Вспомним бессмертную классику советского кинематографа. [Чапаев, х/ф]
Идет отряд походным порядком. Где должен быть командир? Впереди, на лихом коне...
Противник пошел в атаку. Где должен быть командир? Должен перейти в тыл своего отряда и с какого-нибудь возвышенного места наблюдать всю картину боя...
Решительными действиями командира и его отряда противник отброшен и обращен в бегство. Наш отряд преследует отступающего в панике противника. Где должен быть командир? Опять впереди, на лихом коне, и первым ворваться в город на плечах отступающего противника!
Просто, как все великое! В походе и наступлении командир впереди, а в обороне позади. Правда Василь Иваныч позабыл рассказать, где должен быть командир, когда отряд отступает. Вопрос отнюдь не праздный. На любой войне приходится порой отступать. И Чапаеву тоже доводилось. Может и говорил Василь Иваныч и это, да цензура на экран не допустила и нам не суждено его мнение узнать. Попробуем сами найти ответ на сей вопрос. Итак:
Отряд отступает под натиском превосходящих сил противника. Где должен быть командир?
Впереди, на лихом коне, первым покинуть оставляемый город.
Ответ неверный. Бойцы отряда могут решить, что командир их бросил, и сдадутся в плен.
Позади, последним покинуть оставляемый город, подобно капитану, оставляющему тонущий корабль.
Ответ неверный. Противник может отрезать его и взять в плен. Бойцы отряда решат, что он нарочно остался, чтобы сдаться и тоже сдадутся.
Товарищи военные, читающие эти строки, можете ответить на этот вопрос? Что там в ваших уставах и наставлениях написано по этому поводу? Неужели ничего не написано? Вот ведь незадача. И Чапаев не говорит. Как же вы себя будете вести, случись война и отступление? Не знаете? Тогда я скажу. Слушайте, господа офицеры и мотайте на ус, может, не ровен час, пригодится.
Командир отступающего отряда должен быть в вышестоящем штабе, в соседнем отряде, на лечении в госпитале, на переучивании в академии, да где угодно, только не в отступающем отряде. Бойцы обвинить его в малодушии не могут, как и высшее начальство обвинить в сдачи города. Наоборот, нужность и полезность командира выявится: "Да вы словно дети малые, вас одних на пару дней оставить нельзя, сразу в драп бросаетесь, вот я ужо приеду и задам вам"
Это касается не только младших командиров, но старших, и генералов, и маршалов, и царей с императорами. Вот Петр Великий. Когда армия под Нарвой терпела поражение, был в глубоком тылу и вошел в историю как непобедимый. "Действительно великий человек - не чета Фридриху "Великому" - писал о нем Фридрих Энгельс. Действительно не чета, каждый раз совершенно правильно для каждого момента времени определял место своего нахождения. А Фридрих Великий удирал не только тогда, когда его армия была на голову разбита, но даже тогда, когда лишь наметилась угроза поражения. Так было в битве при Мольвице, в конце концов выигранной прусскими войсками несмотря на бегство "великого" короля.
Итак, мы выяснили, где должен быть командир или император во всех возможных случаях. Переходим к нашим баранам Наполеоновским войнам.
Некоторые историки-пропагандисты разных толков утверждают, что наивный Александр верил Наполеону, нападения не ждал и к войне с ним не готовился. Отсюда и позорное отступление, и сдача Москвы. Смешно слушать рассуждения о наивности Александра. Вот что пишут о российском императоре его современники:
Посол Швеции Лагербиельне: Тонок, как кончик булавки, остер, как бритва, и фальшив, как пена морская.
Посол Франции: де Ля Ферроннэ: "Я всякий день все более и более затрудняюсь понять и узнать характер императора Александра. Едва ли кто может говорить с большим, чем он, тоном искренности и правдивости .... Между тем частые опыты, история его жизни, все то, чему я ежедневный свидетель, не позволяют ничему этому вполне доверяться .... Самые существенные свойства его - тщеславие и хитрость или притворство".
А вот сам Наполеон: "Русский император - человек, стоящий бесконечно выше всех остальных. Он обладает умом, изяществом, образованием; он обольстителен; но ему нельзя доверять: он неискренен, это истинный византиец эпохи упадка империи... Если я здесь умру, он будет моим подлинным наследником в Европе"
"Ваш император Александр упрям как мул. Он притворяется глухим, когда речь идет о вещах, о которых он не хочет слышать."
Позже Пушкин характеризовал царя как властитель слабый и лукавый.
Менее известны следующие строки Пушкина
Недаром лик сей двуязычен.
Таков и был сей властелин:
К противочувствиям привычен,
В лице и в жизни - Арлекин.
Итак, истинный византиец, арлекин, притворщик и лукавый хитрец, который "всех продаст, потом купит, потом снова продаст, но уже дороже" вдруг стал наивным чукотским юношей, искренне верящем корсиканскому чудовищу?
Хорошо, допустим, что это так, и поставим вопрос, а где был император Александр в роковую ночь на 12(24) июня 1812 года? Ну, а где место императору в мирное время? Естественно, в своей столице, Петербурге, откуда он должен править огромной страной. Или в своей летней резиденции, в Царском селе предаваться разным царским утехам. А где он был? А был он в Вильно, в Первой Западной армии. Разве место царю в мирное время в армии? Как французам объяснили появление царя в армии?
В день отъезда его величества граф Румянцев пригласил к себе французского посла графа Лористона и передал ему от государя поручение сообщить Наполеону, что "его величество в Вильне так же, как и в Петербурге, остается его другом и самым верным союзником, что он не желает войны и сделает все, чтобы избегнуть ее, что его отъезд в Вильну вызван известием о приближении французских войск к Кенигсбергу и имеет целью воспрепятствовать генералам предпринять какое-либо движение, которое могло бы вызвать разрыв". [цит. по Шильдер, т.3, с.76]
Что же за бардак в Российской империи, если генералы без приказа могут сами перейти границу и развязать войну? Царь им, понимаешь, нужен как сторож. Но царь-то один, а генералов много. Кроме армии Барклая, куда явился царь, была еще армия Багратиона, тоже на самой границе. А этот грузинский парень куда более горяч, чем заторможенный прибалт. Так что отправлялся царь в армию отнюдь не для сдерживания своих ретивых генералов. А зачем?
За несколько дней до отъезда из Петербурга у государя был обеденный стол, к которому было приглашено много военных лиц. После обеда его величество обратился к ним с следующими словами: "Мы участвовали в двух войнах против французов, как союзники, и, кажется, долг свой исполнили; теперь пришло время защищать свои собственные права, а не посторонние, и потому, уповая на Бога, надеюсь, что всякий из нас исполнит свою обязанность, и что мы не помрачим военную славу нами приобретенную" [цит. по Шильдер, т.3, с.74-75].
Так что отправлялся государь в армию так, как отправляются на войну. И место царю в армии только во время войны. Жена петербургского губернатора писала о прощании царя со столицей.
Простясь с царскою фамилиею, приехал в сопровождении только великих князей в Казанский собор в час пополудни; митрополит служил молебен в путь шествующим с коленопреклонением. Государь плакал и все с ним; по окончании молебствия митрополит благословил Государя, который простился с братьями, поклонился всем и сел в коляску. Несколько десятков тысяч народу, собравшегося на тротуарах перед церковью, закричало "ура"; стоящие на крыльце чиновники и все бывшие в церкви повторили те же восклицания со слезами; Государь скоро ускакал из вида, но народ бежал долго за ним вслед. [цит. по Соколов. Битва двух империй].
Получив известие о выезде императора Александра из Петербурга в армию, Наполеон в свою очередь, покинул Париж и направился в Дрезден. [цит. по Шильдер, т.3, с.79]. Ибо тоже считал, что во время войны место императора в армии.
Но не для всякой войны царю место в армии, а только войны победоносной, когда берутся один город за другим и император въезжает в них во главе парадного строя, на лихом коне "на плечах отступающего противника". А вот во время отступления, когда один за другим сдаются города, делать царю в армии нечего, каждый сданный город уменьшает престиж его императорского Величества. Да и не ровен час в окружение попасть можно, и даже в плен, как это позже случилось позже с племянником корсиканца, Наполеоном III.
От Александра в армии пользы не было. В военном деле он был, как бы помягче сказать, человеком не слишком компетентным. Да он и сам не строил иллюзий о своих военных талантах
"Да, этому народу нужен вождь, способный вести его к победе, а я, к несчастью, не имею для этого ни опытности, ни нужных дарований. Моя молодость протекла под сенью двора; если бы меня тогда доверили Суворову или Румянцеву, они образовали бы меня для войны, и, может быть, я сумел бы предотвратить бедствия, которые нам угрожают теперь" [цит. по Шильдер, т.3, с.93]
Поэтому, когда началась война и отступление, то батюшка наш царь, написал Приказ по армии:
Воины! Вы защищаете веру, Отечество, свободу. Я с вами.
После чего, подобно некрасовскому барину сел в свою карету и уехал в Питер.
Несомненно, что лучшего решения император принять не мог. [Клаузевиц,1812].
Вот так оценил это самый знаменитый теоретик стратегической мысли XIX века.
Обратите внимание, на подмену в традиционном призыве слова "царя" на слово "свободу". Как это понимать? А на то он и лукавый, что каждый по своему понимать должен. Солдатушки, которые из крепостных, должны понять, что добрый царь за победу их от помещиков освободит. А дворяне-офицеры за дворянские вольности сражаться должны.
Если по честному, то следовало сказать: "Воюйте, братушки, за Веру, Отечество и Меня, но без Меня. Я с Вами мысленно".
Попросту говоря, дезертировал из армии в самый трудный момент. Но законы о дезертирстве на императоров не распространяются. Его французский коллега тоже командовал армией только тогда, когда та наступала. Во время же отступления из России, как только представилась возможность, тоже сел в возок и тайно от армии укатил в Париж. И это не в первый раз уже. В первый раз он бросил свою армию в Египте, уплыв от неё на кораблике. И не в последний. И после поражения под Лейпцигом в 1813, и после поражения при Ватерлоо в 1815, Наполеон бросал свою отступающую армию и являлся в Париж гол как сокол, словно проигравшийся в пух и прах картежник. И каждый раз умудрялся получить снова деньги солдат чтобы отыграться, и снова проигрывался. Видно это традиция такая, император покидает отступающую армию первым, на лихом коне. Про Фридриха Великого мы уже говорили, но и наш Александр Благословенный ничем не краше Великого.
"В первые же часы после катастрофы царь скакал несколько вёрст лишь с врачом, берейтором, конюшим и двумя лейб-гусарами, а когда при нём остался лейб-гусар, царь, по словам гусара, слез с лошади, сел под деревом и заплакал"
Было это в 1805 году у Аустерлица. Господа художники! Вот Вам сюжет для картины маслом "Приплыли". Никто ведь такую картину ещё не написал. Так что торопитесь, переплюнете Илью Ефимыча.
Чтобы снова не плакать под деревом, Александр вовремя слинял из армии. По совету своего ближнего окружения.
Аракчеев: "Что мне до отечества! Скажите мне, не в опасности ли Государь, оставаясь долее при армии?" Шишков ему ответил: "Конечно, ибо, если Наполеон атакует нашу армию и разобьет ее, что тогда будет с Государем? А если он победит Барклая, то беда еще невелика!" [цит. по Шильдер, т.3, с.87-88].
А снова нарисовался царь в армии в декабре, когда угроза поражения миновала и русская армия перешла границу и победоносно двигалась по Европе до самого городу Парижу.
"С первых же дней заграничного похода Александр I старался быть не просто во главе, но и на виду у всех". Наблюдая за ним по пути от Плоцка до Калиша, А.И. Михайловский-Данилевский записал в дневнике:
"Государь был всегда верхом, одетый щеголем; удовольствие не сходило с прекрасного лица его".
Вот почему Пушкин назвал властителя слабого и лукавого ещё и плешивым щеголем. Как бы воспринимали войска, когда они долго молча отступали, плешивого щеголя с выражением удовольствия на прекрасном лице или наоборот, плачущего под деревом? Вопрос риторический.
В военном плане пользы от Александра, конечно, не было, военную науку он так и не изучил и коллегу-оппонента, императора Наполеона, в военных знаниях так и не превзошел. Но как глава государства, он имел дела со своими союзниками, с которыми у него было кровное родство. Поэтому политические вопросы он мог решать оперативно, с кем-то о чем-то договариваться, с кем-то что-то делить. Эти политические вопросы не были в компетенции военных. Не мог Барклай или Кутузов при всем их авторитете обещать, скажем, прусскому королю какие-то преференции, если тот перейдет на нашу сторону. Это было в компетенции только императора. Но на своей территории подобных вопросов и не возникало и не могло возникать, только на заграничной.
Какой тут может быть вывод? Единственный. Александр готовился к войне. Но готовился к другой войне! К такой войне, в которой присутствие императора в действующей армии не только желательно, но даже необходимо. К наступательной, освободительной войне на чужой территории малой кровью. И начать эту войну должен был он, причем в ближайшее время. Иначе, зачем он приперся в армию?