В последнее время с Натали Сильвенер это случалось очень часто, чуть ли не каждый день. Она мучительно просыпалась на рассвете с сильно колотящимся сердцем - давило бремя собственного "я" и овладевал необъяснимый страх перед обыденностью. Она пыталась успокоиться, забыться сном, но не получалось. Тогда Натали садилась на край постели, брала бутылку белого сухого вина, стоящую под рукой, и делала небольшой глоток, но не чувствовала его вкуса - оно было такое же безвкусное, как и ее нынешняя жизнь. Раньше она любила всю Вселенную и ловила биение ее пульса. Теперь ничего этого не было. "Что же со мной происходит?" - спрашивала она себя с отчаянием, укрощая внутреннею дрожь, и не могла найти точный ответ. Подобная слабость казалась ей оскорбительной, как плевок в лицо.
Конечно, можно было повернуться к своему мужу, сопевшему на постели рядом, расшевелить и заняться с ним сексом. Но ей не хотелось, ей ничего не хотелось. Нет, Франсуа - хороший, порядочный человек с английскими манерами, приятной наружности, выходец из состоятельной семьи потомственных блюстителей правосудия - не заслуживал ни малейших упреков. Солидный особняк восемнадцатого века в самом центре Лиможа, принадлежавший ему, называли одним из лучших в округе. Другое дело, что все это не имело никакого отношения к желанию интимной близости.
Натали была высокой красивой женщиной под сорок, с роскошными рыжими волосами, лучистыми зелеными глазами и низким грудным голосом. Кроме того, ее отличали острый ум, образованность и начитанность. Общество в Лиможе по праву считало ее королевой города. Встречные мужчины оборачивались ей вслед. Один бедняга, помниться, даже наткнулся на уличный фонарь, идя с повернутой назад головой, ушибся и угодил в больницу. Только с некоторых пор она стала замечать, что ее женская привлекательность растворяется в уюте скуки. Эту уютную скуку ни в коей мере не могли развеять ее занятия благотворительностью. Красивая наружность Натали стиралась, как стирается типографская краска на газете годичной давности.
Она задыхалась в провинции! Провинция ее душила!
Натали не надо было говорить "Здравствуй, грусть" - затаенная грусть ныне редко покидала женщину, став неотъемлемой частью ее сущности.
Но внезапно все преобразилось, как преображается мир с утренней зарей. На традиционном ежемесячном приеме у Руаргов она встретилась с Жилем Лантье и влюбилась в него с первого взгляда. Речитативом зазвучало в ее голове: он мне нравится, он мне нравится. Этот щуплый тридцатипятилетний парижский франт был настоящей знаменитостью у жителей Лиможа. Они читали все политические статьи известного земляка-журналиста и каждую из них подолгу обсуждали, главным образом не соглашались, но с уважением относились к его мнению. На прием он пришел со своей сестрой Одилией и ее мужем Флораном и, по всему было видно, что для него это Голгофа.
- Хочу вас представить мадам Сильвенер. Натали, знакомьтесь: Жиль Лантье, - сказала мадам Руарг, представляя их друг другу.
- Мне очень приятно, - улыбнувшись, произнесла она своим необыкновенным грудным голосом, тотчас отошла и почувствовала, что Жиль проводил ее долгим заинтригованным взглядом. Ничего удивительного! Она была вспышкой яркого пламени и поразительно не подходила к блекло-голубому бархату старомодной гостиной Руаргов.
Ужин, казалось, длился вечно. Натали сидела напротив столичного журналиста, на другом конце стола, стараясь вести веселую беседу со своими соседями. Иногда она излишне громко смеялась над их глуповатыми остротами, желая привлечь внимание Жиля. Украдкой Натали следила за ним, а особенно - за его худыми, по-девичьи изящными руками, лежащими на скатерти. Женским чутьем она поняла, что сейчас он не испытывал желания к любовным приключениям...
Она приехала на своем "Ситроене" к Жилю Лантье через день. На берегу небольшой речушки с вяло текущей, мутноватой водой он удил рыбу, вернее, лежа на животе, смотрел, как это делает Флоран и давал тому советы. В советах его шурин явно нуждался - рыболовные таланты Флорана вызывали большие сомнения.
- Меня послала за вами Одилия, - сказала Натали, подойдя к ним и щуря от яркого солнца глаза. - В прошлый раз я обещала заехать к ней и сдержала слово. Как улов?
Мужчины встали, и Флоран смущенно - он всегда смущался при виде Натали - указал на ведерко, где притаился один-единственный пескарь, готовый принять скорую смерть, если, конечно, его не отпустят в родную стихию. Мадам Сильвенер расхохоталась и, повернувшись к Жилю, спросила:
- Вы только наблюдаете?
Вместо ответа он широко улыбнулся. Она присела прямо на землю возле рыболовов. На ней была черная кожаная юбка, синий пуловер, туфли на среднем каблуке, и ощущала она себя гораздо моложе, чем накануне.
- Ну-ка, покажите свое рыбацкое мастерство, - попросила она Флорана.
- Нет уж, с меня довольно! Все, возвращаюсь домой!- отозвался он. - Приготовлю для вас, если желаете, коктейль "Французский поцелуй".
- О, превосходно!- воскликнул Жиль.
Жиль и мадам Сильвенер немного повеселились, глядя, как Флоран утиной походкой идет к дому со своими удочками, ведерком и складным стульчиком под мышкой, а когда он скрылся за горой и они оказались одни, обоим стало неловко. Жиль сорвал травинку и зажал ее в зубах. Натали улыбнулась, подумав, что произвела впечатление на парижанина. Он откашлялся, поднял на женщину глаза. Она смотрела на него с немым вопросом, как и позавчера, на том памятном на ужине у Руаргов.
- Наверное, вы с моей сестрой очень дружны? - помедлив, спросил он.
- Отнюдь. Честно сказать, она удивилась, когда я приехала, - ответила она, склонив голову чуть на бок.
- Да? Почему же тогда приехали?
- Мне просто захотелось вас увидеть, - невозмутимо произнесла она. - Вы мне понравились.
- Что ж, весьма мило с вашей стороны. - Будничная интонация ее голоса привела Жиля в замешательство.
- Когда вы уехали от Руаргов, все принялись судачить на ваш счет: о вашем образе жизни, о вашем нервном недуге... Это было занятно. Чайльд-Гарольд в нашей провинции - это и впрямь занятно.
- Вы приехали уточнить мой диагноз?
- Вовсе нет. Я же сказала, что приехала навестить вас. Меня абсолютно не занимают ваши хвори. Они для меня, как солнечные блики на море. Пойдемте пить "Французский поцелуй".
Натали легко поднялась; Жиль остался сидеть на земле, смотря на нее из-под опущенных ресниц с обиженным выражением лица. Вдруг она стремительно опустилась возле него на колени, обхватила его голову и, наклонившись совсем близко к его лицу, кокетливо улыбнулась.
- Худышка, - прошептала она.
Они пристально смотрели друг на друга. "Интересно, поцелует ли он меня? Если да, то это будет слишком скучно, - подумала Натали. - Это будет слишком банально, к сожалению". Жиль потянулся к ней, но в самый последний момент остановился. Она вскочила, поправила юбку и, не взглянув на него, направилась к дому Одилии.
- По-моему, вы немножко сумасшедшая, - сказал он, догнав Натали.
- Что с того? - Неожиданно ее лицо приняло строгое выражение, постарев на несколько лет.
До самого дома они не проронили ни слова. Натали посидела в гостиной у Одилии и Флорана, облаченного ради такого случая в новую куртку, полчаса. Пригубила "Французский поцелуй", была утонченно любезна, разговорчива, а потом Жиль проводил ее до машины. На прощание она сказала, что завтра днем заедет за ним, чтобы отвести на выставку экспрессионистов в городском музее.
Натали знала, как все произойдет: сперва они часа два походят по музею, после заедут в придорожный бордель в окрестностях Лиможа, снимут жалкую комнатушку и что, после любовных ласк, Жиль наверняка окажется никакой, будет злиться - и это ее нисколько не смущало. Как выяснилось, предчувствие ее не обмануло.
Настоящими любовниками они стали через пять дней.
Был страшный ливень. Скрючившись, он лежал на диване в гостиной дома сестры, небритый, неухоженный, потерянный. Она села возле него на краешек дивана, от ее шерстяного платья пахло дождем. Они поговорили, потом поругались, но вскоре помирились. Поцеловались. И он с такой нежностью улыбнулся Натали, что у нее повлажнели глаза, и она отвернулась. Тишина, царившая в доме, пьянила обоих...
Через несколько месяцев Натали развелась с мужем и перебралась жить к Жилю в его парижскую квартиру. Но она знала, чем это в конце концов завершится, как знала и о том, что настоящей интимной близости в придорожном борделе у них не получится. Она предчувствовала, как может предчувствовать любящая женщина, что спустя какое-то время Жиль к ней охладеет, что она ему надоест, начнет раздражать и тяготить. Но даже не пробовала совладать с собой. Натали была словно ночной мотылек, летящий на огонь, и погибающий, сгорая. Она тоже погибнет - быть обузой для любимого, равно как и жить без него, она не могла. Останется лишь выбрать способ ухода из жизни. Способ, выбранный Анной Карениной, приводил ее в ужас, она с детства боялась поездов. Нравилась смерть Офелии. "Будет немного меня в холодной воде" - с печальной улыбкой думала Натали. Только, скорее всего, она последует примеру мадам Бовари и проглотит смертельную дозу таблеток...