Как, вы еще не получили по морде от Светы Литвак? Она еще не плевала в ваш чай, не мочилась в ваше шампанское? И при этом мните себя полноправным участником поэтической тусовки - во всяком случае в пределах Центра современного искусства имени Зверева? Проститесь с иллюзией: вы еще не инициированы, вы только самонадеянный приживальщик в этом мирке. вас здесь никто не примет всерьез.
***
Впрочем, речь не о вас сегодня, а о Ней.
И действительно, что побуждает эту невысокую даму с фигурой подростка - одну из самых, кстати, ярких звезд современного поэтического небосклона - поступать столь неординарно - и с кем? - именитыми критиками, утонченными искусствоведами, а то и просто с собратьями по цеху?
Богема, как мы знаем из литературы (а откуда еще вообще можно что-то знать?) обязана быть больной, голодной, нищей, ленивой и экстравагантной.
Да, все это есть, совпадает. Но поверхностное сходство с общепринятым шаблоном
на сей раз не поможет, нас интересует конкретный случай, индивид. И тут различия, нюансы, акценты становятся решающими.
Итак, откроем карты: мы хотим провести - в меру наших скромных возможностей - нечто вроде дознания Литвак, которое, как, надеемся, нам удастся показать, находится в тесной связи с ее собственным Дознанием. Чего же?
***
Если вы прочитали Герберта Маркузе не в шестьдесят восьмом - т.е. когда нужно - а ныне, то помните его проницательные пассажи о богеме. Ведь он замечал, что у богемы, как и у других маргиналов - нищих, юродивых, блудодеев, бродяг, перверсных типов всякого рода и т.д. - совершенно особые отношения со свободой и истиной. В репрессивном мире производительности, подавленного и целенаправленно сублимированного либидо, эти люди являются воплощением бунта, Великого Отказа. Конечно, они слабы. Их отрицание принципа реальности выливается подчас в карикатурные формы. А отчаянная приверженность принципу удовольствия кажется убогой или отвратительной. Тем не менее, пишет Маркузе, в них-то, этих отщепенцах, и выходит на поверхность, возвращается, вытесненная современной цивилизацией в подполье бессознательного, память о золотом веке, когда труда не было, а свобода, необходимость и счастье совпадали.
Вернемся к нашей героине. Чуть выше мы уже рискнули написать важное слово - истина.
Познакомившись с С.Л. поближе, убеждаешься - прямо и косвенно - что для нее это слово - совсем не пустой звук.
Во-первых, она убеждена, что истина есть.
Во-вторых, знает, что она скрыта.
В-третьих, ее нужно искать, добывать, дознаваться до нее.
Может показаться, что этот список не блещет оригинальностью, и это правда. Но не будем забывать, сколь взрывоопасны банальности, когда их хотят "пустить в дело"..
Литвак фанатично предана Истине. Рыцари Круглого Стола не искали Чашу Святого Грааля с таким рвением, с каким Литвак взыскует Истины. В жизни и искусстве. В искусстве жизни. В жизни искусства.
Что касается искусства: тут мы с сожалением и стыдом, и, вероятно, к вящему недоумению читателя, должны признаться, что не можем быть экспертами в этой тонкой материи. Тем не менее, полагаясь не только на свое дилетантское мнение, но и на мнения многих маститых профессионалов, мы можем почти с полной уверенностью заявить: Л. - оригинальный поэт. (О её недюжинном живописном таланте - особый разговор). Конечно же, она - лирик.
Ее стихи, несмотря на свой изысканный, изощренный формализм (выдающий, кстати, кропотливую и истовую работу над словом), кровоточат повседневностью, реальностью, памятью. Эти звучные вирши, которые Света исполняет с неподражаемым артистизмом, есть, в сущности - да не убоимся мы в этом случае банальности - стенограмма её ежедневных - духовных и телесных - перипетий.
Итак, в своем творчестве Литвак честно исполняет обязательства к Ее Величеству Истине.
***
Кажется, всё же, что проблема - во всяком случае, для неё- в другом.
Весь мир лжет - всегда, во всякое время - как Невский проспект. Все изолгались. Фальшивые дискурсы скрыли истину под толстым слоем ничего не значащих слов. Для Светы - всё под подозрением, особенно люди. Таков её основной посыл, имеющий, между прочим, лично для нее нелегкие последствия. Она, например, не может сполна насладиться похвалой - похвала лицемерна, - равно как и извлечь пользу из критики - ведь последняя несправедлива. Впрочем, это частности. (Хотя, как мы позже увидим, многозначительные).
Как раскопать, как извлечь истину на свет божий? Для этого нужны экстраординарные средства, безжалостные удары дзэнского посоха.
Родство Литвак с древними дзэнскими учителями не подлежит никакому сомнению.
И с де Садом - тоже.
Последнее не столь уж странно, как может показаться на первый взгляд.
Иные мыслители утверждают, что Маркиз, это исчадие ада, всю свою жизнь жаждал любви, признания со стороны Другого - и все это на фоне фундаментального сомнения в искренности этого Другого, и даже в подлинности его существования вообще. Любовь можно симулировать, ласки могут быть неискренними - - но не крик боли, не гримаса страдания - приблизительно так, говорят нам, рассуждал Сад.
В Литвак наиболее поразительным, быть может, является еёнедоверие к языку, что в профессиональном поэте особенно удивляет. Тщетен труд вовлечь Свету в светскую, ни к чему не обязывающую беседу - все это очень плохо для вас кончится (см. начало статьи).
Она почти нечувствительна к юмору - он, по Литвак, не более, чем словесная эквилибристика, камуфлирующая изначальную пустоту говорящего. (Или, все-таки, чрезмерную полноту - если продолжить дзэнскую метафору?).
Слова скрывают, лишь тело не лжет - вот простая максима нашего новоявленного Сада. Нужны неподдельные доказательства подлинности ваших чувств, явственные симптомы их истинности. Тела должны реагировать, непосредственно, спонтанно, минуя дискурс. Разговор с Л. - безостановочная шоковая терапия. Не принимается ни одно ваше, даже самое безобидное замечание. Отвергаются самые безукоризненные аргументы. Слова застревают у вас в глотке, вы сами уже не вполне себе верите. Вас высмеивают, осыпают бранью - и это - в лучшем случае. А то и выплескивают чай вам в физиономию.
Непроизвольная гримаса отвращения, выражение растерянности в глазах собеседника - вот лучшая награда для Учителя - значит, не всё ещё потеряно, может быть, ученик не совсем безнадежен.
И тут не уйти от совершенно безбрежной темы эротизма Литвак. Ограничимся несколькими, существенными в этом контексте, замечаниями.
Ещё Сад понимал, что для розысков истины секс - благодатная и привилегированная зона. Конечно, и на этой территории какая-нибудь тучная истина не выпасается мирно на зеленых лужайках. И здесь она прячется в чащобе, и нужно недюжинное охотничье чутьё, чтобы выследить её и подстрелить. Литвак - прирожденный охотник. Она не только исследует секс в своих порнографических текстах (тоже, говорят, первоклассных в литературном отношении), но и действует. Она провоцирует, подстрекает, ставит ловушки.(1) Охота за правдой в разгаре. Вагины должны набухать соком под рукой Л., соски эрегировать, пенисы конвульсировать и разбрызгивать семя куда ни попадя. Но этого мало. Перверсии. Нужно, чтобы клацали наручники, а плетки-семихвостки со свистом рассекали горячечный воздух. Конечно, это не всегда удается организовать как следует и вообще связано с массой практических трудностей. Не отсюда ли почти постоянная меланхолия нашей героини?
Стоит ли добавлять,что тело самой Учительницы эротизировано до последней молекулы. Она умеет получать от него многообразные удовольствия тогда, когда ей заблагорассудится, наплевав на принцип реальности и воплощая собой непроизвольный бунт в мире, где регламентированное удовольствие - лишь пауза, перевод дыхания в безостановочном процессе изнурительного труда. Пока всё по Маркузе.
Для читателя теперь - в свете всего сказанного - не покажется удивительным и чрезвычайно характерный для С.Л. бунт против авторитетов и кумиров всякого рода - в искусстве прежде всего. Ведь что такое авторитеты, как не барьеры на пути к истине, возведенные нами самими из страха взглянуть истине прямо в лицо? Долой эти надолбы! Великие имена? - не более, чем мифы, придуманные и раздутые до невообразимых размеров умничающими бездельниками. Авангард? - да он весь сплошной симптом творческого убожества, авангардисты плодят банальности, их язык одинаков, они неотличимы, как штампованные изделия ширпотреба (2). Интересно, что авангард понимается Светой так широко, что мы затрудняемся провести здесь хоть какую-нибудь границу. Хлебников, по Литвак, был шизофреником, Феллини снимал маразматическую тягомотину и т.п.
(Забавно при этом, что в классификациях иных современных литературоведов, сама Литвак попадает в рубрику "авангард").
Этот казус легко было бы списать просто на счет ее малой информированности. И действительно, Света мало читает и не любит ходить на выставки. Вряд ли она хорошо ориентируется в пестрой картине авангарда двадцатого века. Всё это так. Но корень этого умонастроения, нам сдается, в другом.
Конечно, как поэт С.Л. прошла свою эволюцию. У кого-то училась, кого-то обожала. Но теперь, когда она поверила в свои силы и утвердилась на поэтическом Олимпе, лестница давно отброшена.
Но: несмотря на свою почти фанатичную склонность к асимболии и демифологизации, Света, похоже, сама, может быть, безотчетно, находится в зависимости от мифа, а именно - Мифа о Поэте, мифа, насчитывающего многотысячелетнюю историю. Парадигмальная фигура этого мифа, конечно, Орфей. Маркузе, кстати, уделяет мифу об Орфее, (и мифу о Нарциссе), много внимания и противопоставляет их образу трудолюбивого Прометея, возобладавшего, по его мнению, в культуре Запада.
Итак, Орфей, завораживающий своими песнями все живое, и которому внимали даже камни, не опирался, конечно же, ни на какие образцы и авторитеты, он был первым и единственным источником своих гимнов, прислушиваясь, разве что, лишь к голосу собственной души. Таково же, в общих чертах, и творческое кредо Светы. Душа Поэта должна вибрировать в унисон некоему безымянному гласу, источник которого неведом, а степень таланта определятся, в конечном счете, остротой духовного восприятия, чувствительностью к этим вибрациям. Позиция, в общем-то характерная для многих поэтов, но у Литвак приобретающая форму мании и делающей ее неуязвимой для критики. Трудности, связанные с поисками критерия, который помог бы нам, непосвященным, отличить в том или ином случае Поэзию от просто галиматьи, Свету, понятно, мало волнуют.
Но нужды нет. В дознании Литвак нам больше пригодится все-таки миф о Нарциссе.
Тут нам понадобится небольшой квази-психологический экскурс.
На наш взгляд, наша воительница, крушащая кумиры, преследующая всевозможные мифы, изгоняющая их из всех темных углов, где они прячутся, в частности, из углов нашего с вами запутавшегося сознания, она, повторим, сама пала жертвой своего собственного, Главного Мифа. А именно - Мифа Самой Себя. Опять-таки, и это тоже не ново. Все мы, в той или иной степени, жертвы своего собственного самоимиджа, своего "я", которое, тем не менее - лишь артефакт, эффект, эпифеномен, целиком находящийся в сфере воображаемого. Но всё дело в степени. Света спеленала себя, может быть, даже толком не заметив этого, собственным мифом, как куколка, опутывающая себя нитью, которую сама же и продуцирует, выделяя клейкий секрет. Этому фантому "я", созданному ею самой, и поклоняется С.Л. Долг и удел всего остального мира - без всякой мыслимой альтернативы - разделить этот миф, точнее, быть им поглощенным без всякого остатка. Отсюда и происходит, на наш взгляд, почти параноидальное отторжение ею всех других ценностей, которые наперебой предлагает нам со Светой внешний мир. В общем, не сильно преувеличив, можно сказать, что и сама Истина является для нее синонимом Литвак, и можно представить, как ее раздражает и прямо-таки бесит непонимание другими этого очевидного - увы, только для неё - факта.(3) Здесь же черпает силу её безудержный антиинтеллектуализм. Оно и понятно. Вместо того, чтобы простыми и ясными словами говорить о С.Л., воспевать ее, думать о ней, желать ее, интеллектуалы занимаются всем чем угодно, но только не этим. Они изощряются в создании заумных трактатов, не имеющих к Литвак никакого отношения, сбивают народ с толку, распыляют его внимание, отвлекают от главного. Короче говоря, в философии и математике, физике и химии, истории и логике, а заодно и в т.н. "авангарде" -тоже, кстати говоря, сильно в наше время интеллектуализированном, Литвак видит амбициозных конкурентов, наводняющих мир соблазняющими, но ложными истинами, среди которых легко затеряться Истине подлинной. С.Л. находится, в сущности, в состоянии перманентной войны с сонмами этих демонов и использует в этой битве весь скромный арсенал доступных ей средств.
Такова, вкратце, наша гипотеза.
Что она нам дает?
Да, по большому счету, ничего.
Во-первых, гипотеза есть гипотеза, при этом у нас нет никаких реальных возможностей ни подтвердить ее, ни толком опровергнуть. Она, быть может, и делает кое-что в Л. более понятным, что-то объясняет. Но нужно ли нам это понимание, такое объяснение? На этот счет у нас имеется сильное сомнение.
Вообще, всякие апелляции к "внутреннему" малопродуктивны. Не от них ли предостерегал нас L.W., питавший, кстати, ко всему "внутреннему" глубокое отвращение? Не он ли рекомендовал нам "просто смотреть"?
Послушаемся же Божественного Людвига.
Что же мы увидим?
***
Нового Сократа, нового Бодхидхарму. Нового Ланцелота, Дон Кихота, Савонаролу. Список можно продолжить. Это не важно. Суть в том, что Литвак, маленькая и слабая, овеваемая всеми жестокими ветрами нашего равнодушного мира, вечно балансирующая на грани нищеты, бросает однако же нам и этому миру вызов. Она не оставляет нас в покое, устраивая скандалы, сбивая с толку, усеивая подводными камнями наезженные форватеры нашего погрязшего в банальностях мышления, высмеивая наши убогие стандарты нормального и благопристойного. Устраивая нам кораблекрушение наших идеалов, повергая нас в состояние постоянного духовного дискомфорта и поминутной катастрофы, не открывает ли нам Литвак, подобно своим предшественникам - дзенским учителям - путь к Просветлению?..
И что нам за дело до "внутреннего", если в поле символического Литвак занимает для нас, простых смертных, то место, которое в былых обществах занимали святые, пророки, провидцы. Это место необходимо должно быть заполнено, дабы мир не погряз в своем циничном самодовольстве и не рухнул в тартарары.
***
...Не кажется ли нам, однако, что С.Л., хотя бы отчасти, добилась своего? Не замечаем ли мы, познакомившись с ней однажды, как потихоньку начинают меркнуть прожекторы (4), освещающие мировые подмостки, и остается только один - самый мощный , выхватывающий из мрака ее тонкую фигуру и бледный лик? И мы уже не можем оторвать от этого лика взгляда? Ведь в нем начинает мниться обещание счастья и какой-то истины. Не околдовала ли нас Л., не очаровала ль? Не гипнотизер ли она, не маг ли? Не пора ли нам очнуться, стряхнуть оцепенение, и не поискать ли истину в другом месте?.. Да и что есть Истина?.. Литвак... Истина... Истина Литвак... истина и интерпретация... истина и метод... Стена Истины... из тины... тины...
А, может быть, истина - это все-таки - Баубо?..
Примечания
1. См. доселе, увы, неопубликованную переписку М. и Т.)
2.Как-то в Канаде - не самой невежественной стране мира - был проведен опрос общественного мнения на предмет искусства авангарда , в основном - двадцатого века. Людям, в качестве теста, раздавались серии открыток с репродукциями картин - от Моне до Клее, от Модильяни до Поллока и Арпа и т.п., по десять открыток в каждой серии. Во всех этих сериях имелась контрольная картинка - репродукция какого-нибудь "реалистического", традиционного произведения - от Шардена до какого-нибудь безвестного мастера-реалиста. Предлагалось расположить картинки в порядке убывания их качества, по мнению испытуемого, и мотивировать выбор. Так вот, мало того, что обыватель почти во всех случае без исключения ставил на первое место реалистическую картинку, а авангард расценивал более или менее негативно. Один из реципиентов написал, что все авангардные картины написаны, по его мнению, одним художником, и что все они "плохие".
3.Эта черта роднит С. с одной философствующей дамой, написавшей Расселу письмо, в котором сообщалось, что она солипсистка и удивлялась, почему все люди не солипсисты.
4.Людвиг Виттгенштейн во время первой мировой войны, на которую он, как известно, пошел добровольцем, дежурил у прожектора на каком-то речном корабле.
Москва.
Середина декабря 2004 г.
Институт Археологии РАН.
Здесь можно познакомится с творчеством Светы Литвак:
http://www.proza.ru/author.html?levita