Непрерывно знать положение, действия и состояние своих войск,
своевременно собирать сведения о противнике,
своевременно и правдиво передавать все это вышестоящему штабу,
войскам и соседям - основные и главные требования,
предъявляемые к каждому штабу.
(К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, Б.М. Шапошников).
Товарищ Сталин, как никто другой понимал значение связи еще со времен Октябрьской революции, когда товарищ Ленин в качестве первоочередных объектов назвал почту, телеграф, телефон. Административно-командная система без связи вообще существовать не может. Ну а самая передовая армия мира в дополнение к самым многочисленным в мире танковым, моторизованным, воздушно-десантным войскам, самой мощной в мире артиллерии и авиации, просто обязана была иметь и лучшую в мире связь.
По мобплану войска связи РККА должны были иметь 33 полка связи, 20 радиодивизионов, 77 линейных батальонов и 278 телеграфно-строительных, телеграфно-эксплуатационных и кабельно-шестовых рот. Кроме того, в случае войны мобплан предполагал формирование дополнительно 8 запасных полков связи и 2 запасных радиодивизионов [1941 г., 1, док. 272]. Это только в частях связи РГК, не считая войска связи дивизий и ниже.
Для сравнения: войска связи РГК Вермахта на 1.06.1941 г. имели 14 полков связи, 10 батальонов связи и 58 телеграфных, телефонно-эксплуатационных, телефонно-строительных, радио-, радиотелеграфных и радиоподслушивающих рот [Мюллер-Г., 9, с.605]. Силы как мы видим просто несоизмеримые.
Штаты тактических радиосредств РККА тоже весьма щедры. Так, например, моторизованной дивизии РККА по штату полагалось иметь 113 радиостанций. Что касается ТТХ радиостанций, то можно отметить следующее. В немецких пехотных полках и батальонах имелись радиостанции типа d ("дора") (по 4 как в батальонном, так и полковом взводе связи) с дальностью связи микрофоном 5 км, ключом 15 км. Советская батальонная радиостанция 6ПК примерно соответствовала этому. А вот полковая 5АК имела дальность связи микрофоном 25 км, ключом 50 км. Таких радиостанций в немецких полках не было. Во взводе связи стрелкового батальона положено было иметь 5, а стрелкового полка 3 радиостанции.
Предвижу возражения, что частей-то, мол, много, а матчасти в них мало. Да ее действительно не хватало. Надо лишь выяснить, в какой степени ее не хватало. К сожалению, не располагаю данными на начало войны, а имею лишь данные на 1 января 1941 г., а также планы дооснащения на 1941 год из записки НКО и Генштаба РККА в Политбюро ЦК ВКП(б) со схемой мобилизационного развертывания [1941 г., 1, док 272]. Видимо, не будет слишком большой ошибкой суммировать наличие матчасти на 1 января 1941 г. с половиной плана поставки на 1941 г., и в соответствии с этим примерно рассчитывать процент укомплектованности средствами связи к началу войны. Получается вот такая картинка:
Телеграфного кабеля требовалось 92103 км, имелось 28147 км, заказано 14250 км (38%).
Телефонного кабеля требовалось 572391 км, имелось 342941 км, заказано 137500 км (40%).
Это все официальные данные из официального документа. Есть и другие, правда отрывочные данные. Например:
"Укомплектованность средствами связи составляла: радиостанциями в звене Генеральный штаб -- фронт -- до 35%, в звене армия -- корпус -- 11%, в дивизиях -- 62%, в полках -- 77%, в батальонах -- 58%; телеграфными аппаратами -- 78%; телефонными аппаратами -- 65%." [1941 г., 2, с.31].
"Радиосеть Генштаба была обеспечена радиостанциями типа РАТ только на 39%, а радиостанциями типа РАФ и заменяющими их 11-АК и др. - на 60%, зарядными агрегатами - на 45% и т.д." [Жуков, 5, т.1, с.258].
По данным наркома связи Пересыпкина на 1.06.1941 г. войска связи были обеспечены: телеграфными аппаратами Бодо на 69%, СТ-35 на 35%, Морзе на 76%, индукторными телефонными аппаратами на 37%, полевым телеграфным кабелем на 35% [Пересыпкин, 11, с.62].
Аппаратами проводной связи РККА снабжена весьма неплохо, а вот запасными кабелями неважно. Но запас кабеля нужен больше для наступательной войны, когда надо прокладывать новые линии связи на занятой территории. В оборонительной войне войска пользуются уже заранее проложенными линиями и недостаток запасного кабеля не столь критичен.
Армейскими и фронтовыми радиосредствами РККА оснащена наполовину, но не следует забывать о много большем количестве частей связи РГК в РККА, по сравнению с Вермахтом. Притом, ведь можно в первую очередь оснащать округа и армии первого эшелона. Для этого их вполне хватало. Но что мы видим?
"Приграничный Западный военный округ располагал радиостанциями только на 27%, Киевский военный округ - на 30%, Прибалтийский военный округ - на 52%. Примерно так же обстояло дело и с другими средствами радио и проводной связи" [Жуков, 6, т.1, с.258].
Поразительно! Оснащенность радиосредствами основных, самых сильных приграничных округов Западного и Киевского, на главных направлениях, где сосредоточена львиная доля танков (80% танков новых типов), артиллерии и авиации, много хуже чем в целом по Красной Армии!
Но тем не менее начальник связи приграничного Киевского округа докладывает о полном благополучии.
"Для любого командного пункта главное -- связь. Начальник связи округа генерал Добыкин и его подчиненные во время развертывания КП в Тарнополе успели сделать многое. Я помню, как он с гордостью докладывал командующему округом, что с нового командного пункта можно будет напрямую вести разговор как со штабами армий, так и с Москвой -- по телефону, телеграфу, радио. Связь многоканальная, поэтому надежная" [Баграмян, 3, с.88].
Как же повела себя "многоканальная и поэтому надежная" связь в роковой день 22 июня?
"Заслушав скудные сведения о положении на границе, Кирпонос вскипел:
-- Если и впредь связь будет работать так плохо, то как же мы сможем управлять войсками?" [Баграмян, 3, с.90]
Впредь связь не стала "работать так плохо". Она вообще никак не стала работать, ни плохо, ни хорошо.
"... генерал Пуркаев почти каждые четверть часа требовал к себе начальника связи фронта генерала Добыкина и мрачно спрашивал:
-- Наладили связь с Потаповым?
Добыкин растерянно разводил руками.
-- Когда же будет связь? -- повышал голос Пуркаев.
Добыкин лишь бледнел и молчал. Что он мог ответить?" [Баграмян, 3, с.117-118].
Бледнел начальник связи, молчал, но в отчете написал:
"г) Радиосвязь во фронтовых радиосетях являлась основным средством связи на направлениях 5-й и 6-й армий в период при отсутствии проводной связи... Связь поддерживается, за исключением отдельных направлений, беспрерывно" [Отчет нач. упр. связи ЮЗФ, 27.07.41, 16].
Так может выдумал все Баграмян чтобы свалить свои промахи на Добыкина? Проверим слова Баграмяна по оперсводкам Юго-Западного фронта.
5. Донесений о положении на фронте 5-й армии за ночь не получено. В район Влодзимеж и штаб 5-й армии высланы на самолете и машине командиры штаба фронта для выяснения положения [Оперсводка ЮЗФ N 02 22.06.1941 г.].
1. 5-я армия - данных о положении частей 5-й армии нет [Оперсводка ЮЗФ N 010 27.06.41, 16].
1. Положение войск 5-й армии уточняется. Штаб 5-й армии - Погореловка [Оперсводка ЮЗФ N 011 28.06.41, 16]
1. 5-я армия.
С 24.00 27.6.41 г. командование и штаб армии потеряли связь с частями, подвергавшимися сильным атакам механизированных войск противника.
15-й стрелковый корпус - положение не выяснено.
27-й стрелковый корпус - положение не выяснено.
22-й механизированный корпус - положение не выяснено.
9-й механизированный корпус, понеся большие потери, отошел 27.6.41 г. на Клевань. Положение частей корпуса на 28.6.41 г. - не выяснено [Оперсводка ЮЗФ N 012 28.06.41, 16].
5-я армия.
Положение армии продолжает оставаться невыясненным. До сего времени известно лишь следующее:
193-я и 200-я стрелковые дивизии 31-го стрелкового корпуса вышли на р. Стоход и р. Стырь, в районы: Боровиче (200-я стрелковая дивизия) и Рожыще, Киверце (193-я стрелковая дивизия).
124-я и 135-я стрелковые, 215-я (видимо остатки) и 131-я моторизованные дивизии после боя у Луцк с прорывающимися на восток частями немцев (27.6.41 г.) предположительно отошли в леса района Киверце.
Состояние этих частей и план их действий остаются для штаба фронта невыясненными.
По полученным сегодня к вечеру данным, комдив Подлас прибыл в Киверце.
19-й механизированный корпус с частями 228-й стрелковой дивизии под командованием Фекленко, оказывая упорное сопротивление наступлению превосходящих сил противника, удерживает занимаемые подступы к Ровно.
Совершенно не установлено положение частей 15-го стрелкового корпуса, отходивших в ковельском направлении.
Штаб 5-й армии за весь день 27.6.41 г. прислал в штаб Юго-Западного фронта лишь одну радиограмму и то о разрешении на переход штаба армии из Клевань на командный пункт в Погорелувка.
Делегат штаба Юго-Западного фронта, вылетевший с утра 28.6.41 г. в район расположения 5-й армии, еще до сего времени не вернулся" [Доклад начштаба ЮЗФ 22.00 28.06.41, 16].
До сих пор мы рассматривали связь в звене Ставка-фронт-армия. На нижних уровнях ситуация еще хуже, что видно даже из отчета:
"з) Взаимодействие между частями и соединениями осуществляется путем создания радиосетей взаимодействия и направлений в соответствии с оперативно-тактическим замыслом. Отсутствие штатных радиосредств в звене корпус-дивизия не всегда позволяет удовлетворительно разрешить этот вопрос.
и) ... в армейских и ниже радиосетях специальные сети оповещения не создавались из-за отсутствия радиосредств" [Отчет нач. упр. связи ЮЗФ, 27.07.41, 16].
Немецкое командование заметило отсутствие управления раньше, чем обнаружила новые танки, и было удивлено.
"При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск" [Гальдер, 17, 24.06.41].
Если наличия новых танков не заметили немецкие генералы, то наличия связи очень сильно не заметили советские. Причем на самом высоком уровне. Это явилось полной неожиданностью для товарища Сталина.
"В первые дни войны Генеральный штаб плохо знал обстановку на фронтах. Обычно каждый вечер его генералы докладывали работникам наркомата о ходе боевых действий. Эти сообщения были невыразительными, похожими одно на другое и редко отражали подлинную картину развернувшихся сражений. Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову, назначенному начальником Генерального штаба, приходилось из-за этого переживать горькие минуты. В высшей степени деликатный, Борис Михайлович часто брал на себя вину подчиненных за несвоевременную информацию. Однажды утром в Ставке я присутствовал при докладе общей обстановки на фронтах. Шапошников сказал, что, несмотря на принятые меры, с двух фронтов так и не поступило сведений. Сталин сердито спросил:
-- Вы наказали людей, которые не желают нас информировать о том, что творится у них на фронтах?
Добрейший Борис Михайлович с достоинством ответил, что он обоим начальникам штабов фронтов объявил выговор. Судя по выражению лица и тону голоса, это дисциплинарное взыскание он приравнивал чуть ли не к высшей мере наказания. Сталин хмуро улыбнулся:
-- У нас выговор объявляют в каждой ячейке. Для военного человека это не наказание.
Но Шапошников напомнил старую военную традицию: если начальник Генерального штаба объявляет выговор начальнику штаба фронта, виновник должен тут же подать рапорт об освобождении его от занимаемой должности" [Воронов, 5, 178-179].
Не совсем понятно, как Шапошников объявил выговор при отсутствии связи, не знаю, подали ли рапорт об увольнении начальники штабов фронтов, но начальник Генерального штаба Красной Армии на выговор Верховного Главнокомандующего лишь горькие слезы лил, и не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова.
"29 июня, вечером, у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко, но тот ничего путного о положении на западном направлении сказать не мог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться в обстановке. В наркомате были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Жуков докладывал, что связь потеряна, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи -- никто не знает. Около получаса говорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: "Что за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует?"
Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек буквально разрыдался и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые" [Микоян, 8].
Но плачь, не плачь, а слезами горю не поможешь. Связи как не было, так и нет и надо что-то делать.
"Главным тогда было восстановить связь. Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик -- это Сталин предложил, потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову" [Микоян, 8].
Как в старые добрые времена до изобретения электросвязи послали курьеров, да не каких-нибудь там полковников, и не генералов даже, а маршалов Советского Союза самолично (видимо на людей в меньших званиях уже не полагались) ехать и разыскивать свои, сражающиеся без всякого руководства войска.
Кто же виноват в отсутствии связи с Западным фронтом. Вот показания генерала Павлова Д.Г. на допросе 7.07.41:
"Вопрос: Вы приняли все меры, чтобы обеспечить армии радиостанциями?
Ответ: Да, все меры на этот счет мною были приняты. Когда в первый день боя Кузнецов позвонил мне и просил прислать радиостанцию, так как имевшиеся у него три были разбиты, я затребовал их из Москвы самолетом. Москва сначала не отвечала, а после повторных моих требований ответила, что выслала 18 радиостанций, но до дня моего ареста эти радиостанции получены не были" [1, т.2, док.630].
Высылались ли Павлову 18 радиостанций, а если да, то куда они делись, никто не знает.
А как тогда, извините за утрирование, вообще о начале войны в Москве узнали? Ведь существует мнение на самом высоком уровне, что всю связь уничтожили диверсанты.
"Вернувшись с С. К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Заброшенные ранее немцами на нашу территорию диверсионные группы в ряде мест разрушили проволочную связь. Они убивали делегатов связи, нападали на командиров. Радио средствами, как я уже говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена. Поэтому связь с войсками осуществлялась по воздушно-проволочным средствам связи" [Жуков, 6, т.1, с.266].
Но оказывается, связи не было не везде.
"С самых первых дней войны связь с нашей армией практически отсутствовала. И произошло это не в результате операций немецких десантно-диверсионных групп, как заявляли впоследствии, а по причине привычной русской неразберихи. Исключения составили военно-морской флот, пограничники и несколько отдельных бронетанковых частей... Когда Сталин понял, что его войска отступают без боя, он испытал моменты и глубокой подавленности, и безумной ярости. "От чего это беспорядочное бегство? Почему военные не в курсе ситуации? - не переставал повторять он. - Берия имеет связь с каждым пограничным постом, а военные потеряли контакт с фронтовыми штабами". "Ответ прост,объяснял мой отец, который хотел смягчить ситуацию, -- пограничные посты, в отличие от штабов, оборудованы ультрасовременной радиотехникой" [Берия, 4, с.96].
Итак, пограничники и моряки связь имеют и немедленно информируют Москву о начале вторжения и налетах на военно-морские базы. Правда, не совсем понятно, при чем тут "привычная русская неразбериха", или в погранвойсках и на флоте не русские служат? Но как бы там ни было, но пограничники были сметены первыми, а моряки в силу своей специфики могли информировать только о действиях на морях, что было не так актуально. Так неужели никто не информировал о продвижении немцев по нашей территории?
"Не виной, а бедой нашей являлось то, что не всегда мы располагали достаточно подробными данными о положении своих войск. Впрочем, не легче доставались и данные о противнике. К каким только ухищрениям не приходилось прибегать! Помню, однажды нам никак не удавалось установить положение сторон на одном из участков Западного фронта. Линии боевой связи оказались поврежденными. Тогда кто-то из операторов решил позвонить по обычному телефону в один из сельсоветов интересующего нас района. На его звонок отозвался председатель сельсовета. Спрашиваем: есть ли в селе наши войска? Отвечает, что нет. А немцы? Оказывается, и немцев нет, но они заняли ближние деревни -- председатель назвал, какие именно. В итоге на оперативных картах появилось вполне достоверное, как потом подтвердилось, положение сторон в данном районе. Мы и в последующем, когда было туго, практиковали такой способ уточнения обстановки. В необходимых случаях запрашивали райкомы, райисполкомы, сельсоветы и почти всегда получали от них нужную информацию" [Штеменко, 12, с.21].
Но часто и сами связисты, по собственной инициативе сообщали нужную информацию. Вот, например, как со слов тогдашнего наркома связи Пересыпкина И.Т. узнали в Москве о занятии немцами Пинска.
"В последние дни июня 1941 г. в Наркомат связи позвонила дежурная телефонистка МТС белорусского города Пинск и срывающимся от волнения голосом сообщила: "Товарищи! Наши войска оставили город. На улице появились танки с белыми крестами. Вижу их в окно. Никого из наших начальников нет. Что мне делать?" И это не единичный случай" [Пересыпкин, 11, с.64].
То есть гражданская связь работала вопреки всем бомбежкам и диверсантам. С ее помощью "почти всегда" можно получать сведения о перемещении линии фронта. А управлять? А почему нет, если захватить войсками контору связи. Вот рассказ начальника связи Северо-Западного фронта генерала П.М. Курочкина.
"Прошу разрешения выехать немедленно в Новгород и до прибытия в него средств связи из Старой Руссы "захватить" Новгородскую гражданскую контору связи и с ее помощью обеспечить связь штабу фронта. Решение одобрено. Мчимся с Н. П. Захаровым на предельной скорости в Новгород. Надо спешить, дорога каждая минута. Вот и Новгород. Там уже находился майор В. В. Звенигородский. Он занят выявлением работ, необходимых для развертывания узла связи штаба фронта. Работы только выявляются, но не производятся, так как для этого нет ни сил, ни средств. Средства еще идут по дороге из Старой Руссы. Идем "оккупировать" Новгородскую контору связи. Начальником телеграфа оказался старый знакомый -- Константин Иванович Шафров (он учился на курсах в Ленинграде, на которых я преподавал в 1939 г.).
Я коротко рассказал ему о том, что Новгородская контора должна обеспечить связь штаба фронта на протяжении одного-двух дней, пока не прибудут средства для развертывания нашего военного узла связи. Он правильно понял меня и тот же час отдал распоряжение о временном прекращении гражданских почтово-телеграфных операций и об установлении телеграфной связи по направлениям, необходимым для штаба фронта. К приезду Военного совета и штаба фронта из Новгородской конторы уже была телеграфная связь с Генеральным штабом, со штабом Северного фронта, штабами армий и некоторых корпусов, а также с оперативной группой штаба, оставшейся в Пскове.
Генерал Ватутин был удивлен, что при полном отсутствии военных полевых средств связь для штаба фронта была обеспечена. Он тут же отдал распоряжение разместить основных работников оперативного и разведывательного управления в помещении почтового отдела конторы. Для работы командующего и начальника штаба был выделен кабинет директора телеграфа. Остальные отделы и управления размещались в различных районах города в зданиях военного ведомства. Так в течение суток управление войсками фронта обеспечивалось силами и средствами Новгородской конторы связи. Гражданские связисты неплохо справлялись с этой задачей". [Курочкин, 10, с.210-211].
Словно махновцы в гражданскую войну. Это хорошо еще, что начальником телеграфа старый знакомый оказался и потому "правильно понял". А кабы нет? Приняли бы Курочкина с компанией за переодетых немецких диверсантов, поломали бы телеграфы, позвонили бы "куда следует". И пошла бы рванина...
На Западном фронте также наконец наладили связь через гражданский телеграф.
"Двадцать седьмого июня штаб фронта занял командный пункт в лесу, в десяти километрах северо-восточнее Могилева; узла связи на КП не было. Связь с Москвой поддерживалась через могилевский телеграф. Связь с войсками через делегатов" [Симонов, с.316].
Самое интересное, что вину в провале своей военной связи военные валят на... гражданскую связь.
"Дело в том, что в основном она базировалась на постоянные проводные линии Наркомата связи. А те, естественно, были широко известны, и фашисты с первых же часов войны нацелили на них и свою авиацию, и диверсионные отряды" [Баграмян, 3, с.88].
То есть военная связь базировалась на гражданские линии связи, немецкая авиация с диверсантами эту связь уничтожила, поэтому вся военная связь (33 полка, 20 радиодивизионов, 77 батальонов и 278 рот) нарушилась, но сама гражданская связь, как мы видим, продолжала функционировать как ни в чем не бывало. Кстати, всего Наркомат связи располагал 21 тыс. телеграфными аппаратами (от Бреста до Чукотки) [Пересыпкин, с.11], что соизмеримо с их количеством в армии, но которые должны передавать еще массу бытовой и экономической информации.
Подведем итог. Из четырех систем связи: НКО, НКВМФ, НКВД и НКС, только первая, и самая важная в военное время, проявила свою полную несостоятельность. Правда, и в НКО тоже не все системы не работали. Работала, например, связь системы ПВО.
"... в конце июня и июле 1941 года наши посты ВНОС по-прежнему оставались одним из важных источников информации не только о воздушной, но и наземной обстановке на фронтах" [Воронов, 5, с.179].
Оргвыводы последовали самые обычные для того времени и крайних нашли быстро. В отношении начальника связи Западного фронта было вынесено следующее определение:
"Бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А.Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками" [Сталин, 18, док N 25].
22 июля 1941 г. Н.И. Гапич был снят с поста начальника управления связи НКО как не справившийся. Управление связи РККА реорганизовали в Главное управление связи РККА, поставив во главе наркома связи И.Т. Пересыпкина.
"С самого начала войны Генеральный штаб испытывал затруднения из-за постоянной потери каналов связи с фронтами и армиями. Трудно было и войскам без связи со Ставкой, Генштабом. Наркомат связи шел нам навстречу, но он должен был обслуживать потребности всей страны, а потому бывало, что наши нужды не всегда немедленно удовлетворялись. Когда доложили об этом ЦК партии, И. В. Сталин сказал:
-- Если нарком Пересыпкин плохо помогает вам, тогда есть смысл назначить его по совместительству начальником Управления связи Наркомата обороны.
Так и сделали. Это сразу позволило привлечь для руководства фронтами и армиями все возможные средства связи страны и значительную часть лучших специалистов наркомата для обслуживания линий связи Вооруженных Сил. Дело решительно изменилось, и связь перестала быть у нас проблемой" [Василевский, 20, с.114].
Кажется все ясно, разобрались и виновника нашли. Но мы не удовлетворимся столь простым решением проблемы и попробуем понять, почему именно армейская связь так себя проявила.
Отбросим сразу широко распространенные домыслы о глупых русских связистах, которым не хватало ума и образованности, чтобы освоить технику. В погранвойсках, на флоте и постах ВНОС служили точно такие же люди, что и в Красной Армии. В войска связи брали наиболее грамотных для того времени людей. Да и научились позже пользоваться средствами даже не кадровые военные с полным курсом военных училищ, а призванные в военное время от сохи после прохождения краткосрочных курсов военного времени. Это было отмечено даже противником.
"Тщательно отобранные специалисты помогали рядовому составу овладеть современной боевой техникой, и надо сказать, что русские достигли серьезных успехов, особенно в войсках связи. Чем дольше затягивалась война, тем лучше работали русские связисты, тем с большим искусством использовали они радиоперехват, создавали помехи и передавали ложные сообщения" [Меллентин, 19, с.428].
Может все дело во вредительстве (репрессиях)? Может быть, но только врагов народа то в армии оказалось таки поменьше. НКВД враги Ягода и Ежов руководили с 1934 по 1938 г. Флотом с 1926 по 1939 г. успело покомандовать шесть "врагов народа": Муклевич, Орлов, Викторов, Смирнов, Смирнов-Светловский (и/о), Фриновский. А вот НК Связи (первоначально именовался Наркоматом почт и телеграфов) с 1923 по 1939 г. руководили исключительно "враги": Смирнов, Любович, Антипов, Рыков, Ягода, Халепский, Берман. Семь расстрелянных наркомов это рекорд даже среди сталинских наркоматов. А вот в РККА ни одного наркома расстреляно не было. Так что дело видимо, в другом.
Выскажу предположение. Функционируют, пусть и со скрипом, только те органы системы, которым просто необходимо функционировать. В административной системе даже сев или уборку в колхозе без команды не начнут, Да и как указания о повышении жирности молока отдавать? Поэтому НКС худо-бедно функционирует в мирное, и в военное время продолжает, несмотря на бомбежки и диверсантов. Это огорчает немецкое командование.
"Значение Москвы как центрального узла русской системы связи. Если этот узел будет парализован, вся русская система связи окажется парализованной" [Гальдер, Запись от 18.07.1941 г.].
Однако Гальдер даже не представлял, на каком волоске висела связь всего СССР.
"Когда я начал работать в Наркомате Связи (это май 1939 г. - Е.Т.), нам разрешили построить в Москве запасной подземный узел связи. К началу войны он полностью закончен не был, но аппаратуру мне туда все же поставили, так как если бы не дай Бог, на Центральный телеграф упала бы какая-нибудь крупная бомба, то Москва сразу лишилась бы связи и (и телеграфной и телефонной) со всей страной, по всем направлениям" [Пересыпкин, 11, с.62].
Вот где "игла кощея" была. Один специально подготовленный ас-бомбардировщик, Рудель какой-нибудь, одним ударом мог сделать то, что не смогла сделать вся ГА "Центр". Ведь местоположение Центрального телеграфа секретом не было, но значения его немцы не знали.
Периодически выходящий в море флот также должен иметь связь с берегом. Если ее нет это сразу в мирное время обнаружится и кой-кому несладко станет. Работу НКВД без связи вообще представить невозможно. Поэтому и говорит товарищ Берия, что именно он располагает наиболее современной аппаратурой и может немедленно связаться с самым захудалым погранпостом. Скажем, НКВД отдана недавно созданная правительственная ВЧ телефонная связь [Алексеенков, с.3]. Связь постов ВНОС также обязана в мирное время функционировать, хотя бы для того, чтобы докладывать о нарушениях воздушного пространства.
И совсем другое дело связь в армии мирного времени. Да зачем ей вообще связь нужна? Как впрочем, танки, самолеты, снаряды, свечи, бензин и прочее имущество. В крайнем случае, всегда гонца на коне с пакетом послать можно. Надежнее. Лишь во время войны все и выявляется. И количество средств связи, и их техническое состояние, и квалификация личного состава. Лишь во время войны, когда без связи стало совсем невозможно, после жестоких и кровавых уроков, только тогда она и начала функционировать.
Но ведь война-то не первая. Все это должно было выявиться еще во время Советско-финляндской войны и дойти до САМОГО. Выявилось ли? Да еще как! Вот какой разнос устраивает товарищ Сталин командующему 15-й армией командарму 2-го ранга Ковалеву М.П. на Совещании по итогам Советско-финляндской войны:
"КОВАЛЕВ. Я не имел связи.
СТАЛИН. Вы же избегали связи. Есть радио, но вы не считали нужным ответить штабу Военного совета. К 8-й армии была радиопередача, вы могли связаться через 8-ю армию. Вам посылалось из Главного штаба несколько телеграмм, а вы не отвечаете, вам плевать на связь с Москвой.
КОВАЛЕВ. Я обо всем доносил в Москву.
СТАЛИН. Вам было приказано прямо доносить в Москву.
КОВАЛЕВ. Это в феврале.
СТАЛИН. Как же в феврале. Мы в Москве хохотали, как вы относитесь к связи с Москвой.
КОВАЛЕВ. Я имел связь после того, как получил аппарат Бодо в Уксу.
ГОЛОС. А радио?
СТАЛИН. Через 8-ю армию у вас была связь и вы могли доложить.
КОВАЛЕВ. Я имел связь по Морзе, по радио и посредством самолетов.
СТАЛИН. Вы даже не понимаете вопроса и не отвечаете. Вам говорят, что надо доносить в Главный штаб в Москву. Вы имели возможность доносить через 8-ю армию, у которой была связь с Москвой. Вы же не дали ни ответа, ни привета. Как можно представить, чтобы командующий армией избрал для себя местопребывание в 3 км от линии огня. Вы могли расположиться подальше от линии огня, а вы находитесь на расстоянии 2-3 км от линии огня. Это называется командующий армией.
КОВАЛЕВ. Тов. Сталин, до 25 февраля армейского управления не было.
СТАЛИН. У вас большая группа, вы знали, что вам дали из округа из Белоруссии, дали вам начальника штаба, был человек, который мог быть начальником штаба. У вас была оперативная группа.
КОВАЛЕВ. Человек семь было.
СТАЛИН. Люди для работы у вас были. Что же вы за формальную работу цепляетесь. Группа у вас была.
КОВАЛЕВ. Группа была в составе семи человек, кроме радио никаких средств связи не было.
СТАЛИН. Это очень хорошее средство связи. Вы могли связаться не только с Москвой, но и с Парижем связаться.
КОВАЛЕВ. Я точно не могу сказать какого это числа, кажется, 5 февраля, от Ставки получил указание в 12 час. связаться с Москвой.
СТАЛИН. Это была пятая попытка штаба связаться с Вами.
...
КОВАЛЕВ. Тов. Сталин, до последнего времени я не имел возможности докладывать Ставке о той обстановке, в которой, пришлось действовать в районе Питкяранта, докладывали без меня. Я не знаю, как докладывали тов. Штерн и Курдюмов.
СТАЛИН. Вы просили непосредственной связи с Москвой?
КОВАЛЕВ. Я получил связь с 12 февраля, только через месяц.
СТАЛИН. Вы имели возможность иметь связь через 8-ю армию, тем более, что был приказ, особой сводкой сообщить.
КОВАЛЕВ. От меня требовались соображения, я послал их по радио.
СТАЛИН. Вы куда-то зарылись в берлогу и ничего на свете не хотели признавать. От вас просят связи с Москвой, хотят вам помочь, а вы этого не делаете. По радио все ваши донесения 8-й армии перехватывали, как Париж, так и Лондон. Вас просили связаться непосредственно. У вас была вся связь и проволочная и радиосвязь, а вы отмалчивались" [Зимняя война, 7].
Ну что же, это разговор с командующим армией. Частный, так сказать, случай. А вот такой разговор между товарищем Сталиным и военкомом Управления связи РККА бригадным комиссаром Муравьевым на том же совещании:
"МУРАВЬЕВ. Товарищи, я являюсь комиссаром Управления связи Красной Армии, а в период операций с белофиннами был начальником связи 8-й армии. В условиях войны с белофиннами мы имели возможность проверить работу как войсковой связи, так и средств связи, а равно и подготовку штабов по организации управления войсками. По оценке командования и общевойсковых начальников, войска связи в данной войне с поставленной задачей справились неплохо, и как выражаются "Связь не подвела". Правда, здесь из выступлений пока не сказано ничего о работе связи. Во всяком случае по оценке общеармейских командиров звена дивизии и корпуса, командования армии, насколько мы имеем сведения, связь не подводила и работа связи оценивается вполне удовлетворительно...
СТАЛИН. Связь была везде плохой, все жалуются на фронтах на плохую связь.
МУРАВЬЕВ. Первый раз слышу, тов. Сталин, о том, что везде связь была плохой.
СТАЛИН. Ни одного участка не знаю, откуда бы не было жалоб на связь. Признают проволочную связь, радиосвязь не признают.
МУРАВЬЕВ. Я сейчас скажу о радиосвязи.
СТАЛИН. Сказать мало, вы ведь в центре здесь работали.
МУРАВЬЕВ. Работаю с августа 1939 г. в центре. Но на финляндском фронте я был начальником связи 8-й армии.
СТАЛИН. Чин хороший, а работа плохая" [Зимняя война, 7].
Как мы видим, Муравьев по-прежнему пытается втереть очки, но товарищ Сталин уже в курсе. Поэтому дальше шло посыпание головы пеплом с обещаниями принять все возможные меры для исправления существующего положения. Какие меры были приняты и как исправлено положение мы уже видели по итогам лета 1941 г.
Разговоры же о том, что радиосвязи избегали и боялись, как-то не очень внушают доверия. Ибо большего страха, чем страха перед тов. Сталиным не было, и быть не могло. А тов. Сталин, как мы видим, не избегал и не боялся радиосвязи, а совсем даже наоборот.
"ПРИКАЗ ОБ УЛУЧШЕНИИ РАБОТЫ СВЯЗИ В КРАСНОЙ АРМИИ
N 0243 23 июля 1941 г.
Опыт войны показал, что неудовлетворительное управление войсками в значительной мере является результатом плохой организации работы связи и, в первую очередь, результатом игнорирования радиосвязи, как наиболее надежной формы связи. Управление войсками, опирающееся главным образом на телефон, непрочно и ненадежно, так как при порче телефонных линий оно прекращается на продолжительный срок" [Сталин, 18].
Но нет худа без добра. Немцы тоже страдали от связи, но по иной причине.
"Эти бесплодные телефонные разговоры [с начштаба ГА "Север" Бреннеке] продолжались до глубокой полночи. Они лишают подчиненные инстанции всякого желания проявлять инициативу и только отнимают у них время. Постоянное вмешательство фюрера в вопросы, сущности которых он не понимает, превращаются в какое-то мучение, становящееся уже невыносимым" [Гальдер, 17, 14.07.41].
То есть слишком хорошо, тоже плохо, даже невыносимо. В нашей армии, сражающейся без руля и ветрил, каждый командарм, комкор и комдив сам себе голова, все решения принимает по собственной инициативе. При всей катастрофичности такого положения, это самые благоприятные условия естественного отбора наиболее умных, смелых и инициативных командиров, которые, в конечном счете, и выиграли войну.
Литература.
[1] 1941 год. Документы. Т.1. Июль 1940-март 1941. М.: Международный фонд "Демократия", 1998
1941 год. Документы. Т.2. М.: Апрель-июнь 1941. Международный фонд "Демократия", 1998.
[2] 1941 год -- уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992.
[3] Баграмян И.Х. Так начиналась война. М.: Воениздат, 1971.
[4] Берия С.Л. Мой отец Берия. М.: Олма-Пресс, 2002.
[5] Воронов Н.Н. На службе военной. М.: Воениздат, 1963.
[6] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.1-3. М.: АПН, 7-е издание, 1985.
[7] Зимняя война. 1939-1940. Кн. 1-2. М.: Наука, 1999.
[8] Микоян А.И. Так было. М.: Варгиус, 1999.
[9] Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1939-1945. М.: Эксмо, 2002.
[10] На Северо-Западном фронте. М.: Наука, 1969.
[11] Связь в годы войны. Беседа с наркомом связи и начальником ГУ связи РККА маршалом войск связи Пересыпкиным И.Т. Отечественная история 3'2003.
[12] Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1989.
[13] Пересыпкин И.Т. Связисты в годы Великой Отечественной войны. М.: Связь, 1972.
[14] Алексеенков А.Е. Внутренние войска в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), С.-Петербург, 1995.
[15] Симонов К.М. Сто суток войны. Смоленск, Русич, 1999.
[16] Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 36. Воениздат МО СССР, М.: 1958
[17] Гальдер Ф. Военный дневник Т.1-3. М.: Воениздат, 1968-1971.
[18] Русский архив. Т. 13 (2-2). Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. --1942 г. М.: Терра, 1997.
[19] Меллентин Ф. Бронированный кулак Вермахта, Смоленск, Русич, 1999.
