Темежников Евгений Александрович : другие произведения.

В С Египта 321-31 до н.э

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Комментарии: 1, последний от 15/12/2024. © Copyright Темежников Евгений Александрович (temezhnikov@yandex.ru) Размещен: 14/12/2024, изменен: 16/12/2024. 106k. Статистика. Справочник: История Вооруженные силы разных времен и народов Иллюстрации/приложения: 11 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ ЕГИПТА 323-31 до н.э.

Вооруженные силы стран мира: Общее оглавление

    ЕГИПЕТ (Египетское царство Птоломеев)
Цари династии Птолемеев:
    Птолемей I Сотер (323-282), Птолемей II Филадельф (282-246), Птолемей III Эвергет (246-222), Птолемей IV Филопатор (222-205),
    Птолемей V Эпифан (205-180), Птолемей VI Филометор (180-145), Птолемей VII Неос Филопатор (146),
    Птолемей VIII Эвергет II (170-116), Птолемей IX Сотер II (116-107, 89-81), Птолемей X Александр I (107-88),
    Птолемей XI Александр II (80), Птолемей XII Неос Дионис (80-51), Клеопатра VII (51-30)

АРМИЯ [ВОЭЕ]
Восточные эллинистические царства, такие как обсуждаемый в данной статье эллинистический Египет Птолемеев, государство Селевкидов, Греко-Бактрийское царство и Индо-греческое царство, находились на самом деле в довольно проблематичной ситуации. А именно: основу армий этих государств составляли македоняне и другие греки, численность которых на землях этих стран была низкой. Пытаясь решить эту проблему, восточные эллинистические цари основывали военные колонии, называвшиеся клерухиями, в которых селили греческих и македонских наёмников и иных выходцев из Греции и Македонии. Каждому колонисту в клерухии давался участок земли как плата за военную службу при необходимости. В Египте Птолемеев, например, солдатам и офицерам выдавались земли "в обмен на военную службу, когда бы она ни потребовалась".
Земля являлась основным средством обеспечения военной службы в Египте. Система наделения воинов земельными участками применялась в Египте и государствах Передней Азии еще во II тысячелетии до н.э. Участки предоставлялись воинам не в полную собственность, а лишь как временное и условное владение. Основы этой системы с некоторыми изменениями сохранились и в эллинистическом Египте.
Крупные военачальники получали в качестве дарственных земель большие имения. Военачальники низших рангов и простые воины обеспечивались наделами от 5 до 100 арур. И если клерухи с наделами в 5-7 арур являлись теми же крестьянами, то катэки, которые составляли высший слой военных колонистов, были владельцами сравнительно крупных участков и нередко применяли в своем хозяйстве труд царских земледельцев.
Одним из центров военной колонизации был Фаюм. Далее шла линия военных поселений от Мемфиса к югу. Предоставляемая воинам за их службу земля в III в. до н.э. оставалась в принципе царской и могла быть отобрана царем. Помимо земли воины обычно получали скот и семена. Размещались они в домах местных жителей. Вопрос о постое стоял очень остро и приводил к столкновениям между воинами и местным населением. Военные колонисты вносили элемент насилия и произвола в жизнь египетской деревни.
Изменился и этнический состав армии. Местные воины - "махимы" - потеряли прежнее значение и оказались в худшем, чем прежде, положении. Наделение воинов различных разрядов землей было тесно связано с экономической и социальной политикой Птолемеев. Однако в военном плане судьба оказалась благосклонна к ним, сохранив честь. Птолемей IV Филопатор и его министры реформировали египетскую армию для того, чтобы иметь возможность призывать в неё этнических египтян - махимов (др.гр. μάχιμοι), представителей египетского военного сословия, появившегося в Поздний период истории Древнего Египта (при XXVI-XXX династиях, 664-332 до н.э.). До этой реформы махимы выполняли в армии эллинистического Египта только вспомогательные функции: лучников, нападающих из засады и т.п. Махимы в составе фаланги впервые были применены в битве при Рафии (217 год до н.э.) и с тех пор занимали в армии Египта более важное положение.
В раннеэллинистическом Египте сложилась жестко централизованная система управления, единственным главным элементом которой был царь. Если Селевкиды до реформ Антиоха III сохраняли разделение военной и гражданской власти (врученной соответственно стратегам и сатрапам), да и пергамские Атталиды придерживались подобной политики, то в Египте всё подчинялось царю, только стратег Фиваиды был неким птолеме-евским аналогом стратега нескольких сатрапий. В центральном же аппарате египтянам поначалу места не было.
Аналогичная ситуация складывалась и в армии птолемеевского Египта.
Если основой войска Селевкидов были местные контингенты, и вербовка солдат проводилась во всех районах страны, а цари даже иногда поручали местной знати собрать армию и командовать ею, то армия Птолемеев полностью состояла из наемников-клерухов, на оплату которых тратились огромные средства. Клерухи-солдаты на действительной службе не были действующей армией, которая требовала бы постоянной службы в лагерях или гарнизонах, а также постоянных упражнений. Только мобилизация клерухов приводила эту армию в состояние боевой готовности. Впрочем, несмотря на существование военного набора, македонская армия времен Антигона и Деметрия также более чем наполовину состояла из наемников, которые вербовались в Спарте, Беотии, Писидии, Ликии, Киликии, Келесирии, Финикии и городах Кипра.
Египтяне появляются в составе армии Лагидов только при Птолемее IV, возможно, по личной инициативе его "друга" Сосибия; до того они использовались лишь как стражники, о чем упоминалось выше по тексту. Двадцатитысячное войско, сформированное в виде македонской фаланги, было вооружено и обучено также по македонскому образцу.
Этот шаг, вне всякого сомнения, был продиктован не только форс-мажорными обстоятельствами, сопровождавшими ожесточенную войну с Селевкидами; в конце III в. до н.э. приток наемников в птолемеевскую армию значительно сокращается. Во II в. до н.э. Птолемеи замыкаются на внутренних проблемах государства, вступившего в полосу длительного социально-экономического и политического кризиса, и военные и дипломатические контакты египетских правителей с отдаленными областями эллинистического мира окончательно прекращаются. Соответственно, и армии приходится в первую очередь ориентироваться на местные источники пополнения своих рядов.
В конце III в. модель межнациональных отношений в Египте меняется: влияние египтян значительно растет. Причина этого носила военный характер: финансовые затруднения заставляли вести сбор средств на оборону среди египетских жрецов (которые в связи с этим восстанавливают свое влияние), а сокращение притока наемников из Греции - прибегать к помощи местных отрядов. Именно тогда Птолемей III и IV начинают гораздо бережнее относиться к попыткам провозглашения себя фараонами. Во всяком случае, полная титулатура царя как фараона приводится и в Питомской стеле (217 г.), и на Розеттском камне, описывающем коронацию Птолемея V осенью 197 г. Этот процесс совпал с продолжительной (207-186 гг. до н.э.) гражданской войной, в ходе которой Верхний Египет отпал и 20 лет управлялся независимыми нубийскими фараонами, и ростом бандитизма в Нижнем Египте и Дельте. Эта война представляла собой вызванное ослаблением государства социальное недовольство, принявшее националистическую форму.
Особо остро этнический вопрос в армии встал, когда размыванием этнических границ стала усиленная колонизация Египта, приводившая к тому, что в стране формируется слой негородского греческого населения. К районам такой колонизации в первую очередь следует отнести Фаюм. Колонизация приводит и к постепенному проникновению культурного влияния Греции вглубь территории страны - вплоть до Верхнего Египта, где туземная знать, пусть медленнее, но все же эллинизируется.
Попыткой размытия этнических границ между туземцами и колонистами стало и создание единой египетской армии, что явилось весьма неоднозначным решением в глоюальной оценке. Оно было налицо и в полиэтничных войсках Александра Македонского. Соединение в каждой, даже небольшой войсковой единице людей различных национальностей влекло за собой резкое недовольство македонских ветеранов и, как следствие, новые военные реформы.
Македонская фаланга была значительно разбавлена восточными контингентами (по подсчетам П.Гуковского, в фаланге на четыре македонянина приходилось 12 персов). В состав армии Александра в конце его правления, в сущности, входило всего около 8 тысяч македонских пехотинцев; их и получил Антигон при своем назначении стратегом царского войска. Следует отметить, что картина идеального взаимопонимания между Александром и армией, нарисованная П.Брианом, не совсем соответствует действительности. Некоторые эпизоды восточного похода показывают нам серьезные разногласия между ними. Курций Руф ясно показывает политическую и социальную аморфность солдатской массы, которая шла на поводу противников круга "друзей" Александра, против чего выступает П.Бриан. П.Гуковский видит в событиях 323 г. борьбу между сторонниками двух государственных моделей - традиционного македонского царства и авторитарной монархии, причем первые использовали неорганизованную солдатскую массу, а вторые опирались на царскую гвардию и кавалерийские части.
Пехота
Диадохи и их потомки, правившие с конца IV века до н.э. до середины I века до н.э., всё более и более зависели от фаланги как основной ударной силы, вооружение фалангитов в их время всё более и более утяжелялось, копья удлинялись. Дополнительным вооружением фалангитов поздние эллинистические правители пренебрегали, оно или становилось бесполезным или оставалось только у не отличавшихся надёжностью иностранных наёмников и ополченцев из местного населения. Всё реже и реже встречался творческий подход к тактике ведения войны, всё большее и большее число полководцев рассчитывало на сметающую всё на своём пути стену фаланги.
В конце эллинистического периода в государстве Селевкидов и Египте Птолемеев были проведены определённые военные реформы, в частности - внесены некоторые римские по происхождению элементы.
Однако это не было такой уж новостью, потому что ещё эпирский царь Пирр использовал ряд римских тактических приёмов в своей кампании против римлян в 280-275 годах до н.э., аналогично поступил и македонский царь Антигон II Гонат в битве при Селласии в 222 году до н.э. И Пирр, и Антигон Гонат располагали более легковооружённые отряды между наступающими фалангами. Это можно объяснить тем, что Пирр до этого наблюдал организацию римских легионов и отметил для себя их мобильность - особенно заметную при сравнении с его собственными громоздкими фалангами. Увидев это различие не в свою пользу, Пирр адаптировал римский опыт, начав применять (наряду с фалангой) и лёгкие мобильные отряды. Филопемен также использовал подобную тактику с заимствованными у римлян приёмами в битве при Мантинее в 207 году до н.э., придав этим большую гибкость своим фалангам.
Стелы из Гермополиса показывают нам, что в армии Птолемеевского Египта были подразделения, подобные римским манипулам и даже имевшие собственные штандарты. Каждое такое подразделение делилось на две половины, каждой из которых руководил гекатонтарх (от др.-гр. hecaton - "сто", то есть "сотник", "центурион"). Термин "гекатонтарх" впервые появляется примерно в 150-е годы до н.э. Одновременно с этим философ Асклепиодот в своей работе "Тактика" описывает синтагму - новое военное подразделение, обладавшее собственным штандартом и состоявшее из двух половин, во главе каждой из которых стоял гекатонтарх. Асклепиодот также описывает и фалангархию - подразделение, приближавшееся по численности воинов к римскому легиону. Исходя из этого, можно заключить, что армия Птолемеев в описываемое время находилась под сильным римским влиянием.
Кроме того, в этой армии служили и выходцы из Рима - ветераны и просто искатели приключений. Римляне начинают появляться на службе в Птолемеевском Египте с 252-251 годов до н.э. Птолемеевская армия была в этом отношении довольно необычной, ни в одной другой эллинистической армии присутствия римлян не наблюдалось. Возможно, "именно такие римляне на египетской службе распространили в Египте знания о римском военном деле".
Несмотря на всё вышесказанное, не стоит забывать, что целый ряд римских вооружений и тактических приёмов никогда не был заимствован ни Птолемеями, ни Селевкидами. К примеру, в эллинистических армиях никогда не практиковалось характерное для римских легионов разделение гастатов, принципов и триариев, равно как не была проведена и интеграция легковооружённых отрядов в структуру пехоты. Это привело к тому, что ни одна эллинистическая армия не смогла предложить чего-либо эквивалентного римской когорте. Вместо этого в армиях эллинистических государств имели место более крупные подразделения, не имевшие аналогов у римлян.
Если же говорить о вооружениях и доспехах, то большинство этих так называемых "романизированных" подразделений в эллинистических армиях не променяли традиционное для эллинистического войска копьё на меч, в то время как римские гастаты и принципы произвели такую замену в конце III - начале II веков до н.э. Кроме того, римляне использовали пилум - свою модель метательного копья, которая так и не вытеснила местные образцы метательных копий в эллинистических армиях. Сходство между эллинистическими армиями рассматриваемого периода и римской армией в том, что касается шлемов и кольчуг, может быть объяснено кельтским влиянием, которое в тот период испытывали как римляне, так и греки. Опираясь на вышесказанное, можно только предположить, что эллинистические царства реформировали и реорганизовывали свои армии, в определённых отношениях следуя римским образцам, но более вероятной кажется конвергентная эволюция эллинистических и римской армий, сопровождавшаяся взаимными влияниями обеих культур друг на друга.
Кавалерия
В Египте Птолемеев кавалерия делилась на гиппархии, каждая из которых находилась под командованием гиппарха. Гиппархия, соответственно, делилась на илы, ила - на лохосы, а те - на декады, то есть десятки, подразделения по 10 воинов. Существовало две категории гиппархий. Для III века до н.э. известно 5 гиппархий высокого статуса, две из них (четвёртая и пятая) продолжали существовать и во II веке до н.э. В дополнение к вышеназванным существовали также гиппархии более низкого статуса, известные под "этническими" именами: Фессалийская, Фракийская, Мизийская и Персидская. Эти подразделения состояли, очевидно, из кавалеристов-наёмников, не обязательно соответствующего названию гиппархии этнического происхождения. Подробнее о кавалерии отдельная статья, см.ниже.
Кельтские наемники
Примерно за сотню лет до разграбления Дельф, кельтские воины начали служить наемниками в армии греческих государств. После развала империи Александра обломки империи возглавили люди из ближайшего окружения Александра, греки и македоняне по происхождению. И конечно они, как люди греческого мира продолжили традицию наема кельтов в греческие армии. В 259 г. до н.э. Птолемей II, находившийся накануне войны с новым претендентом на престол, был вынужден подавлять мятеж среди кельтских наемников. Восставшие кельты хотели основать собственное королевство выше по течению Нила. Птолемею удалось подавить мятеж. Захваченные в плен наемники были брошены на островке посреди Нила, где их ждала мучительная смерть от голода. Но это печальный опыт не заставил Птолемеев отказаться от услуг кельтских наемников.
Птолемей III и Птолемей IV продолжали нанимать кельтов на службу в армию. В первую очередь служить в Египет шли те кельты, что остались жить в Греции после известного похода Бренна. Это были галаты, которые уже плотно интегрировались в греческий мир. Галаты были изначально союзом кельтских племён, вторгшихся на Балканский полуостров и в Малую Азию в 279-277 годах до н.э.
Их служба в Египте продолжала сопровождаться инцидентами. Так, однажды группа кельтов бежала из Египта в Грецию, напуганная произошедшим лунным затмением. Но в других случаях кельты показали себя с самой лучшей стороны. В битве при Рафии 4000 кельтских конных воинов, действовавших в составе египетской армии, приняли бой с сирийцами. Сирийская армия также располагала некоторым числом кельтских наемников. В ходе боя египетская пехота дрогнула и побежала. Сирийцы начали преследование и рассыпали свои ряды. Птолемей понял, что у него остался последний шанс и бросил в бой свой последний резерв - кельтскую конницу. Кельты полностью оправдали надежду фараона - нет ничего опаснее конницы для рассыпавшей строй пехоты. В свое время Ксенофонт сообщал, как кельты рубили мечами бегущих греческих гоплитов.
Облюбовавшие Нил, окруженные египетскими слугами, высокие, белокожие и светловолосые в большинстве, воины в ярких одеждах и бронзовых шлемах, привлекали к себе всяческое внимание. Действительно, на фоне египетского пейзажа кельты выглядяли экзотично. В целом кельты оказались достаточно надежными солдатами. Во времена Птолемея V они сумели подавить опасное восстание и сохранить династии трон. Сами кельты довольно серьезно относились к своей службе, о чем свидетельствует граффити, сделанное кельтским воином на гробнице Сети I во времена царствования Птолемея V. "Мы из галатов: Тоас, Каллистрат, Арканнон и Аполлоний, пришли и поймали здесь лисицу". Надпись сделана на великолепном греческом языке, что показывает высокий уровень галатов, которые в Египте играли примерно такую же роль, какую в современной Франции играет Иностранный легион. Интересно также то, что имя одного из кельтов происходит от имени Аполлон, святилище которого кельты разграбили один век до этого.
Численность
Представление о численном составе, этнической и классовой принадлежности воинов армии эллинистического Египта, а также ее структуре дает один подробный фрагмент из "Всеобщей истории" Полибия, который сообщает нам о подготовке Птолемея IV Филопатора (222-205 гг. до н.э.) к Сирийской войне: "Еврилох из Магнесии был начальником трех тысяч воинов так называемого у царей агемата; под начальством беотийца Сократа находились пельтасты; ахеец Фоксид и сын Фрасеи Птолемей, с ними Андромах из Аспенда обучали вместе фалангу и эллинских наемников. Начальниками фаланги были Андромах и Птолемей, а наемников - Фоксид, причем в фаланге числилось около 25.500 воинов, а наемников было до 8000. Придворную конницу в числе семисот, а равно конных воинов из Ливии и туземных обучал Поликрат; он же и командовал ими; число их доходило до трех тысяч. Фессалиец Эхекрат прекрасно обучил конных воинов из Эллады и все полчище наемной конницы числом до 2000 человек и во время войны оказал величайшие услуги. Но никто не обнаружил столько ревности в занятиях с подчиненными, как Кнолия из Аллария, под начальством коего были все критяне, тысячи три человек; в числе их насчитывалась тысяча неокритян, командование коими он поручил Филону из Кносса. Три тысячи ливиян, во главе коих стоял баркиец Аммоний, они снабдили македонским вооружением. Войско египтян тысяч в двадцать человек подчинено Сосибию. Далее, был отряд, составленный из фракиян и галатов, причем колонистов и потомков их было до четырех тысяч человек, а вновь набранных до двух тысяч человек; ими командовал фракиец Дионисий".
Таким образом, родами войск являлись: агема (царская гвардия), тяжеловооруженная и легковооруженная пехота и конница. Кроме того, армия эллинистического Египта была крайне пестрой по этническому составу. Наконец, армия Египта состояла из ополченческих отрядов и включала значительное количество наемников.
Как правило, однажды нанятого наемника Птолемеи старались сохранить как можно дольше, для чего его стремились превратить в клеруха, предоставив ему участок земли, которым он мог бы пользоваться, взяв на себя некоторые обязательства (финансовые, а также готовность к немедленной мобилизации в армию). Вероятно, в качестве наемников фигурировали представители подавляющего большинства народов Восточного Средиземноморья, поскольку наемничество имело основу, общую для всего тогдашнего эллинистического мира. До конца III в. до н.э. в качестве наемников выступали прежде всего греки из самых бедных районов Эллады. Но во II в. до н.э. число греков среди наемников значительно уменьшилось, и преобладающей народностью в рамках наемничества, существовавшего в эллинистическом Египте, стали македоняне.

1. Воины египетских Птолемеев: кельты-галаты, нубийцы, сирийцы на слонах и кавалерист-эллин.
2. Изображение на стеле Диоскорида, показывающее птолемеевского воина-туреофора (держащего щит-туреос). Это характерный пример заимствований из римской армии. II век до нашей эры.

Эллинистические солдаты, около 100 года до н.э., Птолемейский Египет; деталь Нильской мозаики.

КОННИЦА ПТОЛЕМЕЕВ [Неф]
Состав и организация
В 331 г. до н.э. после мирного присоединения Египта Александр Македонский децентрализовал управление этой важной провинцией, сохранив при этом существовавшие в ней государственные институты. Высшее гражданское и военное управление было передано в руки греков и македонян, а бюрократический аппарат был оставлен египтянам, хорошо знавшим местные условия396. Армия стала надежной опорой нового режима. Именно с ее помощью сын Лага Птолемей I Сотер сумел не только сохранить за собой сатрапию, но и приумножить свои владения. Несмотря на то что армия находилась в экономической зависимости от царя, ее воины имели большие привилегии. Формально армия продолжала считаться македонской, а сами македоняне были привилегированной прослойкой общества, обязанной по традиции служить царю, хотя само греко-македонское население составляло всего лишь около 5 процентов. Граждане полисов, которых на территории самого Египта было всего лишь три (Александрия, Навкратис и Птолемаида), не были обязаны служить в армии, что коренным образом отличает их от граждан классических греческих полисов.
При Александре военные силы Египта находились под контролем назначаемых царем военачальников. Так, он назначил фрурархов в две важнейшие крепости, где гарнизоны стояли еще с персидских времен: в Пелусий, прикрывавший вход в Египет с северо-востока, был послан гетайр Полемон из Пеллы, а в Мемфис, контролировавший вход в Нижний Египет, - гетайр Панталеонт из Пидны. Кроме того, Александр поставил "командовать чужеземцами Ликида Этолийца, а секретарем при чужеземцах из гетайров - Эвгноста, сына Ксенофанта, наблюдателями же у них - Эсхила и Эфиппа, сына Халкидея" (Arr. Anab., III, 5, 3). По мнению А.Босворта, этими "чужеземцами" были персидские военные поселенцы, для управления которыми нужен был свой штат чиновников. Однако, если и говорить о старых военных поселенцах, то их скорее можно увидеть в армии, располагавшейся на хоре, которой должны были командовать два стратега - Верхнего и Нижнего Египта. Вот что пишет Арриан: "Стратегами войска, которое было оставлено в Египте, он поставил Певкеста, сына Макартата, и Балакра, сына Аминты, а навархом при кораблях - Полемона, сына Ферамена" (Arr. Anab., III, 5, 3-5). Согласно Курцию Руфу, Певкест получил 4000 солдат, а Полемон - 30 триер для охраны шлюзов Нила (Curt., IV, 8, 4). Вероятнее, это был основной контингент гарнизона, во многом состоящий из наемников, так как Александр обычно не оставлял в гарнизонах своих македонян, которые были нужны ему для будущих битв. В число оставшихся в Египте должны были войти и 8000 самарийских воинов, прибывших, если доверять Иосифу Флавию, из Палестины с Александром и получивших клеры в Фиваиде; теперь они были обязаны защищать хору (Jos. Ant. Jud., XI, 8, 4 (321); 6 (345)), то есть стали военными поселенцами. В целом, в этой первоначальной египетской армии служили в основном греки, но были в ней и офицеры-македоняне, и азиаты; египтян в ней, похоже, не было вообще. В основном эта армия состояла из пехотинцев, наемные всадники могли нести гарнизонную службу; правда, отдельно они не упоминаются, что говорит об их незначительном количестве.
Получив Египет и Ливию по первому разделению сатрапий в Вавилоне, Птолемей прибыл в 323 г. до н.э. в Египет без значительных войск, возможно только с лейб-гвардией, как Эвмен - в свою сатрапию Каппадокию. Во всяком случае, войска Птолемея не упоминаются в источниках, да и новые силы тут были не нужны, поскольку ведение боевых действий не планировалось. Тем не менее Р.Бегнелл считает, что Птолемей получил в Вавилоне большое количество фракийских и македонских воинов, подкрепляя свою гипотезу тем, что позднее, в 217 г. до н.э., в битве при Рафии в македонской фаланге было 5000 гоплитов - численность, с которой согласен и Г.Гриффит (ср.: Polyb., V, 65, 4; 82, 3; 85, 9). Однако, сколько именно македонян участвовало в этой битве, всё же неясно, ведь была еще трехтысячная агема (Polyb., V, 65, 2), в которой македоняне должны были служить в первую очередь. Прибыв в Египет, Птолемей, "захватив восемь тысяч талантов, набрал наемников и приготовил силы" (Diod., XVIII, 14, 1), тем самым создав дополнительную опору своей власти. Он весьма быстро собрал боеспособную армию, часть которой под командованием Офеллы уже в следующем, 322 г. до н.э. разбила наемников Фиброна и ополчение киренцев (Diod., XVIII, 21, 7-9). Захватив тело Александра, Птолемей, видимо, присоединил к себе и тех македонян, которые охраняли траурный кортеж (Paus., I, 6, 3). Кроме того, считаясь с угрозой со стороны Пердикки, он набрал дополнительные войска (Diod., XVIII, 28, 5). Птолемей должен был мобилизовать (по крайней мере, для вспомогательных целей) даже те силы, которым он не очень-то доверял; возможно, это были египтяне, которые появятся в битве при Газе в 312 г. до н.э. Эти мероприятия позволили ему в 321 г. до н.э. вести боевые действия, по большей части оборонительные, против царской армии, возглавляемой регентом. Уже в начале военного конфликта к Птолемею перебежали многие знатные македоняне (Diod., XVIII, 33, 2), которые, если не были офицерами, то служили, во всяком случае, в гетайрах. Конница во главе с Птолемеем успешно действовала против армии Пердикки, переправлявшейся через Нил, что говорит о ее высокой боеспособности (Polyaen., IV, 19; ср.: Diod., XVIII, 35, 5; Strab., XVII, 1, 8). Это была, в первую очередь, гвардия, обязанная охранять сатрапа и сражаться вместе с ним, и, возможно, верховые наемники. Вряд ли Птолемей бросил в бой перешедших к нему македонян, которые в таком случае должны были бы сражаться против своих недавних сослуживцев. По предположению А.Босворта, Птолемей на конференции в Трипарадизе получил несколько тысяч пеших македонян, но эта гипотеза не подтверждается источниками - ведь в это время египетский сатрап не должен был вести боевые действия против остатков войск Пердикки. Однако позднее, в 312 г. до н.э., какая-то часть из 2000 пеших македонян попала в плен к Птолемею после битвы при Газе (Diod., XIX, 85, 3-4).
В целом македонян в Египте было поначалу относительно немного (по предположению Г. Гриффита, уже в 305 г. до н.э. их было 5000 человек), поскольку набор в самой метрополии был затруднен, ведь македонские цари, конечно, не относились благосклонно к эмиграции военнообязанного населения, которая могла происходить лишь в периоды нестабильности, в частности в период нашествия галатов в начале 270-х гг. до н.э. Поэтому Египту нужна была адекватная замена, которой стали греческие наемники, ставшие основной силой пехоты Птолемея I. Также, согласно еврейскому преданию, этот царь "переселил в Египет около ста тысяч из земли иудеев, из которых, вооружив около тридцати тысяч отборных мужей, поселил в земле по укреплениям" (Ps.-Arist. Ad Philocrat., 13). Птолемей посылал в заморские экспедиции большие силы, в основном наемные: в 315 г. до н.э. он направил на Кипр стратега Мирмидона с 10.000 воинов (Diod., XIX, 62, 4), а для войны с Деметрием Полиоркетом в 306 г. до н.э. сын Лага сам прибыл на Кипр во главе 10.000 пехотинцев (Diod., XX, 49, 2), когда на этом острове уже был разбит корпус его брата Менелая, состоявший из 12.000 пехотинцев и 800 всадников, собранных из местных гарнизонов (Diod., XX, 47, 3). После поражения Птолемея и его возвращения в Египет Деметрий зачислил в свое войско оставшиеся на Кипре гарнизонные части: 16.000 пеших и около 600 конных воинов (Diod., XX, 53, 1). Естественно, в гарнизонных частях конница составляла небольшой процент, ведь ее задачи были вспомогательными (в основном она действовала вне крепостных стен); основной же задачей гарнизона была оборона укреплений, для чего и служила пехота.
Реальный состав египетской армии Птолемея I мы обнаруживаем в описании Диодора: в 312 г. до н.э. эта армия, собранная отовсюду, состояла из "восемнадцати тысяч пеших и четырех тысяч всадников, из которых одни были македонянами, другие - наемниками, и массы египтян, одних - заботящихся о снарядах и прочем снаряжении, а других - вооруженных и годных для войны" (Diod., XIX, 80, 4). Перед нами - структура первого этапа развития армии Птолемеев: македоняне (в основном, скорее всего, всадники), наемники (главным образом, греческие пехотинцы) и египетские пехотинцы, которые выполняли обозные и интендантские обязанности. Обратим внимание на высокое соотношение конницы и пехоты - 1:4,5. Очевидно, всадниками были македоняне и греческие наемники.
После конституализации государства сухопутные вооруженные силы Птолемеев можно разделить на гвардейские и армейские формирования. И те и другие состояли из регулярных сил (гвардия и клерухи), наемников (просто наемники, наемники-гвардейцы, наемники-клерухи) и египтян (отборные и ). Египтолог В.Переманс, исследуя просопографию, выделил восемь групп всадников, которые встречаются в различных документах, главным образом в папирусах: 1) иноземные наемники407, 2) "братья" (среди них нет египтян), 3) "родственники всадников катойков" (среди них также нет египтян), 4) иностранные катойки; тут из 150 известных нам всадников было лишь три египтянина, 5) конные махимы - только египтяне, 6) этнические гиппархи, 7) номерные гиппархи, 8) остальные всадники. Состав конницы экспедиционной армии последней четверти III в. до н.э. показывает битва при Рафии в 217 г. до н.э., в которой участвовало 700 придворных всадников, 2300 всадников из Египта и Ливии, до 2000 наемников, которые в битве и оказались наиболее боеспособной частью конницы (Polyb., V, 65, 5; 82, 3; 5); эти наемные всадники прошли обучение у фессалийца Эхекрата, который и командовал ими в сражении (Polyb., V, 65, 6; 82, 5).
В. Переманс не выделяет в отдельную группу конную гвардию, названную Полибием "всадниками при дворе". В битве при Рафии ими командовал Поликрат, который руководил также действиями всадников из Египта и Ливии (Polyb., V, 65, 5). Итальянский египтолог Дж.Джерачи убедительно сопоставляет эту конную гвардию с царской илой, упоминаемой в одном папирусе середины III в. до н.э. из Милана (P. Med., 69, 65, l. 13-14, 18)409. По мнению П.Майера, этими "всадниками при дворе" были лишь македоняне, расквартированные в столице. Однако, судя по именам всадников, названным в вышеупомянутом папирусе, уже в середине III в. до н.э. в столице были расквартированы не только греки и македоняне, но и фракийцы, и, возможно, даже египтяне; из восьми всадников, названных в папирусе, трое оказываются именно фракийцами, а один, Полиэн, сыном фракийца Сатока, тогда как Деметрий был сыном человека с похожим на египетское именем (Абинхий?). Видимо, это не официальное название гвардейского отряда, а описательное название, использованное в тексте Полибием (ср.: Polyb., XV, 25, 17). Численность в 700 человек - это нестандартное количество всадников для конной гвардии эллинистического мира, где агема состояла из 300 или 1000 всадников. Вместе с тем количество "всадников при дворе" могло быть специально увеличено для данной кампании, возможно "отобранными всадниками" из клерухов, которые участвовали в операциях Четвертой сирийской войны (Frankf., 7, col. 1, 1).
В двух декретах из Палепафоса на Кипре (ок. 154 г. до н.э.) упомянут александриец Калликл, сын Калликла. В одном декрете он назван "<из телохранителей Птол>емея илархом всадников, <поставленных в Александрии>, и <эпистат>ом слева, и учителем царя из т<акти>ков", а во втором - "главным телохранителем <и> приставленным <при> <всадниках> в Александрии, и учителем <царя> из тактиков". Калликл был военачальником царя Птолемея VI Филометора и, кроме того, учителем и советником царя, командиром телохранителей и илархом всадников, "поставленных в Александрии", что вполне может соответствовать "всадникам при дворе", которых упоминает Полибий. Должность же иларха как раз и говорит о том, что он командовал илой, это была, судя по другим высоким чинам Калликла, скорее всего царская ила. Отметим, что тактик при Птолемеях не только был советником царя и преподавателем военных наук, как это следовало бы из его названия, но он мог являться и действующим военачальником, о чем свидетельствует пример тактика Филостефана, командовавшего войсками Птолемея IX в 103 г. до н.э. (Jos. Ant. Jud., XIII, 12, 5 (340)).
Во II в. до н.э. в папирусах упоминаются местные всадники, набиравшиеся из военных поселенцев . Конные махимы, как и пешие, объединялись в отряды, названия которых появляются в документах времени Птолемея V 204-180 гг. до н. э.). Это - лаархии во главе с лаархами, именами которых данные отряды и различались. Лаархии объединялись, в свою очередь, в гегемонии. В Арсиноитском номе, в частности в городе Файюм, местные всадники и пехотинцы появились при Птолемее VIII (145-116 гг. до н.э.).
Во времена фараонов армия Египта славилась в основном своей пехотой, но были в ней и всадники: они упоминаются в ассирийских анналах среди других родов войск армии фараона. Мы находим подтверждение этому и на сосудах финикийской работы рубежа VIII-VII вв. до н.э. На них изображены всадники-египтяне, вооруженные двумя, реже одним копьем, а в сценах охоты - луком и стрелами. Насколько можно судить по этим сосудам, всадническое искусство в это время уже было достаточно высоким: охотник, сидя на скачущем галопом коне, мог метать копье и стрелять из лука не только вперед, но и назад, держа при этом в руке еще несколько стрел421. В 374 г. до н.э. египетские всадники и пехотинцы сражались с персидскими войсками Фарнабаза и Ификрата (Diod., XV, 42, 5).
Военные колонисты ливийского происхождения появились в Египте еще в период Нового царства, продолжали они свою службу и при Ахеменидах (в частности, в армии Ксеркса) в качестве морских пехотинцев (Hdt., II, 164-166; 168; VII, 89; IX, 32; Diod., I, 73, 7-8). Эти воины существовали и во времена правления Лагидов. Уже при Птолемее I служили в египетской армии (Diod., XIX, 80, 4). По мнению Н.Хаммонда, египтяне, которые шли в поход с Птолемеем I, были не вспомогательными силами, как обычно считается, а фалангитами, ведь еще Александр Македонский приказал в Египте обучить военному искусству 6000 "царских юношей" (Suid. s. v). Видимо, речь шла об эпигонах, которыми царь укомплектовал армию в последние годы своего правления. Если следовать общепринятому прочтению текста на "Стеле Мендеса", то гвардия Птолемея II состояла из египтян, однако данное прочтение оспаривает Ф.Дершен, считающий, что имелись в виду сыновья македонян, рожденные в Египте. В целом же можно полагать, что первоначально египтяне привлекались для вспомогательных служб на флоте (Paus., III, 6, 5), в обозе, полиции и только позднее Птолемей IV (221-204 гг. до н.э.) ввел их в фалангу (Polyb., V, 65, 9; 107, 2). По мнению Дж.Магаффи и Ж.Лекье, при этом царе стали служить не только махимы, но и прочие египтяне424. Если в III в. до н.э. махимы служили во вспомогательных, в основном в охранных, частях, то в следующем столетии они стали воинами. При Птолемеях махимы не были закрытой кастой, поэтому к ним стали добавлять представителей других этносов, а в начале I в. до н.э. в их среде оказываются даже греки (P. Tebt., 139, 2). Египетские военные поселенцы стояли на более низкой социальной ступени, нежели греко-македонские поселенцы, хотя переход из первого разряда во второй был вполне возможен. Махимы, в отличие от клерухов (греков и македонян), могли при необходимости привлекаться администрацией нома к общественным работам, например к сбору урожая (P. Hib., 44, 6).
Всадники из Ливии, упомянутые Полибием, могли быть клерухами (или греками Киренаики, или ливийцами), которые к этому времени пересели с колесниц на коней. К.Фишер-Бове полагает, что всадники были именно ливийцами, наименование которых во II в. до н.э. стало псевдоэтническим. Действительно, выглядит весьма логичным предположение о том, что Птолемеи не пренебрегали призванием в войска сильной ливийской конницы, которая интенсивно в это же время использовалась на Западе, например карфагенянами. Статус этих всадников нам не известен. Возможно, они были просто наемниками, которые упоминаются в папирусах, но поскольку они были объединены с всадниками из Египта, то, скорее, они должны были служить на определенных условиях как жители территорий, принадлежавших Птолемеям. О государственной заботе по повышению боеспособности ливийских всадников свидетельствует такой факт: накануне битвы при Рафии их тренировал аргивянин Поликрат.
Полибий, наряду со всадниками из Ливии, упоминает в трехтысячном отряде Поликрата и "местных" всадников из Египта (Polyb., V, 65, 5). Можно, конечно, считать, что этих всадников царь набрал в свою армию из египтян для увеличения численности конницы, чтобы сделать ее способной противостоять сильной коннице сирийцев. Однако в таком случае получается, что в армии Птолемея отсутствовали верховые клерухи - самая обычная конница Лагидов, хорошо известная нам по материалам папирусов. Поскольку, как показал Э.Галили, в Четвертой сирийской войне участвовали две гиппархии (P. Ent., 48; P. Frankf., 7, col. 1), то кажется весьма вероятным, что этими местными всадниками были именно клерухи, то есть, в первую очередь, греки и македоняне, жившие в долине Нила.
Мы располагаем достаточно скудными данными о численности армий Птолемеев. Как уже говорилось, в битве при Газе армия Птолемея I состояла из 18.000 пехотинцев и 4000 всадников, а также из большого количества египетских воинов (Diod., XIX, 80, 4); всего, по мнению Ж. Лекье, в ней было 26.000 воинов. В грандиозном шествии, устроенном Птолемеем II в Александрии примерно в 275 г. до н.э., участвовало 57.600 пеших и 23.200 конных воинов в паноплиях (Athen., V, 202f). Вероятно, войска были специально стянуты в столицу для праздника, а оружие им было выдано. В конце царствования Птолемея II (246 г. до н.э.) в армии числились 200.000 пехотинцев, 40.000 всадников, 300 боевых слонов и 2000 колесниц (App. Prooem., 10). Естественно, речь шла об общих мобилизационных возможностях государства, ведь количество всадников в известных нам военных кампаниях, было в несколько раз меньшим. Весьма высокое соотношение конницы и пехоты в этой армии (1:5) соответствует традициям, заложенным Александром. В битву при Рафии Птолемей IV вывел 70.000 пехотинцев, 5000 всадников и 73 слона (Polyb., V, 79, 2). Подобную, громадную по античным меркам, армию царь смог собрать после усиленного набора. Хотя соотношение конницы и пехоты в этой армии (1:14) было очень низким, что ясно свидетельствует о трудностях набора всадников. В 109/108 г. до н.э. Птолемей IX Сотер II послал шеститысячный корпус на подмогу Антиоху IX, воевавшему с иудейским правителем Гирканом I (Jos. Ant. Jud., XIII, 12, 2 (278)). Позднее, в 103 г. до н.э., Птолемей IX, правивший тогда Кипром, собрал армию, в которой было 30.000 пеших и конных воинов (Jos. Ant. Jud., XIII, 12, 3 (333)). Хотя конница далее не упоминается Иосифом Флавием, но она вполне могла быть в составе походной армии. Статус этих воинов и соотношение конницы и пехоты нам не известны, но ясно, что среди них было много наемников и, возможно, гарнизонных солдат с острова. Даже в конце существования государства (48 г. до н.э.), в период гражданской войны и римской экспансии, армия стратега Ахиллы насчитывала 20.000 человек (Caes. B. C., III, 110), которые были специально собраны для оборонительной войны. Таким образом, получается, что в военные походы Птолемеи могли отправить половину имеющихся у них сил. Соотношение конницы и пехоты зависело от возможностей набора и цели похода. Несколько тысяч всадников (до 4000-5000) были вполне реальной боевой силой экспедиционной армии.
Организация иноземной птолемеевской конницы известна нам достаточно хорошо. Они составляли гегемонию: в источниках упоминается македонянин Ахилл, сын Паниска, "из лоха гегемонии всадников-наемников". Основным же организационным подразделением конницы клерухов была гиппархия. Она именовалась по этникону того народа, из представителей которого была укомплектована. Такое комплектование было весьма логичным: представители одного этноса хорошо понимают и язык и боевые обычаи друг друга. Кроме того, представители одного народа, имевшие свою культуру и религию, образовывали братства. Гиппархия имела свою администрацию: известны уполномоченный эпистат и секретарь всадников-катойков (P. Tebt., 32), а также гиперет, обладавший участком площадью 60 арур (P. Amh., II, 42, 4-5). В папирусах первой трети II в. до н.э. говорится о гиппархиях фессалийцев, фракийцев, мисийцев и персов. Отбор фессалийцев в особую гиппархию понятен; напомним, что они считались лучшими кавалеристами Греции, способными весьма эффективно вести ближний бой. В этих папирусах встречается то "гиппархия фессалийцев", то "гиппархия фессалийцев и других эллинов"; это свидетельствует о том, что в этом подразделении были представители и других областей Греции. Причем они имели то же вооружение, что и фессалийцы, ведь обычно вооружение всадников одного отряда было одинаковым, что облегчало их обучение и взаимодействие на поле боя. Фракийцы, первоначально набиравшиеся, видимо, с побережья Фракии, подконтрольного Птолемеям, были или конными пельтастами или, что менее вероятно, копьеносцами-сариссофорами. В одном папирусе начала I в. до н.э. содержится распоряжение заплатить жалованье серебром и медью "коннофракийцам" - отряду, в наименовании которого фигурируют одновременно и этноним и специализация. Мисийцев могли набирать в малоазийских владениях Лагидов. Правда, они не славились своей конницей - обычно мисийцы были пешими метателями дротиков, вооруженными по типу пельтастов (Aeschyl. Pers., 52; Hdt., VII, 74; Liv., XXXVII, 40, 8; App. Syr., 167). Персы, жившие в Египте с ахеменидских времен, также были неплохими всадниками, вооруженными метательным оружием. Клерухи этнических гиппархий обладали наделами площадью 70 арур, то есть меньшими, нежели македоняне, владевшие участками площадью 100 арур.
Во главе гиппархии стоял гиппарх, помощником которого, видимо, был однажды упоминаемый Тимон, сын Пасиона (ок. 280-206 гг. до н.э.). Гиппархии делились на илы во главе с илархом. Сколько было ил в одной гиппархии, неизвестно. Судя по описанию Диодором битвы при Газе, именно илы были основным тактическим подразделением, в котором конница сражалась в бою (Diod., XIX, 83, 4). В папирусах упоминается должность эпиларха, который традиционно считается заместителем иларха. Однако по мнению Э.Вант Дака, эпиларх являлся более высокопоставленным офицером, нежели иларх (впрочем, каких-либо весомых аргументов, подтверждающих это, Э.Вант Дак не приводит). Илы делились на лохи во главе с лохагами, у которых были заместители - эпилохаги. Э.Вант Дак также считает эпилохага более высокопоставленным офицером, чем лохаг. Скорее всего, лохи делились на десятки во главе с десятником. Можно предположить, что существовали и командиры пятерок, как это следует из сообщения географа первой половины II в. до н.э. Агафархида из Книда о построении греческих конных наемников Птолемея II (Agatharch., I, 20 = Phot., 250, 445 b). Итак, в структуре конницы Птолемеев ясно прослеживаются традиции, восходящие к армии Александра, в которой конница гетайров также делилась на гиппархии, илы и лохи.
Гиппархия не была самым крупным подразделением конницы Птолемеев, по материалам папирусов нам известно и более крупное соединение - эпитагма. Но если верить авторам "Тактик", эпитагма - это всё конное войско, в котором, согласно теоретическим выкладкам, должно быть 8 гиппархий (Asclep. Tact., 7, 11; Ael. Tact., 20, 2; Arr. Tact., 18, 4). И всё же, учитывая нумерацию гиппархий до десяти, следует полагать, что структура организации конницы Птолемеев была иной и эпитагмой называлась не вся конница, а ее конкретное подразделение. Так, номарх Пафирита Дионисий был из "гиппархов при мужах из эпитагмы, и из диадохов при дворце, и эпистатом Пафирита".
На основании того, что в папирусах исчезают наименования этнических гиппархий, считается, что это связано с реформированием конницы клерухов, осуществленным Птолемеем VI в период между 173 и 165 г. до н.э., когда был произведен переход от этнических" гиппархий к номерным. Так, Деметрий Синопец в 179 г. до н.э. был "семидесятиарурником из Митрофановой гиппархии фессалийцев и прочих эллинов", а затем, в 165 г. до н.э., он оказывается "семидесятиарурником 2-й гиппархии" (P. Amh., II, 42, 30-32; 55, 1-2)441. В папирусах упоминаются гиппархии под номерами 1-5 и 7-10, всадники которых владели, согласно их названию, клерами в 100, 80 и реже 70 арур. По мнению Э.Вант Дака, изменение наименований гиппархий с этнических на номерные связано с переходом от легкой конницы к тяжелой без увеличения площади клера. Эта реформа могла быть вызвана неизвестными нам причинами. Теперь в номерной гиппархии оказываются всадники различных этнических наименований, обычно кроме египтян. В 5-й гиппархии во второй половине II в. до н.э. оказались македонянин, критянин и перс (P. Tebt., 30; 32). Хотя В. Переманс обнаружил всего 7 египтян среди 77 известных ему гиппархов: одного - в первой половине III в. до н.э., а шестерых - во II-I вв. до н.э.444, тем не менее это свидетельствует о проникновении египтян даже в конницу, чего прежде никогда не было.
В течение II в. до н.э. различные этниконы (например, "македонянин", "перс", "критянин") становятся показателями статуса, а не обозначением национальности носителя. Так, примерно в 145 г. до н.э. некто Асклепиад, сын Птолемея, который был македонянином, стал критянином, войдя в число всадников-катойков пятой гиппархии (P. Tebt., 32); Дионисий, сын Аполлония, был сначала "персом гегемонии Артемидора" (112 г. до н.э.), "персом-урагом", а затем стал "македонянином" (108 г. до н.э.); Феотим, сын Филея, являлся "персом из потомства" (ок. 115 г. до н.э.), а в 104/103 г. до н.э. он стал "мисийцем" четвертой гиппархии, имеющим клер в 100 арур (P. Fayoum, 11, 6-7; 12, 3). Некий воин, сын иудея Анании, вообще назван "персом, клерухом из всадников Тубии" (P. Cairo Zenon, 59 003, l. 17; 259/258 г. до н.э.). Если в III в. до н.э. процесс эллинизации, судя по именам, шел среди "персов", то в следующем столетии среди них появляется все больше египетских имен, что говорит об их натурализации. "Персов" мы обнаруживаем среди "наемных всадников". Во II в. до н.э. египтяне входят в греческие отряды, а македоняне оказываются среди наемников, а в начале I в. до н.э. встречаем определенный процент (P. Teb., 139), что говорит о проникновении греков в египетские подразделения или, точнее, в подразделения, статус которых был египетским. В целом статус "перс" был выше статуса "египтянин", но ниже статуса "эллин", что можно объяснить, с одной стороны, исходя из статуса службы в армии, а с другой - обычным презрением греков к варварам. Для самих же египтян персы были победителями, а для греков они были побежденными.
На одном черепке - залоговом документе из царского казначейства в Фивах - упоминаются некие Ь T Ь !, под которыми, вероятно, имеются в виду фиванские всадники, статус которых неясен. В.Шубарт сопоставил их с Александровыми Ь Ь Ь !, сражавшимися во главе с Клеандром в битве при Гавгамелах (Arr. Anab., III, 12, 2). Наименование же Арриана "чужеземцы, именуемые стариками" одни историки считают относящимся к наемникам, набранным еще Филиппом II, а другие - к воинам, переправившимся с Александром через Геллеспонт, в отличие от прибывших в его армию позднее. В другом документе из того же фиванского казначейства, датированном 116 г. до н.э., упоминаются Ь ! Ь , стоявшие в Диосполисе, что говорит о распространенности подобного наименования. В регистрационном документе из Гераклеополиса (I в. до н.э.) упоминаются Ь ! Ь T < , носящие греко-македонские имена (BGU, XIV, 2441, 135), что свидетельствует о типичности подобных наименований в Птолемеевском Египте.
В Египте с его строгой централизацией хозяйства вооружение выдавалось из царских арсеналов (Polyb., V, 64, 2; App. Prooem., 10). Судя по тому, что вооружение, по крайней мере наиболее дорогое - защитное, передавалось по наследству, закладывалось, а для его приобретения брали ссуду (P. Ent., 32; 45; P. Petr., I, 11, 11-13; 17, 2, 78), оно со временем становилось собственностью клеруха. Вероятно, по крайней мере первоначально, у этнических всадников было свое национальное вооружение.
Внешний облик птолемеевских всадников можно увидеть на немногочисленных репрезентативных памятниках, в основном датированных III в. до н.э. На расписной погребальной стеле из александрийского некрополя Хатби изображен всадник в голубоватом хитоне и зеленой хламиде, под которой надет желтоватый полотняный панцирь с двумя рядами птериг. Всадник вооружен прямым мечом, и его сопровождает пеший слуга. На другом надгробии того же некрополя представлен всадник, вооруженный копьем; он носит желтый хитон, голубой (железный?) панцирь, коричнево-красную хламиду и кавсию, пеший слуга подает ему шлем. Всадник в кавсии, хитоне и хламиде, в сопровождении слуги, который бежит сзади и держится за хвост скачущей лошади, показан на надгробии Никанора Македонянина того же некрополя (середина III в. до н.э.).
На фреске из александрийского некрополя Мустафы-паши I, датированной началом III в. до н.э., представлены три всадника, приносящие жертву. Они одеты в туники с длинными рукавами (типичные для македонян), поверх которых надет мускульный панцирь без наплечников и плащ, на головах у них - шляпа-петас, берет-кавсия и шлем. Наличие подобного одеяния у всадника подтверждает и терракотовая статуэтка из Файюма (III в. до н.э.). Следовательно, всадники первых Птолемеев в общем были одеты и вооружены так же, как и гетайры Александра, хотя мускульный железный панцирь - это вооружение, характерное для более позднего времени. Подобная кираса, но с наплечниками, найдена у села Продроми в Эпире (рубеж IV-III вв. до н.э.). С вооружением позднептолемеевского конного командира знакомит нас стела Петосириса, сына Гераклия, из Теадельфии в Файюме, посвященная богу Герону (67 г. до н.э.), который представлен в виде юного всадника, носящего панцирь с наплечниками и подолом. Поскольку разрезов на подоле нет, то он не разделен на птериги и, вероятно, представляет собой низ кольчуги - явное свидетельство римского или кельтского влияния.
Судя по стелам, всадника в походе сопровождал пеший слуга, который нес оружие. Однако подчас он был не единственным, кто шел вместе со всадником в поход. Надгробие Пелопида Фессалийца с некрополя Ибрагимия в Александрии (III в. до н.э.) показывает мужчину в пилосе и хитоне, который надевает на коня узду; за ним стоит мальчик456. Вероятно, тут мы видим конюха и слугу всадника, обстановка же на картине явно не походная. Сведения о походном сопровождении воинов-стоарурников, двое из которых служили всадниками гвардии, мы найдем в уже упоминавшемся папирусе середины III в. до н.э. из Милана, где в списке наряду с воином упомянуты идущие с ним в поход два, а в одном случае - три человека, один из которых - "мальчик" ( Ь ), второй никак не назван, а третий именуется "конюхом" (P. Med., 69, 65). Видимо, всадника сопровождали двое слуг-денщиков, а в одном случае - еще и конюх. Кроме того, в обозе армии находились люди, названные в египетских папирусах # " T # !, которые, по мнению французского антиковеда М. Олло, были родственниками воинов.
Теперь обратимся к конскому составу армии. В первой половине I тыс. до н.э. страна пирамид располагала значительным количеством коней и колесниц (Deuter. 17: 16; II Reg. 18: 24; Isaias 31: 1). В частности, царь Соломон закупал через торговцев лошадей в Египте и Куэ (Киликия) (I Reg. 10: 28-29; II Chr. 1: 16-17; Jos. Ant. Jud. VIII, 7, 4 (189)). Лошадь тогда стоила 150 шекелей (ок. 1,7 кг серебра), колесницу же с двумя лошадьми приобретали за 600 шекелей (ок. 6,9 кг; у Иосифа Флавия - 600 драхм серебра). Если же судить по ассирийским параллелям названий стран, то лошадей доставляли из Каппадокии (а не из Египта) и Киликии459, тем не менее Саргон II и Ашшурбанипал получали из Египта рослых лошадей в качестве дани (ARAB. I. ! 18, 55, 74, 778).
При Птолемеях лошадей импортировали из соседних странах, которые славились ими: из Киренаики и Сирии (ср.: Plut. Agis et Cleom., 56, 3). Поэтому конь стоил достаточно дорого. Люди казначея-диойкета Аполлония купили в Сирии коня за 800 драхм (P. Cairo Zenon, 59 093, 4), в то время как теленок стоил 80 драхм, а осел - 10 драхм.
Для воспроизводства лошадей в Египте существовали царские конные заводы (P. Petr., III, 62b; ср.: P. Hib., I, 162). В расписке о получении фуража из Тебтюниса (152 г. до н.э.) читаем: "Лисис, коневод и счетовод, Семфею, сыну Фтаута, - <здравствовать>. Я принял от тебя, чтобы мной были накормлены царские кони, тысячу пятьсот двухминых связок сена в Крокодилополисе Арсиноитского нома в месяце тиби 29-го года" (P. Tebt., 843, 16-20). Следовательно, Лисис, на котором лежала ответственность за кормление коней, принимал от другого лица связки сена массой по 1,2 кг, которые выдавались затем коням, принадлежавшим царю. В одном папирусе зафиксирована выдача наемникам этих животных, у которых наряду с окрасом записывался и пол (P. Petr., II, 35а). Оказывается, что каждому воину выдавалось по одному животному, практически все они - кобылы, по масти - чаще гнедые. Если гнедая масть - самая обычная в греческом мире, то таковой нельзя признать пол животного - со времен фараонов в военном деле использовали жеребцов. В случае военной необходимости при недостатке лошадей правительство могло реквизировать их. Кроме того, существовала отлаженная государственная система по уходу и содержанию этих животных. Существовала и специальная ветеринарная служба, где гиппологи лечили лошадей, а инспекторы контролировали их содержание (P. Petr., III, 54а, 2-4)465. Ежегодно "секретарь всадников" проводил смотр всадников (P. Petr., II, 35b).
Что же касается клерухов, то уже в III в. до н.э. лошади находились в их распоряжении, причем они могли завещать их своим наследникам. В жалобе на имя царя (ок. 222 г. до н.э.) Дизапорис, фракиец из гиппархии, просит приказать возвратить ему отобранный дом, "чтобы, когда конь стоит под открытым небом, не случилось бы с ним некоего несчастья" (P. Ent., 14, 8-9). Эта жалоба, с одной стороны, подразумевает, что без коня всадник не сможет служить царю, а с другой - что он несет ответственность перед царем за этого коня. Позднее (по мнению К. Прео, во II в. до н.э.) конь становится собственностью клеруха. Стоарурник Менелай из Гермополиса говорит: "...завещаю дом, который я получил от казны, и коня, и оружие Птолемею, рожденному от меня, и Хрисополю" (P. Petr., I, 11, 11-13). Следовательно, и конь и оружие, в отличие от дома, не именуются "полученными от казны", то есть как бы подразумевается, что они находились в собственности воина. Таким образом, судя по документу, коня все-таки давал царь, но затем конь становился собственностью всадника.
В целом эволюция военной системы Птолемеев двигалась в том же направлении, что и развитие вавилонских наделов: одна из основных составляющих египетской военной системы - система клеров как поместий, выдаваемых за службу, - всё более приходила в упадок, становясь наследственным владением, с которого только платили налоги. Всё больший упор правительство делало на наемников, которых даже не потеснили введенные в армию египтяне. Согласно просопографическим данным, в III в. до н.э. большинство наемников - это воины из Малой Азии и Балканской Греции, со II в. до н.э. среди "солдат удачи" идет снижение количества греков, но увеличивается доля фракийцев, малоазиатов, сирийцев и т. д. По мере увеличения трудностей набора воинов за границей, что объясняется потерей иноземных владений, правительство всё более ориентировалось на набор внутри страны; с 160-х гг. до н.э. в армию набирались добровольцы как из египтян, так и из потомков эмигрантов. Разумеется, они обходились казне гораздо дешевле, чем наемники, и, кроме того, их было гораздо легче контролировать. В 48 г. до н.э. у стратега Ахиллы было войско в 20.000 воинов, набранное из пиратов и разбойников Сирии и Киликии, беглых преступников и рабов, а также из бывших солдат Авла Габиния, проконсула Сирии, прибывшего в Египет в 55 г. до н.э. для восстановления на престоле Птолемея XII Авлета. Причем в последний отряд входило, по крайней мере, 500 конных галлов и германцев. И хотя описание структуры египетской армии Цезарем, безусловно, является тенденциозным, выделяющим в ней лишь негативные элементы, ясно, что эта буйная ватага была весьма недисциплинированной (Caes. B. C., III, 4; 110; ср.: Strab., XVII, 1, 12). Позднее для войны против Цезаря александрийцы разослали вербовщиков по всей территории государства Птолемеев и вооружили взрослых рабов, которых должны были содержать их хозяева (Bel. Alex., 2). Последнее указывает на очень серьезные трудности в мобилизации египетской армии. После ухода Цезаря в стране остались римские войска, которые стали основой армии Птолемеев. Среди 20.000 тяжеловооруженных пехотинцев и 2000 лучников, которых Марк Антоний поместил на корабли в 31 г. до н.э. (Plut. Ant., 64, 2), явно были и воины Клеопатры. После покорения Египта Августом части собственно египетских войск были инкорпорированы в состав римских auxilia: известны гиппархии македонян, служившие у римлян в 12 г.

Тактика
По сравнению с информацией, сохранившейся о тактике конницы Селевкидов, сведения о способах действия конницы Лагидов на поле боя - весьма скудные. Тактические принципы египетской армии мы можем найти в описании Диодором битвы при Газе между армиями Деметрия Полиоркета и Птолемея, вместе с которым сражался Селевк, осенью 312 г. до н.э. (Diod., XIX, 82-85). Как уже говорилось, описание Диодора базируется на несохранившейся "Истории" Иеронима из Кардии, который описывал события с точки зрения воинов армии сына Антигона Одноглазого. Итак, Деметрий построил на левом фланге б льшую и лучшую часть своей конницы - 2900 всадников, которыми он командовал сам, находясь вместе с сатрапом Вавилонии Пифоном, сыном Агенора, среди 200 отборных всадников, спереди от которых размещались 3 илы всадников, а слева фланг прикрывали 3 илы плагиофилаков-фланкеров и 3 илы тарентинцев. Правее отряда Деметрия стояли 800 гетайров и 1500 всадников различного происхождения. Впереди конницы были поставлены 30 слонов, в интервалах между ними находились 1450 лучников, дротикометателей и персидских пращников, то есть между двумя соседними слонами было по 50 стрелков. В центре были построены в боевой порядок 11.000 тяжеловооруженных пехотинцев: 2000 македонян, 1000 ликийцев и памфилийцев и 8000 наемников, перед которыми стояли еще 13 слонов и легковооруженные пехотинцы. Численность последних Диодор не называет, но если считать, что между двумя соседними слонами также было по 50 пехотинцев, то их было 600 человек. На правом фланге были размещены еще 1500 всадников под предводительством стратега Андроника из Олинфа, получившего приказ избегать сражения. Это говорит о том, что эти всадники, скорее всего, были легковооруженными. Cреди них могли быть воины Пифона, выведенные им из Индии (Diod., XIX, 56, 4), а также набранные им позднее - когда он стал сатрапом Вавилонии. Основная же масса конницы была тяжеловооруженной. Это были, в первую очередь, ксистофоры и гетайры, взятые из армии Антигона Одноглазого, отца Деметрия, а также разнородные всадники (возможно, азиаты), вооруженные на македонский манер ксистонами. Они, как и большинство слонов, стояли на левом фланге Деметрия, который был ударным. А поскольку во время атаки у конницы наиболее уязвимы фланги, то Деметрий поставил здесь конных фланкеров.
Диспозиция египетской армии описана Диодором менее подробно. Птолемей, получив сведения о диспозиции армии противника, встал на правом крыле с 3000 лучших всадников, в центре поставил 18.000 пехотинцев, левое же крыло прикрыл Селевк с 1000 всадников. Для защиты от слонов, которых еще не было в армии Птолемея, перед ее правым флангом был поставлен железный частокол, скрепленный цепями, за которым находились отряды лучников и метателей дротиков. Всего у Птолемея было 4000 всадников и 18.000 пехотинцев против 4400 всадников и 13.150 пехотинцев у Деметрия. Причем по тексту Диодора можно понять, что египтяне не входили в названное выше число пехотинцев: он пишет, что Птолемей имел "восемнадцать тысяч пеших и четыре тысячи всадников, из которых одни были македонянами, а другие наемниками, массу египтян, частично несущую снаряды и прочее снаряжение, частично вооруженную и пригодную для войны" (Diod., XIX, 80, 4). По мнению А.Дивайна, эти египетские легковооруженные воины участвовали в бою, стоя за частоколом. Но если лучники были типичным родом войск в долине Нила, то этого никак не скажешь о дротикометателях. Итак, армия Деметрия имела 10%-ное превосходство в ударной силе - коннице, но значительно уступала в пехоте.
Первыми в бой вступили всадники во главе с Селевком, обошедшие справа вражеских слонов, которых так боятся лошади. Во время длительной гиппомахии на фланге слоны также пошли в атаку, но, наткнувшись на частокол, были изранены стрелками и захвачены. Увидев это, всадники Деметрия также обратились в бегство. О действии фаланг противников Диодор ничего не сообщает. Возможно, они даже не были введены в бой. В битве погибло 500 воинов Деметрия, большинство из них были всадниками, 8000 его воинов было взято в плен - в основном, пехотинцев.
К счастью, Диодор оставил нам ценнейшее описание гиппомахии, показывающее сам механизм боя между всадниками Деметрия и Птолемея, вооружение и боевые качества которых были идентичными: "Когда же противники сошлись, сперва на вершинах крыльев возникла гиппомахия построенных впереди всадников, среди которых намного выделялись те, кто был около Деметрия. Чуть позднее, когда всадники Птолемея и Селевка объехали крыло и сильнее напали прямыми илами, из-за рвения обеих сторон установилась жестокая битва. Итак, во время первого нападения, сразившись ксистонами, большую их часть сломали, а из сражающихся весьма многих ранили. Во время же второго разворота они устремились в бой на мечах и, схватываясь, многих друг у друга убивали; и сами командиры, сражаясь впереди всех, поощряли поставленных позади стойко переносить опасность. А всадники на крыльях, все отобранные по доблести, состязались друг с другом, показывая свое мужество сражающимся вместе с ними стратегам. Во время этой долгой гиппомахии на равных, животные [= слоны], побужденные к схватке индами, продвигались вперед, пока еще устрашая тем, что никто не сможет им противостоять" (Diod., XIX, 83, 3-84, 1).
Хотя Диодор, как кажется, описывает бой на обоих флангах, но учитывая, что Деметрий построил свою конницу на правом фланге "в отведении" и приказал ей отступать (Diod., XIX, 82, 4), то речь идет о бое на правом фланге Птолемея, против которого, кстати, и стояли слоны. Видимо, сначала была схватка передовых всадников, среди которых были и тарентинцы Деметрия, которые и отличились в ней. Затем к месту боя подошли всадники Птолемея, построившись "прямыми илами", то есть колоннами, и стали обходить фланг противника, чтобы избежать встречи со слонами. Их контратаковали всадники Деметрия. Сражение тяжеловооруженной конницы состояло, судя по описанию, из двух основных этапов. Сначала всадники напали друг на друга с кавалерийскими копьями - ксистонами, большая часть которых сломалась при первой же схватке. Причем потери убитыми на данной стадии боя обычно невелики, поскольку когда всадники атакуют друг друга с пиками наперевес, то пику можно отбить или уклониться от нее. А для нанесения мощного удара пикой нужно делать это на быстром аллюре и держать пику надежным хватом. При таком ударе кавалерийское копье или пика обычно ломается и/или остается в теле противника. Раненых при этом много, но количество убитых невелико. Так, например, во время наполеоновских войн французские солдаты, при атаке на них казаков с пиками, получали до 20 ударов и при этом даже не были тяжело ранены; впрочем, стоит отметить, что далеко не все удары при этом были таранными. Затем всадники противников отошли назад, повернулись лицом друг к другу и, соблюдая боевой порядок, вновь пошли в атаку, сражаясь на мечах, так как копья сломались, а запасных не было под рукой. Именно данная стадия битвы приносит наибольшие потери. На особую ярость боя оказывал влияние и моральный фактор: командиры личным примером поощряли к борьбе своих воинов, а те, сражаясь на глазах у своих начальников, бились доблестно, стремясь заслужить моральное и материальное поощрение (ср.: Xen. Hipp., 6, 1; 8, 22). Тем более что костяком конских сил были гвардейцы обоих правителей.
В целом битва представляет собой типичное сражение учеников Александровой военной школы: конница располагалась по флангам пехоты; существовал сильный ударный фланг, которым велась атака, тогда как второй фланг не наступал, а ожидал исхода боя на противоположной стороне строя. А.Дивайн считает, что построение 1500 всадников на правом, отведенном назад крыле было тактической ошибкой Деметрия, который фактически вывел из боя значительную часть своей конницы. Однако Деметрий первым выстроил свои войска косым строем и думал, что и враг построится традиционно, с сильным правым крылом, против которого он решил действовать, как Пифон при Паретакене или Филипп при Габиене, избегая сражения и тем самым направляя удар тяжеловооруженной конницы противника по существу в пустоту. Тут скорее нужно говорить о полководческом искусстве Птолемея, который, определив диспозицию противника (а это уже давало большое преимущество), поставил против ударного фланга Деметрия основную массу своих всадников, а на своем левом фланге расположил тысячу всадников. Это был своего рода заслон Птолемея против неожиданных действий противника.
В отличие от эпохи Александра Деметрий возлагал большие надежды на действия слонов, которые должны были привести в замешательство ударный фланг Птолемея. Сражение завязалось на самом краю крыла, очевидно по инициативе Птолемея, который хотел избежать схватки с элефантерией. В ходе боя координация взаимодействия родов войск оказалась не на высшем уровне; правда, в описании Диодора ничего не говорится о действии тяжелой пехоты противников, однако большое количество взятых в плен пехотинцев Деметрия свидетельствует о том, что они были окружены. Значительное количество погибших всадников Деметрия (до 500) говорит о крайне яростной битве между всадниками. Для сравнения можно вспомнить, что в битве на Гранике погибло лишь 25 гетайров и более 60 других всадников (Arr. Anab., I, 16, 4), а при Гавгамелах - 100 гетайров (Arr. Anab., III, 15, 6). В этих двух битвах произошли жаркие гиппомахии македонян с всадниками Дария. Разумеется, победитель несет намного меньшие потери, нежели побежденный, большое количество воинов которого погибает при бегстве и преследовании их противником. Впрочем, в битве при Газе оставшихся в живых всадников, спасавшихся бегством к этому городу, никто не преследовал (Diod., XIX, 84, 6).
В 217 г. до н.э., в ходе Четвертой сирийской войны, произошла битва при Рафии между армиями Антиоха III и Птолемея IV. Описание этой битвы сохранилось только во "Всеобщей истории" Полибия (Polyb., V, 82-86). Армия Птолемея насчитывала 70.000 пехотинцев (из которых 51.000 была вооружена как македонские фалангиты), 5000 всадников и 73 африканских слона, тогда как у его противника было 62.000 пехотинцев (из которых 35.000 имели вооружение македонского образца), 6000 всадников и 102 индийских слона. Оба царя расположили в центре фалангитов, которых фланкировали пехотинцы с тяжелым по эллинистическим меркам оружием; на флангах находились всадники, а перед ними - слоны. Левый фланг фаланги Антиоха прикрывали 10.000 пехотинцев (в основном это были арабы и соседние с ними народы), за которыми находились 5000 киссиев, мидян и карманиев, которые, скорее всего, были метателями. Ударным флангом сирийцев был правый, где было сосредоточено 4000 всадников во главе с Антиохом, на левом фланге всадников было в 2 раза меньше. Всадники, которыми командовал Антиох, разделились на два отряда, один из которых был поставлен под углом к основному строю для более удобной атаки вражеского фланга. Птолемей, предвидя намерение противника, поставил 3000 всадников на левом крыле, тогда как на правом крыле было 2000 греческих наемных всадников.
Битва началась столкновением слонов, в котором, естественно, победу одержали индийские слоны Антиоха. Африканские слоны египтян обратились в бегство и привели в замешательство своих пехотинцев. Затем последовала атака всадников с правого крыла Антиоха на всадников противника, которые, уступая сирийцам в числе, отступили. В это же время греческие наемники атаковали пельтастов Птолемея и нанесли им серьезный урон. А вот конница Птолемея, атаковав во фланг всадников Антиоха, обратила их в бегство. Одновременно греки-наемники Птолемея, атаковав, обратили в бегство арабов и мидян. Левый фланг армии Антиоха был разбит. В центре произошло столкновение фаланг, в котором победили более многочисленные египетские фалангиты. Проигравшие битву сирийцы потеряли 10 000 пехотинцев, 300 всадников и 5 слонов, более 4000 воинов были взяты в плен. Одержавшие победу египтяне потеряли 700 всадников и 16 слонов, но всего лишь 1500 пехотинцев.
Битва при Рафии - это типичная битва эллинистической эпохи с использованием традиционных родов войск: конницы, пехоты и элефантерии. Птолемей имел превосходство в пехоте, главным образом в тяжелой, причем среди фалангитов были не только македоняне, но и египтяне и ливийцы. Но Птолемей возлагал особые надежды именно на македонскую фалангу (Polyb., V, 83, 2). Антиох имел более многочисленную конницу, которую он для удара сосредоточил по образцу Александра на правом фланге. Легкую пехоту, набранную из различных этносов своей державы, он решил использовать против тяжеловооруженных греков, галатов и фракийцев Птолемея, рассчитывая на оборонительный бой, в котором свое веское слово должны были сказать стрелки. Элефантерия правого фланга армии Антиоха поддерживалась критскими лучниками, сражались ли эти стрелки вместе со слонами Птолемея на левом крыле последнего, не известно. Полибий лишь замечает, что "критяне были между ним [Поликратом - командиром всадников левого крыла - А. Н.] и фалангой около самих всадников" (Polyb., V, 82, 4). Б.Бар-Кохва полагает, что эти стрелки должны были поддерживать своих слонов, как и в армии Антиоха, в противном случае их диспозиция не имела военного смысла. Однако если исходить из текста Полибия буквально, то стрелки должны были поддерживать именно конницу Поликрата, а не своих слонов.
Описание Полибием их схватки очень похоже на описание циркового представления с участием слонов в Риме (Polyb., V, 84, 2-7). Слоны Птолемея, отступив, привели в замешательство свои же войска - типичная картина негативных последствий отступления элефантерии. Затем, огибая место боя слонов, конница во главе с Антиохом ринулась в атаку на всадников противника, которые, уступая в численности, стали быстро отходить. Всадники Антиоха и сам царь, бросившись в погоню за ними, по существу ушли с поля боя. А на другой стороне поля боя наемные греческие всадники Птолемея, атаковав во фланг равный им по численности конный отряд сирийцев, разгромила его, лишний раз доказав, что самое слабое место конного строя - это его фланги. Как представляется, значительное количество из потерянных Антиохом 300 всадников погибло именно тут. Произошло то, что ранее происходило во многих сражениях гоплитов, - каждая сторона победила на одном крыле. Поскольку линия фронта была достаточно протяженной, то даже при таком положении исход битвы нельзя было считать окончательным. И лишь противоборство фаланг, оставшихся, кстати, без прикрытия с флангов, принесло победу египтянам, которых явно воодушевляло присутствие царя.
Следует отметить, что в этой битве слоны не сыграли большой роли, а основной ударной силой была конница, которая координировала свои атаки с атакой пехоты на том же фланге. Причем, в отличие от тактики пехоты в эпоху Александра, в этой битве пехота шла в атаку самостоятельно, а не держась поблизости от конницы. Однако нескоординированность действий воинов флангов и центра приводила к тому, что фаланге было весьма трудно противостоять нападению с флангов. И лишь относительно гомогенный состав войск и диспозиций обоих противников позволили избежать такой атаки. Победу же египтянам принесли численное превосходство фалангитов и их более высокий, чем у противника, боевой дух. По многим показателям эта битва восходит к традициям военной школы Александра Великого: ударный сильный фланг во главе с царем; взаимодействие конницы и пехоты (хотя и не прямое) во время атаки на одном фланге; сражение одних и тех же родов войск между собой (хотя греческие щитоносцы сражались против стрелков, но это эпизод); стремление конницы атаковать врага с флангов; атаки конницы без поддержки пеших стрелков (за исключением всадников левого фланга Птолемея).
Из рассказа Полибия о битве при Панионе в 200 г. до н.э. (Polyb., XVI, 18-19) мы можем сделать некоторые выводы о диспозиции египетской армии во главе со Скопасом: на флангах размещалась конница (на левом фланге - этолийская), в центре стояла фаланга, перед которой, по мнению Б. Бар-Кохвы, располагались слоны481. Полибий ничего не говорит о слонах египтян, и, скорее всего, их вообще не было в армии египтян. По крайней мере, их не было на левом фланге - ведь этолийские всадники Скопаса были серьезно напуганы видом слонов противника (Polyb., XVI, 19, 4). Этолийцы не испытали бы сильного страха при виде слонов, если бы они были в египетской армии. В целом диспозиция египетской армии была типично эллинистической, но поскольку египтяне были обороняющейся стороной, не ясно, какую тактику они собирались использовать. Судя же по диспозиции, левый фланг, находившийся на равнине и располагавшийся против тяжеловооруженной конницы Антиоха Младшего, должен был быть ударным, потому что именно на этом фланге стояла одна из лучших в то время конниц Греции - этолийская.
В источниках нет точных сведений о боевом построении конницы Птолемеев. Возможно, что существовали различные варианты построения в зависимости от обстоятельств и этнического состава конницы. По мнению Э. Галили, египетская конница строилась в 8 шеренг482, однако данное мнение не подкреплено аргументацией. О боевом построении египетских всадников мы можем судить по свидетельству Агафархида, который упоминает, что Птолемей II (285-246 гг. до н.э.) "...набрал в Элладе пятьсот всадников, из которых сотню по количеству, тех, кто будет сражаться впереди и возглавлять, одел" в войлочные доспехи (Agatharch., I, 20 = Phot., 250, 445b). В данном случае нет особых оснований полагать, что речь идет о какомнибудь остроконечном построении, ведь Агафархид говорит о всадниках из Эллады, а не конкретно о фессалийцах. Самым распространенным строем конного отряда у греков был прямоугольный строй (Asclep. Tact., 7, 2-4; Ael. Tact., 18, 1-5; Arr. Tact., 16, 1-9). Определенно можно сказать, что офицеры, по-видимому командиры пятерок, были поставлены во фронт отряда, составляя первую шеренгу, тогда как остальные всадники стояли в глубине. Всего же было 5 шеренг, прямую параллель этому мы наблюдаем в подразделении из 500 всадников, которое в середине X в. описал Никифор Фока в своей "Стратегике" (Niceph. Strat., 4, 3). Подобная глубина построения указывает на достаточно высокие боевые качества греческих наемников, ведь и Маврикий, и перелагающий его текст император Лев рекомендовали строить конницу - в зависимости от боевых качеств и количества всадников - по 5-10 всадников в ряду с офицерами во главе, причем стандартным построением было построение в 10 шеренг (Mauric. Strat., II, 5; III, 14; XII, 8, 13, 1; Leo Tact., XII, 40-46).
В общем, хотя свидетельства о диспозициях и тактике армии Птолемеев не столь многочисленны, как свидетельства об армии Селевкидов, можно сказать, что они базировались на принципах, которые были заложены Александром и развиты диадохами. Диспозиция армии Птолемеев была традиционной: центр составляла фаланга, к которой по бокам примыкали щитоносцы, а на флангах стояла конница, прикрываемая по фронту слонами. Элефантерию использовали в бою до первой половины II в. до н.э.483 Именно она начинала битву. Главный же удар наносила конница, основные силы которой были сосредоточены на одном из флангов, а затем уже в дело вступала фаланга, которая и решала окончательную судьбу битвы. Значительное отличие тактики Птолемеев от тактики Селевкидов состояло в том, что египтяне не рассчитывали в той же мере на стрелков (как конных, так и пеших); это объясняется очень просто - у них не было многочисленных азиатских ополчений, славившихся своими лучниками.
* * *
Основу армии Птолемеев в III-II вв. до н.э. составляли военные поселенцы - клерухи, которые должны были служить за обладание земельным наделом - клером. Национальная стратификация Египта влияла и на структуру конницы, где наиболее привилегированными были народы-завоеватели - македоняне и греки, тогда как египтяне не располагали таким статусом. Именно поэтому в военной системе Египта были столь сильны македонские военные традиции, тогда как египетские не играли такой же весомой роли, которую они имели в экономике и государственном управлении. Сначала египтяне привлекались для вспомогательных служб и не приносили своих традиций в армию. Даже когда они получили клеры и были включены в македонскую военную машину, для них не была адаптирована египетская военная система. Хотя и в начале династии, когда эта система лишь устанавливалась, и в конце, когда она находилась в упадке, значительную роль в военном деле играли наемники, особенно во внешних кампаниях. Большое количество наемников набиралось накануне военных походов и даже специально обучалось перед боями, как это было перед битвой при Рафии. Это, в частности, касалось конницы, которая набиралась из греческих добровольцев, в частности из этолийцев. Итак, Лагиды использовали одну из лучших конниц той эпохи: этолийскую, а также клерухов-фессалийцев, действовавших на поле боя как тяжеловооруженные всадники (Polyb., IV, 8, 10; XVIII, 22, 5).
Только Птолемеевский Египет и царство Селевкидов были способны выставить на поле боя 5000 всадников; численность, по греческим меркам, - весьма значительная, соотносимая с численностью кавалерии Александра в начале Восточного похода. В тактических приемах и в принципах организации египетской конницы можно проследить традиции, заложенные Филиппом II и его сыном. По своему вооружению всадники египетской армии представляли собой копьеносцев. Они сражались как ксистофоры Александра (македоняне) или как всадники, которые могли вести как дальний, так и ближний бой (греки). В целом в коннице Птолемеев македонские традиции сохранялись в большей мере, чем в коннице Селевкидов. Это объясняется тем, что собственно египетская конница нтикогда не была сильной, и у нее не было своих устойчивых традиций, поэтому и влияние на конницу Птолемеев она не оказывала.

СЛОНЫ [Банн]
После гибели Пердикки часть элефантерии, созданной Александром, оказалась в руках Птолемея I Лага. Однако в наших источниках не сохранилось никаких упоминаний об участии слонов Птолемея в войнах диадохов. Вероятно, все военные силы Пердикки были отправлены им новому регенту Антипатру, который, как говорилось выше, увел половину элефантерии в Европу, а вторую половину оставил Антигону. Впрочем, существует мнение, что несколько слонов Птолемей удержал при себе. Подтверждение этой гипотезы видят в изображении колесницы, запряженной индийскими слонами, на реверсах золотых статеров Птолемея I. Нам кажется более вероятным, что колесница на монетах представляет Александра Великого, поэтому данное изображение не может свидетельствовать в пользу того, что индийские слоны появились в Александрии в конце IV в.

Тем не менее Птолемей I не мог не осознавать, что новый вид войска сыграет важную роль в истории военного искусства. Поэтому им были предприняты самые решительные шаги, направленные на организацию отлова и доставки в Александрию слонов африканского происхождения. По мнению Л. Кассона, Птолемей Сотер обзавелся слонами и индийскими корнаками в результате победы, одержанной над войсками Деметрия в битве при Газе (312 г. до н.э.). Животные достались в наследство его сыну Птолемею II Филадельфу (282-246 гг. до н.э.). Возможно, некоторые из них смогли даже дать потомство. Именно эти слоны были использованы людьми Филадельфа при поимке и укрощении первых представителей африканского вида.
Не исключено, что первоначально Птолемей II планировал приобретать слонов непосредственно в Индии. Существует теория, что именно с этой целью царь отправил туда своего эмиссара Дионисия [РНп, 1ЧН, VI, 58]. Некоторые полагают, что Филадельфу были нужны не столько слоны, сколько опытные корнаки и дрессировщики, которые помогли бы обучить животных, пойманных в Эфиопии. Миссия Дионисия, очевидно, имела позитивные результаты, и, по крайней мере при Птолемее II, слонами занимались исключительно специалисты из Индии. Привлечение индийских корнаков на египетскую службу способствовало тому, что индийцами стали называть всех вожаков слонов, в том числе и у карфагенян.
Отказавшись от идеи получения животных индийского происхождения (если таковая и имела когда-либо место) Птолемей Филадельф сосредоточил все свое внимание на Африке. Можно с уверенностью утверждать, что он стал первым египетским царем, по приказу которого были отловлены и соответствующим образом обучены слоны африканского вида. Согласно сообщению Космы Индикоплова, правитель Адулиса Асба попросил его сделать копию надписи на стеле Птолемея III. Косма выполнил данное ему поручение, но список полученного текста оставил также и себе, и привел его в своем сочинении: "Великий царь Птолемей, сын царя Птолемея и Арсинои... потомок царя Птолемея и царицы Береники... совершил поход в Азию... с троглодитскими и эфиопскими слонами - этих животных его отец и он сам первыми стали отлавливать на охоте в этих областях и, отправляя в Египет, обучать их там для использования на войне" [Созтаз, II, 73, 15-74, 5; пер. Г. М. Бауэра].

По приказу Филадельфа были проведены широкомасштабные исследования отдаленных территорий, целью которых было обнаружение мест обитания слонов. В 280 г. на побережье Красного моря был основан город Филотера. Основателем его был Сатир, возглавлявший разведывательную экспедицию, отправленную Птолемеем [8*гаЬ, XVI, 4, 5]. Именно в этом городе человеком впервые были приручены африканские слоны [РНп., КН, I, 184].
Эвмед возглавил другую экспедицию, целью которой также была охота на слонов. Продвигаясь на юг вдоль побережья Аравийского залива, он обнаружил места обитания огромных зверей и основал неподалеку город Птолемаида Эпитера (Птолемаида Охотничья). "Эвмед, - передает Страбон, - тайно окружил полуостров рвом и стеной, а потом сумел сыскать расположение жителей (которые старались помешать работам) и превратить их из противников в друзей" [Strab, XVI, 4, 7]. Вступив в дружественные отношения с туземцами, Эвмед нанял местных проводников, которые показали ему места, где обитали слоны.
Далее к югу огромные четвероногие были обнаружены в гавани Саба. Очевидно, при Птолемее II здесь была образована египетская колония с тем же названием [Strab, XVI, 4, 8]. Большое количество слонов водилось в районе города Дараба, где также было обустроено место их отлова, получившее название "У колодца". Слоны обитали здесь в таком количестве, что одно из туземных племен было названо "элефантофагами" (слоноядцами), потому что питалось главным образом мясом этих животных [Strab, XVI, 4, 10]. Еще несколько мест обитания слонов было обнаружено в районе мыса Диры [Strab, XVI, 4, 13]. Здесь по приказу Птолемея II был основан город Береника Дирская.
На побережье Аравийского залива Филадельфом была создана цепь портовых городков, служивших транзитными базами. От Верхнего Египта к Красному морю были проложены две дороги, одна из которых заканчивалась у порта Миос-Гормос, а другая - у Береники. По этим путям слонов доставляли в Александрию.
Считается, что люди Птолемея охотились исключительно на лесных слонов. Вместе с тем исследователи признают, что оба подвида африканского слона (лесной и саванный) могли обитать на территориях, смежных с Египтом, включая земли вдоль Красного моря. Поэтому ничто не мешало птолемеевским охотникам отлавливать и более крупных саванных слонов.
Отлов слонов был весьма трудным и рискованным предприятием. Команды, занимавшиеся этим делом, возглавлялись опытными офицерами. Кроме охотников и корнаков в состав охотничьей экспедиции входили инженеры и плотники, возводившие загоны для пойманных животных, а также какое-то количество дрессированных слонов, необходимых для укрощения пойманных диких животных674. Подобные отряды могли быть весьма многочисленными. Так, например, известно, что в 233 г. до н.э. один из них насчитывал 231 человека.
Тем, кто занимался этим промыслом, Птолемей II платил золотом. Жалованье охотников доходило до 20 драхм в месяц. Это было очень много. Даже высокопоставленный чиновник зарабатывал в среднем 13,5 драхмы. Охотники получали столько же, сколько писцы высшего разряда. Несмотря на щедрую оплату, добровольцев, по-видимому, не хватало. Согласно мнению некоторых исследователей, египетские цари сделали отлов слонов обязательной повинностью, возложенной на коренное население страны.
Пойманных животных перевозили на больших беспалубных кораблях, получивших название "слоноперевозчики". Впервые о кораблях этого типа упоминает Агафарх. Детальных описаний их не сохранилось. П.Д.Арманди полагает, что это были широкие беспалубные корабли с неглубокой осадкой. Вероятно, они ходили под парусом.
Доставка слонов по морю в Александрию занимала от недели до месяца. В некоторых крупных городах, лежащих на этом пути, были созданы загоны для огромных животных. Известно, что они существовали в Фаюме, Коптосе и, может быть, в Мемфисе.
Аппиан утверждает, что, в соответствии с имеющимися записями, Птолемей II оставил после себя армию, насчитывавшую 100.000 пехотинцев, 40.000 всадников, 2000 колесниц и 300 боевых слонов [Ргооепишп, 10, 5]. Дж.М.Кистлер полагает, что это было общее число животных, боевые слоны составляли лишь его часть. Возможно, не все слоны к концу правления Филадельфа были надлежащим образом выдрессированы и обучены. Однако понятно, что колоссальные усилия, предпринятые царем для их поимки, имели основную и единственную цель - укрепление военной мощи Египта, которому угрожало с севера государство Селевкидов, а с запада - Кирена, где укрепился брат Птолемея Маг.
В войне против Антиоха I войскам Птолемея сопутствовал успех: они не только заняли южные территории царства Селевкидов, но даже захватили Дамаск. Каликсен Родосский сообщает о праздничной процессии в честь Диониса, состоявшейся в Александрии, в которой прошли 24 колесницы, запряженные слонами. Это позволяет предположить, что в шествии приняли участие либо 24 огромных четвероногих, либо 96 (в первом случае - по 1, а во втором - по 4 на каждую колесницу). Существует гипотеза, что слоны, о которых идет речь, были индийскими. Когда точно состоялось празднество, не ясно. Самая ранняя его датировка - 279 г. до н.э.; самая поздняя - 271 г. до н.э. Н. Говерс и Г. X. Скаллард полагают, что африканские слоны, отловленные в этот период, не могли быть еще достаточно хорошо обучены, чтобы провести колесницы по улицам Александрии. К тому же Дионис, кортеж которого образовывали слоны, почитался греками как первый покоритель Индии, поэтому если бы жители Александрии знали, что огромные звери были индийскими, захваченными у Антиоха I, то они обязательно должны были увидеть прямую параллель между завоеванием богом Индии и победой их царя над северным соседом. Как полагает Б.Бар-Кохва, именно это событие объясняет появление изображения колесницы, запряженной индийскими слонами на золотых статерах Филадельфа.
При сыне Птолемея II Птолемее III Эвергете (246-222 гг. до н.э.) отлов слонов стал производиться в еще более широких масштабах, и животных стали доставлять в Александрию сухим путем, менее дорогостоящим и более безопасным. Птолемей III продолжил создавать поселения в Африке. Для этой цели царь отправил своего друга Симия в "сопровождении хорошо снаряженного отряда" [Diod., III, 18]. Египетский царь будто бы лично возглавил поход во внутренние районы африканского континента и распространил свое влияние до самых отдаленных уголков Эфиопии.
В правление Птолемея III произошло крупномасштабное столкновение с Сирийским царством, известное как Третья Сирийская война, в котором слоны приняли активное участие. Сведений об этом событии сохранилось крайне мало. В надписи на стеле Птолемея III, о которой упоминалось выше, о нем рассказывается следующее: "Овладев затем всеми областями по сю сторону Евфрата, Киликией, Памфилией, Ионией, Геллеспонтом, Фракией и всеми военными отрядами в этих странах и индийскими слонами и подчинив себе всех династов в этих местах, он (Птолемей III. - А . Б.) перешел через Евфрат; покорил потом Месопотамию, Вавилонию, Сузиану, Персию, Мидию и все остальные области до Бактрианы".
У Птолемея IV Филопатора (222-205 гг. до н.э.), наследовавшего Эвергету, имелось 500 слонов [Массаb., III, 5, 1]. Однако лишь 73 из них приняли участие в битве при Рафии. Уже П.Д.Арманди предположил, что египетский царь взял с собой только самых сильных животных, которые могли на равных сражаться с индийскими слонами сирийцев. По мнению Н.Говерса и Г.X.Скалларда, в этом сражении у Птолемея IV некоторые слоны были индийскими, захваченными его отцом в Третьей Сирийской войне. Данная теория скорее оригинальна, нежели убедительна. Она нужна только для того, чтобы сохранить миф о маленьком африканском слоне, который бежит от страха при встрече со своим азиатским собратом и на котором, ввиду его ничтожных размеров, нельзя установить башню.
Нам представляется, что 73 египетских слона, участвовавших в битве при Рафии, действительно были самыми сильными и хорошо обученными. Но они были крупнее всех остальных животных, содержавшихся в Александрии, не потому, что были захвачены у сирийцев, а потому, что были раньше других отловлены в африканских лесах или саваннах, дольше других обучались и за это время успели вырасти до таких размеров, которые позволяли им участвовать в военных действиях. К тому же Птолемей должен был столкнуться с теми же трудностями, что и Пердикка, когда он предпринял поход в Египет, и многие другие военачальники, располагавшие боевыми слонами: содержание большого количества животных требовало, чтобы армия, совершавшая переход по территориям, лишенным рек, везла с собой огромные запасы воды.
Исчезновение боевых слонов Птоломеев
Последние сведения в источниках, касающиеся боевых слонов эллинистического Египта, относятся к временам правления Птолемея VI Филометора (180-145 гг. до н.э.). Как уже упоминалось выше, он выступил против Александра Баласа на стороне Деметрия II. Во время произошедшего сражения конь Птолемея, испугавшись рева слона, скинул на землю своего седока. Увидев это, неприятельские воины бросились к лежавшему царю и нанесли ему многочисленные раны. Несмотря на то что телохранителям удалось отбить Птолемея, он скончался через несколько дней [Flav., Аnt., XIII, 4, 8]. Все египетские слоны достались Деметрию.
Несомненно, в отличие от Селевкидов, цари Египта и впоследствии имели еще некоторое время возможность отлавливать слонов для своих военных нужд. Должность элефантарха по-прежнему существовала в египетской армии, что может определенным образом свидетельствовать в пользу того, что боевые слоны оставались составной частью вооруженных сил Египта. Вместе с тем птолемеевская элефантерия исчезает во второй половине II в. до н.э. Какие же причины могли сопутствовать этому? А.А.Абакумов приходит к достаточно странному, на наш взгляд, выводу, полагая, что исчезновение эллинистической элефантерии во II в. до н.э. было вызвано активной восточной политикой Рима. Подобный аргумент не может вызвать особых возражений в том случае, когда речь идет о государстве Селевкидов, но в отношении Птолемеевского государства кажется совершенно необоснованным, поскольку в Египте упадок этого рода войск происходит без участия Рима и начинается уже в конце III в. до н.э. П.Д.Арманди считает, что после неудачного исхода боя египетских слонов с сирийскими в битве при Рафии Птолемеи перестали придавать большое значение африканским слонам и начали использовать их лишь в торжественных церемониях. Боевыми в египетских войсках оставались только представители азиатского вида. На это можно возразить, что битве при Рафии предшествовали сражения, произошедшие в течение трех предыдущих египетско-сирийских войн, закончившихся успешно для Птолемеев. Вполне логично предположить, что в этих войнах и с той, и с другой стороны слоны принимали самое активное участие. Очевидно, что и ранее не однажды случались противоборства слонов, подобные тому, что произошло при Рафии. Каков бы ни был их результат, он не охладил усилий Лагидов, направленных на отлов слонов африканской породы.
На наш взгляд, были две основные причины исчезновения боевых слонов из состава птолемеевской армии. Одна из них связана с изменением вектора политических интересов правящей династии. Первые Лагиды проводили активную внешнюю политику, направленную на расширение внеегипетских владений. Для защиты своих как пограничных, так и заморских территорий им требовалось содержать сильные и многочисленные армию и флот, обеспечивая их всем необходимым. В этих условиях слоны были одним из важнейших средств достижения победы над потенциальным противником, поэтому правительство не жалело усилий, направленных на развитие этого рода войск.
При Птолемее IV происходит отказ от политических принципов, заложенных основателем династии. Это было отмечено самими античными авторами. "Беспечный и труднодоступный для придворных и прочих чинов Египта, - пишет об этом царе Полибий, - он был равнодушен и небрежен по отношению к людям, ведавшим внеегипетскими делами. Между тем предшественники его обращали на них не только не меньше, скорее больше внимания, нежели на управление Египтом. Потому-то они угрожали царям Сирии с суши и с моря, ибо владели Койлесирией и Кипром. Они зорко следили за владыками Азии, а равно и за островами, ибо господствовали над важнейшими городами, областями и гаванями на всем побережье от Памфилии до Геллеспонта и до области Лисимахии. Они же наблюдали за делами Фракии и Македонии, так как во власти их были Эн, Маронея и города далее лежащие. Таким образом, предшественники Птолемея далеко простирали свои руки и издалека ограждали себя этими владениями, потому им нечего было страшиться за власть над Египтом. Отсюда понятно, почему они обращали большое внимание на внешние владения" [Polib., V, 34, 4-9].
Другой причиной стало изменение в начале II в. до н.э. внешнеполитической обстановки. Поражение Антиоха III в войне с Римом и Апамейский мирный договор сильно ударили по политическому престижу государства Селевкидов, а войны с Маккавеями окончательно подорвали его военную мощь. После того как Селевкиды лишились всякой возможности приобретать боевых слонов, у египетских царей не осталось противников, для борьбы с которыми сами они должны были содержать этих животных. Существование разветвленной сети удаленных колоний и всей инфраструктуры, связанной с доставкой, дрессировкой и кормлением слонов, требовало больших финансовых затрат и в новых политических условиях не только казалось неоправданным, но и не имело никакого смысла. Поэтому исчезала и сама надобность в столь дорогостоящем и столь трудно получаемом боевом средстве.

ФЛОТ [ВОЭЕ]
Были достигнуты успехи и в области кораблестроения: появились пятнадцатирядные и шестнадцатирядные военные корабли. По приказу Птолемея IV был построен сорокарядный корабль, имевший длину 125 м, высоту до верхней части форштевня - около 20 м; его обслуживали 4 тыс. гребцов и 400 матросов. Правда, этот корабль практического применения не имел, он представлял собой плавучий дворец и должен был демонстрировать мощь и величие Птолемеев. Историк Плутарх пишет о нем: "Однако корабль этот являл только зрелище, явно не отличаясь от неподвижных построек - он был создан напоказ, а не для дела - он двигался неверно и с трудом". Египетские корабли можно было встретить в разных уголках Средиземного и Черного морей; советские археологи обнаружили в греческом городе Нимфей (в Крыму) изображение на штукатурке военного корабля Птолемеев "Исида", прибывшего в Нимфей с дружеским визитом. Некоторые дополнительные сведения о флоте эллинистического Египта сообщает и Афиней: "Филадельф многих царей превосходил своим богатством, во всех своих сооружениях проявлял особенную ревность. Он превосходил всех и числом своих судов. Самыми большими судами были у него два тринадцативесельных, два двенадцативесельных, четырнадцать одиннадцативесельных, 30 девятивесельных, 36 семивесельных, 5 шестивесельных, 17 пятивесельных, а начиная с четырехвесельных до полутриер вдвое больше. Судов, посылаемых на острова и в города, ему подвластные, а также в Ливию, у него было более 4000... Филопатор, как рассказывает Калликсен,... построил тетсараконту (сорокавесельный корабль)...".

Птолемеевский флот [Кащеев]
О флоте Лагидов в рассматриваемый период известно мало.
У Плутарха содержится сообщение об одном гигантском судне Птолемея IV Филопатора (222-204 гг. до н.э.). Египетский царь 'выстроил корабль с сорока рядами весел (τεσσαρακοντηρη ... έναυπηγήσατο), длина его была двести восемьдесят локтей, высота (до верха носовой надстройки) - сорок восемь, число моряков - четыреста, гребцов - четыре тысячи, да кроме того в проходах и на палубе размещались почти три тысячи воинов' (Plut. Dem. 43.5). Понятно, что для военных целей такое судно вряд ли годилось. И Плутарх добавляет: 'Но это судно годилось лишь для показа (Φεαν μόνην ... παρε'σχε), а не для дела и почти ничем не отличалось от неподвижных сооружений, ибо стронуть его с места было и небезопасно и чрезвычайно трудно...' (Plut. Dem. 43.6. Пер. С. Маркиша).
В эллинистическое время притязания Египта быть великой военно-морской державой - одна из причин стремления его контролировать Сирию, где Птолемеи могли найти строительный лес, который сам Египет не производил.
Думается, что отсутствие каких-либо подробных сведений о Птолемеевском военном флоте в рассматриваемый период лишь свидетельствует о том, что он был попросту слаб. Поражение египетского военно-морского флота в III в. до н.э. лишило Птолемеев возможности эффективно вмешиваться в дела собственно Греции и Эгеиды.

[ВОЭЕ]
При некоторых успехах птолемеевское государство не отличалось внутренним благополучием; содержание огромного бюрократического аппарата требовало слишком больших налогов; постепенно нарушалось равновесие между ростом производства и ростом налогов. Переломным моментом в истории эллинистического Египта стала последняя четверть III в. до н.э. С этого момента начинается упадок Птолемеевского Египта. Присоединение Египта к Риму явилось прежде всего следствием внутреннего ослабления этой некогда сильнейшей державы Средиземноморья, ослабления, вызванного экономическим кризисом, народными волнениями, междоусобной борьбой.

ХРОНИКА СОБЫТИЙ (годы до н.э.)
274-271 Первая Сирийская война
260-253 Вторая Сирийская война
261 Морское сражение у острова Кос. Египет -/+ Сирия
246-241 Третья Сирийская война
239-227 Деметриева война
219-215 Четвёртая Сирийская война
217 Битва при Рафии. . Египет +/- Сирия
207-186 Гражданская война в Египте
202-195 Пятая Сирийская война
169-168 Шестая Сирийская война
49-45 Гражданская война в Риме
32-30 Актийская война
31 Морская битва при Акциуме. Египет -/+ Октавиан
30 Завоевание Египта Августом.

ИСТОЧНИКИ
[ВИ.2] Всемирная история. Том 2. Москва, 1956.
[Разин] Разин Е.А. История военного искусства. Том 1. СПб.: Полигон, 1999.
[ВОЭЕ] Военная организация эллинистического Египта Птоломеев.
[Неф] Нефедкин А.К. Конница эпохи эллинизма. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И.Герцена, 2019.
[Банн] Банников А.В. Эпоха боевых слонов (от Александра Великого до падения персидского царства Сасанидов) СПб.: Евразия, 2012
[Кащеев] Кащеев В.И. Эллинистический мир и Рим: Война, мир и дипломатия в 220-146 годах до н.э. М:1993

Комментарии: 1, последний от 15/12/2024.
Размещен: 14/12/2024, изменен: 16/12/2024. 106k. Статистика.
Справочник: История

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"