Если спросить у полицейского на перекрестке, как попасть на Вишневую улицу, то он, скорее всего, вам ответит. Нахмурит брови, окинет вас подозрительным взглядом, сдвинет на бок каску, но ответит:
- Да элементарно. Только какого ляда вам там делать?
- Э-э, в чисто познавательных целях.
- Понятно. Сначала поверните направо, потом налево, еще раз направо - и вы на Вишневой. Но, учтите, теперь это улица Вязов. - И тут же отойдет от вас, как от зачумленного, бросив через плечо: - Настоятельно советую не соваться туда, даже в чисто познавательных целях. Чревато.
Ничего удивительного! С некоторых пор жители этой улицы стали бесследно исчезать самым бесцеремонным образом. Но, как и следовало ожидать, полицейское расследование не приносило никаких результатов.
Липкий ужас опустился на тихий провинциальный городок: рубашки липли к спинам мужчин, платья - к груди женщин. Липкий ужас висел гроздьями винограда сорта "Изабелла" на фонарных столбах, телевизионных антеннах и флюгерах. Провизоры в спешном порядке учились гнать чачу и волну. (Как метко говорится, прежде думай о чаче и волне, а потом о себе.) Сердцами обывателей овладел первобытный страх. Вишневая - в просторечье Черри - была переименована в улицу Вязов.
Бесконечный кошмар правил бал!
Неисчезнувшим из некогда многочисленного семейства Банкс остался один лишьд'Артаньян. Вообще-то, пылкий гасконец торопился в Париж с брильянтовыми подвесками королевы, полученными от герцога Бекингема, однако решил по дороге навестить свою дальнюю родню - тысяча километров для него был не крюк. Но так случилось, что у Банксов он задержался на несколько месяцев. По своему обыкновению д'Артаньян ввязался в дуэль сразу с двумя американскими копами, Мелом Гибсоном и Брюсом Уиллисом, прибывшими из-за океана по обмену опытом и принявшими его по ошибке за афроамериканца. В результате проклятые янки проломили гасконцу голову, повредили глаз, сломали три ребра и в придачу шейку бедра. (Правда, и сами оказались в реанимации.) Естественно, предстать с костылем перед французской королевой Анной Австрийской д'Артаньяну не позволяла гордость. (К тому же капитан де Тревиль, узнав про это, мигом определил бы его вместо полка королевских мушкетеров в инвалидную команду.) Пришлось по совету родственников обратиться к доктору Айболиту, практиковавшему поблизости на Цветочной улице и прославившемуся тем, что несколько лет успешно лечил девочку Таню от поноса, а мальчика Ваню - от желтухи. С помощью касторки и клизм добрый доктор кое-как поставил молодого человека на ноги, но тому требовалась еще время на реабилитацию, чтобы стоять не кое-как.
Так вот, д'Артаньяну было известно, почему пропадают люди с Вишневой улицы, вернее, кто в этом виноват.
Все началось с того, что миссис Банкс поместила в "Монинг-пейпер" объявление: "Джейн, Майклу, Джону и Барбаре Банкс (не говоря уже об их маме) требуется самая лучшая в мире няня за самую скромную плату, и причем немедленно".
На объявление чуть ли не сразу откликнулась некая странная особа, назвавшаяся Мэри Поппинс. Она была худая, с большими руками, ногами и жопой и крошечными голубыми глазками, которые, казалось, буравят тебя насквозь. Кроме того, отличалась редкой экстравагантностью и завышенной самооценкой. Устанавливала совершенно нелепые правила поведения, требуя ото всех их неукоснительного соблюдения. Когда же подул западный ветер, Мэри Поппинс исчезла так же неожиданно, как и появилась. Вместе с ней исчезли и близнецы, Джон и Барбара, дети супругов Банкс. Минуло несколько дней и няня объявилась вновь, чтобы вскоре опять исчезнуть и на этот раз с детьми Баксов постарше, Джейн и Майклом. Затем настал черед самих безутешных родителей вместе со всей прислугой. Печальный список пропавших без вести продолжили Адмирал Бум, мисс Ларк и другие жители улицы. Постепенно Вишневая улица почти обезлюдела. Даже Робертсон Эй, бездельник и прощелыга, и тот куда-то запропастился...
***
Д'Артаньян сидел в кресле-качалке в комнате на втором этаже старого обшарпанного дома Банксов, смотрел в окно на заброшенный парк и слушал, как шумит камыш - разумеется, что ночка темная была. Содрогаясь в судорогах, свирепствовал злой восточный ветер, срывавший гусениц-дикарей с сосновых иголок. Несчастные гусеницы-дикари по такому случаю плакали с ночи до зари!
Как у всякого истинного гасконца, главной достопримечательностью лица д'Артаньяна был его крупный галльский нос, который он всегда холил и лелеял, однако сейчас немилосердно дергал из стороны в сторону.
Пахло сыростью, плесенью и настенным календарем.
"Ясень пень! За самую скромную плату, и, причем, немедленно нанять самую лучшую в мире няню нельзя, но зато можно нанять самую лучшую в мире ведьму", - с горькой усмешкой размышлял он. В предчувствии близкого конца всю его плоть сотрясал нервный колотун, пальцы рук горели, а пальцы ног, напротив, холодели. "Так что ж, друзья, коль наш черед, - да будет сталь крепка!" - успокаивал он себя, имея в виду прежде всего свою новую вставную челюсть.
Потому как зашевелились волосы на его голове, д'Артаньян понял, что Мэри Поппинс уже проникла в комнату и стоит у него за спиной.
Все! Финита ля комедия! Капец! Но гасконец не привык сдаваться без боя: с трудом поднялся с кресла, обнажил шпагу и произвел свой излюбленный фехтовальный прием. Но Мэри Поппинс легко его отразила своим зонтиком с ручкой в форме попугая и ответным ударом поразила д'Артаньяна в область паха.
- Ой! - вскрикнул он. - Больно!
- Не ври!
- Не-а, в натуре больно!
- Ну, больно - так больно, - дернула Мэри Поппинс плечиком. - Дамы, дамы, помогите Боре - то есть д'Артаньяну, - он наделал лужу в коридоре...
- Наделал, что с того? Только это не моча, а кровь.
- Не ври!
- Не-а, в натуре кровь!
- Ну, кровь - так кровь, - согласилась Мэри Поппинс и добавила, указывая на раскрытый саквояж на полу: - Ладно, давай лезь, я спешу. Скоро изменится направление ветра.
- Ой, мне плохо. Ой, я умираю, - побледнев, произнес он. Зашатался, шагнул к Мэри Поппинс и, чтоб сохранить равновесие, ухватился за ее широченные бедра. Она попыталась убрать его руки, но тот только крепче ее обнял. Освободиться няне удалось лишь минуты через две-три.
- Милок, со мной эти твои штучки не пройдут, - проговорила она, отдуваясь и натягивая спущенные до колен желтые шаровары. - Не на ту напал. Я тебе ни мадам Бонасье, ни Миледи, ни служанка Кэт, ни Анна Австрийская, ни мадам Помпадур, ни Мария Стюарт, ни Анна Каренина, ни мадам Бовари, ни Маргарет Тэтчер, ни Анжела Дэвис, ни Соня Мармеладова, ни леди Макбет, ни Наташа Ростова, ни Прекрасная Елена, ни Елизавета II...
- Стоп! С Елизаветой II у меня, честно, ничего не было, герцог Бекингем подтвердит.
- Извини, оговорилась, - слишком длинный список, - подмигнула она и погладила свои впалые щечки с недельной щетиной. - Продолжаю: я тебе ни герцог Бекингем, ни Клеопатра, ни Франсуаза Саган, ни Джен Псаки, ни Нефертити...
- Хватит, хватит, я устал, - замахал он руками.
- Я тоже думаю, милок, что устал, - кивнула Мэри Поппинс, достала "Казбека" пачку и сказала ему с холодком: - Ты интересный чудак, но дело, видишь ли, в том, что я сейчас перекурю, и ты полезешь в мой саквояж, только сперва отдашь мне подвески королевы... Черт, где мои Спички? - спросила она, похлопывая себя по нагрудным карманам гимнастерки.
- Какие еще спички?
- Ну, Спички Судьбы.
- Спички Судьбы?
- Да. Те самые, что я увела у Тамерлана, когда тот на секунду отвлекся на штурм Багдада.
- Эти, что ль? - показал ей гасконец старый заляпанный коробок.
- Эти! Отдай!
- Еще чего?
- Отдай, мерзавец! Иначе...
- Что, иначе? Вся твоя колдовская сила в этих Спичках, без них ты ноль без палочки.
Мэри Поппинс издала громкий яростный вопль, от которого задрожали оконные стекла, и с растопыренными пальцами бросилась на д'Артаньяна, но дорогу ей преградил острый стальной клинок гасконца и его бодрящее женщин мужское дыхание. Схватив с пола свой зонтик и напялив на лицо марлевую повязку, она встала в фехтовальную стойку и сделала стремительный выпад. Но он, играючи, парировал выпад и выбил зонтик из ее мосластых рук.
- У тебя, Мэри, без Спичек Судьбы против меня нет ни единого шанса. Тебе без них крышка. Но не расстраивайся, зато ты само совершенство, от улыбки до жеста - выше всяких похвал.
- Не издевайся!
- Я не издеваюсь, я констатирую очевидный факт.
- Дорогой д'Артаньян, тебе вовсе не нужно залезать ко мне в саквояж и отдавать подвески королевы, - помедлив, произнесла она и жалобно всхлипнула. - Только умоляю, верни мне мои Спички Судьбы.
- Нет.
- Ну, хотя бы одну самую завалящую Спичечку.
- Нет, КЦ мне самому не помешают, как и подвески королевы. Кхе-кхе... - закашлялся д'Артаньян. - Знаешь, Мэри, по всему видать, что мне надо меньше пить, мне надо меньше курить. Иначе каюк. Иначе амба. Мне надо больше гулять - так, чтоб с выпивкой, куревом и бабами. Да, и с игрой в кости на раздевание, - заключил он, нацепил шляпу с пером, вышел из дома Банксов и бодро заковылял в ночь навстречу новым приключениям.
***
Если спросить у полицейского на перекрестке, как попасть на улицу Вязов, то он, скорее всего, вам ответит. Нахмурит брови, окинет вас подозрительным взглядом, высморкается на асфальт, но ответит:
- Да элементарно. Сначала поверните направо, потом налево, еще раз направо - и вы на Вязов. Только теперь это улица Эй, потому как ныне живет на ней лишь один придурок Робертсон Эй. Мы-то сначала думали, что он тоже пропал, как и все другие, но оказалось, что нет - просто ходил за пивом. - Ответит и тут же быстро отойдет, бормоча себе под нос: - Проклятие, достали уж с этой чертовой улицей.