ЕВГЕНИЙ ТЕЛИШЕВ

ПОЛЮС, ИЛИ ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ТЕРЕЗЫ

Вдохновителю - Николаю Лопатину

Вчера знаменитый химик профессор Менделеев

сообщил корреспонденту нашей газеты, что, по его мнению,

Северный Полюс будет покорен пятью русскими

фабричными рабочими

(Из газет прошлого века)

Действующие лица

Дмитрий Иванович Менделеев

Четверо фабричных рабочих

Давид Юм-

Жан-Жак Руссо

Тереза, его жена

СЦЕНА 1

Лаборатория Менделеева в Москве. В целях экономии можно использовать декорации первого действия "Фауста" Гете.

Менделеев - Существую ли я? Достоверно ли мое существование? Ведь, может статься, что эти, изъеденные кислотой руки, этот пиджак, весь в лакмусовых пятнах, борода, наконец, - всего лишь сон? А этот лоб? А мозг - мозг великого человека? Впрочем, его еще никто не видел... Вот по вскрытии... Бррр... Я переутомился. Таблица, моя таблица (описывает руками в воздухе прямоугольник) отняла слишком много сил... Да и стоит ли забивать себе голову метафизикой? У меня есть мои пробирки, колбы, вытяжные шкафы... Уж они - то, во всяком случае, не плод воображения, они реальны...

(Входят четверо фабричных. Все, как один, краснолицы, бородаты. Униженно ломают шапки, стоя у самой кулисы.)

1-й рабочий - Вызывали-с, ваше высокоблагородие?.. Мы тут того,.. явимшись...

Менделеев - (морщится, зажимает нос рукой) - Не приближайтесь, Христом-богом молю!.. Во первых, в благородном обществе принято стучаться. Во вторых, что вам угодно, господа? Вы своим беспардонным вторжением прервали нить моих рассуждений. Я размышлял о том, сколь удручающе недостоверно мое, да, кстати, и ваше существование...

2-й рабочий (тушуясь) - Нам, барин, по начальству приказ вышел... явицца... (Толкает локтем товарища, ища у него поддержки)

3-й рабочий (Казнит блоху на собственном ногте) - Мы, барин, для спедиции, што ли, предназначаемся...

4-й рабочий (Чешет лобок) - Так оно, барин... для спедиции...

Менделеев (Хлопает себя по лбу линейкой, при этом из его шевелюры вылетает стая перепелов) - Что же вы сразу не сказали, дубины?.. Да, я давал заявку в Академию... В деле покорения Северного Полюса промедление смерти подобно. Полюс должен быть наш, Расейский... Нас могут опередить англосаксы, или - того хуже - норвежцы. Жалкий Пири, кретин Амундсен...

(Рабочие, в ожидании, пока Менделеев закончит, рассаживаются в кружок. Является штоф водки. Они пьют водку и играют в кости. Грохот костей необходимо усилить микрофонами так, чтобы почти полностью заглушить слова Менделеева. До зрителей долетают только обрывки фраз , вроде: "галеты - сорок фунтов...". "какао-порошок-пятьдесят...", "конкуренты не дремлют...", "русский орел воспарит...", и т. п.)

1-й Рабочий - Тыща!..

2-й - Како тут она тыща!?.. Бочка тута!..

1-й - Тыща!..

2-й -Бочка!..

3-й - Да не... Точно - тыща...

4-й - Бочка!...

(Спор переходит в пьяную драку. Менделеев тщетно пытается спасти хрупкое оборудование лаборатории: все вдребезги.)

СЦЕНА 2

(Комната для гостей в Лондонском доме Юма, где нашли приют Руссо, скрывающийся от преследований на континенте, и его жена Тереза. Руссо, больной, лежит в постели посреди сцены. Рядом на стуле Тереза, скромно, почти как монашенка, одетая, читает мужу вслух, судя по заглавию - Библию.)

Тереза (читает) - Плазма крови фильтруется через стенки капилляров почечных клубочков, образуя так называемую первичную мочу...

Руссо (слабым голосом) - Пить, Тереза, я опять хочу пить... Не забудь лед, побольше льда...

(Тереза покорно поднимается, идет к столику, слышен звон стекла, звук льющейся из графина воды.)

Руссо - ...И капельку лимонного сока, Тереза...

Тереза - Да. месье... (Возвращается на место, подает воду мужу, продолжает читать) ...При прохождении первичной мочи по почечным канальцам большая часть воды и растворенных в ней веществ реабсорбируется обратно в кровь...

Руссо - Жизнь соткана из противоречий, Тереза...

Тереза - Да, месье...

Руссо - Я хочу сказать, что если бы не болезнь, а, точнее, вынужденный досуг, с нею связанный, я, может быть, так и не сподобился бы прочесть эту величайшую из книг, от корки до корки, и не один раз. И с каждым разом моя душа преисполняется благодатью, тем неземным светом, который, должно быть, озарял души первых христиан. В то же время у меня появляется чувство, что этот свет, это слепящее сияние по своему субстанционально, нечто, имеющее плотность, вес, и, быть может, запах. Это, пожалуй, жидкость, влага откровения. (Делает глоток из стакана)... Ты забыла положить сахар, Тереза...

Тереза - Пардон, месье... (Берет сакан, идет к столику за сахаром)

Руссо - Мне представляется, что я буквально переполнен, и в то же время боюсь расплескать хотя бы каплю. Это совершенно новое чувство...

Тереза - Вам не стоит так много пить, месье... Ведь месье помнит, что врач... А этот ужасный зонд... Я не могу без слез смотреть на ваши мучения...

Руссо - Ты глупа, Тереза. Ты никогда по настоящему не понимала меня. (Жадно пьет) Вся моя жизнь - с самого рождения до седых волос _ сплошные "нельзя", "невозможно", "недостижимо"...На пути удовлетворения простейших желаний тут же возникают непреодолимые препятствия. Жизнь устроена так, дорогая Тереза, что, когда вы голодны, у вас нет даже чечевичной похлебки. Чтобы добыть немного денег, нужно пройтичерез множество унижений, страх, и смертельные, подчас, опасности. Сколько раз, когда я порывался писать, творить, у меня не оказывалось ни чернил, ни бумаги, не говоря уж о письменном столе!... А похоть, Тереза, похоть!?.. (Приподнимается на подушках). Где та страна Утопия, где женщины легко и игриво отдавались бы нам, как того требует наша похоть? И притом столько раз, сколько требует наша, Тереза, природа? Задержки и затруднения тут наиболлее отвратительны, ибо в этом случае мы становимся игрушкой в руках существа ничтожного, но в то же время хитрого и тщеславного - женщины. (Бессильно откидывается на подушки) ...Дай мне зонд, Тереза...(Мочится с помощью зонда в подставленный Терезой ночной горшок. Пауза.Продолжает с прежним пылом

...Надо отдать женщинам должное - они извлекают из своего положения максимальную выгоду. Они устраивают так, что ваш путь к желаемой цели становится нечеловечески трудоемким и долгим. При этом он усеян терниями - часто в самом что ни на есть буквальном смысле слова. В результате, когда вы добираетесь до предполагаемого парадиза, то уже не помните, зачем, собственно, так туда рвались, не узнаете Рая, и не только ничего уже не можете, но и не хотите...(Тереза клюет носом, всхрапывает)... Тереза!..

Тереза - Да, месье...

Руссо - Уже поздно, дорогая... Я увлекся воспоминаниями... Я страдал всю жизнь...Никто не знает, как я страдал... Который час? (Тереза тупо смотрит на стенные часы)... Ах, я и забыл... Ведь ты, бедняжка, столь глупа, что, несмотря на все мои усилия, так и не научилась определять время по часам... Тебе ничего не говорят большая и маленькая стрелки... Бог тебе судья, Тереза... Я устал... Почитай мне еще немного из книги книг... (закрывает глаза)

Тереза (читает) - ...В результате всего вышеописанного, образуется так называемая конечная, концентрированная, моча, выводимая из организма... Из организма... (Руссо храпит)

(Тереза, убедившись, что муж заснул, берет свечу, и удаляется в дальний угол комнаты. Еще раз оглянувшись на спящего , она достает из реликвария туфли на высоком каблуке, черные чулки, пояс и хлыст. Затем раздевается, а свое убогое монашеское одеяние прячет в реликварий. Следует натягивание чулок, обувание туфель и легкая проба хлыста на диванной подушке. Осторожно, почти бесшумно, она приближается к двери, ведущей в комнату Юма. Тихо стучит условным стуком. Поворотный круг приходит в движение и, под скрип колосников, комната Руссо уплывает в темноту кулис, а комната Юма ярко освещается.)

СЦЕНА 3

(Юм, в камзоле и напудренном парике сидит за своим рабочим столом и что-то пишет. Слышит стук Терезы.)

Юм - (Глядя на часы) - Полночь. Это она. Моя королева, кровожадная, не знающая жалости, мудрая, как сфинкс, испепеляющая взглядом, как Горгона, ненасытная, требующая новых и новых жертв. Господи, помоги мне! (Встает, идет к двери, открывает.)

(Грациозной и одновременно хищной походкой входит Тереза).

Юм - (Падает на колени, ползает у ног Терезы) - Богиня! Твой раб у твоих ног, он ждет приказаний. Все твои желания, самые безумные, самые отвратительные - закон для него, самого жалкого из твоих слуг. Приказывай, унижай меня, во имя нашей святой любви!..

Тереза - Итак, дружок, ты опять испачкал мой ковер своими грязными башмаками! Ты пролил кипящий шоколад на мою кошечку, ты украл деньги!...

Юм - Да, госпожа, да!..

Тереза - Но тебе было мало этого!

Юм - Мало, госпожа, мало!..

Тереза - Ты изнасиловал меня!

Юм (заинтересованно) - Вот как?..

Тереза (в мнимой ярости) - Молчи, смерд! Я все знаю! Ты подсыпал в молоко снотворное и овладел мною спящей! А ведь я была девственницей! Я упеку тебя в Бастилию, я сгною тебя в казематах. Ты покусился на божество, на само Солнце! Ты подохнешь в выгребной яме, тебя сожрут крысы! (Срывает с любовника камзол и полосует его холеную спину бичом. На ее губах выступает пена, а на спине Юма - кровавые рубцы).

Юм (наслаждаясь) - Как, кстати, твой старик, Тереза?

Тереза (с удвоенным рвением наносит удары) - Он здоров как бык. Проживет еще лет, думаю, двадцать. Если, конечно, не подохнет раньше. От разрыва мочевого пузыря, к примеру.

Юм - Думаешь, он-таки дотянет до Полюса?

Тереза (отшвыривает хлыст в угол, вытирает пот со лба) - Для Жан-Жака придется взять отдельные сани, Давид. Молчи, я знаю, что ты скажешь: оставить Руссо здесь, в Лондоне, и идти к Полюсу вдвоем. Поверь, я сама хотела бы этого. Спору нет: было бы только разумно оставить старика на твою экономку, да и врачи здесь неплохие. К тому же в высоких широтах мочеиспускание происходит особенно часто. Потеть там не приходится, вот вся лишняя влага и устремляется в мочевой пузырь. Все это так. Но ты ведь знаешь: без Руссо вся эта затея с Полюсом потеряет весь смысл, всякий смак...

Юм - О да, конечно, ты права, права как всегда, дорогая...

Тереза - И, наконец, если мы будем делать пятьдесят-шестьдесят английских миль за перегон - а хорошие ездовые собаки способны и на большее - то легко сумеем обернуться к Полюсу и обратно, в Лондон, еще до осенних заморозков. Экспедицию нельзя откладывать более, ни на день, ни на час: русские буквально наступают нам на пятки. По моим сведениям, они стартуют завтра в семь. По Гринвичу.

(Звучит помпезная музыка, сцена затемняется, на стене высвечивается карта Северного полушария. Юм иТереза подходят к карте, и. вооружившись цветными карандашами, прочерчивают предполагаемый маршрут. Их реплики заглушены нарастающей музыкой. На фоне ярко освещенной карты силуэты наших героев напоминают персонажей театра теней. Их жестикуляция становится все более оживленной и постепенно переходит в любовные ласки. Музыка должна звучать на пределе технических возможностей данного театра.)

СЦЕНА 4

(Лед, торосы и т.п. вблизи Северного Полюса. Метет. Среди торосов- красная палатка, полузанесенная снегом. Возле нее- воткнутые вертикально в снег - пять пар примитивных лыж, обтянутых тюленьими шкурами. Шум ветра, за кулисами - рычанье белых медведей. Спустя минуту после поднятия занавеса. из палатки, на четвереньках, появляется Менделеев.)

Менделеев (в зал) - Господа философы! Вольно же вам филосовствовать, сидя в удобных креслах, у камина, когда крутобедрая экономка готовит вам очередную порцию глинтвейна! Вот вам новая и совершенно неопровержимая теория: вся философия мира теряет всякую привлекательность градусах этак при двадцати по господину Реомюру. (Мочится за палаткой, стоя спиной к ветру. Из-за кулис появляется белый медведь и кровожадно рычит. Менделеев в ужасе прячется за палаткой. Из палатки показывается всклокоченная голова одного из фабричных. Он громко зевает, оскалив желтые, прокуренные клыки. Медведь ретируется. Менделеев приходит в себя, выходит из-за палатки и видит прближающихся в снежной метели Юма и Терезу. Они волокут за собой сани, на которых покоится нечто вроде египетской мумии: это укутанный в какое-то тряпье Руссо. Снег на его лице уже практически не тает.)

Руссо - Мне холодно, Тереза, я безумно замерз. Остановитесь, немедленно остановитесь... Вернемтесь, умоляю... Я не хочу на северный Полюс... Там, наверное, адский холод... Хотя. кажется, уже не может быть холоднее... Мы-при абсолютном нуле...По Реомюру,Цельсию, Кельвину... Все равно... Стойте, я вам говорю!.. Не слышат... Ну, хорошо, на Полюс, так на Полюс... Только на южный... Через Экватор... Назад!.. Во имя Господа нашего! Я вижу Его...там, в небесах...В райских кущах...Там вечное лето... Постоянная температура... Восемнадцать по Реомюру... Я иду, Господи... Я уже слышу пьянящие ароматы райского сада...

Тереза (Юму) - Будет, однако, досадно, если старик действительно протянет ноги. Везти на полюс заледеневшую мумию совершенно бессмысленно.

Юм - Жаль, нечем его накормить. Съедена последняя собака.

Тереза (видит русскую палатку и Менделеева). - Гром и молния! Я вижу могучего скифа. Очнись, Руссо! Перед тобой- воплощение твоих фантазий о золотом веке: голубоглазый дикарь, с необузданными страстями, наивный и могучий. Взгляни на его мощный торс, закаленный в битвах, сильные руки, привыкшие натягивать тетиву боевого лука. Его фаллос подпирает небо.

Юм (Менделееву) - Гуд монинг, сэр! Вы из местных? Подскажите, как тут пройти к Полюсу... Северному, разумеется. Познакомимся, кстати: Юм, Давид Юм, филосф из Лондона. Мною разоблачены многие ложные идеи, на протяжении тысячелетий морочившие как философов, так и простых смертных. Я направил свет разума на предрассудок так называемой причинности. и все увидели, что никакой причинности не существует. Мир вздохнул с облегчением. А как ваше имя, милейший? Чем вы отличились перед человечеством?

Менделеев - Менделеев, Дмитрий, Иванов сын.

Тереза - Дмитрий! Столь же волнующее, сколь и и варварское сочетание звуков! В нем чудится свист степного ветра,стук копыт необъезженных лошадей!

Менделеев - Я, со своей стороны, изобрел Таблицу, Менделеева, разумеется. Ее популярность просто чудовищна. У нас, в России- в особенности. В храмах ее используют вместо иконостаса. Священники шагнули навстречу прогрессу... Позвольте, однако, полюбопытствовать: на что вам, господа, Северный Полюс?

Тереза (страстно) - Мы хотим покорить его!..

Менделеев - Какое странное совпадение!

Юм - Пардон?

Менделеев - Господа! Вы имеете дело с начальником экспедиции Российской Императорской Академии Наук, имеющей целью достичь Северного Полюса и водрузить там Российский флаг. Вот он. (Под звуки Российского гимна извлекает из-за пазухи свернутый российский флаг и полуразворачивает его. Небольшой зверек, которого великий химик извлек заодно с флагом, так быстро исчезает среди торосов, что зритель не успевает сообразить, хорек это или лисица).

Юм (Вместе с Терезой разглядывает флаг). - Оригинальная, чисто варварская идея: двухголовая птица. Что означает сей странный символ, господин химик?

Менделеев - Никто уже не помнит, господа. У нас, русских, короткая память.

(Из палатки выползают один за другим фабричные, что-то нечленораздельно бормоча. Они с сильного похмелья).

Юм - Это ваши собаки? Какие крупные экземпляры. Хороши ли они в упряжке? Ведь, если говорить о спортивной стороне дела, у вашей группы явное преимущество: мы съели своих собак после того, как сани со всеми припасами провалились в полынью. С нами, к тому же, беспомощный Руссо, которого мы просто обязаны дотащить до Полюса. Принимая все это во внимание, у вас, говоря объективно, хорошие шансы прийти к Полюсу первыми. Со своей стороны, мы, конечно, сделаем все от нас зависящее, чтобы на Большом Гвозде развевался английский флаг.

(Занавес медленно опускается под отдаленное рычание белых медведей и заунывную мелодию, которую выводят фабричные. Они варят на костре уху. Темнеет. Западноевропейцы разбивают лагерь. На авансцене Менделеев предается шпагоглотанию и чревовещанию. Из его рта вырываются длинные языки пламени).

СЦЕНА 5 СОН ЖАН-ЖАКА

(Идиллическая местность близ Неаполя, с Везувием на горизонте. Безоблачное небо, палящее южное солнце. Руссо и Тереза играют в волан).

Руссо - Вы родились под знаком Девы?

Тереза - Я-Козерог.

Руссо - Какой пассаж!

Тереза - Вы-Овн?

Руссо - Попали пальцем в небо!

Тереза - Кто ж? Лев?

Руссо - Я-пленник.

Тереза - Чей же?

Руссо - Ваш.

Тереза - Но это-шутка? (Едва не теряет волан).

Руссо - Отбивайтесь!

Тереза - Мужчины, имя вам-порок!

Руссо - Но я люблю Вас!

Тереза - Клятву дайте!

Руссо - Клянусь!

Тереза - Божитесь!

Руссо - Видит Бог!

Тереза - Вы так умны, а я-простушка...

Руссо - Блаженны те, кто духом нищ...

Тереза - Возможно, но... мне как-то душно..

(Игра прекращается, слышен гул, свет меркнет, начинается извержение Везувия)

Руссо - Земля проснулась, сохрани

Нас боже, дай для бегства силы,

Спаси от бешенства стихий,

И свой перун неотвратимый

На полпути останови!

(Руссо и Тереза бегут. Сверху сыплются камни и пепел. Наши герои увязают в пепле. Скоро их накрывает с головой. Все засыпано толстым слоем пепла. Везувий продолжает извергаться).

СЦЕНА 6

(Ночь во льдах. У костра - Юм и Тереза. Из русской палатки слышны бормотанье и вскрикивания фабричных, мучимых пьяными кошмарами)

Тереза - Бытие двуедино, Давид, что легко видеть: ведь если бы оно было единым, как утверждают некоторые горе-философы, то занимало бы все мироздание целиком, без остатка, что по меньшей мере нелепо. Уже сам факт, что мы имеем возможность говорить о бытии, свидетельствоет о той очевидной истине, что в мире имеются как минимум две вещи: бытие как таковое и то, в чем оно проявляется. Логично предположить, что хотя бы один, пусть самый маленький уголок мира остается незаполненным. Этот свободный платцдарм и дает нам возможность созерцать бытие и говорить о нем.

Юм (зевая) - Двуедино - не двуедино... А почему, собственно, не триедино?

Тереза - Следуя известному принципу Оккама, используя его разящую бритву, мы не можем умножать сущности без необходимости - ты знаешь это не хуже меня, Давид. Теория двуединства основывается на минимуме допущений, а это-первейший признак ее правильности.

Юм - Ты просто пугаешь меня, Тереза. Пугаешь и восхищаешь одновременно. Твой мозг работает как машина. Это - источник как твоей силы, так и слабости. Я готов согласиться с тобой в вопросе о бытии, Его двуединство и впрямь трудно оспаривать. Пусть так. Но ты забываешь, что человечество состоит не только из нас с тобой, дорогая. Большинство людей, я бы сказал - подавляющее большинство - населяющих нашу грешную землю, не только не согласится с тобой, но вряд ли вообще поймет тебя, принимая твои слова за некое подобие птичьего щебета. Вспомни дикарей южной Америки, всех этих жителй далеких островов, чьи татуированные тела и костяные кольца, продетые в ноздри так поразили наших отважных путешественников...

А Кук, наш бедный Кук?!.. Чем кончилась его безумная попытка просветить несчастных каннибалов?.. Ведь его просто напросто ...

Тереза - Ты сказал-каннибалов? Почему ты вспомнил о каннибалах?!

Юм - Сам не знаю, просто сорвалось с языка... Ты так бледна, дорогая...

Тереза (встает, потягивается) - Уже поздно, друг мой... Как красивы звезды здесь, в высоких широтах... Кажется, они совсем рядом... Протяни руку - и...

СЦЕНА 7

(Лондон. Площадь, заполненная пестрой, возбужденной толпой. Предстоит открытие нового памятника, до поры скрытого покровами).

Оратор (с трибуны) - Леди и джентльмены! Соотечественники! Вот уже без малого четыре года, как английский флаг развевается над Северным Полюсом. Но лишь сегодня это величайшее сбытие нашей истории нашло воплощение в вечной бронзе. Да здравствует Англия! Да здравствует Король!

(Толпа ликует, покрывало падает. Памятник представляет собой изображение саней,несущихся по ледяным торосам. На санях, в картинной позе, в камзоле и парике, восседает Юм. В упряжке - несколько лохматых существ, в которых зритель без труда узнает наших фабричных, а в "кореннике" - Менделеева с его характерной шевелюрой. Над всем этим парит изображенная в виде некоей музы-покровительницы Тереза, с крыльями за спиной. Надув щеки, она дует в трубу, подобно архангелам. В ее другой руке развевается английский флаг)

Голоса из толпы:

Первый - Изображение не совсем верное: здесь представлены только двое, тогда как экспедиция, насколько я знаю, состояла из трех участников.

Второй - Вы совершенно правы, сэр. С ними был некий Руссо, не то француз, не то швейцарец, автор нелепой теории о том, что человечество обязано вернуться в леса и питаться кореньями.

Первый - Что же сталось с беднягой?

Третий - На этот счет есть разные мнения. Одни уверяют, что Жан-Жак не выдержал тягот пути, замерз и нашел вечное успокоение там, среди торосов. Злые языки, однако, утверждают, и я склонен им верить, что эти двое просто съели своего товарища, когда у них кончились консервы.

ЭПИЛОГ

Идиллическая местность. Полдень, небо безоблачно. На переднем плане - роскошный столетний дуб. На его корнях, напоминающих чудовищных змей, раскинулась в обольстительной позе Тереза в простом наряде, состоящем только из черных чулок и туфель. Неподвижность девушки наводит на мысль, что она мертва. Внимательный зритель, однако, скоро убеждается, что это не смерть, а сон: грудь Терезы слегка вздымается.

Москва, Крылатское, 1993 г.

Мой почтовый адрес:

121614 Москва ул Крылатские Холмы 36-1-36

Тел. 4150871

С уважением

Евгений Телишев