Лишь тишина вокруг стоит,
Луна как глаз во тьме горит,
Зовя всех оскумов лучами...
Некростих 2498, 24 строфа.
В склепе было темно и влажно. Как всегда. Не меняется воздух могил, - мысль Любящего Тишину нарушила эфир сознания. Двое оскушей внесли в склеп носилки с человеком, лежащим на них. Тяжелое кожаное покрывало скрывало большую часть тела, создавая причудливую фигуру. Лишь волны роскошных, черных как смоль волос, выбивавшихся из-под кожаной накидки и миниатюрное лицо, выдавали в человеке девушку. В склепе царила абсолютная темнота. Скелеты аккуратно опустили носилки на каменную плиту, стоящую посередине помещения и вышли, ведомые мысленными приказами некроманта. В темноте зажегся огонь, он возник над жезлом, который держал в руках Любящий Тишину. Маленькая сфера пламени над темным шаром на конце посоха Мастера осветила плиту и поклажу на ней. Через несколько мгновений в помещение вновь вошел скелет, держа в правой длани длинную палку, с намотанным на нее паклей. Он поднес факел к сфере огня и неровные тени и блики побежали по стенам склепа, пока огонь не разгорелся и не осветил их колеблющимся светом. Теперь можно было различить черты лица девушки. Она не была прекрасна. Более того, она была ужасно некрасива. На маленьком, испачканном грязью, лице с толстыми губами и довольно широким носом была запечатлена гримаса ужаса. Любящий Тишину сделал несколько пассов руками в перчатках из черной кожи, после которых скелет, держащий факел исчез. Но на самом деле лишь стал невидимым. Спустя несколько секунд и сам Любящий Тишину стал прозрачнее воздуха и тише света луны. В склеп вошел скелет, взял посох из рук некроманта и вышел, неся его перед собой. Лич достал из ниши в стене склепа сундучок красного дерева и извлек из него несколько предметов, которые положил рядом с девушкой на камень. Он взял в правую длань палку из ящика, на которой были странного вида рунические знаки, почти полностью покрывающие ее. Палка начала движение над камнем. В воздухе появились зеленоватые разводы, которые слабо дрожали и образовывали дрожащие путы над телом девушки. Веки девушки стали слегка подрагивать, что было видно даже при дрожащем пламени факела. Лич произносил заклинание, обращаясь к Ее милости. Своим внутренним зрением - так могут видеть лишь посвященные в свет ткнису, Любящий Тишину видел множественные повреждения потока ткинсу в теле девушки. Во многих местах ткинсу имела толщину волоса - все признаки указывали на близкий конец ее существования. Но сейчас, множество горящих зеленым, переплетающихся между собой и слегка подрагивающих лучей, которыми обволокло девушку, заставляли расширяться и течь ровно ткинсу ее тела. В мире смертных это обозначало регенерацию. Все органы и системы ее тела были приведены в то состояние, которое было заложено в него изначально - взмах невидимой руки - и путы исчезли. Девушка открыла глаза.
- Где я? - вопрос утонул в воздухе склепа.
- Эй! Кто-нибудь! - голос в озаряемом всполохами пламени факела темном помещении терялся и не находил ответа.
Девушка приподнялась на руках над серой глыбой камня. Она щурила глаза, пытаясь разглядеть во тьме хоть что-нибудь кроме факела и серых стен.
Лич стоял в двух метрах и смотрел на потоки ткинсу в ее теле - они приобретали все более правильные формы и их цвет становился из бледно-розового красным. Это означало полное выздоровление.
- Не бойся, - раздалась мысль в голове девушки. - Для общения со мной не нужно произносить мысли вслух. Я их читаю из твоего сознания. Я пока невидим, так как ты не готова увидеть мой образ.
Девушка начала крутить головой, пытаясь определить источник голоса в ее голове. Удивительно, но ей не было страшно.
- Как тебя зовут? - мысль в голове девушки вновь возникла из ниоткуда.
- Мария, - произнесла девушка.
- Хорошо, меня ты можешь звать Любящим Тишину... Конечно, для тебя это необычное имя, но другие будут еще сложнее. Ответь на мой вопрос - ты помнишь, что с тобой было?
- Не знаю... Я попытаюсь вспомнить...
Внезапная вспышка памяти навалилась на Марию, заполнив все чувства фонтаном ощущений. Холод. Очень холодно. Толпа. Вокруг нее толпа. Их голоса напоминают обезьяньи вопли. Много рук причиняют ей боль. Боль. Во всем теле боль. Они причиняют боль всеми своими звуками и действиями. В их глазах радость. Радость стаи. Ярость стаи. НЕ-Е-ЕТ! - она неожиданно понимает, что это ее голос разрывает полотно ночи. Но стае это и нужно, им нравиться сопротивление жертвы. Это их раззадоривает. Они приближают свои мерзкие рожи к ее лицу и что-то говорят, это выглядит так, как будто они харкают словами. Боль в теле нарастает - к боли от холода и ударов прибавляется боль разрываемых от напора внутренностей. Перед глазами встает кровавая пелена. Голова мотается из стороны в сторону от ударов по лицу. Все меркнет в багровой тьме...
Не-е-е-ет!, - кричит девушка. Она осознает себя в темном помещении, освещаемом факелом. Здесь тепло и влажно. И нет боли.
- Эй, ты все еще здесь? Любящий Тишину? - произносит Мария.
- Да, - эта мысль, как и все предыдущие, берутся из ниоткуда в ее голове.
- Я не могу тебе это рассказать. Я не хочу. Мне больно.
- Уже не нужно. Я все видел. Я же читаю мысли. Прости, я не мог помочь тебе раньше.
Мария вдруг осознала, что боли нет в ее теле. Она с удивлением посмотрела на свою руку - на ней не было ни одного синяка, хотя она точно помнила, что их ноги много раз попадали по ее рукам. Сколько же прошло времени? - подумала девушка.
- Не так много. С тех пор успела зайти луна, и вышло солнце.
- То есть прошло лишь несколько часов?
- Да.
- Этого не может быть. Боль не проходит так быстро.
- Действительно. Для вас, это не возможно. Вы в большинстве случаев можете причинять нарушение ткинсу. Но не восстанавливать. У вас это называется лечить. Для многих, посвященных в тайну ткинсу - это возможная операция. Для некроманта - простая. Послушай меня, человек. Сейчас ты узнаешь много, чего большинство из смертных не узнает никогда или узнает перед самой смертью. Я спас тебя - без моего вмешательства твой Поток прекратился бы через несколько часов. Я спас тебя, потому что я пожелал этого. Я редко вмешиваюсь в дела жизни смертных. Чаще я дарую им смерть и вечную нежизнь. Но я увидел тебя, ты лежала в холодном снегу, и ткинсу покидала твое тело все уменьшающимся ручейком. После всего этого - скажи мне - будешь ли ты моей? Моей ученицей - так это у вас называется.
В сознании девушки начали рождаться мысли, одна страшнее другой. Зачем я ему? Что он будет со мной делать? Кто он такой? Как отсюда сбежать? Девушке показалось, что воздух склепа замер и стал густым, как кисель. Она пыталась услышать звук дыхания Любящего Тишину, хоть один его шорох, движение, но тщетно.
- Кто ты такой? Почему ты говоришь про людей - вас, разве ты не человек? Зачем я тебе нужна? - голос разрушил молчание склепа.
- Я некромант. Я никогда не был человеком. Я был сыном Старшей Крови. Я был эльфом. Был - потому что я мертв. Точнее нежив. Я нежить. Я живу вечно - я не старюсь, не испытываю плотских желаний - голода, холода или жары, жажды и прочих. Я совершенствую свое сознание. Мое тело смертные видят как скелет. Но на самом деле у меня есть тело - оно соткано из ткинсу, преобразованной ткинсу, которая стабилизирована Ее порталом. Не пытайся сразу понять все. Мое имя на многих языках звучит как Любящий Тишину. Очень давно, за это время поколение людей сменилось не единожды, я стал личом - жрецом Ее Милости. Она - это то, что вы называете Смертью. Ты мне нужна для того, чтобы не чувствовать себя одиноким. Видишь ли, великая Сила делает тебя одиноким, к тому же смертные панически боятся нежити. И стараются по возможности уничтожать нас.
Снова тишина заполнила склеп. Девушка напряженно думала.
- А что будет, если я откажусь? - задала она вопрос.
- Ты станешь моей слугой, - мысль лича вновь вспыхнула в сознании Марии.
- То есть ты убьешь меня?
- Можно и так сказать.
Девушке показалось, что воздух в помещении окончательно застыл, и ее легкие заполнились им. Страх охватил ее сознание.
- Дать ответ не так уж и трудно, когда у тебя нет выбора, но я тебе дам время решиться. В твоем распоряжении будут сутки. Я дам тебе воду и человеческую еду. Лич вышел из помещения, неся невидимый сундучок.
Судя по отсутствию новых мыслей в ее голове, некромант ушел. Мария, сидя на каменном ложе, еще раз оглядела склеп. Это было помещение, размером три на четыре метра, высотой в полтора человеческих роста. Углы были образованны квадратными колоннами. В одной из стен имелся дверной проем. Он зиял чернеющей пустотой. Все кругом было из серого необработанного камня. Только ее ложе, состояло из большого куска шкуры какого-то животного. Внезапно девушка ощутила, что ее одежда порвана, она почувствовала себя неодетой. Она закуталась, как смогла, в шкуру.
Спустя несколько минут в проеме двери появилось светлое пятно.
- Я почувствовал твою мысль - она была такая громкая, что я услышал ее, - фраза лича прозвучала вновь в сознании Марии.
Светлое пятно приближалось, слегка подрагивая в воздухе. При ближайшем рассмотрении оно оказалось свернутой материей.
- Это одежда. Надень ее. Твоя пришла в негодность, - нарушил мысленный эфир Любящий Тишину.
- Я... Может ты, все-таки откроешь свой образ? А то мне не по себе от летающей по воздуху одежды.
- От шагающего по полу лича ты думаешь, будет лучше?
- Ну, я хочу тебя увидеть...
- Хорошо.
Одежда опустилась на плиту, рядом со шкурой. Пространство в двух метрах от Марии начало сгущаться и приобретать форму. Темный силуэт становился все более светлым, пока не приобрел форму стоящего перед ней человека. Образ становился все четче, пока на уровне лица девушка не увидела двойной ряд мелких белых зубов на сером фоне черепных костей. Над ним чернел провал носа, и горели красным, внутренним огнем два глаза. Череп был обрамлен зеленоватым свечением, над черепом блестел, преломляя свет факела, драгоценный камень. Рубин был похож на третий глаз. Камень находился на трех лучевой короне из тусклого белого металла. Лич был одет в кольчугу из того же металла, украшенную руническими символами. За спиной лича висел черный, как ночь плащ.
- Ну, и как тебе мой вид? - лич задал мысленный вопрос.
Девушка молчала, разглядывая стоящее перед ней существо. Странно, но ей не было страшно. Точнее, страх не был паническим. Кольчуга скрывала полностью всего лича, оставляя открытыми лицо. На руках у него были кожаные перчатки, крагами уходящие в рукава. Под короной спускался волной сплетенных колец на грудь и спину хауберк. Лич стоял совершенно неподвижно, лишь отблеск факела играл в рубине.
- Ты жив? - голос Марии дрожал.
- Нет. Я мертв очень давно. Хотя для людей существует лишь два состояния - жив или мертв. Это не отражает положения вещей. Существует множество способов существования ткинсу. С точки зрения потоков ткинсу я жив. В человеческих языках существует слово, примерно отражающее мое состояние - нежить.
Все время, пока в голове Марии возникали эти слова, лич ни шелохнулся.
- Я стану ... такой же?
- Пока нет. Если согласишься быть моей, то когда-нибудь ты захочешь стать такой как я, хотя это очень не просто.
Лич развернулся лицом к выходу - это сопровождалось мелодичным звуком тысяч колец друг об друга. В переполненном тишиной склепе это было подобно яркой вспышке огня в темноте. Плащ, подобно крылу, обдал воздухом Марию.
Девушка расслабила руки и опустилась на ложе. Она подложила сверток, принесенный Любящим Тишину под голову. Мария почувствовала невероятную усталость, которая навалилась на нее и сомкнула ей веки. Через полчаса факел потух, в агонизирующей борьбе с темнотой.
Некростих 1687, 19 строфа.
Темнота. Полная темнота вокруг. Ничто не изменялось, когда Мария закрывала или открывала глаза. Сон улетучился и она вспомнила, что произошло накануне. Память выдавала цветные сюрреалистичные слайды прошлой ночи. Или дня? Этого Мария определить не могла. Самым ярким выделялся момент появления из воздуха скелета, закованного в мелкие кольца кольчуги с красными глазами. Девушка лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, еще раз переживая недавние события. Зачем я ему? - этот вопрос чаще всего возникал в ее сознании, - я не красивая, не сильная, работаю не за троих. Вопросы в ее голове наползали друг на друга не находя ответа. Конечно, я знала, что существуют живые мертвяки, но вот так, встретиться с Ним, разговаривать?!
В темноте послышались шаги, сопровождаемые негромким звоном металла. Через равные промежутки времени слышались равномерные удары металла об камень. И шаги и удары приближались. Мария села на камне, судорожно вцепившись в шкуру, на которой спала. Темнота дрогнула и расступилась - в двух метрах от пола появился шар красного света. Он осветил странного вида посох, из которого появился, черные перчатки, держащие посох. Дальше шар освещенного пространства выхватил из темноты Любящего Тишину. С треском загорелся факел и шар огня, который клубился внутри себя, который поджог факел, исчез. Склеп вновь осветился неровным горением факельного пламени. Палка с горящей тряпкой все также находилась в воздухе, неподвижно вися между полом и потолком. Лич взмахнул рукой и из воздуха появился скелет, который держал этот факел.
- Мария! Ты до сих пор не надела облачение, которое я тебе дал! - мысль острым серпом вошла в сознание девушки.
- Я спала... - жалостные нотки боязни звучали в ее голосе.
- Надевай. Прямо сейчас.
Девушка нерешительно встала на камне в полный рост, прижимая к груди шкуру.
- Что? Ты стесняешься? Меня, мертвого уже много сотен лет? Или его? - лич махнул правой рукой в сторону скелета.
Девушка нерешительно отпустила шкуру, которая упала к ее ногам. Лохмотья одежды плохо скрывали ее тело. Во многих местах плоть зияла в прорехах. Руки Марии на секунду замерли, затем решительно сбросили остатки одежды. Девушка подняла с ложа сверток светло-серой ткани и начала одеваться. Через несколько секунд она стояла в серой робе с длинными рукавами, поправляя складки одежды.
- Одежда непритязательна, но функциональна. Позже ты получишь другую, - сообщил Любящий Тишину, - а пока скажи, готова ли ты ответить на вопрос: будешь ли ты моей ученицей?
Возникла пауза. На лице у девушки была мучительная мысль о своем будущем. Ее пальцы теребили край рукава робы. Взгляд уперся в каменную стену.
- Ты же мне дал сутки? - ответила Мария и поглядела в немигающие глаза лича.
- Ты смелый человек, раз напоминаешь мне о моих обещаниях. Но запомни: я никогда не нарушаю своего неизреченного слова. Хорошо, пока пойдем, я покажу тебе, что ты узнаешь, если станешь моей ученицей.
Лич повернулся к входу, скелет с факелом первым вышел из помещения, унося факельный свет, затем шагнул в стенной проем лич и за ним девушка. Они шли по длинному коридору, свет факела выхватывал из цепких объятий тьмы стены коридора. За одним из поворотов впереди показалось яркое пятно света. Процессия вошла в ярко освещенный свечами и факелами зал. Несмотря на то, что стены, пол и потолок были из того же серого камня, что и предыдущие помещения, в этом зале стены были украшены многочисленными барельефами и фресками. Они изображали скелетов, людей, луну, гигантских летучих мышей, но на одной из стен в самом центре был изображен Любящий Тишину - Мария готова была поклясться, что это именно он, в своем трех лучевом венце.
- Да, это я. Около двух жизней людей назад один оскум изваял это.
В помещении находилось около десятка скелетов, они стояли вдоль стены, подле их ног стояли корзины и ящики разных размеров.
- Мария, подойди к корзине стоящей ближе всего к выходу и принеси мне ее содержимое.
Девушка нерешительно подошла к корзине, стоящей почти у самого входа, и оглянулась на Любящего Тишину.
- Да, это именно та корзина.
Мария присела на корточки, сняла c корзины материю, которой она была накрыта, и увидела в ней кролика. Он лежал совершенно неподвижно. Мария осторожно прикоснулась к нему - бок животного был теплый и мерно вздымался. Девушка осторожно взяла его в руки. На дыхании и тепле сходство животного с живым заканчивалось. В мышцах не было никакого тонуса, лапы свободно отвисали вниз.
- Нет, Мария, он не мертв. Просто он находиться во сне. Магическом сне. Слышала байку о спящей красавице? Вот, кролик пребывает в подобном. Для его пробуждения, конечно, не нужна ткинсу прекрасного принца. Дай его мне.
Мария передала кролика в руки лича. Любящий Тишину опустил кролика на пол, провел рукой по его спине и отошел на шаг. Зверек поднял голову и, встав на лапы, огляделся. Девушка так внимательно смотрела на животное, что не заметила скелета, который подошел к кролику. В руках у него был меч. Скелет нанес удар и голова кролика, отделившись от тела, упала на серый каменный пол, заливая его кровью. Мария даже вскрикнула от неожиданности. Лич подошел к белому комку шерсти, испачканному кровью, и поднял за уши голову животного.
- Самое первое правило сохранения ткинсу - это не ждать, пока она равномерно распределиться в окружающей среде.
С этими мыслями, звучащими в голове девушки из руки Любящего Тишину возникло зеленое свечение, которое подобно змее извиваясь, приблизилось к телу кролика и объяло его.
Кровь перестала сочиться из раны, мгновенно остановившись.
- Ты видишь зеленое свечение в виде луча. Это луч моей преобразованной ткинсу. Преобразованной ткинсу легче управлять, она не стремиться равномерно распределится в среде, покинув сосуд, который заполняла.
Приложив голову кролика к его телу, лич поместил свою руку над животным. Луч, исходящий от него усилился, став толще. Луч медленно пульсировал и охватывал животное вокруг шеи.
- Сейчас я передаю часть своей ткинсу зверьку, обратно трансформируя ее. Одновременно я восполняю потерю и заставляю ткинсу течь в прежнем русле. Русле жизни. Подойди поближе, ты увидишь процесс восстановления тканей.
Мария сев на корточки, приблизила свое лицо почти вплотную к кролику. Она увидела, как край раны начал медленно подрагивать и шевелиться. Голова немного приподнялась над распростертым телом, оставив между краями раны расстояние около сантиметра.
- Смотри, сейчас я восстановлю главное вместилище красной ткинсу - кровяную систему.
После этого девушка увидела, как кровеносные сосуды выпрямились и потянулись друг к другу разорванными краями. Они соединялись, вытягиваясь, и Мария заметила появившуюся слабую пульсацию в них. Кровь вновь бежала по артериям и венам. Остановившееся было сердце вновь билось.
- Сейчас я восстановлю все остальные ткани.
Перерубленные мышцы и сухожилия, кости и хрящи, трахея и пищевод - все, что было нарушено стальным вмешательством меча, соединялось и срасталось, вновь становясь единым целым. Последней сошлась шкура на шее кролика, до этого не скрывавшая мышц и фасций. Луч из длани лича втянулся обратно. Кролик, больше ни чем не поддерживаемый, повалился на пол. В ту же секунду, ударившись о пол носом, он вскочил и прыгнул вперед, заставив Марию отпрянуть от места, где лежало животное. После этого кролик, сидя и озираясь по сторонам своими косыми глазами начал вертеть головой. Мария подошла к нему и, погладив по спине, потрогала его шею. Не было ни каких следов. Шкура была абсолютно целой. Кролик дергал ухом и пытался повернуться к личу правым боком.
- Видишь, Мария, я могу оживлять в привычном тебе смысле этого слова. Но при этом я трачу свою ткинсу. Предвидя твой вопрос, сразу отвечу, оживлять кролика гораздо легче, чем человека или другое мыслящее существо. У кролика нет четко оформленной души. При нарушении потока его сознание отходит от тела, но, не имея стремления, никуда не исчезает, и ждет, пока поток ткинсу окончательно не остановиться. После этого оно уноситься эфирными потоками или какое-нибудь более высоко организованное сознание не поглотит его. С душой все гораздо сложнее. Она имеет четкие грани, свою направленность и стремления. Во многих случаях, при остановке потока ткинсу душа продолжает считать себя живым существом и тогда она остается в мире смертных. Вы называете их призраками или привидениями, на самом деле вы путаете души и истинных призраков. Души не имеют плоти. Никакой.
- Любящий Тишину, ты постоянно говоришь о какой-то ткинсу. Что это? - спросила Мария.
- Ткинсу? Да, я не сказал этого. Это Жизнь и это же Смерть в вашем понимании. Это источник всех бед и несчастий, и это великое благо. Каждая живая клетка обладает ею. Каждое живое существо обладает красной ткинсу. И все ее тратят, приближая конец своего существования. Наслаждаются, выбрасывая ее в среду. Лишь избранные могут вмешиваться в ее потоки, и практически ни кто не может управлять красной - не преобразованной ткинсу.
- Теперь принеси содержимое коробки из бересты.
Девушка подошла к коробке - та напоминала туесок для ягод. Под крышкой лежала в магическом сне серая крыса. Мария осторожно вытащила ее наружу, затем подошла к личу и протянула ему.
- Положи ее на пол.
Девушка опустила ее. Крыса лежала на полу, на правом боку. Под шерстью на брюхе виднелась розовая кожа. Любящий Тишину взял посох Мастера - почти двухметровый металлический жезл с темным, как показалось Марии, стеклянным шаром на верхнем конце. Вокруг шара из жезла выходили, сужающиеся к концу два полукруглых, расположенных перпендикулярно друг другу сектора из того же темного металла, что и жезл. Вниз от шара шли такие же секторы, образуя набалдашник, похожий на гигантского жука. От прикосновений к посоху лича шар на его вершине начал светиться желто-зеленым светом. Любящий тишину поднял посох на уровень груди, его глаза блеснули огнем, и с посоха сорвалась зеленая молния, протянувшаяся до крысы. Крыса неестественно изогнулась и начала извиваться в странном ломаном танце. Сосуды под ее кожей лопнули, и хвост из грязно-серого стал бледно-синим. Черные бусины глаз осветились изнутри красным, и зеленое щупальце отпустило ее. Крыса упала на пол. Спустя некоторое время, она медленно пождала лапы под брюхо и встала на них. В отблесках пламени факелов казалось, что глаза крысы светятся багровым огнем.
- Теперь это существо полностью подчинено моей воле. На него распространяется мое сознание. Смотри.
Крыса дрогнула и, глянув на лича, подбежала к одному из скелетов. Подбежав, она прыгнула на его ногу, ловко проскользнув между тибией и фибулой, цепляясь за кости коготками. Затем вскарабкалась внутрь таза и взобралась вверх по позвоночнику до плеча. Добравшись до черепа, она забралась на него, упираясь задними лапами за край пустых глазниц. Затем крыса села, задрав морду вверх и прижав передние лапы к груди.
- Это то, что люди называют зомби - или бродячий мертвец. Последнее определение не верно - это не совсем мертвец. Конечно, его ткинсу трансформирована и теперь она равномерно распределена по объему тела. Утрата ни одной из конечностей не будет фатальна для такого существа. Кроме того, нарушение целостности тела - таких как протыкание, разрезы и подобные, теперь не будут иметь последствий, приводящих к прекращению существования. Но, к сожалению, такие существа хотсы - не долговечны. Не из-за процессов гниения, так как ауры нежити достаточно, чтобы гниения не происходило, а из-за того, что оставшаяся не трансформированная ткинсу постепенно тратиться на поддержание стазисного состояния трансформированной части ткинсу. Рано или поздно она кончается и происходит гибель хотса. Хотсы могут восполнять запас ткинсу, поедая свежие трупы, где осталось мало красной ткинсу, но накопилась трансформированная.
Подойдя к одному из скелетов, Любящий Тишину остановился около него и пригласил девушку: Мария, подойди, я расскажу тебе об оскушах. Девушка подошла, глядя на скелет, стоящий перед личом. Она заметила, еще с первого впечатления, которое произвела на нее нежить, что они могут быть неподвижны в течение очень продолжительного времени.
- Это оскуш. В человеческом языке - скелет. Хотя это тоже не точно, ибо скелет - лишь основа стоящего перед тобой существа. В его плоти, которая сейчас состоит из трансформированной ткинсу, нет красной ткинсу. Это делает его гораздо более стабильным существом, по сравнению с хотсом. Его существование поддерживается аурой существа, давшего ему вторую нежизнь, в частности моей. Если эта связь прервется, он, истратив запас своей ткинсу, прекратит существование. Все эти создания - оскуши, хотсы и существа, которые вы называете призраками - шешты подчиняются воле их создателя. При этом, если они созданы из мыслящих существ, у них остается их сознание или его часть, но не воля.
Мария внимательно разглядывала стоящий перед ней скелет с костями светло-серого цвета, в его руке находился меч, на котором была кровь кролика. Скелет был совершенно не подвижен. Девушке показалось, что пустые глазницы смотрели на мир абсолютно равнодушно.
- А как же скелеты видят? Они что-нибудь чувствуют? - задала вопрос Мария.
- Вся нежить имеет особое чувство - зрение ткинсу. Мы чувствуем ткинсу во всех ее формах. Это не значит, что мы видим только существ, мы видим и все предметы, но в свете ткинсу. Пока тебе сложно будет это понять.
- А покажешь мне призрак? - спросила девушка.
- Не сейчас. А пока тебе необходимо насытить себя. Иди за мной.
Лич и девушка вышли из зала, и вновь зашагали по коридору. Перед ними шагал привычный скелет с факелом. Комната, в которую они пришли, была также аскетична, как и все остальные, какие видела Мария здесь, она напоминала первую, где она спала на каменной плите, за исключением того, что вместо плиты был стол из того же серого камня. В углах комнаты торчали горящие факелы. На каменной скамейке, была постелена давешняя шкура. На столе стояло несколько глиняных горшков с крышками. Лич указал рукой на скамью. Мария неуверенно села за стол, но не прикоснулась ни к чему.
- В горшках человеческая еда. В них жареное коровье мясо и картошка. Ничего необычного. Так что смело ешь.
После этого лич вышел, за ним вышел скелет. Мария осталась один на один с едой. Внезапно она ощутила жуткое чувство голода, она не ела очень давно. Открыв ближайший к краю стола горшок она ощутила дразнящий запах мясного жаркого. Она взяла со стола ложку и стала есть.
Забрызгав кровью все вокруг,
Погас блеск глаз его на век.
Некростих 1687, 23 строфа.
Доев последний кусок картофеля из горшка, Мария облизала ложку и положила ее на стол. В животе чувствовалась приятная тяжесть, веки неудержимо тянулись друг к другу, пытаясь увлечь девушку в объятия Морфея. Сознание затуманилось, она чувствовала что засыпает...
- Мария! - резкая мысль в сознании девушки разогнала дрему, заставив вернуться в склеп.
Любящий Тишину уже стоял в проеме комнаты и смотрел на девушку. Она медленно встала со скамейки, тряхнув головой, пытаясь разогнать сон. Лич повернулся и пошел вдоль по коридору. Мария последовала за ним. Они вновь пришли в зал с барельефами. Корзин уже не было, скелетов тоже. Во всем огромном зале, прямо посредине стояла обнаженная девушка - ее кожа была несколько бледновата, но не это притягивало взор. Дело в том, что она была безумно хороша собой. Идеальные ноги переходили в стройный стан и грудь, завершенный головой с длинными волосами, распущенными по плечам. Одна рука покоилась на бедре, другая свободно висела вдоль тела. На прекрасном лице была чуть заметная улыбка, ее взгляд впился в глаза Марии. На ней абсолютно ничего не было. Мария зайдя в зал, остановилась и не скрывая удивления посмотрела на лича.
- Нет! Она не человек. Она когда-то была им, но сейчас она оскум. Nosferatum. Вампир.
- Вампир? - спросила Мария и повернувшись к обнаженной стала рассматривать ее.
- Да, я та, которую люди называют вампиром, - голос вампирши разорвал воздух склепа низким, приятным голосом, - ну и как тебе мое тело? - спросила она, повернувшись боком и тряхнув волосами.
Мария заворожено глядела на формы тела, которыми трудно было не восхищаться.
- Мария! Это древний оскум, ее зовут Рубиновый Коготь, это другой способ существования нежити, другой способ стабилизирования измененной ткинсу. Оскумы чем-то похожи на хотсов, подобно им, они живут за счет потребления ткинсу из тел существ, но оскумы потребляют красную ткинсу из живых. Кроме того, они сохраняют свою волю, оставаясь относительно свободными, при этом они получают Жажду. Жажду красной ткинсу. Она лежит на грани воли и безволия. Смотри - лич указал дланью на вампира - ее рот, ты видишь слабое подрагивание ее верхней губы?
Рубиновый Коготь подошла к Марии почти вплотную. На ее прекрасном лице была заметна слабая дрожь верхней губы. Язык, подобно молнии выскользнув из сомкнутого рта, жадно облизал губы и вновь исчез.
- Покажи ей, Рубиновый Коготь!
После этой мысли вампирша широко открыла рот, обнажив клыки. Белые, дюймовой длины клыки, выделявшиеся из ровного ряда зубов. Шипение вырвалось из ее рта, и Мария испытала страх, отшатнувшись от оскума.
- Рубиновый Коготь! Отойди от Марии. Эти клыки и есть модификаторы ткинсу. Они преобразуют красную ткинсу, передавая ее оскуму. Благодаря этой ткинсу вампиры могут летать, она питает их магические способности. Оскумы не могут полностью контролировать себя, когда чувствуют красную ткинсу - она действует на них подобно наркотику.
- Любящий Тишину! Ты хочешь Взять ее в ученицы? - повернув голову в сторону Марии спросила вампирша, - Девочка, ты ведь еще не дала свое согласие?
Мария попятилась от Рубинового Когтя, увидев, как глаза вампира вспыхнули изнутри красным. Девушка посмотрела на лича, ища защиты. Ее пугало присутствие вампира. Страх, еще больший чем тот, который она испытала вчера, душил в своих цепких объятиях. Теперь был реальный источник опасности, и он находился прямо перед ней, сверкая своими белоснежными клыками.
- Не бойся, Мария, она не причинит тебе вреда, - мысль лича не очень обнадеживала.
- Я задала вопрос, смертная! - голос вампира больше не был приятным, в нем явственно чувствовался металл.
- Нет. Я еще не дала согласие, - ответила Мария.
- Ха! Эти некроманты ужасные зануды! - голос вампирши вновь потеплел, она сомкнула челюсти и вновь стала обворожительной обнаженной девой, - Ты хочешь иметь такое же тело?
Некоторое время девушка молчала, пораженная резкими переменами темы разговора.
- Хочу... - ответила Мария.
- А Любящий Тишину ничего не говорил о своей способности изменять не только ткинсу плоти, но и ее формы? - спросила вампирша.
- Н-нет. А что, у вас магически измененное тело?
- Конечно, моя дорогуша, смотри! - промолвила Рубиновый Коготь и в голове у Марии возникла картинка - невысокая, толстая девушка затравленно озирающаяся по сторонам.
Образ исчез, и в голове у Марии возникла мысль Любящего Тишину: Она говорит правду - ее тело было изменено.
- Это Вы? Это был Ваш образ? - обратилась Мария к вампирше.
- Да. Я. Не правда ли, поразительный контраст? - Рубиновый Коготь говорила, глядя в глаза девушке, - когда-то я была уродливой дочерью князя. Мой отец держал меня в башне замка, давая пищу и воду, но я жила в ней как зверь, за мной ухаживала глухонемая крестьянка и моими друзьями были книги. Но однажды в моей жизни появился вампир. Он прилетел ко мне в одну из ночей на мой балкон на башне, пока я любовалась полной луной. Он был красив особой красой хищника, жаждущего жертвы. Его звали Пылающие Очи и в ту ночь он выпил моей крови...
- И Вы стали вампиром? - перебила Мария.
- Конечно нет! - глаза Рубинового Когтя сверкнули огнем, подавляя желание прервать ее еще раз, - это крестьянские сказки для слабоумных. Если все, кого кусает вампир становился вампиром, разве бы в подлунном мире остался хотя бы один человек? Для этого вампир должен провести обряд обращения. Но сейчас я говорю не об этом! Он прилетал ко мне каждую ночь и мы с ним говорили обо всем, я впервые узнала что такое общение. Правда, с каждой ночью я становилась все слабее и слабее. И вот, на пятую из ночей, когда я не смогла выйти к Пылающим Очам, он сказал, что если я хочу жить вечно, он может сделать меня подобной ему. Я конечно согласилась. На следующую ночь я проснулась вампиром и он унес меня в свой замок. О! Это чувство силы, могущества, власти! Они переполняли меня. Пылающие Очи обучал меня премудростям жизни вампира около года, а затем его убили. Толпа примитивных, галдящих крестьян ворвалась днем в наш склеп, размахивая кольями и вилами. Он толкнул меня в сторону залитого водой тоннеля, где я и спаслась, а он пошел будить остальных вампиров. К сожалению, уже было слишком поздно. Как стемнело, я вернулась в разоренное гнездо. Все, кого я узнала за этот год, все с кем я охотилась, разговаривала и летала, были убиты. Один лишь серый пепел остался от них. Пылающие Очи долго волокли по полу на веревках во двор. Там его ткинсу под воздействием солнечного света стала превращаться обратно, в красную и он погиб. Так я осталась одна. Прошло еще несколько сот лет, на протяжении которых я опять была одинока. Я жила как животное, только охотилась по ночам и спала днем. Это продолжалось до тех пор, пока меня не нашел Любящий Тишину. Он дал мне приют, сведя с другими оскумами. И он сделал меня красивой, он исправил мое тело, заставив его быть красивым.
Рубиновый Коготь замолчала. Мария вопросительно посмотрела на Любящего Тишину.
- Да, Мария я сделаю с твоей плотью все, чего ты захочешь, если ты согласишься быть моей. А теперь я тебе покажу призрака. Шешта.
Рубиновый Коготь последний раз посмотрела на Марию и вышла из зала. Спустя несколько мгновений в зал влетел призрак. Это был призрак молодого человека. Полупрозрачный образ передвигался не шевеля ни одной конечностью, он просто плыл над полом. Остановившись напротив девушки он посмотрел ей в глаза. Глаза призрака были темны как нефрит. Сквозь полупрозрачную плоть виднелись кости.
- Шешты - это почти чистая преобразованная ткинсу. В силу этого они могут воздействовать только на энергетическую составляющую мира. Воздействие на ткинсу эффективнее всего. Так как у них нет внутреннего стабилизатора ткинсу, шешты живут за счет некроманта, их поднявшего, или их можно привязать к месту, где очень сильная энергоемкость.
Девушка обошла вокруг призрак, разглядывая его. Протянув руку она попыталась затронуть полупрозрачную плоть.
- Стой! - мысль лича чуть не сбила Марию с ног.
Она отшатнулась от призрака и недоуменно уставилась на Любящего Тишину.
- Я много сил потратил, чтобы потоки твоей ткинсу были такими, какие они сейчас, и не хочу восстанавливать их снова. Если ты дотронешься до шешта, его трансформированная ткинсу моментально возьмет из твоей плоти часть ткинсу и ты состаришься на несколько лет.
Мария неподвижно стояла, вновь смотря на призрака, на этот раз уже как на источник опасности.
- А он может проходить сквозь стены? - задала вопрос девушка.
- Шешты могут просочиться сквозь предметы, имеющие малую плотность. Через стену - только если в ней имеются трещины или каверны. Стекло, металлы и базальт непроницаемы для них.
Призрак повернулся повинуясь приказам лича и поплыл в направлении выхода.
- Мария! Я показал тебе все, что хотел. Теперь я спрашиваю тебя - хочешь ли ты досрочно ответить на вопрос или тебе дать оставшиеся семь часов?
Девушка стояла, закусив нижнюю губу и теребя край своей робы. Минуты медленно утекали в Лету.
- Хорошо! В назначенный срок я приду к тебе. А пока ступай в комнату с каменной плитой.
Передав эту мысль лич шагнул в коридор и тихое позвякивание колец удалилось. В комнату вошли два скелета с факелами и Мария пошла за ними.
Луне подобен вид его лица
А взгляд бездонному колодцу.
Некростих 1687, 18 строфа.
Сидя на каменной плите Мария размышляла. Ее взгляд замер, уставившись в точку на стене, но ее разум блуждал в поисках ответов на вопросы. Внутренне она уже согласилась с предложением лича. Но! Теперь она пыталась подвести логическую основу под свое согласие. Это не получалось. Логика давала осечку тогда, когда она пыталась понять, почему именно она. Она - Мария, до этого никому не нужная бедная батрачка. В раздумьях проходили секунды, минуты и часы. До этого Мария не думала так долго. Ее работа до этого была проста и не требовала напряжений ничего, кроме мускулов. Свалившаяся на нее гора информации была просто огромна. Огромна даже для того времени, когда она обучалась грамоте, когда ее отец мог платить за ее обучение. Так прошло много часов. Срок наступил - Мария поняла это по звукам приближающегося Любящего Тишину. Вошел лич.
- Мария, согласна ли ты стать моей? - в голове Марии возник вопрос.
- Да! - произнесла девушка.
- Хорошо. Тогда начнем обучение. Сначала я расскажу тебе об основах некромантии. Как и во многих других искусствах, в некромантии есть свой инструмент. Он является соединительным мостиком между волей некроманта и объектом воздействия. На человеческом языке я бы его назвал Портал Смерти. Это врата в Ее плоскость. Врата к Ее Силе. Портал можно разместить только в существе, обладающем душой и достаточной мудростью. Портал дает возможность преобразования красной ткинсу в трансформированную и наоборот, возможность управлять потоками ткинсу и взывать к Ее силе. Наряду с огромными возможностями портал имеет свои недостатки. Он постоянно требует красной ткинсу для стабилизации. И при вызове портала в человеческом существе, он стабилизируется за счет его красной ткинсу. Таким образом, некромант живет, постоянно расходуя свою красную ткинсу для поддержания Портала. Конечно, ты спросишь - а разве нельзя восполнять красную ткинсу за счет других источников - как это делают оскумы. Можно. Но не полностью. Существует возобновляемый канал красной ткинсу и не возобновляемый. И любой некромант рано или поздно - все зависит от индивидуальных ресурсов ткинсу - истратит свою энергию на поддержание портала и погибнет. Для предотвращения этого существует ритуал - сокинхот. Данный ритуал преобразует некроманта-существо в некроманта-нежить. Данный ритуал очень сложен, его суть - в том, что вся ткинсу некроманта преобразуется в трансформированную, а Портал инвертируется, становясь внешним из внутреннего, при этом потенциал некроманта увеличивается. У некроманта в тот момент исчезает невозобновимый канал ткинсу, формируя единый - возобновимый. К сожалению, существует и определенная сложность - для этого ритуала требуется артефакт - сосуд души. Он позволяет душе соединятся с плотью, состоящей из преобразованной ткинсу. Вся проблема в том, что некроманты не могут изготовить данный артефакт в силу некоторых причин. Поэтому, я пока не хочу вызывать в тебе Ее Портал. Сначала ты познаешь теорию.
Менторский голос в голове Марии прекратил свой поток. Девушка задумчиво смотрела на лича. Любящий Тишину повернулся к выходу и мысленно велел следовать за ним. На этот раз они шли гораздо дольше, чем все предыдущие разы. Над ними парил в воздухе маленький шар огня, освещая путь. Неожиданно для девушки они вышли в огромный зал. То, что зал очень велик, Мария поняла по теряющемуся свету, не доходившего до стен и эху звуков. Девушка решила узнать длину зала, считая шаги. На четыреста втором шагу ее мысли прервал некромант.
- Сейчас ты увидишь мой трон. Лишь немногие смертные видели его. После этого они не жили более чем несколько минут.
Шар над их головами вспыхнул во много раз сильнее, выхватив огромное пространство из темноты. Мария увидела трон - это было сооружение, почти полностью состоящее из костей. Над ним висел трехметровый череп какого-то животного, обильно усыпанный зубами и рогами.
- Это череп дракона, Мария.
- Дракона? Разве они существуют? Я считала их сказкой.
- Как видишь, существуют. В этом черепе живет душа когда-то знаменитого дракона Урхуаарана, которого люди прозвали Пламенем. Люди долго пытались убить этого мудрого и древнего властелина неба и гор. Пока коварство и обман не сделали свое дело. На второй день после того, как дракон был заколот пикой, а охотники во главе с королем во всю пировали в лагере, рядом с трупом дракона, пришел я со своей армией. Никто из людей не убежал с той битвы. Смерть поджидала их со всех сторон. Оставшихся в живых и раненых я отдал вампирам. Драконья душа находилась рядом с трупом, пытаясь отомстить. И я тогда решил дать Урхуаарану вторую жизнь. Жизнь, свободную от зова плоти. Я сделал его личом. К сожалению, труп дракона был сильно испорчен. Голова была лишь отделена от тела и лежала рядом с шатром короля. Я нарастил новую плоть на череп, потому что трансформировать там было уже почти нечего и истратил почти всю свою трансформированную ткинсу, соединяя его душу с плотью на черепе. Но ритуал удался. Еще около сотни лет потребовалось для того, чтобы подчинить волю Урхуаарана.
Мария и Любящий Тишину прошли дальше, за трон. В стене, покрытой рельефными изображениями была дверь с изображением длани скелета в контуре щита. Лич взмахнул рукой и дверь отворилась.
- Входи, Мария, в этом помещении никогда не было смертных.
В отличие от трона и зала комната казалась очень небольшой и бедно украшенной. Три стены были без всяких украшений, а на четвертой под самый потолок уходили полки с различными вещами. Это были и различного вида пузырьки, флаконы и бутылки. Пергаменты, скрученные в рулоны и книги, черепа и прочие вещи, определить название которых Мария не могла. В середине комнаты стоял каменный столб, завершенный наклонной плитой. На нем лежала Книга. Это был большой, в локоть высотой фолиант. Переплет был богато украшен самоцветами. На переплете, была надпись готической вязью, вписанная в круг. Necronomicon.
- Мария, каждый некромант имеет книгу с таким названием. Эта и многие древние экземпляры написаны кровью людей на человеческой коже. Шесть глав всех книг абсолютно одинаковые у всех. Это история некромантов. История Смерти. Обычно, ее получает ученик от своего учителя.
Лич подошел к книге. Мария тоже подошла к ней и встала рядом с Любящим Тишину. Лич открыл книгу. На первой странице было изображено лицо эльфа. Серьезное выражение лица портрета резко контрастировало с обычно улыбчивыми и насмешливыми эльфами.
- Да, это мой портрет до того, как я стал личом, - подтвердил Любящий Тишину.
На следующей странице была крупно изображена руна. Под ней шел абзац покрывающих страницу знаков.
- Это руна Смерти. Ниже ее идет повествование о появлении Смерти, о возникновении плоскости Смерти, об очень древних временах.
Лич долго стоял неподвижно, держа первую страницу своими пальцами. Мария разглядывала рунические надписи, пытаясь понять написанное. Но это было бесполезно. Таких рун она еще не видела. Разве только на одеяниях лича и барельефах местных комнат.
- Подробнее ты сама прочитаешь, когда впустишь в себя Ее Портал. А сейчас, если ты хочешь, мы можем перейти к изменению твоей плоти, - внезапно закрыв книгу сообщил лич.
- Я... хочу, - ответила девушка.
- Раздевайся.
Мария скинула одежду, и встала закрыв грудь и пах руками, но через некоторое время опустила руки вдоль тела. Лич сделал вид, что не заметил этого жеста. Шар огня под воздействием воли Любящего Тишину вспыхнул поярче и повис над обнаженной девушкой.
- Итак, что ты хочешь изменить в своем теле? - спросил лич.
- Все... - ответила Мария.
- Все? В твоем сознании образ Рубинового Когтя. Ты хочешь быть похожей на нее? Но это будет лишь копирование. Разве ты ни хочешь остаться собой? Я могу лишь откорректировать твои формы - и это будет твоя красота, которая будет принадлежать только тебе. Каков твой выбор?
- Хорошо, делай как лучше.
Лич начал коррекцию. От его рук потянулись зеленые полупрозрачные потоки его трансформированной ткинсу и заключили в объятия девушку. Это была очень тонкая работа, гораздо сложнее, чем восстановление потока ткинсу - сейчас требовалось не восстановить поток, а изменить его таким образом, чтобы не изменив его мощности немного изменить его пространственное положение. Мария почувствовала, что происходит что-то с ее телом, лицом, руками и ногами, она чувствовала изменение. Создавалось впечатление того, что кожа и мышцы живут своей, отдельной от нее жизнью и было немного щекотно. В глазах с начала процесса появилась переливающаяся всеми оттенками красного завеса, из-за которой ничего не было видно. Девушка закрыла глаза и пыталась лучше ощутить происходящие перемены. Сознание начало рисовать ирреальные картинки на ее глазах, такие, какие бывают при надавливании на глаз, но они были осмысленными! Движение слоев, пятен, линий и плотных комочков розового цвета на красном фоне. В голове становилось все легче и невесомее. Перелив, плотный комок растекся, вытянулся в линию, затем расширился, заняв половину поля зрения. Сквозь него всплыл другой продолговатый веретенообразный валик, стал загибаться, приближая свои окончания друг к другу. Мария вдруг подумала, что она упадет. Упадет? Куда? Почему? А, вот - она же стоит и засыпает на ходу...
- Мария!
Серый потолок. Подрагивание света факела. Девушка вдруг поняла, что падает - но нет, она лежит. На шкуре. Лич стоял рядом и смотрел на нее своим немигающим взглядом.
- Что... Что случилось? - прозвучал растерянный голос девушки.
- Изменение прошло успешно, - мысль лича внушала спокойствие и уверенность.
- Я уже другая?
- Нет, ты прежняя Мария, но формы твоего тела немного изменились.
Мария поднялась на руках над плитой, на которой лежала и откинула шкуру. Грудь! Живот! Ноги! Она трогала их руками, силясь поверить в невозможное. Она чувствовала их, оно, это прекрасное тело теперь принадлежало ей! Она поднесла к лицу руку - казалось, что эта рука никогда не знала тяжелой работы, мозолей, тесных рукавиц и грубой ручки ведра с водой. От всего увиденного и почувствованного девушка почувствовала сексуальное тепло в своем теле.
- Мария! Я сделал то, что обещал.
От этой фразы Мария вернулась из мира грез обратно в склеп.
- А, да... Спасибо! Это так здорово! Любящий Тишину, ты такой могущественный! - голос девушки был переполнен восхищением и радостью.
Лич совершил несколько движений руками и напротив каменного ложа появилось немного колышущаяся зеркальная плоскость.
- Осмотри свое тело со всех сторон.
Мария встала, откинув шкуру и заворожено начала рассматривать себя в зеркале. Сначала она не узнала себя, но потом, она поняла, что это ее фигура, ее лицо, но оно как-то поменялось, совсем немного, но от этого оно стало безумно привлекательным.
- Да, ты права, я лишь сбалансировал пропорции и линии. Ибо красота - это гармония частей.
Через несколько минут Любящий Тишину взмахом руки заставил зеркальную поверхность заколыхавшись, исчезнуть. Мария вновь почувствовала себя очнувшейся от наваждения, которое произвело на нее ее измененное тело.
- Теперь ты мне расскажешь о том, кто тебя пытался убить. Это мне необходимо.
Мария непроизвольно вздрогнула, осознав просьбу.
- Хорошо... Они... Это небольшая группа распоясавшихся уродов. Отец одного из них - большая шишка и поэтому на них смотрят сквозь пальцы. Я... я сама виновата - я слишком поздно возвращалась домой не той дорогой. Не знаю, что на них нашло - обычно они ни кого не убивали. По крайней мере, я ничего не слышала об этом. Иногда били, отбирали ценности и просто понравившиеся вещи, но никогда не насиловали и не убивали. Вокруг них обычно вьется куча лиц женского пола, считающих за честь переспать с ними. Некоторые из них учатся в университете, они студенты медицинского факультета. Вот...
- А как зовут их предводителя? Ты не сказала.
- Этого мерзкого ублюдка зовут... Не знаю, как его зовут, но кличка у него - Ба-Гыр.
- Ба-Гыр? Это с оркского я - крутой? Он что, орк?
- Я не знаю, но у его папаши немного раскосые глаза и кривоватые зубы, - ответила Мария.
- А как зовут его отца?
- Чехтур. Он купец и даже вхож во дворец. Еще у него много денег. Очень много.
- Что ты еще о них знаешь?
- Да вроде больше ничего.
- Хорошо. Сейчас тебе принесут новую одежду и еду. И книги по анатомии. А завтра пойдем в город. Хаос зла не должен быть безнаказан.
Полупрозрачной плоти силы
Исправят красной ткинсу боль,
Исполнят все, играя свою роль.
Некростих 2148, 3 строфа.
Холодное утро было наполнено невыразимой тоской. На небе висели плотные низкие облака, напоминающие грязные клочья шерсти гигантского одеяла, свисающего прямо на голову. Небольшой морозец вносил в картину безнадежности еле уловимую свежесть. Вяло, но с завидным упорством несколько ворон дубасили друг друга клювами, пытаясь отхватить из мусорной кучи кусок повкуснее. Когда одной из них удавалось обнаружить что-нибудь съестное, она тяжело взмахивая крылами устремлялась к стене дома, неся в клюве еду. Ее товарищи по помойке рьяно пытались помешать этому, нападая в воздухе. От ворон шел непрерывный галдеж. От окна кухни, расположенного прямо над помойкой раздались звуки открываемых ставен. Вслед за этим из открывшегося окна показалась небритая рожа повара, что-то жующая, и вылетела серо-фиолетовая струя, ударившая по помойке. За секунду до этого вороны недовольно вереща поднялись в воздух. Ведро жидких помоев забрызгало стены, мусор и подарило воздуху запах не очень свежего мяса. Сделав для приличия несколько кругов, вороны вернулись в развалы мусорного пира. Повар смачно харкнул вниз и закрыл окно. Тоска не отпускала не на секунду. Человек, смотревший из окна во двор провел по стеклу пальцем с холеным длинным ногтем. Ему было на вид около сорока лет, поседевшая голова и мутный взгляд тяжелых очей напоминали о том, что старость уже не так далека, как казалось раньше, но сильные плечи и энергетика походки, с которой он отошел от окна, давала повод задуматься, так ли стар этот человек. На нем была черная бархатная одежда с алым подбоем. Он подошел к столу, заваленному бумагой и пергаментами. Над этой горой, исписанной различными рунами и языками нависал подсвечник очень изящной работы, являвший миру десять сильно оплавленных свечей. Подсвечник был горизонтальной пентаграммой, в углах которой были чашечки со штырями, на которых стояли свечи. Ножка подсвечника, выполненная в художественном литье, представляла собой стилизованный козлиный череп, на рогах которого и находилась пентаграмма. Поворошив груду на столе, человек вытащил из-под нее кинжал с волнообразным лезвием. Резкий взмах рукой - и кинжал, вибрируя, уже торчит из дверного косяка.
- Дьявол! Велиал, Везевул, Люцифер! - хрипловатый голос человека прошел по комнате.
Человек подошел к двери и вынул с заметным усилием кинжал. Приблизив к глазам клинок, он пристально вгляделся в безупречную сталь. Затем, потеряв всякий интерес к кинжалу, машинально сунул его на каминную полку и вновь подошел к столу. Схватив с края стола золотой колокольчик он энергично начал трясти им. По помещению разлился отчаянный звон. Дверь, спустя несколько секунд отворилась и вошел лакей, одетый в серый камзол с белым жабо.
- Я желаю поесть, - сердито сказал слуге человек в черном.
- Как Вам будет угодно, господин Чехтур, - ответил лакей и аккуратно закрыл за собой дверь.
Спустя полчаса Чехтур вышел из обеденного зала, ковыляя в зубах острым шипом какого-то растения. Он рассеянно остановился на пороге и немного подумав, отправился в подвал. Факелы вдоль лестницы, ведущей в подземелье ярко освещали путь. Чехтур почти бегом сбежал вниз, до черной двери из плотного дерева. Достав из-за пазухи увесистый ключ, он открыл дверь. В нос ударила какофония запахов. Чехтур закрыл за своей спиной дверь. Просторное помещение, было освещено множеством восковых свечей в дюйм толщиной. Свечи были черными как смоль. Там и тут стояло множество различных предметов, от железной леди до дыбы. На стенах были полки, заваленные разным хламом. Чехтур подошел к деревянной кровати. На ложе лежал труп. Эта была молодая девушка, на ее теле оставались остатки одежды, разорванные на полоски. Постель была обильно испачкана уже свернувшейся кровью. Все тело было покрыто глубокими бороздами царапин, композицию завершала ручка кинжала, торчащая под левой грудью. Уродливые, примитивные инстинкты, - подумал Чехтур, проводя ногтями по руке мертвого тела. Весь гнев, который было прошел за поздним завтраком, вновь всплыл в его мозге. Это был самый наихудший, болезненный и отчаянный вид гнева - гнев на самого себя. Уже много раз происходила одна и та же история с молодыми девушками, доставленными в его подвал. А ему нужна была девственница! Живая девственница! Бессмысленно трогая труп, Чехтур сидел на кровати и размышлял о том, как же наконец обуздать себя и довести ритуал до финала. Наследство орков давало о себе знать - жажда крови всплывала всегда, когда Чехтур ощущал бессилие жертвы. Ладно, хоть я не ем сырого мяса убитых, - думал он, - все, это будет последняя бессмысленная жертва моих гормонов, я наконец, проведу этот ритуал. Чехтур встал и подошел к выходу из подвала. Там он взял тряпку с полки и вытер правую руку от испачкавшей ее крови, густой и уже начавшей чернеть. Сегодня у него есть более важные дела, чем занятие самоедством.
Чехтур стоял около двери, ведущей в комнаты сына. Чехтур никогда не был женат, более того, он родился от проститутки, изнасилованной орками. Его сын родился в результате хитроумного плана полуорка Гым Хыма - его ближайшего помощника и правой руки. Гым Хым ловко обставил дело, подсунув Чехтуру девку и не дав потом ее убить. Так и появился его сын - Охорак, или как он сам себя называет - Ба-Гыр. В моменты, когда Чехтур видел Ба-Гыра в действии, его начинала распирать гордость за сына, но чаще всего происходили их конфликты, ибо Охорак был своевольным и наглым, унаследовав эти качества от отца.
Охорак лежал на кровати, рассеянно теребя свои волосы. Это был человек с примесью орочьей крови, выражавшейся внешне не очень сильно - грубоватые черты лица придавали скорее ему мужественность, чем уродливость. На вид ему было лет двадцать. Сам же Охорак не знал даты своего рождения. На его длинных волосах с рыжим оттенком была богато украшенная драгоценностями золотая диадема. Да, это было здорово... - голос Ба-Гыра прозвучал, разрушив тишину. Он был немного хрипловат и резок. В голове молодого человека вновь и вновь всплывала картина ночного пира. Особенно последней сцены. Как они подловили ту нищую сучку. О, да! Как давно Ба-Гыр мечтал об этом. Несмотря на то, что он имел все, что мог себе пожелать, Ба-Гыр не мог убивать. Ибо в день, когда Охорак впервые познал убийство - он забил палкой до смерти кошку, отец его строго наказал, лишив всего, кроме пищи и крыши над головой на целый месяц. Через месяц отец призвал его к себе и сказал, что убийство - это запрещенный для него, Охорака, вид деятельности. Несмотря на то, что тогда Ба-Гыру было около шести лет от роду, он надолго запомнил урок. Но жажда долго томилась в его сознании, будоража фантазию. Как часто Ба-Гыр тайком от отца сбегал на центральную площадь, наблюдать казни. Томление немного облегчалась, когда Ба-Гыр видел брызги крови из-под опустившегося топора, крики четвертованных и прочие прелести официальных убийств. Вчера ночью он сделал это. ДА! Хоть они и не убедились, что девка сдохла, но по количеству пинков и ударов кулаками, можно было сделать вывод о том, что она не проживет и пары часов. Кровь на его руках. Как он хорошо помнил ее. Капли, сбегающие на землю с его пальцев. Боль и беспомощность в глазах жертвы. Ба-Гыр в ту ночь не выпил не капли вина, он хотел познать все в абсолютно не замутненном уме. Когда его клевреты предложили изнасиловать девку, он отказался, но разрешил им сделать это. Все это время он глядел в лицо жертвы, видя как жизнь покидает ее тело, вздрагивая под особо сильными ударами. Теперь он познал ЭТО.
Дверь внезапно отворилась и вошел Чехтур. Вот дерьмо, - мелькнула мысль Ба-Гыра.
- Итак, Охорак, я хочу серьезно поговорить с тобой, - сказал Чехтур.
- Я весь во внимании, - с легкой язвительностью ответил Ба-Гыр. Ему очень не нравилось его имя Охорак.
Чехтур прошел к стене, рядом с которой стоял стул, взял его и сел напротив кровати сына. Под пристальным взглядом Чехтура Ба-Гыр сел на кровати и поправил, как смог, одежду. Он очень боялся своего властолюбивого и непреклонного отца. От него зависело очень многое.
- Охорак, скажи, тебе нравится жить так, как ты живешь сейчас? Тебе нравиться вкусно есть, пить вино, а не дрянной эль, трахать лучших девок?
- Ну, нравиться. А че?
- А ниче, - подражая интонации Ба-Гыра сказал Чехтур, - брось ты эти босяцкие замашки, ты же не трактирный бандит. Ты - сын Чехтура! Могущественного и опасного, богатого и влиятельного! Нельзя опускаться до уровня быдла. Понял?
- Ага...
- Не ага, а да!
- Ну, да...
- Не ну, да, а да!
- Хорошо, хорошо, ДА! - раздраженно сказал Ба-Гыр.
- Вот так. А возвращаясь к богатству и влиятельности, хочу тебе сказать, что уже пора тебе и узнать, откуда у меня они. Вот скажи, как ты думаешь, откуда у меня столько денег?
- Ну, че, я не знаю...- спохватившись, Ба-Гыр добавил, - что.
- А ты подумай.
- Я уже думал. От торговли, надо полагать, ну, еще наверное, из-за твоей власти, ты же чуть ли не личный друг короля.
В воздухе повисла тишина. На лице Ба-Гыра мучительно агонизировала мысль.
- В общем ты уловил. Но я не друг короля. Более того, я его злейший враг. Как часто он пытался от меня избавиться. Но с каждым разом моя власть становилась над ним все сильнее. Скажи, у кого в городе еще есть так хорошо укрепленный дом? Только королевский замок. Я шантажирую короля уже много лет. Чуть меньше, чем сейчас тебе.
- Да, отец, я тебя еще раз спрошу - сколько мне лет? Ты каждый раз мне давал слишком расплывчатое объяснение.
- Не перебивай меня! - голос Чехтура стал тверже стали, - как раз это я и хотел тебе сказать сейчас. Сегодня тебе исполняется ровно двадцать лет. Помнишь, как когда-то давно я запретил тебе убивать? Именно до сегодняшнего дня тебе нельзя было убивать. Потому что сегодня я посвящу тебя в Истинные Жрецы Зла.
Последние слова Чехтур произнес помпезно и замолчал.
Мысли Ба-Гыра заметались, он хотел было передразнить отца, повторив Истинные Жрецы Зла, но по взгляду Чехтура, понял, что все сказанное серьезно.
- Не убивать??? Но я же убил кошку, а?
Ба-Гыр про себя добавил а еще кучу других животных и девку вчера ночью.
- Да, ты убил кошку. Для ритуала важно, чтобы ты не убивал до посвящения людей.
Ба-Гыр только неимоверным усилием воли сдержался рассказать о вчерашнем. Он хорошо помнил отцовскую немилость. Чехтур заметил меняющееся выражение лица Ба-Гыра и спросил:
- Ты что-то хочешь добавить? Неужели я чего-то не знаю?
Напряженность в комнате возросла, достигнув критического предела.
- Э... Знаешь, отец... Я... Ну, я тебе не говорил, ты же меня так сильно наказал в детстве... В общем, я еще совершал убийства. Вот...
Ядовитая усмешка играла на лице Чехтура.
- Поведай же мне, кого ты еще лишил жизни!
- Ну, много кого - там, лягушек разных, змей, собак, кошек, крыс и даже однажды... Мнэ... овцу.
- Точнее: шестьдесят семь лягушек, сорок одну змею и ящерицу, тридцать три собаки и кошки и сто четырнадцать крыс. Овец, если быть точным ты убил двух.
Ба-Гыр с ужасом взирал на Чехтура. Он-то думал, что все свои грешки он хорошо прячет. Значит все эти годы отец все знал!