Воздух весны сорок пятого в Восточной Пруссии для советских воинов был особенный, пахнущий близкой Победой...
В середине марта авиационный полк, в котором Сашка - молодой парень из замоскворецких переулков, только прошлым летом окончивший школу - служил авиамехаником, был передислоцирован в район поближе к Кенисбергу. Улучив несколько свободных часов, он отправился побродить с приблудной немецкой овчаркой по кличке Эльза в покинутую жителями близлежащую деревню. Правда, назвать этот населенный пункт, с добротными кирпичными домами под красной черепичной крышей и вымощенной булыжником центральной дорогой, деревней по российским меркам можно было лишь условно.
Компанию Сашке составили двое бойцов из охраны аэродрома, Кузнецов и Ибрагимов. Оба мужики тертые, успевшие повоевать в стрелковой части, получившие ранения и после госпиталя определенные на более легкую службу, в авиаполк.
Главной целью их похода был поиск трофеев - им разрешалось время от времени отправлять домой, так называемые, трофейные посылки. Обычно немцы, оставляя свои жилища, прятали в сарае то, что не могли унести с собой - столовые приборы, кухонную утварь, разные хрустальные вазочки и фарфоровые тарелочки. Иногда прятали, прикрывая соломой, даже целые автомобили - автомобиль, правда, посылкой домой не отправишь. Придется сдавать в полковую авточасть.
Поход не увенчался особым успехом, и им пора уже было возвращаться в часть, когда в одном из сараев на конце деревни, они лицом к лицу столкнулись с фолькштурмовцами, которых вспугнул заливистый лай Эльзы. Те вскинули карабины, и выстрелили по ним. Бойцы стремглав выскочили из сарая, залегли неподалеку, в неглубокой канаве, и дали в ответ несколько коротких автоматных очередей.
- Сдавайтесь! Вы окружены! HДnde hoch! Komm zu mir! - приподнявшись, прокричал Кузнецов. - Иначе капут!
Минуты через три во двор с поднятыми руками вышли два немца: один совсем пацан, второй пожилой - оба грязные, худые и завшивленные.
Как не вязался их облик с теми наглыми самодовольными фашистами первой половины войны, невольно подумалось Сашке. С теми, с кем он отправлялся сражаться!
- Ну что будем с ними делать? - спросил Кузнецов, опуская автомат.
- Наверно, надо их в лагерь военнопленных - пускай там разбираются, - пожав плечами, ответил Ибрагимов. - Лагерь для того и существует.
- Зачем нам эта канитель? Вести их куда-то, объясняться. Отвесим доброго пенделя и пускай катятся на все четыре стороны, - сказал Кузнецов, прочитав в водянистых глазах пожилого немца немую мольбу. Мольбу пожилого немца дополняла крупная дрожь, сотрясавшая его молоденького тщедушного товарища в военной форме не по размеру.
- Я не против, - кивнул Ибрагимов.
- Правильно, дадим пенделя и отпустим, - согласился Сашка. - Дались они нам, как рыбе зонтик.
Собственно, бойцы и собирались так поступить, но на выстрелы с пистолетом наизготовку прибежал сухой желчный майор Смолич, начальник штаба.
- Ага, молодцы! Вижу, что поймали двух фрицев, - выпалил он, убирая пистолет в кобуру. - Сопротивлялись?
- Да слегонца, товарищ майор, - доложил Кузнецов.
- Вооружение?
- Два карабина и фаустпатрон.
- Как бы жахнули из него, мало бы нам не показалось, - усмехнутся Ибрагимов. - Но, к счастью, пронесло. Верно, Эльза?
- Гав-гав! - ответила та и вильнула хвостом.
- Ясно... Давно собирался спросить: почему у этой немецкой псины не хватает половины уха?
- Она не рассказывала, товарищ майор, - улыбнулся Сашка и погладил по голове собаку. - Видать, стесняется.
- Эльза помогла нам выследить фрицев, - заметил Кузнецов.
- Значит, не зря кормим... Да, интересно, почему они терлись около нашего аэродрома? Вдруг замышляли диверсию? Вон и фаустпатрон у них имелся, - сказал майор и, насупившись, коротко добавил: - Расстрелять.
- Кого? - переспросил Ибрагимов.
- Да этих двоих.
- Может, того... не будем, товарищ майор, - с просьбой в голосе произнес Кузнецов.
- Будем! - резко ответил тот и поочередно окинул взглядом каждого из троих бойцов.
- Ну, товарищ майор...
- Молчать! Младший сержант Кузнецов, ефрейтор Ибрагимов, выполнять приказ! Немедленно!
У Сашки отлегло от сердца, что Смолич не назвал его фамилию - участвовать в расстреле фольксштурмовцев ему совсем не хотелось. Командир об этом догадался.
Кузнецов и Ибрагимов с посуровевшими лицами отвели понурых и что-то лепечущих по-немецки пленных за сарай, где прошлым летом на хорошо удобренной земле колосилась пшеница. Через несколько мгновений оттуда послышались выстрелы.
***
Минули годы. Но, бывало, Александр Григорьевич вспоминал о том случае в Восточной Пруссии, и всякий раз ему почему-то было жаль тех расстрелянных немцев. Вместе с тем он не брался осуждать и своего командира майора Смолича - в войну у того в белорусской деревне погибла вся семья: мать, жена и двое малолетних детей. Нет, война слишком жестокая штука, - говаривал он, покачивая поседевшей головой.