Аннотация: Валлахия и Молдова позади. Впереди - долгая дорога на чужбину, откуда кто знает, когда доведется вернуться. Нежданным оказалось для юного князя Влада Дракула, что назойливый кузен вдруг стал желанным попутчиком.
Небесный огонь
Глава 3
Ворота Золотого Рога
Молдова, Сучава
1443 год, март
Подснежники цвели во всю. Раскрыли белые лепестки с синим и алым узором внутри. Поднимали к солнцу крохотные головы, увенчанные цветочными коронами. Почки на деревьях набухли. Март отходил, уступая свои права апрелю, медленно, но верно.
Господарыч Штефан уехал уже несколько дней как. Утром к Димитрию, марушкиному отцу, приходил наследник господаря, Богдан, со своим младшеньким. И Марушку позвали помогать в гадании.
С придирчивым девчачьим любопытством наблюдала она за братом Штефана. Вроде бы похож, почти что один в один. Но голос не тот, и все не то.
"Неужто ведьмовское чутье уже дается мне?"- подумалось ей.
Гадание вышло удачным, и сулило младшему Богдану множество доблестей, великих дел и побед как с помощью меча, так и силою духа. Но пламя и византийский порошок не взяли его. Не видел бастард Богдана Чел Бун в пламени ничего, кроме красного марева, что манило мальчика к себе неудержимо, подобно ласковым объятьям родной матери.
Когда наследник с сыном ушли, солнце стояло еще высоко. Подали обед, а после отец сказал Марушке, что они пойдут за травами в лес.
Марушка задумчиво черпала ложкой мясную похлебку.
- Они вернутся? - она подняла голову от тарелки, чтобы взглянуть на увлеченного едой отца. - Когда?
- Кто вернется, милая? - спросила мать, раскладывавшая по узорчатым тарелкам кашу с луком и яйцом.
- Внук господаря Александру. И тот князь, который увез его... И сын княжеский.
- Может и вернутся, - ответил отец. - Только не скоро. Не раньше, чем исполнится им не меньше шестнадцати и или семнадцати лет. Впрочем, кто знает, сколько задумает продержать их в заложниках султан.
- За морем? Ты говорил, там одни неверные, - Марушка опустила ложку и посмотрела в окно, сквозь цветное византийское стекло били радужные солнечные лучи.
- В Стамбуле есть церковь для христиан, которые чтят султана. Ешь, Марушка, - отец чуть свел густые брови. - Не вырастешь высокой и красивой, если будешь есть мало.
Она кивнула и принялась за еду.
В лесу царили ароматы прелой листвы, мокрой хвои и сырой коры. Оттаявшие после зимы деревья подсыхали и грелись на солнце. Та трава, которая была нужна отцу, росла на особой поляне и уже пробилась из-под снега.
Поляна занимала пригорок, и на ней оказалось чуть поменьше грязи и мокряди, чем в низинах. А почти все сосны вокруг были повязаны разноцветными лентами.
"Мерцишор провожают", - вспомнилось Марушке.
Мать говорила, что девицы постарше вяжут в лесу и в городе на деревья ленты, и загадывают имя того, кто в сердце запал или того, неведомого, что лишь в мечтаниях.
"Он говорил, что женится только на королевне, когда вырастет", - подумала Марушка. - "А вот возьму и приворожу его к себе. Пусть знает, как обижать нерадивым словом!"
Украдкой, пока отец собирал траву, она нашла осину потолще и привязала на нее алую ленту из волос.
Молдова, Крепость Четатэ Албе
Устье Днестра
1443 год, окончание марта
Здесь было совсем тепло. Даже теплее, чем в Молдове. Настолько тепло, что мальчишки - Штефан и Раду - устроили на речном берегу игры в кораблики.
Флотилия их создалась из сосновых щеп, с пучками сосновых же иголок вместо парусов.
Влад сидел на пригорке, на траве, и слушал шум прибоя. Пригревало солнце, волны накатывали на берег одна за другой и плавно отступали назад, напевая равномерную, монотонную песню. Здесь, в устье Днестра, они становились широкими, будто языки огромных морских чудищ, и с пенными гребнями - но легкими - совсем не такими, какие, как обещал отец, встретятся им в море.
Влад поправил на плечах темно-зеленый кафтан и сложил руки на подтянутых к подбородку коленях. Речные запахи - воды, тины, вымокшего дерева судов, просмоленных снастей - нравились ему. Сейчас Владу казалось, что он мог бы сидеть здесь вечно, тем более, что венгры, нынешние хозяева Четате, прибывших путников не особенно привечали.
"Когда-нибудь мы вернем это место себе", - подумал Влад. - "Молдова присягала Брашову. Отец отдаст крепость и гавань Александру или Богдану, и все снова будет нашим."
"Детские мечты", - подсказало что-то внутри. - "Сначала тебе надо не так уж мало - вырасти в Османи и вернуться домой."
"Янку Хунедоара что-нибудь придумает, я уверен", - не очень-то смело ответил внутренней речи Влад.
Но голос не унимался:
"Может даже твой отец ему поможет, - подсказал он не без яда. - Но знаешь ли, как поступают с детьми изменников?"
К песчаной пристани, неподалеку от деревянной - для крупных судов, причалила большая рыбацкая ладья. Рыбаки вылезли из нее, продрогшие и усталые, начали доставать улов и сети. Один из них, бородатый и чернявый, скупо улыбнулся Штефану и Раду, и что-то спросил. Те ответили, торопясь, перебивая друг друга. Хоть и княжескими, они оставались еще детьми, и внимание взрослых им льстило. Влад не слышал слов - унес ветер.
Но на всякий случай приподнялся - как бы ни дружелюбно выглядели местные, надо быть настороже в любой момент.
Тем времен первый рыбак, что вышел из лодки, старик в буром кафтане, окликнул того, что помоложе, и они двинулись дальше, в крепость, вверх по склону.
Перекинув через сгиб локтя кафтан, Влад спустился вниз.
- О чем вы говорили?
Оба, кузен-Штефан и родной брат, перемазались в тине и иле, но, тем не менее, сияли от счастья.
Ответил Раду:
- Дядька сказал, что у него дома, от старшего сына, остался деревянный корабль с холстяным парусом. Принесет нам. Завтра. Мы сделаем его флагманом.
- Завтра мы уплываем, Раду, - Влад старался говорить мягче, но получилось - как отрезал.
- Откуда ты знаешь? - нахмурился Раду.
- Отец обещал.
Раду надулся, глядя в песок.
- Даже не подождем?
- Нет.
Звук мокрых, легких шагов вдруг сорвался с места и заскользил вверх по склону.
Влад оглянулся. И бросился следом:
- Штефан, ты куда?!!
Влад едва не сцапал кузена за ворот кафтана, но тот пригнулся и проскользнул у брата под рукой.
- За ним. Я его догоню!
Схватив за руку Раду, Влад погнался за молдовским княжичем. Догнали его уж у самых ворот добротной рыбацкой избы - так ловко тот скользил в толпе. Поравнявшись с ним, Влад отвесил ему подзатыльник.
Раду выдрал руку и молча засопел рядом.
- Чего ты? - Штефан потер шею, но выглядел виноватым. - Пришли же уже почти.
- Разве я не велел никуда без меня не ходить?!
Кузен опустил глаза в землю.
- Кто тебе сказал, что здесь безопасно? - мрачно спросил Влад. - Разве дед не говорил тебе, что здешний люд недолюбливает выходцев из молдовской земли.
- Что, неужто все? - с сомнением покосился Штефан.
- Все - не все, но большая часть венгров - точно. Узнай они... - Влад наклонился к уху кузена, - узнай они, кто ты таков, внук Александру, и за многих из них я бы не поручился. Разное у людей на уме...
- Да хватит тебе уже, - Раду дернул Влада за рукав. - Для меня был кораблик. Меня и бей.
- А ты не вступайся, - хмуро отрезал Влад. - Ты его не просил.
За воротам меж тем раздались шаги, залаяла собака. На шум вышел бородатый хозяин.
- Вам чего, господа? Не рыбы ли продать? - поинтересовался он, зыркая на шерстью бороды черными огневыми глазами.
Теперь рыбак показался Владу не так страшен и строг, как поначалу.
- Твой молодой родич кораблик нам обещал, - выступил вперед Раду. - Можем дать за него золотой.
- Сын, что ли? - в бороду же ухмыльнулся рыбак. - Да нет, зачем золотой. Если обещал, так подарит. - Здесь подождите, а то пес у нас злой.
Когда он уходя, отворил и до того, как затворил калитку, было видно и слышно, как метался и лаял на веревке серый лохматый зверь.
Не успели Влада одолеть сомнения, а уж возвратился младший рыбак.
И оказалось, что ожидание того стоило. Лодка оказалась большой и красивой - какие наподобие по морю до Византии плавают. И парус холщовый почти, как настоящий.
1443 год, апрель
Черное Море
Несколько дней пути от Анадолу Хисар
Закат уже оталел над краем моря тонкой красной полосой с золотой каймой. Толщиной в палец, не боле. Все остальное пространство над водою занимало густое черное небо, на котором лишь изредка выделялись белые края подсвеченных, вестимо, восходящей луной, облаков.
К Эдирне, к Золотому Рогу от берегов, что когда-то занимали древние дакийские племена, летел под парусами корабль.
Влад стоял на корме, опершись о борт. Соленый холодноватый ветер касался правой его щеки. На палубе было почти пустынно. Почти тихо. Не слышно дневного шевеления и суматохи многочисленного экипажа, топота бегущих туда и сюда ног. Штефан, его двоюродный брат, любил эту суету. Всегда стремился оказываться в центре ее. Влада же - как накатывало настроение - то тянуло понаблюдать за ней, то - спрятаться подальше, в каюту с цветными бело-слюдянистыми и зелеными стеклами, расположенными наподобие мозаики.
В путешествие до порта-крепости Анадолу-Хисар, откуда заложников намеревались переправить в Эдирне, отрядили богатый корабль. Из Валлахии с ними отправили еще слугу и священника, Антипу, коего обязанностью должно было стать вдали от родины поддерживать в княжеских детях и племяннике связь с христианской верой.
Тихо... Только рулевой вертел весло, да кто-то один, наверху, стоял на страже. Ветер порывами ударял в парус.
- Когда-нибудь я вернусь домой, - пробормотал Влад, глядя на тонкую полосу золотисто-красного заката, все бледнеющую, становящуюся тонкой, тоньше нити. - Я хочу вернуться домой!
Осман-рулевой не слышал его, он держал руки на колесе штурвала, напевая себе под нос затейливую мелодию с присвистом.
- Когда-нибудь ветер также донесет меня обратно, как принес сюда... - Влад подставил ветру ладонь. И в голове его пронеслась мысль о том, что в колдовской книге, что он взял с собой, есть строки о том, как подчинить ветер и заставить его дуть куда угодно.
Когда-нибудь Влад научится такое делать, уж непременно.
- Ты не спишь? - Влад вздрогнул от внезапно раздавшегося детского голоса, пусть и негромкого, и отшатнулся.
- Штефан?! Почему не спишь ты?
- Не знаю, - мальчуган отвел глаза. - Меня сюда потянуло. Меня часто тянет куда-то, и я иду. Ничего с собой не могу сделать. Когда мне было четыре, я убегал из Сучавы на древнее капище, меня находили, возвращали домой. Дед даже порол. А я все равно убегал.
И еще церковь там была, древняя, разрушенная... И пещеры, когда мы приезжали в тот монастырь на Днестре...
- Пещеры? Пещеры Ципова? - Влад слышал о них от отца.
- Не знаю, может быть.
- Те, что, над рекой? - валашкий княжич поймал себя на том, что речь его становится спутанной и малосвязной, словно речь этого ребенка.
- Ага, - Штефан словно бы что-то вспомнил. - Тогда меня поймали, выпороли и прямо там, в монастыре, крестили вторично. Этим, вторым именем.
Влад взял его за руки и отвел поближе к носу корабля.
- Что еще за второе имя, расскажи, - он понизил голос до шепота.
Некоторое время Штефан молча смотрел на него. Дул ветер. Только он говорил в этой темноте и тишине. Даже песня штурвального стала почти не слышна. Потом Штефан поднял глаза и встретился взглядом со своим кузеном. И Влада коротко прошибла дрожь -ему показалось, что на него смотрит не шестилетний мальчуган, еще недавно бегавший за корабликом и устраивавший капризы, а совсем взрослый человек.
И что этот взрослый сейчас повернется и уйдет, и совсем ничего ему не скажет.
Но детские губы разомкнулись и мальчишка заговорил.
- Незадолго до моего рождения маме приснился сон. Ночью стало светло, будто днем. И на землю спустилась звезда. Кто-то невидимый нес ее -мама видела только прозрачные ладони. Ей стало хорошо и тепло, и спокойно, как никогда. И тот, кто нес в руках звезду, вдруг обрел зримый облик - у него были крылья, белые и сияющие. И лицо прекрасное - то ли женщины, то ли мужчины. И глаза его тоже сияли золотом и серебром. И он сказал ей:
"Я - Габриэль. Я - тот, кто приносит благую весть, утешает скорбящих сердцем и помогает страдающим избавиться от скорбей. Я - тот, кто лечит людские сердца и дает исцеление от болезней. Я - искатель путей для тех, кто блуждает, пока не обретут они радость и покой. Сейчас мое место здесь. И я пришел к тебе, и буду с тобой, но не долго." Потом ей снилось, что он стал звездой, и звезда упала ей руки.
Мальчик прервался, сглотнул. Небо стало совсем темным. Даже бледно-алая нить у края моря исчезла.
Влад понял, что у него слегка пересохло во рту, и что надо бы пойти и выпить воды. Но он спросил:
- Тебя назвали Габриэль? Но почему только когда исполнилось четыре?
Штефан кивнул.
- Мама хотела сразу... Но дед вроде упрямился. Сказал - слишком уж, да и неизвестно, от кого тот сон. Назвали Штефаном. Но потом заставили еще раз креститься в Ципова.
Габриэлем. Это тайна для всех. Ты ведь никому не расскажешь?
Влад задумался. Пить хотелось сильнее.
- А ты почему мне рассказал?
Штефан только пожал плечами:
- Это похоже на то, зачем я побежал в старую церковь после вечери, и сидел целую ночь в пещере, в монастыре. Я не знаю. Но я верю, что ты не расскажешь никому.
Крепость Анадолу Хисар,
Пролив Босфор
Середина апреля, 1443 год
Раду первым спустился не берег по мосткам, ведомый за руку визирем в синем шелковом халате с белыми витиеватыми узорами.
Влад шел сзади. Держался особняком.
Берега оттоманского княжества встретили ярким, жестким светом солнца и жарой.
Все казалось чужим здесь - высокие, крепкие и круглые стены башен, сумасшедший гомон и крики порта, долетавшие даже до палубы, бившееся о пристань мутное море.
Штефан смотрел со смесью недоверия и любопытства. А вот Раду сразу же стал как ручная собачонка, едва только ему скормили чашку сладкого щербета.
Визирь знал по-валашски, и довольно неплохо. Видно, когда-то побывал на другом берегу моря, может - даже в войсках, схлестнувшихся с Янку Хунедоара.
Он милостиво и немного слащаво, как подобает, наверно, уверенному в себе торговцу, улыбался и рассказывал младшему сыну князя о дворце в Эдирне. А Раду слушал, развесив уши и раскрыв глаза. Когда речь зашла о дудках и флейтах, Раду даже начал слегка пританцовывать у самого края мостков. И Влад едва удержался от того, чтобы сплюнуть себе под ноги.
- В Эдирне есть еще дервиши, святые мудрецы. Их разум соединен с волей Творца. Так что тебе надо будет обязательно посмотреть, как только они встретятся тебе и начнут танцевать. Это завораживающее зрелище!
Не выдержав, Влад приблизился к визирю:
- Может быть, дадите ему выбрать самому, что ему смотреть?!
Визирь нахмурился, оценивающе. Губы улыбались, но приторный взгляд торговца в доин миг стал взглядом-лезвием:
- А разве он не выбирает, княжич? Не забывай... - добавил визирь с довольной паволокой победителя в глазах: - ... не забывай, что здесь вы, все трое в воле Наместника Творца, султана Мурада. И лучше, если вы будете развивать к нему лояльность.
Волна ненависти окатила с головы до ног, как горячая грязная вода, но Влад сжал края рукавов и натянуто улыбнулся:
- Придется постараться!
- Не стоит, - улыбка визиря сделалась еще шире. - Лучше делай или не делай... В покоях наместника крепости вам дадут новую одежду, денег, лошадей и охрану. А также объяснят все правила. За их нарушение дважды следует наказание. За нарушение самых строгих - ... мне не хотелось бы, чтобы мы потеряли заложников, хоть и самых строптивых.
Визирь двинулся дальше. По мощеному плитами причалу. Его дорогой халат летел над землей, полы чуть покачивал ветер. Само спокойствие, сама безмятежность.
Влад оглянулся. С мостков спустился растерянно озирающийся священник. Слуги несли вещи, за ними следовала охрана с ятаганами.
Отец задерживался с последними сборами. Должен был приехать к коменданту крепости на пару часов позже.
Влад ощутил тоску и одиночество под этим яростным в своей яркости, жестоким весенним солнцем.
- Когда-нибудь мы вернемся, - раздался негромкий, уверенный голос рядом. - Мне кажется, что вернемся, пусть даже пройдет много лет.
Влад опустил голову. Штефан подошел совсем близко. Чуть наклонившись, Влад сжал его руку в своей руке. Теперь идти навстречу Эдирне стало проще.