Он вошел в палату на рассвете и сел на кровать рядом. Сунул в рот сигарету, нашарил в кармане халата спички.
Я не хотел жить три дня, восемь часов и пять минут. Короче, всю жизнь... Свежие бинты на запястьях скрывали скобы на венах. В венах была кровь, не вытекшая в тот вечер. Вечером она вдруг сказала: "Мы должны расстаться". Слова как лед. В этот лед вмерзло темное небо над головой, птицы на ветках и ее простые слова. Её слова, как выключатель - щелк! И смысл из моей жизни ушел быстрее, чем гаснет свет.
Он закинул ногу на ногу и закурил. Еще один доктор на мою голову? Я привычно отвернулся к стенке. Но он молчал и смотрел в окно.
- Дай закурить, - сказал я.
Он живо обернулся, посмотрел насмешливо, выпустил дым из ноздрей крючковатого носа.
- Когда закатывается солнце, богатейшее светило, то даже беднейший рыбак гребет золотым веслом, - азартно сказал он.
- Ницше?
- Он самый. А что ты читал?
- Ну разное... "Сверхчеловек", "Так говорил Заратустра".
- Ну и как он тебе?
- А никак. Нормально. Чего надо-то?
Я читал Ницше, Гоголя, и Дериду. Практическую гинекологию, Устав КПСС и Брокгауза с неразлучным Эфроном.
- Да ничего, - он снова улыбнулся.
- А-а, бросьте ваши штучки.
- Послушай дружище. Хочешь пожить в необыкновенном месте? В доме заходящего солнца? Там всегда ранняя осень и на закате тихо перекликаются птицы. Днем теплый ветер шевелит занавески на окнах. Листья на деревьях желтеют неторопливо, вина в подвале... на мокрой от недавнего дождя террасе торопливо ходят голуби... До опушки леса полчаса ходьбы. Если ты хороший стрелок, в шкафу возьмешь ружье. Поленица дров у камина... слуг ты не увидишь.
- Ты чё, сказочник? - я смотрел в его глаза. В них не было насмешки.
- Дурак ты, пацан. Там нет книг, а жизнь проста. По рукам?
Я проснулся разом, от внезапного чувства одиночества. Встал с широкой постели. Я был в доме заходящего солнца. Все было. Обещание сбылось. За окном ощутимо теплое оранжевое солнце висело над неровным горизонтом. Я заорал от восторга. Я был счастлив. И я был одинок, так восхитительно одиноки мы бываем только в снах. В этот миг я забыл о смерти и резаных венах, о том что она ушла и смысл жизни отступил за ней.
Почему так легко забыть о том, что еще недавно заслоняло весь мир?
"...день второй. Решил вести дневник, карандаши и тетрадь на пружине нашел в тумбочке возле кровати. Внизу, на первом этаже, в кухне я нашел холодильник и микроволновку. Странный рай для одного человека. Зачем столько еды и кто ее приносит?
Книг, телевизора и компьютера не нашел. Обошел весь дом.
Думал о нем. Кто он? Почему я здесь?
Вчера, когда стемнело, разжигал камин, а утром дрова снова на месте. Он сказал, слуг не увидишь...
Лежал на террасе и смотрел на облака над домом. Хочу смотреть в небо всю жизнь. Хотя рано или поздно надоест".
"Пишу уже после обеда.
Итак, чем будет примечателен этот прекрасный день?
"Ну, пьян... выпил вина, но за второй не пошел. Не пошел и все. Удержался... и тем доволен?
Вот я выпил вина. Выпил, много... Что же происходит, а? Сразу же после первой бутылки... мысли. Нехорошее что-то в глубине души, в общем даже обычное.
Дом этот, хорош конечно. Красиво, но уже приелся. Вчера спал до обеда".
"Четвертый день. Я проснулся в понедельник, сам так решил, значит сегодня четверг. Вина в подвале просто завались. Ох, и нарезался во вторник! Этикетки непонятные, пока нашел что-то полусладкое - перевел три бутылки кисляка.
Без книг и компьютера немного скучно.
Вчера пошел в лес. Ни одного человека рядом. Живи - не хочу. Видел белок на соснах. Видел косулю, или как их там зовут - я не разберу. Завтра возьму с собой что-то, глаза у нее голодные.
На обед открыл "Мускат красного камня". На вечер выбираю из "Саперави" и "Хванчкара". Я Крез! Я богат. Я одинок и наверное счастлив".
"Вчера стрелял по бутылкам. Не попал. Ну и хрен с ними!"
"Хванчкара как вино просто говно, мне больше нравится Киндзмараули, хотя тоже говно... и вообще закат говно, солнце траханый фонарь, пойду еще за бутылкой, вернусь, допишу..."
"Не хочу. Застрелил косулю на поляне. Дурак".
"Писать облом. Без баб скучно".
Прекрасно помню, как очнулся. Еще секунду назад сидел в винных парах, и вдруг... Трезв, собран и ненавижу себя. Огляделся вокруг. Дом заходящего солнца по-прежнему чист и уютен. Сколько прошло дней? Не помню. Туман... вино, стрельба по птицам. Кажется, в солнце тоже стрелял. Зачем? Чем солнце-то виновато?
Следующие дни были скучны. Я не хотел пить. Закат надоел. Снова волной накатила тоска. Жизнь дерьмо... Ненавижу жизнь. Мечемся как рыбки в аквариуме, глупо и некрасиво. Я хотел читать и играть в компьютерные игры, смотреть фильмы и засыпать с красивой бабой. Из всех удовольствий здесь только вино, сигареты и сон. Почему именно так? Не знаю.
И настал тот момент. Никогда не забуду. Я вспомнил о смерти...
Она тоже вспомнила обо мне... И не забывала
Рывок, и темнота в глазах...
Мне нет и тринадцати. Холодно, очень холодно. Высокие виселицы над торопливо сколоченным помостом. Было что-то издевательское в том, что казнь состоится в это тихое морозное утро. Ослепительное зимнее солнце парит в пустом небе. Редкие стаи ворон. Лай собак. Угрюмые лица людей, согнанных на площадь под дулами автоматов. Ветер срывает с коньков крыш искристые облака снега. Тихо молится грязный старик справа. И хочется вдохнуть глубже, потому что воздух в эти минуты кажется совсем иным. Ловкие руки накидывают петлю на шею и заботливо проверяют узел. Время страшно, скачками ускоряет свой бег.
Липкие сумерки. Страх. Мечется мысль: "Убьют, мама, мамочка помоги, убьют". Я еще чувствовал теплый ласковый луч солнца на щеке, как вдруг выбили опору из под ног. Рывок. Грубая веревка врезается в горло. Хруст позвонков. Боль, невыносимая, затяжная. Боль... Темнеет в глазах.
Проснулся на широкой постели. Снова дом заходящего солнца. И завертелся привычный круг; пылающие в закате небеса, штабеля бутылок в подвале. Провал в памяти на несколько дней... Если бы не пил - сошел бы с ума. В один из дней нашел на тумбочке записку от него. Там же стоял телефон. Хоть убей не пойму, откуда он взялся. Не было его раньше - точно помню. Я осторожно поднял трубку.
- Привет.
- Привет дружище.
- Что... Что происходит со мной?
- Ну, ты же хотел смерти, - усмехнулся он и положил трубку.
Страшный рывок и тьма.
...мы убивали. Псы войны, натасканные на человечину. Мы вернулись в Чечню. Как и обещали духам. Чечены называют себя волками. Что ж, посмотрим, чьи ноги быстрее, чьи зубы острее. Сегодня плановая зачистка. Сижу на броне. Долго еще буду опасаться "зеленки". На гражданке это листва. Здесь это "зеленка", из которой очень так запросто прилетает заряд "мухи" в головной транспортер. Вчера снайпер убил Зинкина из второго взвода. За полчаса минометы превращают "зеленку" в кашу. Снайпер наверняка ушел.
Колонна въезжает в город: руины, воронье, груды битого кирпича. У крайнего дома видим сожженный неделю назад бронетранспортер чеченов. У заднего люка два полусгоревших трупа. Один из них бос. Кто-то снял ботинки, привычное дело. Хорошие "берцы" на вес золота. Сердце привычно гонит шальную кровь. В конце квартала попадаем под шквальный огонь. Стреляют сверху в пару десятков стволов, сразу подбили головную машину, пули мерзко щелкают по броне. Я успел спрыгнуть в воронку. Возле переднего колеса кто-то лежит. Секунду назад сидели на броне рядом. Пятнистый ватник на груди весь в крови, лица не вижу. Пули с противным звуком впиваются в его тело. Вздрагивают только руки. Пошел счет, сука, ненавижу это все, уже пошел счет... Общий грохот очередей. Бегу, пот заливает глаза. Под ногами крошево из битого стекла, и кирпича. Пока жив, пока жив... спасибо боже, жив, а вот и подъезд. Подлетаю к нему, граната наготове, чеку долой, считаю до трех, бросаю в темноту проема. Прижимаюсь к стене. Взрыв, летят щепки. Песок привычно захрустел на зубах. Влетаю в подъезд, в облако дыма и пыли. Черт... господи за что, в грудь - очередь. Рвет все в груди на говно... Плыву, уже упал, почему я упал? Почему я на полу? Ранен? Все плывет, ничего не слышу. Ног не чувствую. Почему-то я ничего не слышу... все тает, где-то вдали отплывает боль. И боль вдруг... привычный берег реки. А плавать люблю. Лицо матери... может, ей скажут? Ребята... сорвите жетон... с шеи... Жетон... Глупо.
Проснулся на просторной постели. Снова дом заходящего солнца. Ненавижу его... бьет наотмашь своими видениями. За что? За окном снова закат над всем далеким горизонтом. Занавески пляшут в огне. Все предметы в доме плывут в золотом тумане, тени черны. Через всю комнату простреливают золотые лучи. В этот вечер: облака в ярко-синем небе как куски раскаленной лавы, над горизонтом розовая дымка. Зачем мне все это? Почему я должен ежедневно умирать в раю? Почему Я?
Привычный уже выход - вино в подвале. Провал в памяти на несколько дней... И мысли торопятся. Что дает вино? Избавление. Я стираю себя из просторных списков в этом мире. Что давали книги? Искупление? Книги как высокооплачиваемые друзья. И я боюсь думать о смерти - дом разучит любого.
И я захотел жить в обычном мире. Там можно было думать о смерти, убегать в книжные миры и предавать себя. Я мечтал о привычном. Я мечтал.
Беру трубку. Мне нужен он.
- Забери меня отсюда, я ненавижу все вокруг!!!
- Куда? В серую и обычную жизнь? Там люди думают о себе, надежды разбиты, женщины своенравны. Зачем тебе это? - и я пытался услышать в его голосе хоть тень усмешки, но нет. Его голос был сух и тверд.
- Утром поговорим, жди в гости. Подумай еще раз.
- Я... послушай, - мой голос дрогнул. Я хочу жить. Понимаешь? Мне тут страшно. Дом этот... - осторожно сказал я.
- А ты и не жил еще. Так, баловство одно, - сказал он, и голос его словно ушел на закат к горизонту.
Ночью я не спал. Впервые мир вокруг был кристально ясен. Жизнь проста, когда нужна. Смерть легка - когда ты жив. Мир передо мной был распахнут до невидимых и далеких пределов.
Утро.
Впервые я внимательно рассматривал рассвет.
Здравствуй солнце.
Он шел по тропинке. Я ждал его и думал, что ему сказать. Он шел неторопливой походкой и улыбался мне хорошо и открыто. Что ему скрывать? На кого сердиться? Мир в его руках и солнце вновь за его спиной... Я знал. Он был рыбаком и золотым веслом на закате богатейшего солнца, каплями воды на весле и лучом наискосок.