Действующие лица
Додо, сборщик налогов.
Габриель Шу, налогоплательщик.
Анна, жена Габриеля.
Роби, сын Габриеля.
Братья Патрики:
Аким, старший брат,
Баким, младший брат.
Налоговые полицейские.
Погожий осенний день. Позднее утро. Дворик перед продолговатым плоским строением, напоминающим маленькую крепость. На дальнем фоне острые изгибы заснеженных гор, поддернутые голубоватой дымкой. Габриель - смуглолицый здоровяк, обнаженный по пояс - занимается починкой каменной ограды. Появляется Додо - начинающий лысеть шатен лет сорока. Внешности хотя и заурядной, но не лишенной привлекательности. На нем модный облегающий костюм из дорогой ткани, белая рубашка и яркий галстук. Под мышкой кожаная папка.
Додо (утирая платком лоб). Привет!
Габриель (отрываясь от работы и оглядывая пришедшего с головы до ног). Привет, привет.
Додо. Экая жарища... Ты, что ль, Габриель Шу?
Габриель. Он самый.
Додо. Ну и занесла тебя нелегкая! Как же неудобно ты живешь! К твоему дому нет никакого подъезда.
Габриель. Подъезд там, выше по склону. Но мне он ни к чему. Кому я нужен, обычно ко мне приходят пешком. Вот как ты.
Додо. Я бы предпочел подкатить на машине, но пришлось ее оставить внизу.
Габриель. Ладно, какое у тебя дело?
Додо. Я из налоговой службы, инспектор Додо. Похоже, парень, у тебя возникли большие проблемы.
Габриель (фыркая). Не может быть!
Додо (в тон ему). Еще как может! Мы отправили по твоему адресу несколько уведомлений с просьбой уплатить положенные налоги. Но ты на них никак не прореагировал. Подумал, наверное, что мы шутки с тобой шутим.
Габриель. Нет, не подумал - мне было просто некогда. У меня хозяйство, а оно требует постоянной заботы и внимания.
Додо. Это нас не касается. Закон един для всех. Постарался - выкроил бы время. В крайнем случае, послал бы к нам кого-нибудь из своих близких.
Габриель (принимается укладывать очередной камень в ограду). У них тоже работы по горло.
Додо. Что ж, печально. (С нажимом.) Неуплата налогов является серьезным правонарушением и сурово карается законом. Сегодня ты обязан рассчитаться с нами. Или вот здесь, в папке, у меня постановление суда об аресте всего твоего имущества. Власти не терпят неповиновения.
Габриель (вытирает ладони о штаны, недоверчиво). Ну-ка покажи, инспектор. (Берет протянутый ему лист бумаги.)
Додо. Все твое движимое и недвижимое имущество будет продано с аукциона. Вырученная сумма пойдет на уплату долгов перед нашим ведомством.
Габриель. Как это?
Додо. Да так, парень, - ты останешься без всего. Гол как сокол. Потому что налоги необходимо платить в срок.
Габриель (в сердцах). Ну, вы и кровососы! Настоящие клещи! А куда ж мне тогда с семьей деваться?
Додо (пожимая плечами). Это не наша забота. Приткнетесь где-нибудь. У друзей там или родственников. Кстати, арест имущества не самый худший вариант. За такое правонарушение можно угодить и за решетку.
Габриель. Мило... Слушай, дорогой, зачем нам стоять во дворе на солнцепеке? Давай потолкуем в моем доме. Посидим как люди. (Предлагает жестом следовать за собой.)
Удлиненная комната, освещенная дневным светом, проникающим через два оконца-бойницы. Мебели в комнате мало, но зато - много ковров на неоштукатуренных каменных стенах. За столом напротив друг друга сидят Габриель и Додо. В комнату заходит жена Габриеля, Анна, - высокая молодая женщина, с красивым овальным лицом и в темном долгополом одеянии. Не произнося ни слова, ставит перед мужчинами на низкий столик поднос с кувшином вина и нехитрой закуской, и так же молча удалятся.
Додо. Спасибо. (Провожает ее долгим заинтересованным взглядом.)
Габриель. Да, спасибо, Анна. (С важным видом разливает вино по стаканам, торжественно.) Я хочу выпить за то, чтобы наша жизнь всегда была такой же полной, как эти бокалы. А наши жизненные силы всегда переливались через край.
Додо. (отодвигаясь на стуле от стола). Благодарю, но я на службе не употребляю.
Габриель. Напрасно ты меня обижаешь, инспектор... Ладно, выпью один, хотя это не в моих правилах. Все-таки не каждый день у тебя грозятся отобрать все твое имущество.
Додо. Ты сам виноват.
Габриель. Наверное. Но могу ли я получить отсрочку?
Додо. Нет. Платить нужно было еще вчера.
Габриель. Но с чего, собственно, мне платить? У меня нет ничего лишнего - все только самое необходимое. Домашний скот, птица, виноградник. Я еле-еле свожу концы с концами.
Додо (с укором). Домашний скот, птица, виноградник - это уже немало. У многих ничего этого нет и в помине. Однако они исправно платят. Придется, парень, раскошелиться и тебе.
Габриель. Хорошо, инспектор, я заплачу. Но ты подождешь, пока я соберу деньги?
Додо. Как долго?
Габриель. Недолго, всего час-полтора.
Додо. Разумеется. (Назидательно.) Моя цель - не арест твоего имущества, а уплата тобою налогов. Скажу без ложной скромности, что в управлении налоговой службы я считаюсь одним из лучших работников. Поэтому мне, как правило, поручают разбирательства с особо злостными неплательщиками. С такими вот, как ты. Но я всегда готов пойти на компромисс с клиентами.
Габриель. Ясно... Эй, Роби! Сынок!
В комнату мгновенно влетает вихрастый мальчуган лет десяти-одиннадцати, вероятно, подслушивавший за дверью.
Габриель. Роби, беги к братьям Патрикам и скажи, чтобы принесли мне деньги. Срочно. Они перешли перевал и сейчас пасут овец на нашей стороне, на склоне, у ручья. Напомни, что они мне обещали.
Мальчуган, почесав нос, подтягивает шаровары и бежит выполнять поручение отца.
Габриель (вдогонку). Да погоди же! Точно передай им мои слова!.. Нет, обязательно сорванец чего-нибудь напутает. (Поспешно выходит вслед за сыном.)
Оставшись один, Додо вынимает из папки документы и небрежно их пролистывает. Затем отщипывает кусочек козьего сыра и, методично жуя, смотрит в оконце на величественные горы.
Додо (негромко, сам с собой). Красотища... Но дома все ж таки лучше... Да, очень сомнительно, что я сумею сегодня засветло вернуться в город. Эти горцы часто ведут себя как малые дети - неизвестно, каких фокусов от них ожидать. Поэтому не следует ничего планировать заранее.
Габриель. Не соскучился? Полагаю, что теперь он все передаст правильно. У нас появился чудесный повод прикончить кувшин. Попробуй, инспектор, вино моего изготовления.
Додо. Хм. Спасибо, но я не буду. Я придерживаюсь твердого правила, что выпивать с клиентами никогда и нигде нельзя. В противном случае они могут этим воспользоваться в своих личных корыстных интересах.
Габриель. Как хочешь. (Неторопливо выпивает стакан вина.)
Додо. Жажда меня не мучает.
Габриель. Тебе позавидуешь. (Вытирает ладонью губы.) Я вот не понимаю, инспектор, зачем мне платить эти проклятые налоги? Я не знаю, куда и на что пойдут мои деньги.
Додо (заученно). Они возвращаются тебе в виде различных социальных программ.
Габриель. Не надо мне заливать! Ничего нам не возвращается! Никто не видел эти ваши хваленые социальные программы. Это выдумка для дураков. Все наши деньги оседают в карманах жирных чиновников. Извини, но дрянная у тебя работа - обирать народ.
Додо. В принципе, да. Работа и впрямь дрянная и склочная. Собирать налоги - очень сложно. Попытайся, к примеру, взять налоги с бедняков. Глядишь, нет у них ни черта. Прозябают люди в отчаянной нищете. Домишко ветхий, обстановка жалкая, сами ходят в несусветном рванье. Муж-калека - несет околесицу, жена-истеричка - кричит, дети - плачут. Сущий кошмар! Но служба есть служба.
Габриель. И тебе не стыдно?
Додо. Нет, нисколько. Потому как знаешь, что делаешь это ради их же пользы. Или вот недавняя история. Поручили мне разобраться в налоговых делах одной немолодой вдовы. Казалось бы, разнесчастная женщина. Клянется и божится, что денег на хлеб-воду не хватает. Главное, что и описать-то у нее нечего - все жуткая рухлядь. Но пришел к ней раз, второй, а на третий - заплатила все сполна.
Габриель. Откуда же у этой бедной вдовы взялись деньги?
Додо (с усмешкой). Деньги у нее были с самого начала, просто ей было жалко с ними расставаться. Впрочем, пробудить чувство долга у богатых еще тяжелее, чем у бедных. Но о них особый разговор.
Габриель. Я не сомневаюсь. И все же скверная у тебя профессия.
Додо. Возможно. Но кто-то должен этим заниматься. Желательно - честно и принципиально. Понимаешь, существуют определенные правила. Нравятся они тебе или нет, но ты обязан их соблюдать. Иначе всем будет только хуже.
Габриель. Не знаю, куда уж хуже.
Додо. Однако постарайся соблюдать правила... (Не успевает завершить фразу, как в комнату вваливаются братья Патрики, Аким и Баким.. Они удивительно похожи друг на друга - оба чернявые, взлохмаченные, с одинаково резкими чертами лица. На первый взгляд, все их различие заключается в росте, вооружении и деталях одежды. Баким, что пониже и с охотничьим ружьем на плече, остается у двери. Аким, что повыше и с кривым кинжалом на поясе, делает несколько шагов вперед.)
Габриель (расцветая в улыбке). А-а, братья Патрики! Милости прошу! Добрый день, Аким! Мое почтение, Баким!
Аким (прикладывая руку к груди). Мы рады встрече с тобой и с тем, кто находится в твоем доме.
Додо. Инспектор Додо. Налоговая служба. (Никто не обращает внимания на его слова.)
Габриель (с наклоном головы). Я надеюсь, что дорога ко мне не оказалась для вас слишком долгой и утомительной. Прошу устраивайтесь поудобнее, разделим вместе еду и вино.
Аким. Благодарим за приглашение. Нам всегда приятно бывать у тебя. Своим гостеприимством ты славишься на всю округу. Но сейчас, извини, нам некогда - наши овцы остались без присмотра.
Габриель. Прекрасно понимаю. Но мне от души жаль, что я не смогу провести с вами время - побеседовать и распить кувшин вина. (Оба брата огорченно кивают.) Тогда я буду предельно краток. Черный час наступил для меня и моей семьи. Власти требуют немедленной уплаты налогов. Если я этого не сделаю, то у меня отберут дом и все мое имущество.
Баким. Какая плохая новость! Несчастный Габриель! Мужчина без дома и имущества подобен ничтожному червю!
Аким. Твои слова, брат, как чистое золото. Лихие настали времена. Вот и нам придется тоже скоро платить налоги. Но чем, уважаемый, мы можем тебе помочь?
Габриель. Помните, о чем мы с вами договаривались весной?
Аким. Конечно, дорогой. Мы еще никогда тебя не подводили. Мы - люди чести и не нарушаем данных нами обещаний. (Вынимает из глубин своей одежды сверток, замотанный в тряпицу, развязывает зубами узел и протягивает Габриелю пухлую пачку денег.)
Додо (раскладывая на столе перед собой бумаги). Мне приятно, парни, что вы, наконец, со всем этим разобрались. Сейчас я оформлю документы.
Габриель (мягко). Полагаю, что оформлять тебе ничего не нужно. Лучше этим займусь я, не велика хитрость.
Додо. Не стоит себя утруждать, господин Шу. Я сам все сделаю. Это моя работа.
Аким. Габриель, объясни ему, в чем дело. Он не понимает.
Габриель. Повторяю, инспектор, делать тебе ничего не нужно. Я заплачу в городе прямо в самом налоговом ведомстве. Эти деньги (Показывает пачку денег.) я получил за то, что продал тебя. Теперь твои хозяева братья Патрики. Слушайся их - они замечательные люди.
Додо (хрипло). Как это ты меня продал?
Габриель (успокаивающе). Очень просто, как любой другой товар. Мне понадобились деньги - вот я и продал тебя в рабство.
Додо (вскакивая с места, возмущенно). Как ты посмел?! Ты не имеешь права! Ты нарушаешь закон, негодяй!
Габриель. Ошибаешься, наоборот, я его выполняю. Я хочу заплатить налоги, но у меня не хватает для этого денег. Чтобы их раздобыть, я вынужден, прости, продать тебя. У меня нет другого выхода.
Додо. Не в ваших обычаях продавать своих гостей.
Габриель. Верно. Но ты, инспектор, к числу гостей не относишься - ты официальное лицо. Короче, не волнуйся. Аким и Баким хорошие люди. Без серьезной причины они не будут тебя обижать и наказывать.
Баким (поправляя на плече ружье). Естественно, что не будем. Главное, ты подчиняйся и не вздумай нам перечить.
Аким. Разумные слова, брат. Подчиняйся и не перечь - тогда, инспектор, мы тебя не обидим. Будем даже заботиться: кормить и поить. Выделим теплое место для ночлега. Разрешим отдыхать по праздникам. Понимаешь, нам нужны еще одни рабочие руки. У нас большое хозяйство и мы платим огромные налоги.
Додо. Но я тут причем?! Это не я изобрел налоги!
Аким. Какая нам разница - ты или не ты. Все равно нам приходится их платить. (Показывает на себя и брата.)
Додо. Ничего у вас не получится. Меня быстро найдут, и вы все угодите в тюрьму.
Габриель (с улыбкой). Никуда, инспектор, мы не угодим. Если нас спросят, мы ответим, что никогда тебя не видели. Ни я, ни мои соседи, ни братья Патрики - никто. Тебя не найдут, и не мечтай об этом. Твою машину, на которой ты приехал, я спрячу и разберу на запасные части. Будь мужчиной - прими достойно свое новое положение.
Додо (в негодовании). Дудки! Я не желаю его принимать!
Аким. Ну, нам пора отправляться в путь. Спасибо, Габриель, за гостеприимство. Мы приятно и с пользой провели время. Но сильно задержались. Боюсь, что наши овцы разбрелись по всей округе. Пошли, инспектор.
Додо (садится на стул). Никуда я с вами не пойду!
Аким. Зачем нам осквернять жилище этого почтенного человека твоей кровью? Его душу посетит печаль. Лучше слушайся нас.
Баким. Или мы тебя поколотим.
Додо смотрит на братьев и понимает, что они не шутят. Тяжело вздыхает и поднимается.
Габриель. Не расстраивайся, инспектор. Не ты первый, не ты последний.
Аким. Да пребудут в твоем жилище мир и благополучие, Габриель. (Подталкивает Додо к выходу.)
Весна. Полдень. Дворик перед продолговатым плоским строением, напоминающим маленькую крепость. На дальнем фоне острые изгибы заснеженных гор, поддернутые голубоватой дымкой. Габриель, облаченный в линялую рубашку, сидит на скамье и чинит сельскохозяйственный инструмент. Появляется Додо. На нем грязно-белая овчина, наброшенная поверх истрепанного костюма. На голове - мятая оранжевая шляпа с обвислыми полями, на ногах - стоптанные полуразвалившиеся ботинки. За минувшие полгода он сильно изменился: похудел и осунулся. На его правой щеке багровеет глубокий рваный шрам.
Додо (бодрым голосом). Добрый день, Габриель! Мир и благополучие твоему жилищу!
Габриель (с нескрываемым удивлением). Добрый день! Счастья тебе и удачи!
Додо (с подчеркнутой учтивостью). Как перенес зиму твой виноградник?
Габриель. По-моему, неплохо.
Додо. Я рад. Ты делаешь прекрасное вино - было бы досадно остаться без него.
Габриель. Конечно, досадно.
Додо. Как здоровье твоей жены?
Габриель. Спасибо, она ни на что не жалуется.
Додо. Не увяла ли ее красота?
Габриель. Нет, не увяла.
Додо. А как твой сын?
Габриель. С ним тоже все в порядке.
Додо. Воистину тебе благоволят небеса. Но не хворает ли домашняя скотина?
Габриель (сжимая в руках кирку). Слушай, инспектор, прекрати! Тебе ведь наплевать и на нас, и на нашу скотину. Ты нисколько не огорчишься, если завтра мы все передохнем, как мухи. Лучше ответь: откуда ты взялся? И почему ты один? Кто тебя охраняет?
Додо. Не пугайся, уважаемый, я не дал деру. Клянусь памятью предков. Если бы это было не так, разве я бы пришел к тебе? Нет и нет. Я бы обогнул твой дом, сделав большой крюк. Просто мои хозяева, братья Патрики, мне доверяют. Поэтому, смотри, не хватани меня сдуру киркой.
Габриель (с сомнением качает головой). Не бойся, не хватану.
Додо. Спасибо. Да, не стану скрывать, что сначала я хотел убежать. Подготовил даже целый план. Оно и понятно. Меня ведь заставляли работать как каторжного. Как ломовую лошадь. С рассвета до заката. Ну а про помои, которыми меня кормили, я вообще молчу (Брезгливо морщится.) Но сейчас, к счастью, все изменилось, и у меня совсем нет причин для бегства.
Габриель. Любопытно, почему?
Додо. Признаться, чистить коровники и всякое такое - мне не по нраву. Это не для меня. По-настоящему хорошо я умею делать только одно - собирать налоги. Верно? (Подмигивает Габриелю.) После трех-четырех месяцев моего рабства, я и говорю братьям: зачем вам, достойным и уважаемым людям, трудиться в поте лица? Причем наравне со мной, презренным рабом. Зачем вам, членам могущественного клана, платить какие-то дурацкие налоги? Опомнитесь, господа! Тем более что вы понятия не имеете, куда и на что тратятся ваши кровные деньги? Властям нет до вас никакого дела. Ваша жизнь течет в горах без изменений десятки и сотни лет. (Помедлив.) Отмечу, что мои слова нашли в душе братьев самый живейший отклик.
Габриель (с усмешкой). Забавно! Получается, что ты, бывший налоговый инспектор, призывал Акима и Бакима не платить властям налоги?
Додо. В самую точку, уважаемый! Не платить им ни гроша! Правда, убедить мне их в этом удалось не сразу. Слишком велика, оказывается, людская сила инерции. Но зато теперь они никому ничего не платят.
Габриель. Что ж, довольно смелый поступок. Но и рискованный.
Додо. Смелость украшает мужчин. Но дальше и того интереснее. Братья Патрики объединились еще с несколькими влиятельными кланами и обложили других горских жителей собственным налогом.
Габриель. Вот так новость! А я ничего не знал!
Додо (с улыбкой). Разумеется, зима выдалась снежная, и были занесены все перевалы. Но как только стало возможным, то я тут же поспешил к тебе с этим известием. Догадываешься, кого объединение кланов назначило своим сборщиком налогов?
Габриель (хмуря брови). Догадываюсь.
Додо. Правильно, меня. Сфера этой деятельности тонкая и деликатная. Не каждый справится. Впрочем, других кандидатов на эту должность у них все равно не было.
Габриель. Не сомневаюсь.
Додо. Чтобы я лучше исполнял данные обязанности, мне определили процент от собранных мною налогов. Поэтому, видишь, убегать для меня было бы глупо.
Габриель. Обрести свободу - разве это глупо?
Додо. Свобода? Свобода от меня никуда не уйдет. Пока же нельзя упускать такой шанс. Здесь я могу разбогатеть. Могу заработать чемоданы денег. Кстати, уважаемый, к тебе я заглянул именно за ними - за деньгами. Не обессудь.
Габриель (кашлянув в кулак). Постой, инспектор. Ты хочешь сказать, что я должен еще кому-то платить, кроме властей?
Додо. Ну да. Но не кому-то, а братьям Акиму и Бакиму из славного клана Патриков. Потому как ты сам не принадлежишь ни к одному влиятельному клану - стало быть, ты обязан им платить.
Габриель (негромко). Как забавно устроен мир. Получается, что ты опять занимаешь свою прежнюю должность, но только теперь уже у братьев Патриков.
Додо. Я счастлив, что, наконец, ты это понял.
Габриель. Опасный ты человек, инспектор.
Додо. Думаешь? Во всяком случае, не опаснее тебя. Я не продаю официальных лиц в рабство.
Габриель (с чувством). Да, но ты обернул свое рабство в сплошную выгоду для себя. Поэтому против тебя я невинный ангел.
Додо. Если бы. С невинных ангелов я налоги не беру.
Габриель. Твоя воля - брал бы. Но, может, продолжим нашу беседу у меня в доме?
Додо. Я не возражаю.
Как и полгода назад, сидят в комнате Габриеля, увешанной домоткаными коврами. Снова его бессловесная жена приносит им на подносе кувшин вина, хлеб, сыр и соленья. Снова Додо провожает ее заинтересованным взглядом. На сей раз он не отказывается от предложенного угощения и с удовольствием налегает на еду и выпивку. Габриель же, напротив, едва прикасается к пище и пригубляет вино.
Габриель (подождав, когда его гость утолит первый голод). Какую сумму, инспектор, твои хозяева желают от меня получить?
Додо (подливая вина к себе в стакан). Извини, я что-то увлекся едой. Изголодался за последнее время.
Габриель. Понимаю.
Додо. Твое здоровье, Габриель! Долгих тебе лет жизни! Чтобы они протекали гладко и мирно!
Габриель. Спасибо.
Додо. Да, о деле. Братья Аким и Баким - справедливые и великодушные люди. Не в их обычае обирать до последней нитки ближнего. Они хотят не многого. Моих хозяев вполне устроит, если ты станешь платить им столько же, сколько ты сейчас платишь властям.
Габриель (от изумления приоткрывает рот и таращит глаза). Сколько?
Додо. Столько же, сколько ты сейчас платишь властям.
Габриель. Что?! Да они в своем уме?!
Додо. Господин Шу, осторожнее в выражениях! Я не советую оскорблять братьев Патриков! Если до них дойдет слух о твоих словах, то они могут рассердиться.
Габриель (вскипая). Пускай! Разве они не понимают, что я не в состоянии им столько платить. Мне не всегда хватает денег, чтобы расплатиться с властями. Откуда я еще раздобуду денег и для братьев?!
Додо. Это твоя проблема. У тебя есть смекалка. Продай чего-нибудь. Скажем, части моей разобранной машины.
Габриель. Ага, чтобы меня сразу заподозрили в твоем похищении.
Додо. Не желаешь - не продавай. Дело твое. Но с властями ты как-то рассчитываешься. Значит, можешь расплатиться и с Патриками.
Габриель. Ладно, предположим, что я расплачусь с братьями. Только тогда я разорюсь.
Додо. Моих хозяев это не интересует.
Габриель (барабаня пальцами по столу и пристально глядя на Додо). Я знаю, в чем причина всех этих внезапных налогов. Ты, инспектор, затаил на меня обиду и сейчас мне мстишь.
Додо усмехается и ничего не отвечает. Продолжает жевать сыр и запивать его вином.
Габриель (смущенно). Конечно, я бы тоже держал обиду на человека, который продал меня в рабство. Ты прости, но тогда у меня действительно не было денег, чтобы заплатить налоги.
Додо. Мои личные чувства и эмоции не имеют отношения к процессу налогообложения. Я всего лишь исполняю волю своих хозяев.
Габриель. Не обманывай!
Додо. Я не обманываю!
Габриель. Но я же вижу, что ты еще сердишься на меня. Ну, прости. Давай договоримся полюбовно, не вмешивая братьев Патриков. Они сами по себе, мы - сами по себе. Они нам ни к чему. Точно, инспектор? Я признаю, что виноват. Но так сложились обстоятельства. Чтобы загладить свою вину, я готов заплатить лично тебе крупную сумму. Но только после этого оставь меня с Патриками в покое и не приставай больше с этими новыми налогами. По рукам?
Додо. Что ж, звучит заманчиво... Но, кажется, ты ничего не понял. Я не могу принять твое предложение. Я человек подневольный и исполняю чужие поручения. Словом, тебе все же придется заплатить моим хозяевам.
Габриель. А если я откажусь?
Анна (несмело, стоя в сторонке). Мужчины, вам принести еще чего-нибудь?
Габриель. Нет, ступай.
Додо. О, твоя жена умеет разговаривать!
Габриель. Умеет, умеет.
Додо (с усмешкой). Надо же... Ладно, не хочешь платить - не плати. Это твое право. Но тогда они строго покарают тебя и твою семью. Скорее всего, они вас всех убьют. Ну, в назидание другим.
Габриель. Ясно. Выходит, если я не заплачу властям, то меня лишат имущества и посадят в тюрьму. Если же я не заплачу братьям, то меня с семьей лишат жизни. Отличные варианты.
Додо. Угу, выбирай.
Габриель. Что выбирать? В любом случае, плохо. А на всех вас у меня не хватит денег.
Додо. По-моему, я уже говорил, что Аким и Баким на редкость добросердечные люди?
Габриель. Ты только и делаешь, что твердишь об их добродетелях. Мне уже надоело.
Додо (невозмутимо). Так вот, братья предвидели подобную возможность. То есть, что у тебя не окажется в наличии нужной суммы. Поэтому они готовы войти в твое положение и взять налог вещами, представляющими ценность. К примеру, прошлогодним урожаем, бочками с вином, домашней утварью, украшениями жены. Короче говоря, выбор у тебя богатый.
Габриель. Поистине доброта братьев не ведает границ и граничит с расточительством.
Додо. Вот-вот. Напоследок я приберег приятную новость. В знак своего расположения братья дают тебе на сбор налога неделю. (Допивает вино, хлопает себя по коленям и поднимается.) Благодарю за угощение. Когда я буду оценивать вещи, собранные тобой в качестве уплаты налога, то учту его. Мир и преуспевание твоему жилищу.
Габриель. А части твоей разобранной машины они возьмут?
Додо. Нет. Братьям они ни к чему. (Направляется к двери, но останавливается и оборачивается.) Да, господин Шу, когда я приходил к тебе в прошлый раз за налогом, ты продал меня в рабство. Возможно, что при следующей нашей встрече ты и вовсе попытаешься устранить меня физически. Я понимаю, хроническая нехватка денег и тому подобное, но постарайся держаться в рамках. Мои хозяева знают, с кем я имею дело. Поэтому будь мужчиной - прими достойно новые налоги.
Габриель. Спасибо, что предупредил. Я тебя не убью. Но один вопрос. Инспектор, ты человек умный и опытный. Неужели ты не понимаешь, что эта затея братьев плохо закончится? Власти не потерпят такого самоуправства. Или Аким с Бакимом считают, что у властей не хватит сил, чтобы справиться с ними?
Додо (возвращается и садится за стол). Хороший вопрос. (С усмешкой.) Нет, братья так не считают. Они знают силу властей. Но у них удивительное восприятие действительности. Патрики живут сегодняшним днем и о будущем почти не задумываются. Оно представляется им чем-то эфемерным и очень отдаленным во времени. Но ничего, власти живо наведут здесь порядок. Разгромят непокорные кланы и строго их всех покарают. (Прикасается к шраму на щеке.) И правильно сделают.
Габриель. Наверное. Но, инспектор, ты не боишься, что я скажу братьям, что ты специально подговорил их нарушить закон. Подговорил для того, чтобы власти отомстили им за твое рабство.
Додо. Нет, не боюсь. Но, ты молодец, господин Шу. Мне ясен ход твоих мыслей. Ты желаешь настроить против меня братьев, а сам уклониться от уплаты налогов. Очень разумно. Но можешь говорить им все что угодно - они тебе не поверят. О сборщике налогов вообще не принято говорить теплых слов. Чем больше его ругают, тем, значит, он лучше работает.
Габриель. Ладно, инспектор, братьям тебе удалось заморочить голову. Но что будет, когда власти наведут у нас порядок? Ты ведь тоже нарушал с ними закон.
Додо. Не спорю: да, нарушал. Но я был вынужден его нарушать. Под угрозой физической расправы я был вынужден выполнять приказы своих хозяев. Причем любые - будь то уход за скотиной или сбор налогов. Это вина власти, что я, государственный служащий, оказался в плену у горцев, и она не смогла меня из него вызволить. Мне принесут извинения и выплатят компенсацию. Поэтому тут причин для беспокойства у меня нет. Беспокоиться следует тебе. Помнишь, я тебе говорил, что есть определенные правила? Нравятся они тебе или нет, но их необходимо соблюдать. (Идет к двери.)
Габриель (вдогонку). Я помню.
Додо (останавливаясь на пороге). Но ты, господин Шу, решил схитрить, и нарушил эти правила. Теперь нужно расплачиваться за свой поступок. Все логично. Только не пытайся снова схитрить, иначе будет еще хуже.
Габриель (с грустной усмешкой). Между прочим, мой сын Роби тоже хочет стать налоговым инспектором.
Додо. Да? Вот не ожидал. Оказывается, смышленый у тебя парнишка. (В раздумье.) Знаешь, наверное, я смогу ему помочь. Это лето я проведу в ваших краях, и дам ему несколько первоначальных уроков. Разумеется, с твоего разрешения.
Габриель. Что ж, я не возражаю.
Додо уходит. В комнате появляется Анна и садится напротив мужа.
Анна (с глубоким вздохом). Что ж, теперь платить нам придется и властям, и братьям Патрикам. Ничего другого нам просто не остается.
Габриель. Видимо, да. (Наливает себе вина.)
Площадка, выжженная до бела летним солнцем перед домом-башней братьев Патриков на пологом склоне скалы. Возведенный с размахом и претензией, сейчас дом нуждался в срочном капитальном ремонте. На площадке стоят Аким и Баким, вооруженные старой охотничьей двустволкой, древним пистолетом, саблей в потертых ножнах и дедовскими кинжалами. За минувшие годы они раздались и погрузнели, лица покрыла сеть глубоких морщин, головы убелила седина. Появляется Анна в темно-оливковой форме налоговой службы, безукоризненно сидящей на ее высокой ладной фигуре. Умело наложенная косметика подчеркивает природную миловидность лица. Окрашенные в ярко-рыжий цвет волосы уложены в эффектную прическу, одним из элементов которой является маленькая кокетливая пилотка. Анну сопровождают четверо налоговых полицейских с автоматами.
Анна (останавливаясь в нескольких метрах от братьев, мелодичным голосом). Приветствую вас, господа! Да пребудет радость в ваших сердцах!
Аким (с прищуром изучая ее). Здравствуй, Анна! Да будут чисты твои помыслы!
Баким (часто помигивая и теребя ремешок ружья, висящего на его плече). Мое почтение, женщина. Пускай тебя не тревожат души умерших предков.
Анна. А вы, братья, постарели за десять лет, что я вас не видела.
Баким (хмуро). Молодеть нам не с чего. Нам некогда следить за своей кожей и глотать всякие таблетки. Но зато ты вся цветешь и пахнешь.
Анна. Спасибо. Ты очень любезен. В особенности, что касается моих запахов.
Аким (с вежливой улыбкой). Прости его, Анна. Мой брат не желал сказать ничего обидного. Он просто выражал восхищение, что от тебя приятно пахнет. Прости, что мы не приглашаем тебя в дом - ты женщина. Поэтому нам придется разговаривать с тобой здесь, на свежем воздухе.
Анна. Я не возражаю против свежего воздуха. Но у тебя, Аким, давно отжившие представления. Понимаешь, не важно мужчина я или женщина. В данный момент - я, прежде всего, налоговый инспектор. Старший налоговый инспектор. Только это сейчас имеет значение. Ясно?
Баким (хмыкнув). Ага. Тогда мы будем воспринимать тебя бесполым существом.
Анна. Пожалуйста, воспринимайте меня, как хотите. Как вам удобнее. Бесполым существом так бесполым. Меня это ни чуть не задевает. Я знаю, что вас, братья Патрики, предупредили о моем прибытии. И я совершенно официально вас спрашиваю: приготовили ли вы деньги для уплаты налогов?
Баким (поморщившись). Предупредить-то предупредили. Но почему с нас требуют так много?
Анна (строго). Мы не на базаре. Налоги - не предмет для торга. Я не обязана обсуждать с вами подобные вопросы. Советую ознакомиться со сводом существующих законов. Но, учтите - это моя личная инициатива, я вам объясню. Вы, любезные мои, не платили с тех самых пор, как у вас была проведена военная операция по восстановлению правопорядка. Мы дали вам возможность поднять свое разрушенное хозяйство, освободив на время от налогов. Сейчас же вам надо расплатиться за все эти годы.
Баким (присвистывая). Ничего себе, за все годы!
Анна. Скажите спасибо, что вы попали под амнистию и не понесли никакого наказания. Вас было за что наказывать.
Аким. Наша вам запоздалая благодарность.
Баким. Но почему, женщина, именно тебе доверили собирать налоги?
Анна. Да потому, любезный мой, что у меня это получается лучше, чем у других.
Баким. И ты не боишься?
Анна. Кого это интересно?
Баким. Хотя бы нас. Мы люди - опасные и свирепые.
Анна. Нет, ни капли. (Выразительно смотрит назад - на вооруженных полицейских, стоящих полукругом за ее спиной.)
Аким. Да, впечатляет. Особенно боевой вертолет там, дальше, на котором вы прилетели... Любопытная история произошла с нашим соседом. Купил он как-то ишака. Но тот оказался больным. Сосед его долго лечил, но так и не вылечил. Что тогда, по-твоему, он сделал?
Анна. Вернул продавцу.
Аким. Нет. Того и след простыл.
|