Our army on guard!
   Крысобой. Si vis pacem, para bellum!
   Легионеры. We are ready! All right!
   Крысобой. Our happiness in fight!
   Легионеры. Ou! Ou! Ou! Ou!
   Афраний. (поет)
   Дни нашей вечной любви навсегда минули! Мне не забыть никогда, как меня кинули!
   Но созрела месть за мою фамильную честь. Все, чем я владею - было, будет и есть!
   Мне твоей породы никогда не понять. Но моей свободы никому не отнять.
   Ухожу. Дай в последний раз погляжу на бесстыжие глаза
   Злейшего врага, у которого вдруг отказали тормоза.
   Крысобой. One, two, three, four!
   Легионеры. We shall pass through any war!
   Крысобой. Our army in my heart!
   Легионеры. Our army on guard!
   Крысобой. Si vis pacem, para bellum!
   Легионеры. We are ready! All right!
   Крысобой. Our happiness in fight!
   Легионеры. Ou! Ou! Ou! Ou!
  
   (Римляне покидают сцену. Примечание режиссеру: вот, таким образом, римляне впервые разошлись с христианами в разные стороны...)
   СЦЕНА 15.
  
   (От когорты римских легионеров на ходу незаметно отделяются Азазелло и Коровьев. К ним присоединяется Бегемот с бубном. Противно кривляясь, они продолжают петь американскую речёвку. Запевает Азазелло. Останавливаются.)
  
   Азазелло. Стой, раз-два!
   (Входит Воланд под ручку с Геллой и Маргаритой.)
   Азазелло. Равнение на середину.
   Хором. Аве Кесарь!!!
   Воланд. Благодарю за службу!
   Гелла. Вольно!
   (Всем очень весело)
   Воланд. (падая в кресло) Устал!
   Маргарита. Бал... уже кончился?
   Бегемот. (Маргарите) Да на вас лица нет, ваше величество! (протягивает ей стакан) Этот волшебный напиток восстановит ваши силы.
   Маргарита. Водка?
   Бегемот! Р-р-р, мяу! Разве бы я позволил себе налить даме водки? Чистый спирт!
  
   (Маргарита залпом опрокидывает стакан. Гелла организует поднос с едой. Демоны выпивают и закусывают деликатесами, лежащими на подносе.)
  
   Коровьев. Ах, как приятно ужинать вот так, запросто, в тесном кругу.
   Бегемот. Нет, Фагот! Бал тоже имеет свою прелесть и размах!
   Маргарита. (пьянеет) Скажите, Азазелло! Вы по-настоящему... застрелили Латунского?
   (Демоны давятся спиртом, фыркая от смеха)
   Азазелло. Натурально! Как же такого не застрелить? Обязательно надо было застрелить!
   Маргарита. Я так испугалась.
   Коровьев. У меня у самого поджилки тряслись! Бух! Раз! Критик на бок!
   Бегемот. М-м-м! (набив рот икрой) А шо мною едфа иштерика не шделалась!
   Маргарита. Мне пора...
   Воланд. (безразлично) Куда же вы спешите? Посидите еще.
  
   (Маргарита ждет награды, но никто даже не смотрит на нее. Демоны молчат.)
  
   Маргарита. Всего хорошего, мессир! (бредет к двери, как побитая собака, бормоча под нос) Только бы выбраться отсюда, а уж там дойду до реки и утоплюсь...
   Воланд. Стойте! Не хотите о чем-нибудь попросить на прощание?
   Маргарита. Нет, мессир. Я ничуть не устала и хорошо повеселилась на балу. (плачет)
   Воланд. Браво! Я вас испытывал. (гордо) Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего! Особенно у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами все отдадут!
   (пауза)
   Маргарита. (удивленно) Сами?
   Бегемот. (авторитетно) Да! Рано или поздно. Наша компания, например, всего две тысячи лет ждет, когда нам сверху (машет лапой в сторону неба) сами все предложат и сами... что-нибудь... отдадут.... ой!
  
   (Пауза. Азазелло делает хищное движение в сторону кота.)
   Воланд. (Азазелло) Нет, нет! Я сам!
   (Уязвленный дьявол лично гонится за котом. Бегемот в ужасе убегает.)
  
   Азазелло. (не обращая внимания на суету, Маргарите, настойчиво) Просите без стеснения! Теперь можно.
   Маргарита. (громко) Я хочу... чтобы Фрида перестала находить по утрам платок, которым она задушила своего ребенка!
   (пауза)
   Воланд. (почти придушил кота, но не закончил от удивления) Я не ослышался? В щели квартиры номер пятьдесят проползло милосердие?
   Бегемот. (орет, утирая лапой слезы) Прикажите, мессир, и я заткну вам все щели тряпками!
   Маргарита. (робко) Я попросила за Фриду лишь потому, что имела неосторожность подать ей надежду. И если она будет обманута, я попаду в ужасное положение. Так получилось.
   Воланд. (брезгливо) Сделайте это лично. Фриду ко мне.
  
   (Дверь распахивается, и растрепанная полусумасшедшая Фрида вбегает в комнату, простирая к руки к Маргарите)
  
   Маргарита. Фрида, ты прощена!
  
   (Фрида падает на колени, рыдая от радости. Азазелло гонит ее взашей.)
  
   Воланд. (свите) Ну что ж. Не будем наживаться на поступке непрактичного человека. (Маргарите) Первая просьба не в счет, ведь я... сам... ничего не сделал. Чего вы хотите для себя?
   Коровьев. (Маргарите, многозначительно) Алмазная донна, советую больше не искушать судьбу.
   Маргарита. (звонко) Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, Мастера!
   Бегемот. Эйн, цвей, дрей, вуаля!
  
   (Появляется Мастер. Он в одежде душевнобольного. Его появление должно быть необычным, как фокус.)
  
   Маргарита. (бросается к Мастеру) Ты! Ты! Ты!
   Мастер. Где я? Кто вы? Марго? Кажется, у меня опять начались галлюцинации.
   Воланд. (любезно) Если вам так спокойнее, то так и считайте!
   Маргарита. Не сомневайся, любимый, это я!
   Коровьев. А это я!
   Азазелло. И я!
   (Демоны окружают Мастера, с кривыми улыбками на лицах.)
   Мастер. Убийцы... Иуды из Кириафа?
   Бегемот. Я тоже похож на галлюцинацию. Полюбуйтесь на мой профиль в лунном свете! (лезет на стол)
   Воланд. (добродушно) А меня вы узнали? (Мастер молча кивает) Почему Маргарита называет вас мастером?
   Мастер. Женская слабость. Девочка слишком высокого мнения о романе, который я сочинил.
   Воланд. О чем ваш роман?
   Азазелло и Коровьев. (скалят зубы) Про на-а-а-ас!
   Маргарита. И про Понтия Пилата.
   Воланд. (удивленно) Что?
   Бегемот. (с обидой) Только обо мне, как всегда, ни словечка...
   Коровьев. Потому, что ты ни причем!
   Бегемот. (тихо) История нас рассудит... (бредет по сцене в задумчивости)
   Воланд. (своей свите, с раздражением) Откуда вам все известно?
   (пауза)
   Бегемот. Вы бы хоть почитали чего-нибудь, мессир. А то с вами и поговорить не о чем...
   (пауза)
   Азазелло. Убить проклятую тварь! (гонится за котом)
   Воланд. (Мастеру) Дайте-ка посмотреть!
   Мастер. Я сжег свою рукопись.
   Воланд. Не верю. Рукописи не горят!
   Мастер. Эх, была не была! (достает из-под одежды тетрадь) Один экземпляр остался...
   Маргарита. Вот она, рукопись! Вот она! (передает тетрадь Воланду, с восхищением) Ты всесилен, всесилен!
   Воланд. (пожимая плечами) Да-да, и хорошо знаю людей.
  
   (Молча читает роман. Мастер волнуется.)
  
   Мастер. Ну как?
   Воланд. Однако! Откуда эти подробности? Ого! (смеется) Смешная сцена. А вот еще одна.
  
   (Дьявол хохочет во все горло. Мастер и Маргарита смотрят друг на друга в недоумении. В комнату, волоча белые крылья по полу с посохом в руке, молча входит ангел - поэт Бездомный Иван.)
  
   Воланд. Ой!
   Коровьев. (всплеснув руками) Батюшки, дождались! Сами все отдадут!
   Азазелло. (подходит к Ивану, интимно) Иван Алексеевич, поздравляю... С повышением!
   (Оборачивается к друзьям, демоны обидно хихикают.)
   Бездомный. (не обращая внимания на смех, надменно, Воланду) Я к тебе, дух зла и повелитель теней. (дружелюбно) Здравствуйте, Мастер. (кланяется) Здравствуйте, Маргарита. (кланяется)
   Воланд. А со мною, почему не здороваешься? (сварливо) Или меня опять нет?
   (Демоны хихикают)
   Бездомный. (сердито) Не хочу, чтобы ты здравствовал!
   Воланд. Презираешь? Тогда ответь. Как отличить добро, если не будет зла? (хитро щурится) Я нужен, во имя добра, и легко могу это доказать...
   Бездомный. Взять бы тебя за рога, да за такие доказательства года на три года в Соловки! (грозно стучит посохом)
   Воланд. (разочарованно) Ты глуп. (падает в кресло) Говори кратко, не утомляя меня. Зачем пришел, раб?
   Бездомный. Меня прислал Он. Только я не раб и служу ему добровольно.
   Воланд. (ехидно) Для меня любой, кто работает на другого - раб! Ведь я свободен и делаю, что хочу!
   Бездомный. Значит ты раб своих страстей.
   Воланд. (раздраженно) Мы говорим на разных языках. К делу.
   Бездомный. Он (машет рукою в небо) прочитал сочинение Мастера. Ему понравилось. Он просит тебя, чтобы ты наградил Мастера... вечным покоем.
   Воланд. (удивленно) Наградил... я? Но почему вы не берете его к себе, в свет?
   Бездомный. (грустно) Мастер не заслужил света... заслужил только покой.
   (Демоны шепчутся между собой)
   Воланд. Почему?
   Бездомный. (сухо) Не боец. Получил откровение свыше, но ... быстро сломался.
   Воланд. Ага! (потирает ладони) И теперь в моей власти?
   Бездомный. (горячо) Неужели тебе трудно выполнить нашу просьбу, дух зла?
   Воланд. (самодовольно) Мне ничего не трудно. Что делать с ведьмой? Она пила человечью кровь...
  
   (Маргарита, ахнув, закрывает лицо руками. Мастер обнимает ее.)
  
   Мастер. Бедная моя, бедная. Не бойся, я тебя не покину.
   Бездомный. (горячо) Но причиной ее грехопадения была любовь!
   Воланд. (ехидно) Какая разница, товарищ? (машет рукой) Уходи. Разберемся как-нибудь без тебя.
  
   (Ангел-поэт медленно поднимается по ступенькам. Останавливается.)
  
   Бездомный. Кстати... Я заметил одного человека на лестнице, другого у подъезда. Еще двоих в подворотне. Терпение местных властей переполнено. За квартирой следят. Меня это не касается, но, по-моему... будет штурм! (исчезает)
   (Демоны весело смеются)
   Бегемот. Мяу-мяу! Будет штурм, обязательно будет. (придирчиво проверяет пистолет)
   Коровьев. (кривляясь) Я так и знал! Думал, это приват-доценты... или влюбленные прячутся в темноте. Но что-то сосало мое сердце... Да уж, сердце не врет!
  
   (Звучит печальная музыка. Песня "Я ж не хотел".)
  
   Азазелло. (Мастеру и Маргарите) Выпьем на дорожку! (подает обоим бокалы с отравленным вином) Вино из вашей галлюцинации, мсье. "Цекуба", тридцатилетнее!
  
   (Мастер и Маргарита пьют отравленное вино с Азазелло на брудершафт.)
  
   Мастер. (поет) Не ходи туда, там за углом сидит страшный зверь!
   А иди ко мне, я просто рыцарь твой. Побудь со мной, вдвоем.
   Выбор сделай, у тебя один только шанс - ко мне, или к нему.
  
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом.
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом.
  
   (Мастер и Маргарита танцуют, не спуская друг с друга глаз.)
  
   Мастер (поет) Я же не хотел эту песню писать и петь тебе или кому-нибудь.
   Страшный зверь не хотел сидеть за углом, и мы теперь втроем.
   Выбор сделай, у тебя один только шанс - с ним, или со мной.
  
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом.
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом.
  
   (Мастер и Маргарита умирают, не спуская друг с друга глаз.)
  
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом.
   Вот и будет, что нам вспомнить с тобою вдвоем, потом...
  
   Коровьев. Азазелло, вино было отравлено?
   Азазелло. Другого не держим. (прячет бутылку)
  
   (Мастер и Маргарита лежат мертвые на полу, возле стола, лицом друг к другу. По краям сцены и на втором этаже, с оружием в руках уже крадутся сотрудники НКВД. Демоны неторопливо собирают вещи, спирт, закуску, удаляются. Остается один Бегемот. Кот берет в лапы примус. Первым в квартиру врывается Крысобой. За ним другие оперативники.)
  
   Крысобой. Ни с места!
  
   (Пауза. Огромный черный кот замирает под дулами пистолетов с примусом в лапах.)
  
   Первый оперативник. (смотрит на кота) М-да... Действительно здорово.
   Бегемот. (насупившись) Не шалю, никого не трогаю, починяю примус. (показывает примус) А еще обязан предупредить, что кот - священное, неприкосновенное животное.
   Второй оперативник. Чистая работа!
   Крысобой. Руки вверх, клоун!
   Бегемот. Сейчас... только примус положу.
   (Кладет примус на стол, и разворачивается обратно уже с огромным браунингом наперевес. Крысобой стреляет первым. Браунинг Бегемота падает на пол. Бегемот шатается, схватившись за грудь. )
   Оперативники. Сеть! Бросайте сеть! (почему-то путаются в своей сети)
   Бегемот. (томно) Все кончено. Отойдите, дайте проститься с землей. (падает носом в землю) Прощай, родина-мать! (целует пол) Где мой друг Азазелло? Почему не пришел на помощь в неравном бою? (ползет к примусу) Единственное, что может спасти смертельно раненного кота, это глоток керосина. (пьет из примуса керосин, постепенно выздоравливая, восторженно таращит глаза в пустоту.) О, чудо! Я прозрел! Вижу коммунизм!!!
  
   (Оперативники отвечают беспорядочной стрельбой из пистолетов. Бегемот, кувыркнувшись через голову, хватает браунинг и отвечает тем же. Однако, бешеная стрельба не приносит никаких результатов. Постепенно стрельба стихает.)
  
   Бегемот. (недовольно) В чем дело, господа?
   Крысобой. (мрачно) Патроны закончились.
   Бегемот. (воинственно) А не сойтись ли нам в рукопашной?
  
   (Открывается дверь, возвращается Коровьев)
  
   Коровьев. Пардон, мсье! Я забыл своего кота.
   (Хватает кота за шиворот и пинками провожает к двери. Бегемот шипит, вырывается.)
   Бегемот. Не понимаю причин такого резкого обращения со мной!!! (оба исчезают)
  
   (Оперативники осторожно обходят комнату.)
  
   Первый оперативник. Гипнотизер стрелял холостыми!
   Второй оперативник. А мы... тоже холостыми?
   Крысобой. (замечая Мастера и Маргариту, радостно) Порядок! Двоих все-таки уложили!
  
   (На сцену, в сопровождении Афрания, стремительно выходит Понтий Пилат. Они тоже в мундирах НКВД.)
  
   Пилат. Боже! Опять убийство! Снова пролилась кровь! (в ужасе закрывает лицо рукавом, дрожит)
   Афраний. (недовольно и подозрительно) Не узнаю тебя, игемон!
   Пилат. (приходит в себя) Афраний, прикажи оцепить квартал! Сам жди на лестнице... у двери. Я буду здесь, если вдруг... что-то произойдет.
   Афраний. (медлит, покачав головой) Слушаюсь!
  
   (Афраний уходит, уводя своих людей. В одиночестве Пилат садится за стол.)
  
   Пилат. (задумчиво) Римляне ненавидят слабость. Еще вчера, Афраний, ты был готов умереть за своего командира! А сегодня с утра уже написал на него донос... (качает головой) Попробую тебя опередить. (берет со стола бумагу, перьевую ручку, пишет) Италия... Рим... кесарю... Здравствуй, дорогой кесарь! (смеется) Прости, что опоздал с докладом. Знаю, как ты меня невзлюбил. Я разочаровался в жизни, и больше не верю, что ты - живой бог. (хохочет) Когда ты получишь мое письмо, меня уже не будет на белом свете... (всхлипнув, вынимает наган, проверяет обойму, кладет оружие рядом, на стол) Я устал. Я решил уйти. Прошу тебя, позаботься о верном Афрании, он мой единственный друг... (хохочет долго и злорадно, потирая руки) Целую, Понтий Пилат... Ха! Я бы лопнул от злости, получив такое письмо! (направляет дуло нагана себе в висок)
  
   (Мастер и Маргарита медленно поднимаются у него на глазах)
  
   Пилат. (в ужасе) Что происходит? Как это понимать? Живые умирают, мертвые воскресают... Наступил страшный суд?
  
   Мастер. (ласково) Не пугайся, Понтий Пилат.
   Маргарита. Ты видишь перед собой... бессмертные наши души!
   Мастер. Меня послали, чтобы сообщить тебе: ты прощен! (складывает ладони рупором) Прощен! Свободен! Иди! (показывает рукою на небо) Он ждет тебя!
  
   (Пилат хрипит, схватившись руками за горло. Его наган падает на пол.)
  
   Пилат. Не может быть! Я трус, обманщик и душегуб...
   Мастер. Вероятно, что-то хорошее все-таки перевесило. Теперь ступай, до самого неба, вверх по солнечному лучу. Он лично... все тебе объяснит.
  
   (Сверху падает желтый солнечный луч. Пилат, не веря своему счастью, быстро поднимается по ступенькам. Останавливается, смотрит назад.)
  
   Пилат. Вы со мной?
   Мастер. (грустно качает головой) Нет, игемон. Нам... пока рано...
   Пилат. (бодро) Ну что ж, может быть, в другой раз! (поднимается все выше и выше)
  
   Мастер. Прощай навсегда.
   Маргарита. (ведет мастера по сцене за руку) Не грусти, любимый! Слушай и наслаждайся тем, чего тебе раньше так не хватало - тишиной! Смотри, впереди наш вечный дом. Это твоя награда. Я вижу венецианское окно и вьющийся виноград. Он поднимается до самой крыши! Вечером придут только те, кого ты любишь. Они будут играть для тебя, они будут петь. Ты увидишь, как выглядит комната, когда горят восковые свечи...
  
   (Звучит музыка. Песня "Город спит". Понтий Пилат, остановившись на полпути, начинает спускаться по ступенькам.)
  
   Маргарита. (Мастеру) Ты будешь засыпать с улыбкой на губах, одев свой засаленный ночной колпак. Сон укрепит тебя. Ты научишься рассуждать мудро. А беречь твой сон буду я. И уже никакая сила во вселенной нас больше не разлучит!
  
   Пилат. (поет) Город спит, час утра.
   А за городом в чистом поле степь заросла травой.
   А над городом мертвые души вдаль уносят ветра.
   И дуют ветры в спину душе живой.
  
   У окна на столе
   Как рыбак пистолет мой палец ловит на свой курок.
   За какое-то преступление мы живем на земле
   И вдали от родины долгий срок.
  
   Редкие письма сюда
   К нам долетают лишь на мгновенье.
   А по ночам, иногда
   Мы получаем видения и знаменья.
  
   Я сижу у окна.
   Черная тень пьет черный кофе рядом на белой стене.
   Мои чувства заострены, а правда обнажена,
   И в ладони грудью ложится мне.
  
   И любовь, которой нету конца,
   Освещает весь мир за гроши.
   У любви сегодня нету лица,
   Только нежные струны души.
  
   (На сцену выходят другие действующие лица. Спектакль подходит к концу.)
  
   Пилат. (поет) Как она мне нужна.
   Как она всегда согревает сердце в холодный день.
   Жизнь кусается, как собака, но уже не страшна -
   Со стены на всех рычит моя тень.
  
   Слушай, друг! В эту ночь
   Если вдруг постучатся гости, ты никому не верь!
   И когда ни один из ангелов не прилетел помочь,
   Только тень всю ночь охраняла дверь.
  
   Она грустит у огня,
   Ведь для нее не хватило света.
   Она гостит у меня,
   И сторожит меня до рассвета.
  
   Я кормлю ее любовно с руки.
   Отпускаю во двор погулять.
   Свой роман я начал с красной строки -
   Не успели меня расстрелять.
   ЗАНАВЕС.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"