Отдохнуть Нику удалось. Вначале, как всегда с ним бывало, он начал анализировать события прошедшего дня. Раз за разом он мысленно прокручивал в голове эпизод за эпизодом, а услужливая память подбрасывала информацию. Так он дошел до странного человека, пристальный взгляд которого в чайхане беспокоил его. " Где, где, где? Где я видел его? А точно, что видел. Слишком остро, значит недавно. Давай, давай , работай" - подбадривал себя Ник. -"Начнем с конца. Прокручиваем назад. Чайхана, Майдан, синагога, Сионский собор - нет, там нигде не было такого. Еще дальше, визит к Ляйстеру - нет. Визит к Бычковскому - туда пусто, обратно, прогулка по Головинскому, караван... Черт, точно, облако пыли, коляска, седок. Все, поймал. Это он, этот человек! Значит, он прибыл в Тифлис одновременно со мной. Так, так , так. Он здесь, очень хорошо. Я его раньше никогда не видел? Кажется, нет. Ну, ладно. Отложим на соответствующую полочку. Поиск окончен. Отдыхать, отдыхать" - Ник блаженно потянулся и через несколько минут тихая дрема овладела им.
Из этого приятного состояния его вывел голос Петруса. Петрус стоял над головой Ника и тряс какой-то бумажкой. Ник живо вскочил.
-Гаспаронэ принес. Ждет внизу.- сообщил Петрус.
В записке, принесенной от Кикодзе было сказано: "Португалец отдыхает. Пока он ничего не говорит. Его напарник, дон Педро встречался вчера с незнакомцем в Ботаническом саду, неподалеку от Татарского кладбища. Наблюдение установлено за обоими. С глубоким почтением. Аполлинарий Кикодзе".
Ник с восхищением откинулся на спинку дивана. "Ну, молодец! Блестящий сыщик!"
Он тут же написал записку Кикодзе: " Сообщите приметы незнакомца, с которым встречался дон Педро. С уважением. Н.А. де-Кефед-Ганзен".
- Отдай Гаспаронэ. И пусть незамедлительно ответ доставят.
Почта сработала споро. Через полчаса Ник уже читал: "Незнакомец, встречавшийся с доном Мигелем, выглядит так - рост немного выше среднего, худощавого сложения, одет в темное, темносерое или черное. Лицо бледное, черты лица европейские, крупный нос, тонкие губы. Волосы производят впечатление бесцветных, но шатен. Странные глаза - как будто стального цвета, но временами производят впечатление очень темных, взгляд неприятный, пронзительный, как бы сверлящий того, на кого он смотрит. Приехал на днях. Остановился в частном доме на Петра Великого (Sic!!!), то ли в 30, то ли в 32 номере. ".
"На Петра Великого",-подумал Ник, - "Ну да, конечно, было донесение, что этот дон Педро после прогулки по Головинскому заглядывал на короткое время в какой-то дом. Интересно, что это за дом. Пока я знаю что где-то там на Петра Великого собирается весьма приличное общество играть в бостон. Но этот ли дом? Надо прогуляться туда. Поближе к вечеру. В сумерки."
Как бы отвечая пожеланию Ника, в комнату вошел Петрус, держа в руке конверт.
Ник проворно вскрыл ножичком из слоновой кости конверт.
"Милостивый государь Николай Александрович,
Не обессудьте, не могу уделить Вам должного внимания. Но вот сегодня вечером моя супруга, Мария Яковлевна, собирается в одно общество, которое может быть Вам полезным, где играют раз в месяц по вечерам в бостон. Это недалеко. На улице Петра Великого. Если Вы любите сию игру, то сделайте одолжение, сопроводите ее. В случае Вашего согласия фаэтон будет ждать Вас на Хлебной площади в 7 вечера.
Ваше решение передайте на словах с посыльным.
Ваш Сергей Васильевич".
"Так,так, так, - думал Ник, - кто же там может быть такой, что Сергей Васильевич полагает, что мне нужно быть обязательно. Интересно."
Петрус терпеливо стоял рядом. Ник поднял голову от письма и сказал:
-Передай посыльному, что я с радостью буду сопровождать сегодня вечером супругу Сергея Васильевича. То есть скажи так. Граф де-Кефед-Ганзен будет счастлив сопровождать супругу правителя канцелярии тифлисского губернатора. И пусть он передаст слово в слово.
И про себя подумал: "Кто еще должен узнать об этом? Хорошо бы и за этим посыльным установить слежку.Да за всем не уследишь".
Где-то без десяти минут семь тщательно одетый, свежевыбритый и благоухающий Ник вышел из дома. На Хлебной площади стоял нарядный фаэтон, обитый изнутри лиловым шелком, с молодым фаэтонщиком, который важно поклонился Нику. Ник сел и фаэтон тронулся вверх по улице. Не прошло и десяти минут, как фаэтон остановился у дома под номером 12 на улице Паскевича. У ворот ждала служанка, которая завидев фаэтон, стремглав бросилась в дом. Через пару минут из дома появилась молодая дама. Ник вышел из фаэтона и поцеловал ей руку, сделав вид, что они уже знакомы. Нисколько не смущаясь, дама оперлась на его руку и сказала звонким голосом так, будто они только вчера еще встречались:
- Как это мило с вашей стороны, любезный Николай Александрович, сопровождать меня сегодня. Сергей Васильевич так занят.
При этом она сделала круглые глаза. Было очевидно, что молодой даме это маленькое приключение доставляет удовольствие.
Ник поклонился и в свою очередь сказал:
- Всегда к вашим услугам, дорогая Мария Яковлевна.
Затем он усадил даму в фаэтон и они покатили на Петра Великого. Это было совсем близко, буквально в пяти минутах. Пока они ехали, Мария Яковлевна шепотом деловито, но немного сумбурно, рассказала о хозяевах дома, куда они направлялись:
-Там будет пожилая дама, Катерина Акакиевна, она большая мастерица играть в бостон. Так вот, Сергей Васильевич велел передать вам, что вы должны ей обязательно проиграть.Но так, чтобы она ничего не заподозрила. Вам нужно привлечь к себе ее внимание. Она всюду вхожа и любит покровительствовать молодым людям. Дружба с ней облегчит вашу задачу. Сергей Васильевич велел передать вам золотые монеты, Катерина Акакиевна на ассигнации не играет. Все это вам оплачивает ведомство,- продолжала шептать Мария Яковлевна, уловив протестующий жест Ника и не давая ему вставить ни слова.- Да, дом-то, хозяйка его, баронесса Елизавета Дмитриевна...
В этот момент фаэтон остановился и Нику, не дослушав, надо было вылезать и подавать руку Марии Яковлевне. Краем глаза он заметил, что у трехэтажного серого дома со стрельчатыми высокими окнами, где остановился фаэтон и куда они направлялись, крутится мальчуган с папиросным лотком на шее.
Войдя в дом, они увидели направляющуюся к ним улыбающуюся пожилую даму.
-Елизавета Дмитриевна,позвольте вам представить, граф Николай Александрович де- Кефед-Ганзен, ученый-этнограф из Петербурга, - защебетала Мария Яковлевна.
-Очень приятно, люблю видеть у себя новые лица. А сегодня у меня еще один новый гость. Тоже ученый, лингвист. Он мой сосед, да только редко бывает в Тифлисе.Сейчас его привело в Тифлис печальное событие, не стало его матушки и моей сердечной приятельницы. Позвольте вас познакомить, - и Елизавета Дмитриевна подвела Ника к стоящему у окна господину.
-Иван Александрович, - окликнула она.
Человек у окна повернулся на зов и Ник увидел того, за которым охотился Кикодзе, которого он приметил в чайхане и полагал, что тот охотится за ним. Ник остолбенел. "Надо же, неспроста Гапаронэ тут крутился!"-подумал он.
А Елизавета Дмитриевна продолжала:
-Иван Александрович князь Аргутинский, так его зовут в России, а на самом-то деле он французский дворянин Бодуэн де Куртенэ, а родом-то они, род Куртэне, из Фландрии. Иван Александрович большой путешественник, много жил в Индостане, владеет санскритом, да чего ж все я говорю, вы уж сами, оставляю вас, пойдемте, Мария Яковлевна, в наш дамский салон. А мужчины могут уже направиться в "карточный" салон, там началась уже игра.
И она указала веером на дверь, возле которой стоял лакей в ливрее. Иван Александрович вежливо пропустил вперед Ника и они прошли в салон, оклеенный красными французскими обоями, где мужчины, любители бостона, и пожилые дамы уже расположились за карточными столами. Там же теснились молодые люди,которые не играли в карты, а стремились всеми правдами и неправдами проникнуть во второй салон, где сидела баронесса с молодыми дамами, не игравшими в карты. Баронесса, очень любившая бостон, не хотела бросать гостей вначале вечера, зная, что увлекшись игрой уже не сможет уделить должного внимания не играющим гостям. А там, во втором салоне, делались многие дела - заводились нужные знакомства, обговаривались важные договоры, устраивались матримониальные партии.
Войдя в "карточный салон", Ник с интересом огляделся по сторонам.В центре салона за столом уже шла игра. Внимание всех было приковано к весьма пожилой даме, маленькой, сухонькой, которая с азартом выбрасывала карты и торжествующе смотрела при этом на партнеров. Этой азартной старушкой была Катерина Акакиевна, урожденная княжна Орбелиани, вдова боевого генерала, почтенная, всеми уважаемая дама, во всех случаях кроме бостона ухитрявшаяся при своем маленьком росте и щуплом телосложении сохранять величественный вид. Заметив новых молодых людей, она не отрываясь от карт, провозгласила неожиданно густым басом:
- А что же вы не садитесь, господа? Прошу, прошу.
Как раз должна была начаться новая партия. Ник и де Куртэне сели за стол. Оба они, как оказалось, были неплохими игроками. Но сравниться с Катериной Акакиевной они не могли. Разведя руками, Иван Александрович достал бумажник и положил на стол проигранные им деньги в ассигнациях. Катерина Акакиевна поморщилась. И тут же расцвела и даже бросила кокетливый взгляд в сторону Ника, когда он выложил столбик золотых монет. Игра продолжалась. Судьба улыбнулась Куртэне, но Нику положительно не везло, и горка золота перекочевала в обширный ридикюль Катерины Акакиевны, полностью расположив ее к Нику. Ник счел, что эту операцию он провел безупречно. Но теперь этот Куртэне!Он так внезапно появился, как будто призрак обрел плоть. Ник полагал, что будет длинная и сложная охота и вот на тебе! Значит, тут что-то не то, они охотились, видимо, не за тем человеком. Хотя к этому Куртэне надо будет приглядеться.
За карточными столами наступило временное затишье. Катерина Акакиевна подагрическим пальцем поманила к себе Ника.
- Что, со многими ты тут знаком?- спросила она шепотом, на правах близкого друга перейдя на ты.
- Да ни с кем, я ведь только приехал.
Катерина Акакиевна удовлетворенно закивала головой.
-Сейчас, сейчас, - начала приговаривать она, зорко оглядываясь по сторонам. Взгяд ее зацепил представительного моложавого мужчину.
-Ага, - удовлетворенно сказала она, подняв к носу висевший на золотой цепочке черепаховый лорнет и стала пристально его разглядывать.Почувствовав на себе ее гипнотизирующий взгляд, мужчина издали поклонился и тут же стал пробираться к ней.
-Что же вы, Шамиршах Луарсабович, совсем меня, старуху, забыли, - рокотала она над головой приложившегося к ручке седеющего великана.
- Это невозможно, Катерина Акакиевна, таких друзей как вы не забывают!
-А я вот хочу вам представить моего нового друга,-продолжала Катерина Акакиевна, - на днях пожаловал к нам из Петербурга. Прошу любить и жаловать.
Ник и улыбающийся великан обменялись поклонами.
-Как ваше артистическое общество?Когда чем-то новеньким побалуете?Не ждете кого на гастроль?- жадно выспрашивала она, обнаруживая свое пристрастие к театру.- Ну что же, жду, жду ваших приглашений. И моего друга не забудьте.
Отпустив милостивым жестом великана, Катерина Акакиевна начала высматривать новую жертву. Так в течение получаса Ник обрел новых знакомых, среди которых оказались кроме уже представленного ему Шамиршаха Луарсабовича Мелик-Беглярова, князь Бебутов, Александр Иванович Хатисов, князь Александр Михайлович Багратион-Мухранский, камер-юнкер двора его императорского величества, ханша Зейнаб-Ханум Атабекова-Коблианская, персидский принц Хосров-Мирза Каджар, служивший в драгунском полку Короля Датского Христиана IX и два молодых поручика, живших, как оказалось по соседству, на той же Петра Великого - князь Давид Захарович Чавчавадзе и Сергей Андреевич Беренс, из Нижегородского драгунского полка, квартировавшего в Кахетии.
Все это время Ник пытался, как мог, не выпускать из виду Куртэне. К его удивлению, тот и не старался как-то исчезнуть, наоборот, стоя почти все время у окна, он внимательно следил за Ником, и как только бурная деятельность Катерины Акакиевны немного поугасла, стал пробираться к нему.
Ник пошел навстречу и они вместе отошли в дальний угол салона, где стоял небольшой низкий столик и два удобных кресла. На столике стояли вазы с шоколадом сюшар, кайе, гала-петер, до которых Ник не был охотником и коробка папирос хан-кефи. Ник и Куртэне расположились в креслах, как два старинных приятеля для приятной беседы. Решив взять инициативу в свои руки, Ник любезно осведомился:
-Давно вы прибыли в Тифлис, Иван Александрович? - это был вполне нейтральный вопрос для нового знакомства.
Иван Александрович взял папиросу, помял ее в тонких пальцах и снова положил на место. Ник удивился. Было очевидно, что его собеседник нервничает.
- Да прибыл-то я в Тифлис всего неделю, вначале морем, в Батум, а потом дорожным дилижансом. Со мной приключилась неприятность - часть вещей пропала дорогой. Да еще я подхватил лихорадку в дороге - почти неделю отлеживался, вот только впервые выбрался к Елизавете Дмитриевне.
И он поднял глаза на Ника. Ник чуть не поперхнулся. На него смотрели вполне невинные васильково-синие глаза немного утомленного интеллигентного человека.
"Не он, не он, - пронеслось в голове у Ника. - Да и этот смугл, как-будто из Африки или из Индостана прибыл.Но какое фантастическое сходство!Все, кроме глаз!"
Иван Александрович продолжал:
-Сергей Андреевич вчера приехал из Кахетии, застал меня в страшной хандре и вытащил к Елизавете Дмитриевне, она была большой приятельницей моей покойной матушки.Я получил известие о ее кончине слишком поздно, оно застало меня в Бомбее. На мое счастье небольшое судно как раз направлялось из Бомбея в Стамбул.Потрепало нас изрядно в дороге. Ну, а из Стамбула в Тифлис уже рукой подать - да вот тут-то и свалила меня лихорадка. Вот после стольких неприятностей я и прихожу в себя.
-Очень сочувствую вам, - сказал Ник. "Что-то много народу из Индостана собралось в Тифлисе в последнее время", подумал он. И продолжал.
- Я знаю, что такое лихорадка. И с хинином не расстаюсь.
Иван Александрович закивал головой.
- И хинин уже не помогает.Ну да ничего, в Тифлисе сразу лучше стало.Люблю Тифлис.
Он вздохнул, огляделся по сторонам как-то странно, будто чего-то опасался.
- Николай Александрович, - вдруг жалобно, почти шепотом сказал он, - со мной приключилось что-то от этой лихорадки. Вижу я, вы человек нашего круга,не хочу, чтобы обо мне бог знает что говорили, но мне надо посоветоваться. Я рассчитываю на вашу порядочность и прошу вас никому об этом не рассказывать. Но мне нужен совет серьезного человека.
Ник удивился такому предисловию,но не показал виду.
-Вы можете рассчитывать на меня,- тихо сказал он и придвинулся к собеседнику.
-Я сказал вам, что не выходил из дома все то время, что приехал в Тифлис.Но это не совсем так. Небольшие прогулки по улице для моциона я делал. Старался выходить по утрам, когда на улице было пустынно.И вот на второй или третий день после приезда я вышел на такую короткую прогулку и пошел по левой стороне улицы мимо канцелярии наместника и до жандармского управления.Вы знаете, улица эта весьма респектабельная, тут все присутствия да солидные дома.Не прошел я и пяти минут, почти дошел до угла, как навстречу мне вышел некто. Я не привык рассматривать праздно людей на улицах, но этот человек шел так мне навстречу, словно пытаясь столкнуться со мной. Я посторонился, поднял на него глаза и остолбенел. Это был я.Человек не глядя на меня прошел быстрым шагом мимо по направлению к Сололакской. Я в растерянности постоял немного и потом продолжил свою прогулку дальше, перейдя через дорогу. Эта странная встреча занимала меня и я думал о ней, когда почти дошел до следующего угла...
Тут Иван Алексадрович запнулся и горестно взглянул ни Ника.
-И что же?-тихо спросил Ник.
- Из-за угла вышел тот же человек,то есть я, стремительно прошел мимо меня и стал спускаться к Головинскому. Тут мне стало плохо, закружилась голова и я чуть было не упал в обморок. Еле-еле я дошел до дому и свалился с еще более сильным приступом лихорадки. Когда я немного оправился, то понял, что у меня галлюцинации и что мне надо обратиться к соответствующему врачу. И вот я хочу посоветоваться с вами. Я видел, что вы пришли с Марией Яковлевной, а она знает хороших врачей, сама она для себя кончала какие-то медицинские курсы и всегда помогает всем. Но сам я не хочу ее просить, чтобы не вызывать лишних разговоров. Вот поэтому, расположившись к вам, я и рассказал вам мою странную историю и прошу вас о помощи.
Во время этого монолога Ник не проронил ни слова. "Что же это такое делается, - думал он. - Кто же водит этот бесовский хоровод? Ну да ладно, играем дальше".
- Не берите себе в голову Иван Александрович, - успокоительно сказал он.- Я поговорю с Марией Яковлевной. Думаю, что это состояние само собой пройдет, стоит вам только получше отдохнуть и акклиматизироваться.
В этот момент он увидел, что его высматривает Мария Яковлевна. Увидев Ника, беседующего с Иваном Александровичем, она махнула ему кружевным платочком. Ник извинился, и лавируя между гостями, прошел к ней.
-Голубчик Николай Александрович, -пропела Мария Яковлевна, - хоть и жаль покидать этот приятный дом, да уж время.
Откланявшись, Мария Яковлевна и Николай Александрович вышли в прохладу южной весенней ночи. Ночь была густа и темна, томительно пахло цветущей белой акацией и персидской мимозой. Почему-то горел только один уличный фонарь, да и тот ближе к Сололакской. Ник осторожно вел Марию Яковлевну. Фаэтон, освещаемый маленьким фонариком, который фаэтонщик высоко поднял, освещая дорогу, ждал их у дома.
-Отчего ж это фонари-то не горят?- спросила Мария Яковлевна. - Ведь давеча горели?
- Не знаю, ваше превосходительство, - отвечал свесившись с козел фаэтонщик. - Горели и сегодня вечером, а потом враз погасли, как будто ветром сдуло. Я задремал, просыпаюсь - на улице темень.
-Городской голова в доме гостит, а на улице света нет. Куда смотрит полиция-то?-патетически воскликнула Мария Яковлевна, усаживаясь в фаэтон. Ник молча помогал ей, предварительно нащупав в кармане сюртука спасительный смит-и-вессон, предусмотрительно захваченный им с собой.
Доехав до Паскевича и проводив Марию Яковлевну, Ник отпустил фаэтон и решил вернуться обратно.
Быстрым шагом он прошел всю улицу и вышел на Сололакскую. Всюду было тихо, все фонари исправно горели, на улицах никого не было. Почти бегом по крутому подъему он поднялся на Ртищевскую, обогнул квартал сверху и снова спустился вниз, на Петра Великого. Возле Жандармского управления все фонари горели. И вниз по улице тоже было освещено. Как ни странно, но они были погашены только у канцелярии наместника и у прилегающих к канцелярии домов. Но в доме Елизаветы Дмитриевны, где уже начинался разъезд гостей, эту странность заметили и слуги с фонарями на деревянных шестах стояли возле дома, освещая отъезжающим дорогу.Ник стал в подворотне соседнего дома, почти вжавшись в выступ стены так, что его не было видно, если только фонарь не был бы направлен прямо на него. Так, невидимым, он наблюдал за разъездом гостей.
Куртэне вышел с поручиком Беренсом, очень молодым и веселым драгуном. Они, беседуя, перешли через улицу и вошли в подъезд дома напротив. Один из слуг шел рядом с ними, освещая дорогу фонарем. Фонарь качался и в его неровном свете Ник вдруг увидел, что на фасаде дома изображены странные существа. Он видел такое во время своих странствий, но в совсем другом месте и никак не ожидал увидеть это в Тифлисе. Тем временем Куртэне и поручик вошли в дом, слуга вернулся и дом снова оказался во тьме.
Ник продолжал стоять в подворотне, раздумывая о том, что ему удалось увидеть и узнать сегодня. В доме Елизаветы Дмитриевны уже погасили огни, на улице было совсем темно, только огоньки фонарей у жандармского управления и одинокий фонарь на углу Сололакской делали тьму не столь кромешной. Ник уже решил, что ему надо покидать свой пост и отправляться домой, как вблизи дома послышались осторожные шаркающие шаги и бормотанье.Ничего не было видно, как Ник не напрягал глаза.Ему только показалось, что нечто огромное и бесформенное ввалилось в подъезд того дома, куда некоторое время тому назад вошли Куртэне и поручик.
Глава 10
Утро следующего дня началось с визита Аполлинария Кикодзе в образе тифлисского кинто. Ник был рад ему. Накопилось много непонятного, и кое-что, возможно, мог прояснить Кикодзе. Больше всего Ника беспокоили вчерашние галлюцинации Куртэне. Кто мог его интриговать и зачем? Этот же человек, Ник дал про себя ему прозвище "Бледный призрак", появлялся там, где бывал Ник. Это случайность или же часть интриги? Какая связь между португальцем, его спутником доном Педро и этим двойником Куртэне? Имеет ли все это отношение к Индостану или, опять же, случайное стечение обстоятельств? Что искали в доме у персидского консула? Нашли или нет? Кто и зачем похищал португальца? И последнее - что была за странная фигура, которая ночью ввалилась в дом Куртэне? Пока сплошные загадки, запутанный клубок и не видно той ниточки, за которую можно потянуть, чтобы этот клубок распутать.
Кикодзе кое-что знал.
- То странное существо, которой вы, Николай Александрович, видели ночью - это граф Эразм Николаевич де Тулуз-Лотрек, из той ветви Тулуз-Лотреков, которая бежала в Россию в начале террора Робеспьера и иже с ним. Он был офицером гвардии в России, на Кавказе, потом внезапно ушел в отставку по болезни. Болезнь и вправду его страшно скрутила, в буквальном смысле слова. Он был громадного роста, с огромными руками и ногами. Теперь он сгорбился, вся фигура стала несуразной. И ударился в увлечение всеми на свете искусствами. На Петра Великого он снимает первый этаж, полуподвальное помещение, там у него студия. К нему собирается маленькое общество, встретить там можно кого угодно - от бродячих музыкантов и актеров до великих князей. А посему эта студия еще одна головная боль тифлисской полиции. Общество балуется кокаинчиком, ну, это сейчас повсеместно.
- Что-то много французских дворян в одном тифлисском доме,- сказал Ник и рассказал Кикодзе о Куртэне.
Кикодзе внимательно выслушал его.
-Интересно,- протянул он. -Весьма, весьма. Что-то неуловимое общее во всем этом есть, но что?Португалец пока в состоянии шока, медленно приходит в себя, хотя уход за ним прекрасный.К сожалению, мы так и не смогли найти того человека, который заходил в гостиницу к его спутнику, этому дону Педро Маскареньяш.И абсолютно не улавливаю связи между всеми этими событиями и встречей дона Педро в ботаническом саду с этим... - и Кикодзе запнулся, не зная как назвать незнакомца.
Ник усмехнулся.
- Про себя я зову его теперь "Бледным призраком", - сказал он.
- Прекрасно, - улыбнулся Кикодзе. - Призрак так призрак. Так вот, с господином "призраком" пока все неясно.
-А что вчера вечером крутился Гаспаронэ вблизи дома баронессы?-вспомнил Ник.
-Так задание на то было, присматривать, не появится ли там кто-нибудь из наших подопечных.
У Ника из головы не выходил граф Тулуз-Лотрек и его студия. Он решил во что бы то ни стало проникнуть туда и посмотреть на публику, которая там собирается.
-Послушайте, Аполлинарий, - сказал он, -Нет ли у вас способа как нибудь оказаться у графа на сборище?
Кикодзе хохотнул.
-У меня точно нет, слишком моя физиономия известна этим господам. А вот вы человек новый, загадочный и к тому же представленный знаменитой Катериной Акакиевной господину Шамиршаху Луарсабовичу Мелик-Беглярову, который является завсегдатаем этой милой кампании.
-Уже и это знаете?- усмехнулся Ник.
-А как же, работаем не покладая рук,-хихикнул Кикодзе.
-Ну, и кто там у вас в осведомителях? Или секрет фирмы?- насмешливо спросил Ник.
-Что вы, что вы, -замахал руками Кикодзе,- какие осведомители! Там на жалованьи состоят. Те, которых никто не замечает.Люди невидимки.
-Конечно же, я понимаю, бесконечные бабо Ануш в виде лакеев, дворников и другой прислуги.
-Да, да, золотой фонд полиции всех времен и народов, - вздохнув, сказал Кикодзе. -Благородная публика их не видит и не слышит. Зато они все видят, все слышат, все замечают, особенно, когда им за это платят. Тут ведь двойная выгода. С одной стороны им платят. С другой стороны те, кто их в упор не видит - предмет ненависти, зависти - почему он, а не я? Особенно, если это выскочки, а не по праву рождения. Ну, а наша задача умело поддерживать этот огонек, который освещает спальни, альковы, тайные встречи, адюльтеры и прочая, прочая, прочая.Подлая штука, эта служба в полиции, с одной стороны, но ведь и общество такое же, с другой стороны.
- А вы философ, Аполлинарий, - заметил Ник.-Давайте вернемся на землю грешную, тифлисскую.Так что же вы мне посоветуете?
- Напишите записочку Мелик-Беглярову, что хотели бы что-нибудь оригинальное увидеть в Тифлисе. Уверяю вас, он тотчас же устроит вам приглашение к Тулуз-Лотреку. Адресок его известен -Питоевский дом. Берусь так доставить ваше письмо, что никаких подозрений не вызовет.
-Ладно, - и Ник сел за письменный стол. Через несколько минут было готово письмо, в котором Ник писал, что был рад вчерашнему приятному знакомству и непрочь его продолжить, так как не чужд муз и наслышан о приятных обществах в Тифлисе.
- Сейчас доставим наилучшим образом, - приговаривал Кикодзе, забирая у Ника письмо, уже уложенное в конверт с гербом Кефед-Ганзенов.
Он откланялся и, обещая держать Ника в курсе всех дел, тут же исчез.
Озабоченный Петрус сунулся было в дверь, но Ник замахал рукой и Петрус, понимающе кивнув, тут же исчез.
Ник улегся на диван и стал думать о том, какая должна быть линия поведения в случае, если он попадет вечером к графу. Во-первых, кокаин. Быть одурманенным ему вовсе не хотелось.Он знал, что в начале после вдыхания кокаина мысли как бы проясняются, приобретают необычайную ясность, свежесть, звучность. Весь мир наполняется необычайными красками, звуки становятся божественными.Такое состояние длится десять-пятнадцать минут. Потом наступает депрессия, где-то на полчаса, час.Человек теряет контроль над своими эмоциями, а вот этого ему как раз и не хотелось.Немного подумав, Ник решил приготовить себе сам порошок, похожий внешне на кокаин и с некоторыми его свойствами. Имитировать поведение кокаиниста он, конечно, мог.
Ну, а дальше все зависело от Мелик-Беглярова. Как Ник мог определить по первому впечатлению, это был артист со всеми присущими этому типу людей стереотипами поведения - эмоциональный, увлекающийся, порывистый.
Пока Ник раздумывал, посыльный уже принес ответное письмо от Мелик-Беглярова. Как Ник и предполагал, все было в нем - и восторги по поводу знакомства, и горячие приглашения на сегодняшний вечер в "одно приятное общество, напротив дома баронессы", "что-то вроде костюмированного бала для избранных", костюм Нику предлагалось выбрать перед вечером в театральном обществе самому, а потом в фаэтоне с соблюдением всех правил игры они отправятся на вечер. Ник передал посыльному записку с благодарностью и обещанием непременно быть.
Ближе к вечеру Ник отправился на Головинский, предупредив Петруса, где он может быть и чтобы его не ждали ночью.Кроме того, он написал краткую записку для Кикодзе.
Пройдя медленным прогулочным шагом по Головинскому, Ник подошел к роскошному зданию театрального общества. Спросив там Мелик-Беглярова, он был тут же препровожден к нему. Мелик-Бегляров находился в костюмерной, где в окружении двух театральных костюмерш был занят примеркой костюма на вечер. Приход Ника он встретил с восторгом.
-Дорогой Николай Александрович, как я рад вашему приходу, а еще больше тому, что вы согласились принять участие в сегодняшнем вечере. Мы будем в венецианских масках, а так как вы человек новый, то никто и ни за что не догадается, кто это.Все-то участники давно друг друг знают!Вы будете изюминкой сегодняшнего вечера!Но какой костюм вы предпочтете?Давайте пройдемся мимо вешалок и посмотрим, что бы вам подошло.
И Мелик-Бегляров озабоченно пошел мимо бесконечных рядов костюмов, бормоча про себя, что костюм должен подходить к типу лица.
Искоса поглядывая на Ника, он шептал: " Примерно 12-13 век, что-то от крестоносцев, конечно, с мусульманскими мотивами.Основа- фламандская".
-Что, что,- заинтересованно спросил Ник, - вы по какому принципу-то костюм мне подбираете?
-Вы знаете, - смущенно сказал Мелик-Бегляров, - это у меня манера такая, я начинаю фантазировать, когда вижу нового человека, к какой эпохе он больше всего подходил бы. Ну, я что-то о вас уже знаю, фламандские корни, ведь верно?
Ник засмеялся.
-На конверте мой герб и это очевидно.
Мелик-Бегляров обрадовался.
-Вот видите, а дальше надо только дать волю фантазии и костюм готов.
Ворча что-то себе под нос и зарываясь в ворох одежды, он вытаскивал откуда-то из глубины то один, то другой предмет туалета и Ник с интересом следил за ним. Наконец, это странное действо было окончено или, скорее, почти подошло к концу. Мелик-Бегляров позвал зычным голосом костюмерш и началось одевание "персонажа" ,как выразился он.Минут через десять раздалось довольное хмыканье и Мелик-Бегляров отойдя на несколько шагов издали оценивал плоды своих трудов.
-Еще несколько штрихов! -воскликнул он и потащил Ника в гримерную. Гримом занимался он сам. Окончив его, он вытащил из груды маскарадных масок, лежавших тут же на столе одну, приладил ее и торжественно подвел Ника к высокому трюмо.Ник тихо ахнул. Перед ним стоял незнакомый ему средневековый рыцарь. Именно рыцарь, о чем говорила кольчуга, правда довольно короткая и с широким вырезом вокруг шеи, но кольчуга.Она была одета на длинную, ниже колен шелковую рубаху цвета бордо с каким-то еще более насыщенным темнокрасным оттенком. Ноги были обуты в короткие сапоги из кордовской кожи на невысоком широком каблуке.Сапоги под стать рубахе были тоже темнокрасные, но с коричневатым оттенком.На широком кожаном поясе, украшенном серебром, в серебряных ножнах висел дамасский короткий кинжал. На плечах, скрепленный на одном массивной серебряной застежкой, лежал красивыми складками густо-черный плащ. Голову украшал фламандский берет того оттенка бордо, который почти переходил в черный и, в качестве украшения, с берета почти до плеча свисало пышное черное страусовое перо, прикрепленное к берету драгоценной брошью с аметистом. Лицо было неузнаваемо. Верхняя часть лица была скрыта под маской, закрывающей переносицу, а короткая бородка скрывала форму подбородка. Ник повернулся к Мелик-Беглярову и сделал в его сторону глубокий поклон.
-Вы - мастер с большой буквы!- почтительно сказал он. Мелик-Бегляров театрально гордо вскинул голову, демонстрируя высокий градус самомнения.
-Айн момент!- сказал он, присел к гримерному зеркалу, что-то подклеил, что-то подмазал на лице и вот перед Ником уже стоял ломбардский купец в пышных одеждах с замшевым кошелем на поясе.
-Надеюсь, там бренчит золото?-спросил Ник.
-А как же! - бодро отозвался Мелик-Бегляров.-Я богат и чтим при дворе Филиппа Красивого. Меня лично знает и глубоко уважает сам великий магистр Жак де Моле. А вы, герцог Буйонский, разве вы не прибегаете частенько к моей помощи?
-Конечно, мессир...- тут Ник сделал паузу и выжидательно посмотрел на Мелик-Беглярова.
Тут они оба расхохотались и стали выбираться из театра мимо восхищенных костюмерш, беззвучно аплодировавших им вслед.
У театра уже стоял фаэтон. Быстро юркнув в его глубину, чтобы не вызывать недоуменных взглядов прохожих, Мелик-Бегляров еще и опустил шторку, прикрепленную к верху экипажа и поднял почти до середины груди кожаную полость с пола фаэтона. Таким образом перед ними была только широкая щель, через которую хорошо была видна дорога, но с улицы не было видно, седоков фаэтона. Фаэтон медленно тронулся в сторону Эриванской площади. Ник откинулся на подушки, прикрыл глаза и стал медленно входить в образ, припоминая все , что могло характеризовать его персонаж. Мелик-Бегляров тоже притих и даже задремал на этом коротком пути. Наконец, фаэтон остановился. Ник откинул кожаную полость и вылез их фаэтона, Мелик-Бегляров последовал за ним. Это опять было то же место, что и вчера, когда Ник прятался в подворотне, только теперь они должны были войти в дом напротив, который давеча в темноте Ник не разглядел. Теперь же то, что он увидел, поразило его. На вид это был обыкновенный тифлисский трехэтажный дом. С левой стороны дома второй этаж нависал над проездом во внутренний двор,но над проездом, над прекрасно отделанной глазурованным серовато-коричневым декоративным кирпичом стеной и окном, на фасаде дома,как бы наблюдая за всем творящимся внизу был изображен Люцифер. Опираясь подбородком на кисти обнаженных мощных рук, лежащих на трапециевидном замковом камне, он открыл рот и длинный лукавый язык поддразнивал окружающий его бренный мир. Два маленьких крутых рожка венчали высокий лоб, огромные дьявольские уши довершали этот удивительный образ. Ник был ошеломлен мастерством скульптора. Этот Люцифер был живым, безусловно, живым. Казалось, что он вот-вот перестанет дразниться, закроет рот и посмеется вместе со всеми. Но нет. Он продолжал свою издевку в одиночестве и бесконечности времени.Ник перевел взгляд на другие орнаменты и барельефы на фасаде дома. У него захватило дух. Он повернулся к Мелик-Беглярову, но тот, в превосходном настроении уже направлялся к двери, над которой горел диковинный фонарь, напевая что-то на ходу.
-Пожалуйте на бал к Люциферу!- воскликнул он и громоподобно захохотал.
Ник решил, что сейчас не время для расспросов и молча пошел за ним следом. Мелик-Бегляров постучал в дверь условным стуком , дверь приоткрылась, он прошептал какой-то пароль и приглашая за собой Ника, протиснулся всей своей громадной фигурой в узкую дверь.
Какая-то невзрачная личность с лошадиным лицом, стоящая у дверей с длинным жезлом в руках прогнусавила:
- Как прикажете доложить?
Мелик-Бегляров повернулся к Нику.
- Это Виктор, с ударением на втором слоге, здешний Цербер,хранитель дверей и печей, он же мажордом и церемониймейстер.Так вот, доложите, из дальних странствий по Палестине прибыл герцог Буйонский и ломбардский купец Буанаротти.
Мажордом откинул парчовый занавес, за которым оказался огромный зал, стукнул жезлом об пол и объявил:
- Герцог Буйонский и мессир Буанаротти!
И Ник с Мелик-Бегляровым вошли в зал.
Глава 11
Да, конечно, тут потрудились на славу, превращая полуподвал дома в роскошное помещение. Этот зал, иначе его назвать было нельзя, был огромен, казалось, что он бесконечен, он простирался в длину так далеко, что не было видно его конца.Он был разделен арками на несколько нефов. Стены каждого небольшого зала, образованного таким разделением, были задрапированы с необычайной, бесстыдной роскошью.На первый взгляд такое убранство должно было быть варварской безвкусицей, но когда глаз привыкал к этому буйству тканей, ковров, бронзы, то оно начинало казаться гармоничным. Бархат и шелк великолепных цветов, от нежно-розовых цветущей вишни до серебристо-жемчужных пасмурного рассвета в горах, спелого кизила и багровых листьев дикого винограда осенью, нежнолиловых как гроздья глицинии или бледнофиолетовых как фиалки на мшистой полянке в лесу контрастировали с богатой, расшитой серебряными и золотыми узорами парчой. С довольно низкого потолка, тоже задрапированного шелком, свисали фарфоровые и бронзовые люстры.Вдоль стен зала стояли низкие кушетки на европейский манер, покрытые гобеленами, а восточные тахты закрывались персидскими коврами со множеством шелковых подушек и вышитых тугих мутак с пышными кистями.
Повсюду в хрустальных или фарфоровых вазах стояли свежесрезанные розы, еще с капельками вечерней росы на нежных лепестках и темнозеленых листьях. Роз было невероятно много, всех мыслимых цветов, от нежных чайных до пурпурных,почти черных. Недалеко от входа стояла кадильница, откуда тонкой струйкой лениво поднимался сизый дымок. Время от времени лошадиноликий Виктор подкидывал туда шарики из пахучих трав.
-Откуда эта королевская роскошь?-тихо спросил Ник.
Мелик-Бегляров хохотнул.
- Ослеплены? Ошеломлены? Скажу по секрету - это часть коллекции российской шелковой мануфактуры "Братьев Алексеевых". Один из братьев, он довольно известный актер и театральный режиссер, отдал ее на хранение Тулуз-Лотреку. Там в России как-то не спокойно,они боятся, чтобы мануфактуру не сожгли. В Тифлисе же коллекция будет в сохранности. Только не говорите никому. Правда, это секрет Полишинеля. И в то же время Тулуз-Лотрека.
И Мелик-Бегляров, довольный каламбуром, снова громоподобно захохотал и повел Ника вглубь зала. Гости уже почти собрались.Все были в маскарадных костюмах. Мелик-Бегляров непрерывно раскланивался, и представлял Ника как герцога Буйонского, вызывая восторженные восклицания у дам.Наконец, они прошли в самый конец зала,где находился хозяин сегодняшнего бала. Для него был устроен отдельный кабинет, в сугубо восточном духе,весь в роскошных коврах, что-то вроде пещеры Али-бабы на тифлисский лад.За спиной у графа на стене, на текинском ковре, было развешено холодное оружие из разных концов света - от малайского криса до кавказской гурды.
Граф полулежал на фоне изысканных шелковых ковров на низкой тахте, обложенный со всех сторон подушками.Это был человек огромного роста, с очень толстой шеей, которую он с трудом поворачивал. Он был наголо обрит и его обтянутый кожей череп выглядел устрашающе.Тяжелое лицо с почти квадратной нижней челюстью, немного свернутый на сторону небольшой нос, глубоко посаженные темносиние глаза, две глубокие морщины, прорезавшие лицо как борозды пахаря старую пашню ,напоминало фотографии из книг Ломброзо. Увидев Мелик-Беглярова с гостем, граф поднял руку для приветствия и сморщился от боли.Ник понял, что именно его он видел вчера поздней ночью.
Приступ боли прошел и граф приветствовал гостей хриплым голосом.
- Le Grand Pacha Великого Востока счастлив видеть в своих покоях герцога Буйонского, знаменитого своими подвигами в Палестине и не менее известного в Европе и на Востоке мессира Буанаротти, - напыщенно произнес он.- Прошу садиться.
И, снова поморщившись от боли, указал гостям на два ковровых пуфа возле тахты.
-Прошу простить, но в качестве прелюдии хочу предложить гостям... - и он, снова кряхтя, достал откуда-то из-под груды подушек массивный серебряный портсигар, раскрыл его, и Ник увидел, что с одной стороны портсигара лежат пакетики с кокаином, а с другой тщательно отполированная тонкая пластинка из черного мрамора и серебряная трубочка для вдыхания порошка.
-Благодарю вас, но привык к своему, - тут же отозвался Ник и достал свой портсигар.
Граф высоко поднял брови в знак удивления и удовлетворения и обратился к Мелик-Беглярову:
-Не будете так любезны, мессир, помочь мне.
Мелик-Бегляров с готовностью придвинулся к графу, быстро приготовил ему белую дорожку, которая эффектно выглядела на черном мраморе,и осторожно поднес к носу графа. Тот закрыл глаза и медленно, с наслаждением, стал вдыхать порошок.Тем временем Мелик-Бегляров приготовил такую же себе. Ник достал свой портсигар, который был не столь обширен и великолепен, как у графа, и тоже сделал вид, что наслаждается.
Гости тем временем стали подтягиваться к кабинету графа, который сегодня служил тронной залой. Возбужденные голоса и горящие глаза говорили о том, что все уже успели подзарядиться.
Тем временем Виктор, видимо, уже заперший дверь в подвал, пробрался к графу и встал подле него, вытянув свою лошадиную морду, выражающую готовность выполнять приказы.
-Прошу дам пропустить вперед!-объявил он.
Эта церемония была хорошо всем известна - выбиралась королева бала.
Несколько дам в средневековых костюмах были пропущены вперед. Виктор поднес графу корзину с чайными розами, среди которых лежала одна пунцовая, которая и должна была быть преподнесена королеве бала.
- Принцесса Эшива Галилейская, - торжественно произнес Виктор,- владелица Тивериадского замка на Генисаретском озере. Вдова графа Триполи.
Одна из дам вышла вперед и низко поклонилась.
Граф де Тулуз-Лотрек передал ей чайную розу. Дама приняла ее и отошла назад.
Следующей дамой была Люси де Ботрон. Она вышла и склонилась в низком поклоне перед графом.Виктор монотонным и скучным голосом сообщил, что эта дама была насильственно выдана замуж за богатого пизанца, некоего Пливена, который предложил за нее золото, равное весу девушки.Мадмуазель поместили на одну чашу весов, а золото на другую.Ее же суженый, странствующий рыцарь из фламандской семьи, Жерар де Ридфор, позже маршал Иерусалима, погиб под стенами Акры.
Эта дама тоже получила чайную розу.
Следующими были две дамы, одетые в странные полумужские наряды. Это были Азалия из Русильона, ставшая тамплиером, и англичанка Джейн, супруга сэра Ричарда Чалдфелда, которая также принесла свой обет сестры ордена Храма пред Азоном, архидиаконом Уилтшира.Все эти сведения о дамах торжественно сообщил Виктор.
Обе дамы получили по чайной розе.
Затем следовала дама по имени Резвиюда,прокаженная супруга рыцаря Ги Корнелли из Тиль-Шатель. Она тоже получила чайную розу. Одна за другой следовали дамы со звучными именами, чайные розы почти кончились и ни одна не получила пунцовой. Все стали шептаться и недоуменно переглядываться. Тулуз-Лотрек стал багроветь, казалось, ярость вырывается из его ноздрей и сейчас оттуда появятся языки пламени.Ник испугался, что его может хватить удар.
Наконец он издал львиный рык и Виктор помчался по залам искать утраченную даму.
Через несколько минут он появился перед заинтригованными зрителями, ведя за собой очень юную маленькую даму с копной вьющихся черных волос в длинной блузе из восточного шелка. Все расступились и пропустили их вперед. Дама неловко преклонила колено перед успокоившимся графом.
Сцена была замечательной. Маленькая дама казалась мышонком перед огромной слоновьей тушей графа.
Узкая маска не могла скрыть лица, да и так все ее знали. Это была Лили, дочь известного коньячного короля Таирова, большого поклонника муз.
Граф протянул ей пунцовую розу и зал взорвался аплодисментами. Королева бала была выбрана, можно было начать веселиться.
Но прежде граф вкрадчиво попросил Лили спеть ту французскую песенку, "которую вы так часто напеваете". Лили застеснялась, но все общество стало хлопать в ладоши и кричать: "Просим!Просим!"
Тогда она попросила Виктора принести ей лютню, опустила тонкие пальчики на струны и запела. Ник прислушался и опешил. Первые же звуки песни напомнили ему детство. Эта песня, вернее баллада, напевалась еще во время крестовых походов. Она была арабского происхождения и героем песни был французский крестоносец по имени Мамброн. Эта песня звучала в королевских дворцах. Кормилица дофина в присутствии королевы Марии Антуанетты , баюкая дофина, пела ему эту песню. Она так понравилась Марии Антуанетте, что та исполнила ее на придворном концерте в Версале. Благодаря этому песенка стала модной, широко известной, ее многие годы напевали все, от Жан-Поль Марата до Наполеона, который, как гласит молва, любил напевать ее перед военными кампаниями.Наполеоновская армия принесла песенку в Россию. Немного переиначенная, песенка о том как "Мальбрук в поход собрался" и ее многочисленные варианты были широко известны. Часто ее напевали и в доме Ника. И, как видно, судьба забросила песенку и на Кавказ.
А тоненький голос Лили выводил:
Мадам на башню всходит,
И вдаль она глядит,
Но духов день проходит,
А он все не спешит.
Но вдруг оруженосца
Увидела вдали,
Померкли свет и солнце,
О, бедная Лили.
Из жаркой Палестины
Уж рыцарь не спешит.
Печальное известье
В руке у ней дрожит.
Ник был удивлен и растроган. Какие паутины связей раскинуты по всей земле! Ему захотелось узнать, откуда Лили знает эту песню. И после того, как Лили кончила петь и была награждена щедрыми аплодисментами, Ник стал пробираться к ней.Но это было не так просто. Королева бала должна была находиться возле Le Grand Pacha. К этому времени публика уже стала рассыпаться на кампании, которые устраивались поудобнее в разных углах. Появилось шампанское, раздавался веселый смех, шутки, кто-то сел к роялю и наигрывал, в общем вечер стал разворачиваться. Дама, которая была представлена Азалией из Русильона, появилась за спиной у Ника и прошептала:
-Кто вы, прекрасный незнакомец, откройтесь мне и вы получите неземную награду!
Ник повернулся, низко поклонился и сказал:
-Герцог Буйонский к вашим услугам, сударыня!
-Противный!- воскликнула дама, шлепнула Ника розой по руке и исчезла.
Ник решил, что случай должен представиться сам.Так оно и получилось. Кто-то стал наигрывать вальс, Le Grand Pacha милостиво разрешил королеве бала потанцевать, и Ник подошел к Лили. Через минуту они закружились по залу. После вальса, усадив Лили на одну из роскошных кушеток, он нагнулся к ней, чтобы спросить о песне. Она подняла на него изумительные глаза, опушенные длинными ресницами и тихо прошептала:
-Я ее с детства знаю. А меня зовут вовсе не Лили. Я -Лилит.
-Лилит?-изумился Ник.- И кто вас так назвал?Ведь это древнее имя, иудейское, кабаллистическое?
-Да, но папа так захотел.Моя фамилия Таирова.И у меня французские, фламандские, грузинские и армянские корни. Папа говорит, что с его стороны мы древнего армянского княжеского рода из Киликийской Армении. А со стороны мамы корни уходят в двенадцатый век, когда неподалеку от Тифлиса была знаменитая битва, в которой против сельджуков сражались в рядах грузинской армии 300 крестоносцев.И многие остались здесь и пустили корни. Да тут многие потомки крестоносцев, да не знают об этом. Наши предки участвовали в крестовых походах.А женщины выходили замуж за крестоносцев.Те охотно женились на армянках, сарацинках, сирийках.Вообще женщины Востока и Кавказа расселились по всему миру.А вы знаете, что король Филипп Красивый был внуком русской княжны Анны Ярославны? А первым мужем грузинской царицы Тамары был русский князь? В средние века мир был не та велик, как сегодня.
Приятную беседу прервал Виктор, возникший вдруг перед ними. Он сказал, что Le Grand Pacha ищет Лили и уже начинает злиться. Лили испуганно вскочила и наскоро попрощавшись с Ником заторопилась в ковровый кабинет "паши", а Ник решил совершить прогулку по залу, в разных уголках которого звучала музыка, раздавался звон бокалов, женских смех.
В это время мимо него рысью промчался к входу Виктор.И никто не обратил внимания на нового гостя, закутанного в плащ, в шляпе, низко надвинутой на глаза, которого Виктор сразу же провел в ковровый кабинет. Но издали увидев нового гостя, Ник сразу же отступил в темный угол и спрятался за портьерой. Это был "призрак". Что же ему было нужно здесь? Какие неотложные дела привели его сюда в столь поздний час?
Ник стал судорожно думать, как пробраться в ковровый кабинет незамеченным.Маскарадный костюм и грим изменили его внешность, но все же опасность была велика.
Тогда он решил, что надо устроить скандал.С бокалом шампанского в руке, изображая пьяного, он стал обходить зал, спрашивая у всех, где Лили.
- Куда вы ее спрятали?- пьяным голосом, заикаясь, спрашивал он. - Где Лили?
И постепенно продвигался к ковровому кабинету. У входа в кабинет висели две бархатные портьеры, убранные к стене толстыми витыми шнурами. Сейчас одна из портьер была опущена и падала складками на небольшую тахту.
Заглянув в кабинет в поисках Лили, он увидел, что "призрак" что-то настойчиво говорит Тулуз-Лотреку, а тот сидит с недовольной миной и багровой физиономией. У его ног сидела Лили.
Виктор торчал у входа и довольно грубо толкнул Ника, когда тот, в мнимых поисках Лили, заглянул в кабинет. Ник воспользовался случаем и рухнул ничком на тахту у портьеры, притворившись вдребезги пьяным и заснувшим.
Напрягшись до предела, Ник пытался подслушать разговор в кабинете, время от времени от тихого переходивший на громкий.До него доходили только отдельные слова, но их было достаточно, чтобы насторожиться.
"Призрак" говорил тихо, но Тулуз-Лотрек рычал, повторяя, видимо, некоторые слова, только что сказанные "призраком".
До Ника доносилось: "вы до сих пор не нашли", "асассины", "кому нужна эта жемчужина? какой-то бред", "вы же знаете, перстень это всего лишь ключ, и ничего более", "вы мне не приказывайте".
После этих последних слов, сказанных громко и раздражительно Тулуз-Лотреком, "призрак" быстрым шагом вышел из кабинета и не глядя по сторонам пошел к выходу. Виктор трусил за ним следом.
Ник услышал:
-Лилечка, деточка, спой мне что-нибудь ласковое и утешительное.
И понял, что ему тоже пора удаляться. С полчаса он еще кружил по залам, отыскивая Мелик-Беглярова. Наконец, обнаружил его в центре живописной группы, декламирующего с большим пафосом под аккорды лютни стихи Кретьена де Труа. Увидев Ника, Мелик-Бегляров жестом указал ему на место подле себя и тут вдруг Ник решил остаться и проследить отсюда, что будет происходить дальше. Тем более, что он был уверен в наружной слежке, обеспеченной Кикодзе. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что так просто все не кончится. Ник стал присматриваться к гостям. "Не может быть, -думал он, - чтобы здесь не было запасного выхода". Вскоре он заметил, что то один, то другой гость ненадолго исчезают.
"Конечно, конечно, туалетные комнаты, уборные, хоть какая-то кухня. Все это должно иметь выход во двор". И он с милой и смущенной улыбкой пошел вслед за одним из гостей, облаченным в аксамитовый плащ с меховой опушкой, небрежно волочившийся по полу, который, по его наблюдениям, нуждался в срочном визите в укромный уголок.
Так оно и оказалось. Недалеко от входа была заветная дверь, за которой и исчез аксамитовый плащ.Подождав, пока он вынырнет оттуда, Ник устремился туда же и оказался в весьма прилично отделанном туалете с вешалками для костюмов, которые можно было здесь снять на время. Ник огляделся повнимательнее. В верхней части комнаты находилось окно. Ник придвинул табурет с бархатной обивкой, стоявший в углу, встал на него и уцепился за подоконник.Ему пришлось подтянуться на руках, чтобы выглянуть в окно.Во дворе, темном и неуютным в ночи, никого не было.
В этот момент удар страшной силы обрушился на него сзади и Ник упал, потеряв сознание.
Когда он пришел в себя, то первое, что он увидел, это было встревоженное личико Лили.
- Он пришел в себя , -закричала она кому-то и Ник услышал через пелену внезапной глухоты, что его спрашивают,слышит ли он.
Ник попробовал сесть. Это ему удалось. Он несколько раз встряхнул головой, как бы отмахиваясь от шума в голове и это ему тоже удалось. Почти придя в себя, он увидел что полулежит на тахте, на почтительном расстоянии толпится публика, вытягивая шеи, а вокруг него хлопочет несколько дам и первая среди них - Лили.
- Что произошло?- спросил он.
-Ничего никто не знает,- ответила Лили.- Вас нашли лежащим в туалете на полу, а складках вашего плаща на спине запутался кинжал. На вас была кольчуга, Мелик-Бегляров при его страсти к хорошим вещам надел на вас настоящую кольчугу, а не бутафорскую, и это, по-видимому, спасло вам жизнь.
Мелик-Бегляров, бывший тут же, и видимо, рассказавший о том, как он подбирал костюм Нику, быстро-быстро закивал головой.
- Я спас вам жизнь! - трагическим голосом сказал он.- Но кто это мог быть? Кто покушался на вас?
-Понятия не имею, - растерянно отвечал Ник.- Ничего не понимаю.
- Пойду, скажу графу, что опасность миновала, - сказала Лили и побежала в конец зала к ковровому кабинету.
И вдруг оттуда раздался пронзительный женский крик.Все на мгновение остолбенели, а потом мужчины, а за ними дамы, подобрав подолы длинных платьев, бросились бежать к ковровому кабинету.
Там, прижав кулачки к груди, пронзительно кричала Лили, в ужасе глядя на тахту, где среди подушек лежал лицом вниз Тулуз-Лотрек, а из спины у него торчала рукоятка кинжала.
Глава 12
В это время уже кто-то ломился в дверь подвала.Это был, конечно, Кикодзе. Через несколько минут он уже рыскал внутри, осматривая помещение и разыскивая Ника. Нику удалось подобраться к нему поближе в этой сумятице и дать знать, что с ним все в порядке. Уже несколько успокоенный Кикодзе, сделав вид, что Ник ему незнаком, продолжал обыскивать помещение. Перепуганную публику он усадил на тахты и потребовал определить, все ли на месте из гостей. Гости, а среди них были как актеры, так и несколько человек, принадлежавших к сливкам тифлисского общества, объявили, пошептавшись, что никто не пропал. Версия налета с похищением кого-нибудь из знатных гостей отпала. Но тут кто-то из дам стал крутить головой и спрашивать, где Виктор. Стали искать, но тщетно. Виктора нигде не было. К этому времени уже прибыло подкрепление из ведомства князя Вачнадзе, а в скором времени появился и он. Сыщики, прибывшие с князем, стали делить гостей на группы и опрашивать. Кикодзе сделал вид, что опрашивает Ника, а Ник коротко рассказал ему о вечере.
-Никто не заподозрил вас?- спросил Кикодзе.
-Полагаю, что нет. Думаю, что так как моя фигура здесь привлекла внимание дам - новое лицо, возможные интрижки, то мною и воспользовались, для того чтобы на какое-то время отвлечь внимание от главного фигуранта. Наверное, что целью было это, а не убийство меня.
-Похоже, - задумчиво сказал Кикодзе. - Но какую роль тогда сыграл "призрак"? Зачем ему понадобилось засвечиваться здесь, на виду у стольких людей? И куда пропал этот Виктор? Какие у него были связи с Тулуз-Лотреком? И какую роль играл во всем этом Тулуз-Лотрек?
- Да, все непонятно, и эти обрывки фраз, которые мне удалось расслышать. Явно, что "призрак" пытался угрожать. И что это за "жемчужина", ради которой такая кутерьма? Возможно, что это не просто жемчужина, может быть, это какой-то символ. И не ее ли искали у дочери персидского консула? И еще разговор шел о каком-то перстне, который является ключом. Ключом в прямом смысле или переносном? Может, это тоже символ. Надо выяснить это, но крайне осторожно. Если нам до сих пор не сказали, значит боялись, чтобы эта информация не стала достоянием посторонних людей.
Тут Кикодзе сделал вид, что он кончил допрос Ника, вежливо и громко поблагодарил его, выразил соболезнование по поводу нападения на него неизвестного злоумышленника и отвел туда, где в испуганную группу собирались те из гостей, которых уже опросили сыщики.Там уже был Мелик-Бегляров, изрядно поистративший свой пыл за вечер и выглядевший посеревшим и потускневшим. Он театральным жестом простер руку к приближавшемуся к нему Нику и со слезами в голосе произнес:
-Какой кошмар! Какая потеря!Что же происходит?Ведь был такой приятный вечер!И какое счастье, дорогой Кефед-Ганзен, что вы тоже не пали жертвой какого-то маньяка!
- А почему вы решили, что это маньяк?-недоуменно спросил Ник.- Какие признаки?
-Как какие,- живо ответил Мелик-Бегляров. - А покушение на жизнь фламандского дворянина и убийство французского? Это маньяк, который охотится за аристократами, это отголоски французской революции.
"Эка хватил!" - подумал Ник. И вслух произнес - Да, это мне в голову не пришло. Но он, по-видимому, остался на свободе .Значит, мне продолжает грозить опасность.