Аннотация: Не все смогут отпустить тех, кого любят. А что делать, если любишь драконицу, а им свобода нужна, как воздух?
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, а боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья - железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее на свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
Мельница - "Дракон"
Солнце клонилось к закату, и его отливающие теплым золотом лучи мягко касались листвы, добавляя легкую охру в ее зелень, а особо юркие умудрялись просочиться меж листьев, дабы пощекотать лицо девушки, что сидела в развилке ветвей. Мягкие ресницы невольно вздрагивали, когда на них попадал яркий свет, но она продолжал упрямо смотреть на запад, словно желая отыскать в желтеющем небе нечто недоступное взгляду других людей. Она казалась расслабленной и умиротворенной, даже, возможно, придремывающей, но на дереве она расположилась надежно, словно слилась с ним в единое целое.
Сосредоточенная на своих мыслях, она не сразу обратила внимание на то, как по траве внизу, совершенно не скрываясь, энергично прошуршали шаги, а когда залепетали листья, задеваемые карабкающейся по веткам подругой, отступать было уже поздно.
- Привет, мыслительница! - звонкий голос послышался за секунду до того, как из листвы вынырнуло совершенно счастливое юное лицо, обрамленное шевелюрой из самых разных оттенков всех цветов радуги - сколько же ее обладательница оставляет золота в лавках алхимиков, чтобы добиться такого эффекта? Одарив 'мыслительницу' такой заразительной улыбкой, что та не смогла не улыбнуться в ответ, древесная гостья единым усилием подтянулась и в следующее мгновение удобно устроилась на соседней ветке.
- А без музыки в таверне не заскучают? - ехидно поинтересовалась созерцательница заката. Впрочем, гостье она была рада, просто ей не хотелось нарушать молчание, и если подруга согласна посидеть с ней на дереве в тишине, та будет ей только благодарна.
Впрочем, уж чего, а тишины от бардов ждать точно не следует.
- Рикки меня подменит, - отмахнулась та. - Надо же ему когда-нибудь уже начать учиться развлекать посетителей самостоятельно. А вот за нашей целительницей нужен глаз да глаз! - бардесса протянула руку и потрепала подругу по волосам. - Без музыки полчаса потерпят, а вот если лекарша загнется от тоски на этом дереве, то куда же мы без нее?
Целительница улыбнулась кончиками губ:
- Да с чего ты взяла, что я тоскую? Просто захотелось побыть одной, так бывает, лирическое настроение, все дела.
- Ага, только у тебя это настроение уже неделю длится, - фыркнула бардесса, вытащила из кармана брюк бумажный пакет и бросила целительнице. - Ты сегодня даже не завтракала, лирическая ты наша.
Поймав пакет, целительница распаковала его и с удивлением обнаружила там несколько печений и сухофруктов. Растроганно промямлила что-то благодарное, а когда прожевала первое печенье, поняла, что, оказывается, была зверски голодна.
- А теперь рассказывай, - потребовала бардесса, терпеливо дождавшись, когда целительница покончит с перекусом. - Что там случилось между тобой и этой... драконицей?
Если бы лекарша еще жевала, то непременно бы поперхнулась и умерла бы на месте от удушья, лишь бы не поднимать столь личную тему даже в разговоре с лучшей подругой. В этом плане бардесса была необычайно предусмотрительна, не оставив целительнице путей к отступлению.
- Что ты хочешь узнать? - угрюмо уточнила она.
- Например, как ты поняла, что она драконица?
О да, хорошо, что немногие знали об этом, точнее, всего троим было известно, откуда взялась загадочная гостья с иссиня-черными волосами и глазами цвета летнего неба и куда она потом исчезла. Изящная, словно эльфийка, девушка постучалась в дверь таверны однажды во время ночной грозы. В ту ночь неразлучной компании из бардессы, целительницы и Рика, ученика хозяйки таверны, было не до сна из-за попыток освоить новую настольную игру. Милостиво позволив незнакомке укрыться от непогоды, они тут же вернулись к развлечению, лишь время от времени вспоминая, что надо бы поглядывать за гостьей. А та сидела, недвижимая, и глядела в одну точку, и друзья даже не сразу сообразили, что надо бы предложить гостье пищу и сухую одежду, а может, и ночлег. Но та отказалась от предложения, объяснив это отсутствием денег.
'А не хочешь ли заработать?' - с готовностью предложил Рик, решивший во что бы то ни стало обслужить печальную ночную гостью. - 'Если поможешь мне помыть посуду и убрать в зале, то мы тебя и накормим, и спать уложим!'
Гостья с охотой согласилась, а на следующий день в настолку играли уже четверо. Несмотря на первое впечатление окутанной тайнами и, возможно, даже опасной странницы, она оказалась приятной собеседницей и ответственной помощницей. И хотя она помогала и поварам с готовкой, и Рику с уборкой, и бардессе, быстро разучив пару простых мелодий на лютне, она не хотела с ними конкурировать, всегда оставаясь в тени. Лишь с целительницей она особо не пересекалась. Так, встречались порой в общем зале во время еды да проводили вечера за настольными играми, лишь перебрасываясь скупыми фразами и ни разу друг к другу не прикоснувшись. Но лекарша постоянно ловила на себе взгляды новой постоялицы, как мурашки по спине побегут - все ясно, можно оглядываться в поисках задумчивых глаз цвета летнего неба, они как раз тебя рассматривают. В другой ситуации целительница бы не смутилась, ей обычно было по барабану, смотрит на нее кто-нибудь или нет, но в этих невероятных глазах она словно видела нечто, что всякий раз заставляло ее вздрагивать и отводить взгляд. А не смотреть было невозможно.
Новая помощница нередко уходила куда-то и возвращалась в таверну лишь глубокой ночью, так что все уже привыкли к этим ее исчезновениям. Но однажды она вернулась лишь под утро. И вряд ли оказалось случайностью, что целительнице именно в этот момент захотелось пить, поэтому она спустилась в кухню за водой.
А у порога стояла изможденная девушка, и волосы цвета ночи расплескались по плечам, перемешавшись с потеками крови. Одной рукой она держалась за дверной косяк, а другой поддерживала левое плечо, из которого торчала стрела. А глаза цвета летнего неба устало поблескивали в предрассветном сумраке, словно вопрошая: ну что, нужна ли вам такая помощница?
- Я увидела крылья...
- Что? - бардесса недоверчиво сморщила нос. - Какие крылья? Как ты их увидела?
- Ну, той ночью, когда ее подстрелили. Словно ее истинная сущность вытекла через рану, наплевав на все заклятья, что были на нее наложены. Я просто... увидела. Не знаю, как. Просто поняла, что она не человек.
Образы той ночи стояли перед взором, как будто это случилось вчера. Окровавленная девушка, пошатываясь, переступила порог, а за ее спиной, искрясь в ночи еще более неверным сиянием, чем у луны, раскрылись лазурные крылья, такого же цвета, как и ее глаза. Впрочем, в следующий миг наваждение исчезло, и девушка, пошатнувшись еще раз, будто в попытках всем телом нащупать опору, начала медленно оседать, словно невесомое перышко, оброненное птицей.
Целительница бросилась к ней и успела подхватить у самого пола.
- А она поняла, что ты видела? - продолжала любопытствовать бардесса, вцепившись пальцами в ветку и сверкающими от живого интереса глазами воззрившись на подругу.
- Да, конечно. А еще она поняла, что я смогу ее расколдовать. Еще с самой первой встречи. Оказывается, она знал, куда идти.
- Ну даешь! - присвистнула бардесса. - Я, конечно, знала, что ты чародейка, но чтобы настолько сильная...
- Ты же сама видела, как я снимала заклятие, - фыркнула целительница.
- Но до сих пор не верится!
- Да и не такая уж я и сильная чародейка, просто драконья сущность так и рвалась наружу, я лишь помогла ей освободиться из ловушки.
- Да уж, хотела бы я посмотреть на того могущественного колдуна, который сумел превратить драконицу в человека, - вздохнула бардесса, откидываясь на ветку и покачивая свешивающейся ногой. - Но главное - зачем?
Лекарша расстегнула маленькие ножны на поясе и протянула подруге крохотный кинжал. Рукоять была выточена из аметиста, а лезвие выковано из серебра. Простейший атам, магический инструмент, многие тысячелетия известный волшебникам, но лишь недавно получивший широкое распространение.
- Изобретатель этого, - говорила лекарша, пока бардесса вертела атам в руках. - Наша драконица была наивной и любопытной, интересовалась людьми. И этот маг предложил ей человеческую жизнь в обмен на ее силу.
- Обалдеть, он же был одним из сильнейших волшебников! - восторженно выдохнула бардесса, возвращая инструмент владелице. - И что потом?
- Потом тот маг погиб, - вздохнула целительница, возвращая атам в ножны. - И некому было снять заклятие. Даже не то чтобы некому, просто для возвращения сущности того, что заколдовано другим магом, нужно уметь видеть его душу. И драконица скиталась долгие годы в поисках того, кто сможет снять заклятие. Многие видели ее сущность, но не пытались постичь ее душу, а некоторые из тех, кто знали о том, кто она на самом деле, даже начали на нее охотиться. Но она продолжала поиски, так как своим драконьим чутьем знала, что решение существует.
- Надо же, словно поиск родственной души, - усмехнулась бардесса и, тряхнув копной разноцветных волос, решительно добавила: - Надо будет написать песню об этой истории!
- А разве она тебе не рассказывала? - удивилась целительница, только сейчас сообразив, что изорвала бумажный пакет в мелкие клочки. Разжала руки - и ветер с готовностью подхватил их, что-то унес, а что-то запутал в листве.
- Пф, она же после того, как ты стрелу вытащила, только возле тебя и околачивалась. Разве что спали по-прежнему в разных комнатах, хотя я все надеялась, что она к тебе перекочует.
Лекарша почувствовал, как вспыхивают уши, а затем краска перебирается и на щеки. А когда бардесса ехидно захихикала, отвела взгляд.
- А еще я помню, как ты, вечно задумчивое наше нечто, сияла всякий раз, как сталкивалась с этой драконицей. Помнишь, вы же могли проговорить весь день, совершенно забыв обо всем на свете, вот только даже так и не обнялись ни разу, хотя мы же с Рикки видели, какая буря между вами двоими творилась!
- Я просто хотела ей помочь, - тихо произнесла целительница, уже жалея, что поддержала этот разговор. - А она была благодарна.
- И ты так просто отпустила ту, которую полюбила?
Целительница подняла на бардессу недоуменный взгляд, который в следующий миг стал осуждающим:
- А ты бы позволила любимой страдать, лишь бы она оставалась рядом с тобой?!
Повисло неловкое молчание. Откуда-то налетел ветер, словно решивший развеять эту неловкость, заставив листву шептать, дабы нарушить тишину. Солнце успело коснуться своим краем далекого горизонта, и набежавшие облака окрасились снизу золотом, а сверху покрывшись пепельной тенью.
- Ты поступила правильно, - наконец негромко произнесла бардесса, не глядя на подругу. - Я бы так не сумела.
И, наклонившись к целительнице, быстро коснулась своими губами ее губ, прежде чем та успела сообразить, что произошло.
- Это украденный поцелуй, - улыбнулась бардесса без тени насмешки. - Просто представь, что это была твоя драконица. Я же вижу, как это сейчас тебе нужно.
И, соскользнув с ветки, шустро начала спускаться с дерева. Только когда ее ступни коснулись травы, то крикнула целительнице:
- В любом случае, ты нужна и нам, не забывай об этом!
Да, она нужна, она же целительница. А еще она верная подруга и хорошо играет в настольные игры. Но сейчас ее мысли, ее душа, все ее существо было далеко отсюда. Она смотрела на запад, провожая взглядом заходящее солнце, и усиливающийся ветер бросал ей в лицо пряди длинных темных волос. Когда лекарше надоело это своеволие, она привычным движением собрала волосы и завязала их в узел.
А когда снова подняла взгляд, то не поверила увиденному.
Там, далеко на горизонте, чуть в стороне от ярко-оранжевого полукруга, клочок летнего неба разорвал золотисто-пепельные облака, и сердце целительницы гулко вторило каждому сильному взмаху лазурных крыльев.