Телишев Евгений Игоревич : другие произведения.

Альбрехт (триптих)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Евгений Телишев

АЛЬБРЕХТ

Триптих

Часть первая

АЛЬБРЕХТ

Часть вторая

АЛЬБРЕХТ-2

Часть третья

КАТРИН

АЛЬБРЕХТ

Дейсвующие лица:

Дюрер Альбрехт-живописец

Катрин,

Зуззи,

Гретхен

Лукас-подмастерье, 15 лет

Епископ

Бургомистр

солдаты

Святая Дева Мария

СЦЕНА 1

  
   Мастерская Дюрера в Нюрнберге. День. Дюрер, в запачканном красками халате,
   занят работой над очередным шедевром. На полотне изображена Дева Мария,
   кормящая грудью младенца Иисуса. У окна, на подиуме,- Катрин, позирующая для фигуры Марии. Младенца заменяет тряпичный сверток. В углу Лукас растирает краски.
  
   ДЮРЕР (быстро переводит взгляд с картины на натурщицу и обратно) - Диспропорция, явная диспропорция... Дисперсия, дисфункция... Дифракция, так сказать...
   КАТРИН - Маэстро Альбрехт...Я хочу пи-пи.
   ДЮРЕР(не слышит) - Дизъюнкция, дистинкция, если угодно... Груди великоваты. Да,
   С грудью я переборщил... Слишком большая грудь. Поди сюда, Лукас.
   Лукас, продолжая тереть в фарфоровой мисочке краску, приближается к учителю
  
   ДЮРЕР - Что ты думаешь об этой картине, Лукас?
   ЛУКАС (подобострастно) - Она прекрасна, как и все, что Вы делаете, маэстро. Кажется, что ангелы водят Вашей рукой.
   КАТРИН (сучит ногами) - Пи-пи!.. Пи-пи!..
   ДЮРЕР - А груди, Лукас, груди Пресвятой Девы? Не велики? Говори правду, не бойся, ложь-большой грех.
  
   Лукас тупо таращится на полотно. Груди, действительно, чудовищны. Они занимают едва ли не половину всей композиции.
  
   ЛУКАС - Эээ-э-э-э...
   ДЮРЕР (нервно) - Не считаешь ли ты, что грудь стоит слегка уменьшить?..
   ЛУКАС - Ээээ...
   ДЮРЕР - Идиот!..Эти груди- лучшее, что я написал в своей жизни. Велики? Ничуть! Ведь это - груди Пресвятой Девы. Она выкармливала ими Господа Нашего! Господа Нашего!
  
   Избивает ученика до полусмерти. Лукас, чуть живой, отползает в свой угол и продолжает кое-как тереть краску. Дюрер пристально смотрит на полотно.
  
   ДЮРЕР - Впрочем... Мальчишка, может быть, и не совсем неправ...
   (Обмакивает кисть в краску, подходит к картине, пытается уменьшить грудь).
  -- Вот, кажется, лучше...
  -- (Груди уменьшены чуть ли не до размеров грецкого ореха)
   - Проверим.
   (Направляется к натурщице, срывает с нее драпировку).
   - Натура - великий учитель, она никогда не обманывает. Нужно только уметь смотреть...
  
   Груди Катрин отличаются весьма внушительными размерами. Дюрер растерянно переводит взгляд с груди Катрин на картину и обратно. При этом он вертит головой столь рьяно, что зритель начинает беспокоиться- как бы она не отвалилась.
  
   ДЮРЕР - Почему у тебя такая большая грудь?
   КАТРИН - Такой создал меня Господь... Я хочу пи-пи.
   ДЮРЕР - Неблагодарная! (Продолжает вертеть головой). Я плачу тебе два штюбера. Я дал тебе штюбер на чай. Ты ленива и неблагодарна, как, впрочем, все южане.
   КАТРИН (капризно)- Пи-пи, пи-пи!...
  
   Лукас, который уже пришел в себя, хихикает в своем углу.
  
   ДЮРЕР (в ярости) - Так вы заодно?! Я должен закончить картину сегодня, во что бы то ни стало.Вот-вот явятся заказчики- бургомистр и эта свинья-епископ, принимать работу.
   Сегодня истекают все сроки. Возьми это. (Протягивает Катрин первую попавшуюся посудину). Бог тебе судья, несчастная.
  
   Возвращается к полотну, что-то энергично малюет. Катрин мочится в посудину, не сходя с подиума.
  
   ДЮРЕР - (привлеченный звуком льющейся мочи, смотрит на Катрин). - Чудно, право, как подумаешь! Ужель и Пресвятая мочилась, как простая женщина?..
  
   Лукас хихикает. Дюрер в гневе запускает в него кисточкой.
  
  

СЦЕНА 2

  
   Пивная в Нюрнберге. Несколько местных художников пьют пиво и перемывают кости
   своему собрату по цеху.
  
   1-й - Старик совсем деградировал.
   2-й - Он лишился рассудка. Он устраивает оргии с натурщицами.
   3-й - Он попал в сети дьявола.
   4-й - Беда в том, что ему отказал глазомер.Случилось самое страшное, что может случиться с художником:ему изменил глаз. Взгляните на его последние работы: пропорции нарушены, крохотные торсы, громадные головы. А его "Евангелисты"?! Это какие-то порождения Ехидны, а не Евангелисты. Взять хотя бы Матфея: одна рука короче другой, нос провалился,глаза косят,губы вывернуты наизнанку.
   5-й - Куда смотрит наш бургомистр? Бог поразил его слепотой, как, впрочем и нашего епископа. За новый алтарь они отвалили нашему старику двадать гульденов. За что, спрашивается?! Задница Девы таких размеров, что впору и слонихе. Задница, в сущности,
   занимает всю центральную часть алтаря. И такая, с позволения сказать, "картина" красуется в центре города, в обители Бога!..
   6-й - Надо что-то делать!
  
   В пивную входит Лукас. Спросив кружку пива, садится за соседний столик. Он мрачен и подавлен.
  
   Один из живописцев - Это его подмастерье.
   Другой живописец - Эй, малый! Поди - ка сюда!
  
   Лукас нехотя поднимается и подходит к столику художников.
  
   1-й - Как поживает твой учитель - маэстро Альбрехт?
   ЛУКАС - Сказать по правде, он совсем взбесился. Сегодня, из-за сущего пустяка чуть кости мне не переломал.
  
   Художники переглядываются.
  
   2-й - (сует парню мелкую монету) - А не богохульствует ли твой учитель, не блудодействует ли?
   ЛУКАС (морщит лобик, лицо его светлеет) - Богохульствует.
   Все художники (нестройным хором) -Как же он богохульствует?!..
   ЛУКАС - Сегодня он сказал, что Дева Мария мочилась как простая женщина.
   3-й - Я же говорил! Он одержим, одержим дьяволом! Пора действовать!
   ВСЕ- Пора!..(встают, быстро расходятся)
  
   Лукас медленно допивает пиво.
  
  
  
  
  
  

СЦЕНА3

  
  
   Мастерская Дюрера. Дюрер, Катрин, Зуззи, Гретхен. Грудь у всех девушек обнажена. У одной-маленькая девичья грудь, у другой-средних размеров. У Катрин-самая большая грудь. Картина несет следы многочисленных переделок. Видно, как многократно менялись размеры груди Марии. В последнем варианте груди уже отделились от своей хозяйки и парят в небесах, подобно розовым воздушным шарам. Измученный живописец то измеряет груди девушек с помощью различных инструментов, то вновь кидается к холсту.
  
   ДЮРЕР (подносит кронциркуль к груди одной из девушек) - Прильнем к сосцам природы... Природа никогда не обманывает.
   ГРЕТХЕН - Ой!.. Больно!
   ДЮРЕР - Молчи, маленькая потаскушка. Я плачу тебе два штюбера. Я дам тебе еще штюбер на чай.
  
   Бросается к холсту, стремительно пририсовывает Марии несколько новых грудей. В общей сложности их становится шесть. Мастер бессильно падает в кресло, вперившись
   в злополучный холст. Кажется, он хочет прожечь его взглядом.
  
   ДЮРЕР - Что-то не так. Я перестаю что-либо понимать. Казалось бы, все соблюдено...
   Перспектива безукоризненна. Светотень... Светотень идеальна. Мои глаза... (прикрывает глаза рукой). Я слишком много работаю. (смотрит на часы). Совсем не осталось времени... Вот-вот явятся заказчики. Кретин бургомистр. Свинья епископ. Где взять былое вдохновенье, прежний глазомер?! Прильнуть к сосцам... природы... природы... прильнуть к сосцам... Катрин, подойди ко мне. (Катрин приближается, ее необъятная грудь находится как раз на уровне лица маэстро). -Ближе, ближе... И ты, Гретхен, и ты, Зуззи. Я прильну к вашим сосцам. Я жажду млека, коим мать-природа поит своих, обреченных мукам, детей...
  
   Подражая младенцам, поочередно приникает к грудям девушек, жадно, причмокивая, сосет их, в надежде заполучить хоть каплю молока. Девушки хихикают. Постепенно сие странное занятие довольно естественно переходит в любовные ласки. Входят Бургомистр, Епископ, солдаты.
  
   ЕПИСКОП (приходя в себя после минутного замешательства) - Именем Господа нашего!.. За богохульство,.. развратные деяния,.. осквернение святынь... Схватить сего блудодея и препроводить в узилище!.. Костер- вот последнее средство, дабы помочь сей заблудшей душе обресть хоть какое-то успокоение...
  
   Солдаты хватают художника и уволакивают. Все, кроме девушек, удаляются. Они одеваются, что-то тараторя на одном из верхненемецких диалектов.
  
  

СЦЕНА 4

  
   Та же мастерская. Полный разгром, следы оргии. Пустые винные бутылки, остатки пиршества, множество дорогой посуды, опрокинутые банки с краской. Лукас в халате и берете своего учителя, с палитрой и кистью в руках. Катрин, Зуззи и Гретхен без признаков какой-либо одежды, их тела вымазаны краской. Все пьяны. Лукас гоняется за девушками, норовя мазнуть их краской. Девушки с визгом уворачиваются.
   ЛУКАС (запыхавшись, останавливается у незаконченного холста. Изображает Дюрера, карикатурно подражая манерам учителя).- Я-великий художник, Альбрехт Дюрер, светоч германской нации.
  
   Кривляясь, пририсовывает Деве Марии усики.Девушки корчатся от смеха. Вот общее внимание привлекает шум за окном. Все трое высовываются в окно, расположенное в глубине сцены. Высокое стрельчатое окно не позволяет зрителям видеть происходящее на площади. Видно только голубое небо, покрытое живописными облаками. Три женских зада и зад Лукаса, скрытый полами хозяйского халата, выражают живейшее любопытство.
   Слышен голос глашатая, наполовину заглушаемый рокотом толпы. Можно различить только отдельные фразы.
   ГОЛОС ГЛАШАТАЯ - За богохульство.... Разврат... Отпадение от Господа нашего... Еретик... Гражданин города Нюрнберга... Дюрер Альбрехт... К сожжению на костре... Во славу Господа Нашего...
   ЛУКАС - Славно сейчас вас поджарят, маэстро Альбрехт! Вы больше никогда не будете давать мне подзатыльники! Никогда, никогда, никогда!..
   ДЕВУШКИ (подхватывают хором) - Никогда, Альбрехт, никогда!..
  
   Слышен треск костра, торжествующий рев толпы. В окне становятся видны дым и языки пламени. Спустя минуту-две мы видим, как душа Дюрера, вместе с клубами дыма, возносится на небеса. В облаках,окруженная ореолом, является Дева Мария. Она берет душу Дюрера на руки, как младенца. Душа Альбрехта Дюрера припадает г груди Девы. Мария поворачивается спиной к зрителям и, с душой Дюрера на руках, исчезает в облаках. Звучит помпезная церковная музыка.

занавес

  
  

Часть вторая

  

АЛЬБРЕХТ-2

Действующие лица:

Дюрер Альбрехт

Его Альтер эго

Жена Дюрера

Ее Альтер эго

Лакей

  

СЦЕНА 1

  
   Спальня Дюрера в его Нюрнбергском доме. Раннее утро. На бескрайнем супружеском ложе с резными дубовыми спинками спят Дюрер и его жена. Там же возлежат их альтер эго
   Из под одеяла видны только головы-числом четыре.
  
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ - Выспался?
   ДЮРЕР - Спал ли я?
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА - Спал, спал.
   ДЮРЕР - А вы спали?
   ЖЕНА- С трех.
   ДЮРЕР - С трех?
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ - С трех.
   ДЮРЕР - Адотрех?
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА -В два?
   ДЮРЕР -Да, в два? С двух?
   ЖЕНА -Вы ворочались.
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ - В два вы начали криком кричать.
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА - Между двумя и тремя.
   ДЮРЕР - Тремя? Тремя ли?
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ - Меня примяли.
   ДЮРЕР - Я-мял?..
   ЖЕНА -И мнете, мнете, мнете.
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА (иронически) - Умял.
   ДЮРЕР (раздраженно) - И умну, умну.
   ЖЕНА - Умни меня.
   ДЮРЕР - Попозже.
   Встает, отдергивает штору. В спальню врываются лучи ясного Нюрнбергского утра.
   Дюрер закуривает, нервно расхаживает из угла в угол. Он, естественно, в костюме Адама.
   ЖЕНА - Умните, умятой стать, стать, стать! Смятатой!!!
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА - Сметанки бы, сметанки-анки, анки!...
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ -Пора завтракать.
   ЖЕНА - В кровати позавтракаем.
   ДЮРЕР - Вы проказавтракайте, а я поработаю, а-я, а-я.
   Хватает бумагу, акварельные краски, что-то малюет.
   Входит лакей с подносом.
   ЛАКЕЙ - Пулярка, пюре.
   АЛЬТЕР ЭГО ЖЕНЫ - Прежарко!(Откидывает одеяло, принимает поднос) Пожру!.(ест).
   Лакей уходит, возвращается с новым подносом.
   ЛАКЕЙ - Репа паровая!
   АЛЬТЕР ЭГО ДЮРЕРА - Парко, парко!.. (откидывает одело, принимает поднос, ест).
   Лакей уходит, возвращается с новым подносом.
   ЛАКЕЙ - Крыжовник!
   ЖЕНА- А шо в них?
   ЛАКЕЙ - Семена, без сомненья.
   ЖЕНА - Бес сомненья: есть, не есть?
   ЛАКЕЙ - Ешь!
   ЖЕНА - Ишь!
   Лакей ласкает жену Дюрера под одеялом. Жена жует крыжовник.
   ДЮРЕР (рисует) - Мне снилось сновиденье.
   ЖЕНА - Свинья и деньги?
   ДЮРЕР - Апокалипсис.
   ВСЕ - Коллапс вселенной?
   ДЮРЕР (показывает рисунок) - Примерно вот что.
   Рисунок превращается в его руках в щит Персея с прикрепленной к нему головой Горгоны, которая испепеляет своим взглядом всю компанию.
  
  

Занавес

Часть третья

КАТРИН

Действующие лица:

Дюрер Альбрехт

Катрин-

По ходу спектакля постоянно меняет свой облик. Трудно сказать, как это требование выполнить сценически. Возможно, придется время от времени подменять актрису

Эразм Роттердамский

Мартин Лютер

Мартина- жена Лютера

   Мастерская Дюрера в Нюрнберге. Дюрер с палитрой и кистями в руках. На холсте-начатая картина, изображающая некую экстатирующую святую. Катрин - натурщица - устраивается на подиуме, принимает соответствующую позу.
  
   ДЮРЕР - Неподвижность, прежде всего неподвижность - вот что от тебя требуется, Катрин. Не шевелись. Я плачу тебе полтора штюбера. Вообрази себя... ну, скажем, яблоком. Или, еще лучше, камнем.
  
   Катрин презрительно фыркает
  
   ДЮРЕР - Сатана меня побери, ни с одной из картин у меня не было таких трудностей, как с этой. Каждый раз приходится все переделывать. Вот уже пятнадцатый сеанс, а работа практически не движется. (пристально вглядывается в натурщицу). Послушай, милашка, у тебя нет сестры?
   КАТРИН (поет)-
   Легко, мой милый, говорить,
   Что любишь, мол, меня
   Любить, дружок, не воду пить.
   Любовь- страшней огня.
   ДЮРЕР - Я потому спрашиваю, что... Сатана меня побери... Твой нос... Он совершенно другой... Я отчетливо помню-месяц тому назад, когда я начинал работу, твой нос был совсем другой формы -вздернутый, с чувственными, как у породистой скаковой лошади, ноздрями. А теперь? У тебя тонкий, узенький нос, с изящной горбинкой.
   КАТРИН (поет) -
   Что мы видим?
   Что мы слышим?
   В чем критерий?
   Где ответ?
   Меньше-больше,
   Ниже-выше,
   Ближе-дальше,
   Да и нет.
   ДЮРЕР - Кто ты, сирена?
   КАТРИН - Я-Катерина. Переставь
   Два слога- будет: тринк иль тринкен
   Напиток я. Девичий стан,
   Краса лица и все ужимки -
   Лишь видимость. Я-тот коктейль,
   Что в мир приносит измененья,
   Непостоянство, тень сомненья.
   Так пей!-Ты этого хотел.
  
  
  

СЦЕНА 2

   Та же мастерская немного позже.
   Дюрер, Эразм, Лютер, его жена, Катрин.
   Все, кроме Дюрера, сидят. Художник расхаживает по мастерской и говорит, размахивая руками.
  
   ДЮРЕР - В общем-то я не жалуюсь. Когда я был беден...
   ЭРАЗМ (заходится в приступе чахоточного кашля) - Сатана... Кажется, сам Сатана раздирает мне легкие...
  
   Отхаркивает кровь в носовой платок. Пропитанный кровью носовой платок швыряет в оркестровую яму. Так несколько раз. Платков у него много.
  
   ДЮРЕР - Когда я был беден и не имел денег на натурщиц, единственной моей моделью была моя собственная жена.
  
   Лютер, до этого момента спавший в своем кресле, при слове "жена" просыпается и начинает вяло тискать грудь своей Мартины. Та остается невозмутимой и даже не меняет позы.
  
   ДЮРЕР - Вы не можете себе представить, о ученейшие мужи, как она мне надоела. В терпении, впрочем, ей не откажешь: ведь ей часами приходилось пребывать в самых неудобных, подчас мучительных, позах. Вскоре я, однако, так хорошо изучил свою женушку, знал ее, так сказать, назубок, что мог легко изобразить ее в любом ракурсе, даже не имея оригинала перед глазами. Это была трагедия: ведь мы, художники, рабы видимостей, пленники оболочек , верноподданные поверхностей, коими Господь, а, может быть, Сатана...
  
   Эразм заходится в приступе чахоточного кашля.
  
   ДЮРЕР - ... или Сатана... (Эразм бросает в оркестровую яму кровавые платки. Дюрер машинально прослеживает глазами их траектории)) -
   ... или Сатана одели незримую сущность вещей. Таланту необходим постоянный приток новых впечатлений, разнообразие. В противном случае он увядает, чахнет, погибает.
  
   Лютер снова погружается в дремоту.
  
   ДЮРЕР - Я радовался малейшим изменениям в женином облике: прыщику, ячменю, новой прическе. Когда ей разнесло щеку флюсом, я был прямо-таки счастлив, сделал множество этюдов и использовал их в картине, изображающей Страшный Суд.
  
   Мартина ухмыляется, меняет положние скрещенных ног.
  
   ДЮРЕР (бросая быстрый взгляд на Мартину) - Тогда мне было не до смеха... Но перейдем к тому, ради чего я и пригласил вас сегодня сюда, достойнейшие: взгляните на эту девушку (делает широкий нервный жест в сторону Катрин). Катрин, выйди на середину, пусть эти ученые мужи рассмотрят тебя хорошенько.
  
   Эразм приподнимается в кресле. Лютер продолжает спать. Мартина встает и демонстративно оглядывает Катрин с о всех сторон.
  
   ДЮРЕР (нервно) - Казалось бы, ничего особенного, господа, не правда ли? Девушка как девушка, скажете вы. Сотни таких ходят по улицам славного города Нюрнберга.
  
   Эразм издает неясные звуки, отхаркивает еще немного крови.
  
   ДЮРЕР - А между тем... Вы, конечно, не поверите, решите, что я свихнулся, что Сатана... Но... Небо свидетель... (берет лютню, поет)
  
   Когда я нанял эту кралю,
   Плененный пламенной ноздрей,
   Предполагал тогда едва ли,
   Сколь необычен жребий мой.
   Тогда Катрин была блондинкой,
   Теперь-брюнетка. Парадокс!
   Нос был курнос. Теперь-с горбинкой.
   Другая стать. Походка.Рост.
  
   Откладывает лютню, вытирает пот со лба.
  
   ДЮРЕР-Короче говоря, почтеннейшие, Катрин постоянно меняет свой облик. Метаморфозы постепенны, не сразу и заметишь. Но проходит неделя-другая и - Сатана меня побери - перед вами - другая женщина...
  
   Делает паузу, окидывает взглядом слушателей. Эразм безучастен. Лютер вообще спит. Мартина чистит зубы зубочистской. Катрин стоит потупившись.
  
   ДЮРЕР - Я не стал бы вас беспокоить, господа, не отрывал бы вас от ваших ученых занятий, ценность которых ясна каждому истинному немцу. Тем более, как я уже говорил, мне, вообще говоря, не на что жаловаться... В лице этой потаскушки, я, как никак, приобрел Идеальную Натурщицу. За какие-то полтолра штюбера я располагаю всем разнообразием, которым природа ли, Сатана ли, - наделили женщину. За полтора штюбера. Но я - истинный немец. И почел своим долгом пригласить вас, ученейших из ученых, дабы вы имели возможность ознакомиться со столь необычным феноменом. И вынесли свой вердикт...
  
   ЭРАЗМ (после долгой паузы) - В "Молоте ведьм" отца Шпрингера и... и... и другого достойного немца... сказано, что инкубы...
  
   Заходится кашлем, швыряет в яму платок за платком. Их уже так много, что груда платков, перепачканных запекшейся кровью, заполняет всю яму. Они даже частично закрывают сцену. Эта помеха особенно чувствительна для зрителей, сидящих в первых рядах. Кровь уже невозможно остановить, она хлещет изо рта, ушей и ноздрей. Кажется удивительным, что в столь хилом теле заключено так много красной жидкости. Судороги переходят в агонию, спустя минуту Великий Эразм испускает дух.
  
   МАРТИНА (наклоняется над трупом) - Мертв.Мертв. Он мертвый.
  
   Нюхает кровь. Ее лицо выражает сладострастие. Кажется, еще немного - и она начнет лакать из кровавой лужи.
  
   ДЮРЕР (в ужасе) - О, Иисус! Эразм, великий Эразм, умер у меня в доме! Мне не миновать суда... Но... есть свидетели... Я не виновен... (Лютеру) Отче, отче, достопочтенный Мартин, проснитесь, свидетельствуйте, умоляю, .. да проснитесь же!..
   (трясет тушу Лютера, но тот и не думает просыпаться). Да что с ним, Господи?!..
   МАРТИНА - (с трудом отрываясь от зрелища Эразмовой крови, спокойно) - Что с ним, Вы спрашиваете? (берет мужа за запястье, ищет пульс). То же, что и с тем: окачурился. Что делать, все мы смертны. Когда-нибудь это должно было произойти. Смерть слепа, она не ждет удобного момента. Косит направо и налево, без разбора. (вынимает карманное зеркальце, подкрашивает и без того кроваво-алые губы).
   ДЮРЕР (в отчаяньи ломает руки, падает в кресло без сил) - Чудовищно. Сразу двое. Цвет германской нации. О, бедная Германия! Ты лишилась своих лучших сынов! Горе, горе, горе!
  
   Катрин и Мартина быстро переглядываются. Кажется, что они ждали этого момента.
  
   КАТРИН (приближается к Дюреру) - Не плачьте, маэстро, все бренно в этом мире. Никто не знает, когда придет его час. Употребим же наш краткий век так, как подсказывает нам природа: предадимся радостям любви.
  
   Ласкает Дюрера, к ней присоединяется Мартина. Дюрер не в силах противостоять столь энергичной атаке. Начинается оргия. В самом ее разгаре пыл художника начинает ослабевать, ритм любовных ласк становится прерывистым, конвульсивным, потом совсем замирает.
  
   МАРТИНА - В чем дело, старина, почто прекратил ты труды свои,столь сладостные? Катрин, помоги мне...(с помощью Катрин не без труда освобождается из объятий трупа, приводит себя в порядок, поплотнее затягивает на талии алый кушак).
   (к Катрин)-
   Урожайный денек. Они как будто сговорились. Ну-с, приступим, милочка?.. (заостренным носком туфли пинает трупы). Пока они не окоченели.
  
   Зубами и ногтями рвут трупы на части и начинают их пожирать. В этот момент груда окровавленных носовых платков, возвышающаяся над оркестровой ямой, приходит в движение, начинает самопроизвольно расти и увеличиваться. Нужно, чтобы этот процесс происходил достаточно быстро и в течение минуты-двух полностью скрыл от взора зрителей сценическую коробку, и, т.о.. сыграл роль занавеса.
  
   Москва, декабрь 1995 г., Крылатское.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"