— Ну же, Алмирандир, вставай!
Одетый в короткий тёмно-красный дублет юный элда тихо-тихо, на самой грани слышимости, застонал, но всё же поднялся на ноги. Золотистое тиснение на растительную тематику едва проглядывало через слой покрывавшей одежду пыли, правый рукав дублета давно разорвался, зацепившись за что-то, поэтому мы оторвали его целиком и выбросили ещё десятую цикла назад. Того же цвета, с таким же орнаментом и такие же грязные брюки, составляющие одно целое с короткими сапогами, красовались свежей прорехой, из-под которой уже начала медленно сочиться кровь.
— Я могу идти, брат, — тихо прошептал Алмирандир, заметив, что я разглядываю его ссадину. — Совсем не больно. Нам спешить надо!
И подтверждая свои слова, махнул рукой куда-то вперёд. Сверкнул на свету белоснежный туелиан, сюрикеновый пистолет в руках мальчишки, которому едва исполнилось девять периодов, компактное оружие выглядело полноценной сюрикеновой катапультой.
— Запах крови, — покачал головой я в ответ. — Бесы могут учуять.
— Тем более надо идти, — упрямо мотнул головой мой младший брат.
«Останемся на месте – точно налетят», — донеслась следом его мысль.
Алмирандир пока не очень хорошо умел разделять личные и общие мысли, и было не понятно, хотел он подумать это для меня или просто подумал слишком громко.
Я огляделся вокруг: до покосившейся башни с проломом у самой земли, к которой мы бежали изначально нужно было пересечь небольшой скверик. Точнее, то, что раньше было сквериком, а теперь было мешаниной поваленных и обгоревших деревьев, окружающих останки когда-то радовавших глаз скульптур и фонтанов, выполненных талантливыми Костопевами древности. Здесь не было больше порядка и гармонии, зато было множество укрытий, которыми двое маленьких элдар вовсю пользовались. Справа и слева от сквера зияли провалами раскрошенных стен искорёженные, но всё ещё красивые жилые башни. Небольшие, этажей на шестьдесят, они напоминали приземистые белоснежные холмы с многочисленными цветущими террасами, радовавшими глаз всеми оттенками радуги и порхающими меж бутонов разноцветных птичками. В одном из таких жили и мы с матерью. Сейчас пейзаж был изменён радикально: в башнях-холмах появились небольшие дыры и огромные проломы, часть конструкций прогнулась внутрь под собственным весом, а сады на террасах догорали или загнивали на корню, лишь малая часть из них ещё цвела, ударяя по восприятию дичайшим контрастом смерти и жизни. Где-то позади нас застрял воткнувшийся бортом в землю Волновой Змей, перевозивший отряд Воинов Аспекта, рядом с которым брат и нашёл свой туелиан. Какая-то огромная тварь оторвала у машины оружейную башню, оставив на психокостной броне глубокие следы когтей, кормовая аппарель была выбита, а нос с водителем смят, словно после удара об стену, хотя выступающие дальше носа, похожие на крылья, борта корпуса были не повреждены.
Можно было вернуться к подбитой машине и поискать там перевязочный материал...
— Нет, брат, — внезапно прошептал Алмирандир. — Аспектная броня сама залечивает лёгкие раны, поэтому перевязочный материал на борту вряд ли будет.
— Я спросил вслух? — с нервным смешком вырвался у меня вопрос.
— Слишком громко думал, — захихикал брат в ответ. — Пойдём же, ты сам меня торопил.
Мгновенно ставший серьёзным тон юного элда сопровождался позой готовности к действию. Тяжело вздохнув в ответ, я всё же сдвинулся с места.
Мы с братом не бежали, а просто очень быстро шли, экономя силы и стараясь не шуметь лишний раз, ведь нам было неизвестно, насколько хороший слух у бесов, патрулирующих окрестности. Эти Варповы твари были авангардом и основной силой вторжения, выискивая безоружных элдар и криками призывая своих более старших сородичей.
Прорыв демонов был, как всегда, внезапен, но в этот раз он был довольно масштабным – твари за десятую цикла заполонили весь купол мира-корабля, а это отнюдь не маленькая площадь. К примеру, находясь с краю купола, уже не разглядеть отдельных элдар в центре, даже если они будут бегать кругами и размахивать руками – мы с братом проверяли как-то раз.
«Мне тогда влетело за то, что я забрался на Башню Грёз», — прилетела грустная мысль Алмирандира.
Что-то я совсем разволновался, если уже второй раз мои мысли слышны всем окружающим. Надо сконцентрироваться, а то так недолго и демонов навлечь... Не хотелось бы...
Ещё и брат теперь своей свежей кровью будет словно маяк. Я, не останавливаясь, завертел головой по сторонам, выискивая хоть что-нибудь, что сошло бы за перевязочный материал. Можно было бы использовать часть одежды, но она слишком грязная, мы довольно неуклюже пробирались через сквер, вдобавок к психокостной пыли вымазавшись ещё и в земле. Так что надо найти перевязочный материал, да и просто смотреть внимательней по сторонам – заодно и сконцентрируюсь, перестав думать вслух.
Сзади что-то тихо прошипел Алмирандир, перелезая через ствол поваленного дерева, который я просто перескочил одним движением, но когда я обернулся, то увидел лишь жест отрицания проблем, сделанный братом со спокойным лицом. Снова тяжело вздохнув, оборачиваюсь на Рассветную Башню, оценивая расстояние. Такими темпами добираться до покосившейся, с целыми вырванными секциями стен, провисшими наружу, будто куски кожи живого существа, и чадящей дымом из отверстий башни мы будем ещё десятую цикла. Больше шести тысяч шагов до неё.
Возобновив движение, предварительно убедившись, что Алмирандир без проблем поддерживает темп, снова завертел головой по сторонам. Лишь благодаря внимательному осмотру окрестностей краем глаза замечаю на земле смазанную тень и бросаюсь назад, на брата, стараясь сбить его с ног и одновременно отбросить в сторону от места, где он стоял.
Не слушая стонов Алмирандира, перекатываюсь в сторону и оборачиваюсь на звук громкого шлепка.
Как я и думал – бес. Не спуская глаз с Варповой твари, шарю руками в поисках чего-нибудь подходящего. И почему я не поискал оружие раньше? Думал быстро доберёмся, лишний груз только мешать будет. Брат-то поумнее оказался.
Низший демон поймал мой взгляд и мерзко заулюлюкал, пытаясь выдернуть застрявшую в земле лапу, больше похожую на сделанную из хитина косу, вроде тех, которыми экзодиты траву косят, только не с лезвием, а единственным подвижным когтём на конце. Сам бес был мерзкого грязно-сиреневого цвета, весь покрытый какими-то аляповатыми татуировками, перемежающимися вживлёнными в кожу мелкими драгоценными камнями. Застрявшая в почве лапа-коса была чуть темнее остального тела и присоединялась к телу беса в плече, увитая в основании какими-то слишком гипертрофированными мышцами, в то время, как вторая рука твари была болезненно тонкой и оканчивалась кистью даже меньше моей. Сама тварь была ненамного выше меня, мальчишки девяти периодов от роду, зато его голова была вдвое больше моей, при этом щеголяя глубоко посаженными мелкими глазками, огромным крючковатым носом и невероятной пастью с игловидными зубами, в щель между которыми то и дело высовывался раздвоенный, словно у змеи, язык. Сходство со змеёй усиливал и абсолютно лысый татуированный череп, и длинная тонюсенькая шея, на которой болтался широкий кожаный ошейник – единственная одежда беса. На жирной левой груди у существа были расположены кружком шесть женских сосков, а на правой сосков не было вовсе. Огромное пузо свисало ниже паха, но из-под него всё равно торчал длиннющий, покрытый уродливыми наростами детородный орган, который ещё и противно извивался. Торчащие из-под пуза длинные и тощие ноги были вывернуты коленями назад, покрыты чешуёй и оканчивались тремя длинными пальцами, словно птичьи.
Тварь дёргалась и шипела, пытаясь выдернуть уродливую руку-косу из грунта. Приглядевшись, замечаю слабое желтоватое свечение, пробивающееся через гальку и землю в том месте, где коготь беса вонзился в психокость пола. Сам Мир-Корабль помогал нам.
«Уродливый кусок плоти!» — как можно громче подумал я, нашарив, наконец, длинную и толстую ветку, которая могла бы послужить оружием.
Зашипев не хуже беса, рванулся прямо с колен и, без замаха, как мог быстро и хлёстко нанёс удар, целя в голову. Тварь успела закрыться рукой, а у меня заныли ладони, словно я саданул палкой не по плоти, а по стене из психокости.
Бес распахнул пасть, намереваясь меня укусить, и я отшатнулся, в ужасе от вида разошедшейся в стороны, словно змеиной, нижней челюсти, усеянной в три ряда длинными и грязными игловидными зубами. Яркий цвет крови на зубах казался мне моей собственной кровью, а застрявшие кусочки плоти – моей плотью.
Не успел я отпрыгнуть от беса, как уши заложило от грохота и тварь сама отшатнулась от меня. Держа палку перед собой двумя руками, я и сам сделал пару шагов назад, разрывая дистанцию. На свету блеснул полупрозрачный из-за толщины лист пластикристаллита, выполненный в форме пятилучевой звезды с небольшим круглым отверстием по центру. Вылетевший из ствола на скорости в десять раз больше звуковой, сверхпрочный сюрикен толщиной в молекулу, к моему удивлению, не смог пробить уродливую руку-косу какого-то низшего беса.
— Ещё, — прорычал я сквозь зубы.
Ответом мне стал закладывающий уши протяжный гром и росчерки перегретого до состояния плазмы воздуха. Хоть миниатюрное гравитационное ядро практически нивелировало отдачу, а крошечный гироскоп дополнительно стабилизировал оружие, в руках ребёнка оно всё же моталось из стороны в сторону, рассылая мономолекулярные звёзды лишь примерно в сторону цели, в то время, как большинство остальных крошило деревья, вгрызалась в почву или вовсе бесполезно сгорали от трения о воздух, лишь небольшая часть попадала в различные части тела беса.
Впрочем, при той ураганной скорострельности, выдаваемой сюрикеновым пистолетом, это были отнюдь не проблемы стрелка. Очередь длилась лишь не дольше дюжины ударов сердца, но этого хватило с лихвой.
Пластикристаллитовые диски вонзались в тело беса и, практически не встречая сопротивления, летели дальше, лишь только рука-коса, которой тварь попыталась прикрыться, хоть как-то сопротивлялась, но спрятать подобное уродливое тело за тонкой боевой конечностью было никак невозможно. Сначала в сторону отлетела перерубленная выше локтя тоненькая ручка беса, ещё в полёте напоровшись на ещё один сюрикен, располовинивший отдельно падающую конечность практически вдоль и отрывая пальцы от кисти. Врывающиеся под разными углами в тушу, диски образовали причудливый вырез на пузе, отвалившийся единым шматом сала и потянувший за собой какие-то уродливые внутренние органы. Какой-то из сюрикенов начисто срезал соски. Сразу несколько перерубили птичьи ноги под разными углами. Штук девять попали в череп, буквально разваливая голову на множество истекающих мозгами ошмётков, а спустя удар сердца – ещё один перерубил тоненькую шею. Дольше всех держалась боевая конечность, но и у той был некий лимит прочности, после очередного попадания хитин треснул, а следующее – раскололо косу сразу на несколько частей.
Когда гром очереди стих, туша беса ещё держалась на перерубленных ногах каким-то непостижимым образом, изливая ихор и кровь из многочисленных ран. Подкатившийся к моей ноге кусок головы недоумённо моргнул уродливым глазиком несколько раз, и лишь после этого туша обрушилась вниз горой плоти, поднимая фонтаны из перемешанного с кровью ихора. Разлетелись в стороны иссечённые внутренности, а от срезов на плоти начал подниматься едва заметный дымок – то ли от чуждости демонической плоти материальному миру, то ли от контакта с нагретыми трением о воздух до невероятных температур пластикристаллитовыми дисками.
Как-то судорожно вздохнул Алмирандир, опуская сжимаемый двумя руками туелиан, а я зажал рот ладонью, стараясь удержать содержимое желудка – от ошмётков беса воняло, будто... Даже не знаю, с чем сравнить этот ужасный запах.
— Справились! — облегчённо выдохнул брат.
Я сделал глубокий вздох через рот и выпрямился, справившись, наконец, с непослушным желудком.
— Надо отсюда убираться, Алмирандир.
— Ты прав, Алсиндзир, — склонил голову на бок в знак согласия поднимающийся брат. И со смешком добавил: — Ты теперь весь в крови.
Оглядев себя, оставалось лишь поморщиться: камзол, такой же как у брата, только выполненный в светло-синих тонах, до этого был испачкан только в пыли, во время забега по скверу я был аккуратен, но теперь тут и там виднелись кляксы смешанной с ихором крови. На плече вообще повисла то ли толстая жила, то ли какая-то тонкая кишка, с прикреплённым к ней сморщенным фиолетовым органом, медленно качающемся из стороны в сторону.
— Теперь-то ты не будешь ставить мне в пример свою чистоплотность и аккуратность, братец! — ехидно добавил Алмирандир, вместе со словами буквально фонтанируя чувством собственного превосходства, густо перемешанным с радостью победы.
Брезгливо стряхивая с плеча потроха демона, я пытался понять, радовался брат победе над бесом или тому, что он наконец был чище меня.
— Сказал мальчишка, в порванных штанах, — осадил я его, не задумываясь о словах, скорее даже по привычке.
Самодовольство сменилось досадой, и братец отвернулся с обиженной мордашкой. А я неожиданно вспомнил, кто из нас старший, хоть и на сотню ударов сердца, брат, которому следует заботиться о младшем. Даже стыдно немного стало...
— Ты не ушибся? — участливо спросил я, пытаясь транслировать чувство заботы.
Брат повернулся ко мне, делая руками жест непонимания-недоумения.
— Ну... Когда... — замялся я, подбирая слова.
— Когда ты отшвырнул меня в сторону, как куклу? — ехидно уточнил Алмирандир.
Я сгорбился, склоняя голову вправо-вниз, неосознанно принимая позу согласия-сожаления.
— Пара синяков, — отмахнулся младший брат. — Пойдём уже. Меня скоро вырвет от этой вони.
Дымящуюся кучу мяса мы обходили по большой дуге, но всё равно, стоило лёгкому ветерку перемениться, как нас опять накрыла приторно-сладкая вонь, заставляющая слезиться глаза.
— По крайней мере, — весело произнёс Алмирандир, — теперь можно не переживать, что бесы учуют мою рану!
В ответ на мой непонимающий взгляд брат шибанул в пространство такой волной веселья, что и я невольно улыбнулся.
— Ты теперь сам пахнешь, как бес, — широко скалясь пояснил младший. — С таким-то количеством естественной маскировки!
Я закрыл глаза рукой в жесте разочарования умственными возможностями собеседника, что, впрочем, лишь ещё больше развеселило брата.
Перебираясь через очередной обугленный ствол поваленного дерева, я заметил огромный разбитый фонтан, по расколотым остаткам скульптурной композиции которого сочилась блестящая на свету вода.
— Отмоемся, — указал я брату в сторону фонтана. — И рану твою промоем заодно, и перевяжем.
— Как скажешь, чистюля, — хмыкнул Алмирандир в ответ.
Оставалось лишь покачать головой в ответ и поспешить к фонтану. Быть измазанным в демонической крови мне совсем не улыбалось. Младший брат, которого, кажется, раны и синяки ничуть не беспокоили, не отставал.
С той стороны, откуда мы подошли к фонтану, добраться до воды было не реально – тонкий резной бортик с противоположной стороны был разбит, и вся вода вытекала туда. Пришлось обходить.
Несмотря на демонстрируемое им пренебрежение, брат поторопился вперёд, обогнав меня на несколько шагов, но внезапно замер, сменив слабую эмоцию ожидания неожиданно более сильной эмоцией удивления, мгновение спустя добавив ещё и довольно много шока, основанного на испуге.
Поторопившись обойти брата, я тоже невольно замер: по ту сторону фонтана было огромное количество трупов. Частей трупов.
Перерубленные и нашинкованные клешни и щупальца демонеток были щедро перемешаны с относительно целыми телами и были щедро приправлены дымящимися внутренними органами, где-то валялись отрубленные ноги, где-то головы. Одно из тел стояло на коленях, грузно упираясь в землю уродливой клешнёй, и держась за шею уцелевшей рукой, словно пытаясь нащупать неизвестно куда пропавшую голову. Другое, нанизанное на красное от крови копьё, всё ещё тянуло щупальца вниз, к заваленному трупами телу в аспектном доспехе, несмотря на вывернутую под неестественным углом рогатую голову с остекленевшими глазами, щупальца всё ещё шевелились. Буквально в паре шагов от меня дымящееся тело с отрубленными руками широко раскинуло ноги, бесстыдно демонстрируя промежность с вытекающей из уродливой щели кровью, а язык твари был высунут на невероятную глубину и обвивался вокруг единственной груди, будто даже умирая от кровопотери, демонетка продолжала ласкать себя, доводя до оргазма.
Я зажал рот и пытался не дышать, отчаянно унимая разбежавшиеся во все стороны мысли и стараясь не закричать в ужасе, но разливающаяся во все стороны паника брата только усложняла самоконтроль.
— Помоги мне! — внезапно раздалось откуда-то со стороны побоища.
Мы с братом растеряно переглянулись, а спустя мгновение голос прозвучал вновь:
— Эй! Кто-нибудь!?
Мотнув головой, Алмирандир поспешил на звук. Мне оставалось лишь воззвать к Ише, моля богиню дать брату чуточку больше благоразумия, и тоже пойти в сторону звука, не так быстро, выбирая куда наступить, чтобы не вляпаться по щиколотку в липкую и вязкую демоническую кровь, обходя подальше особо омерзительные кучи, чтобы не надышаться испарениями ихора, но и не отставать, потому как брат взял приличный темп, совершенно не выбирая дороги. А спускать глаз с Алмирандира я был не намерен – младший мастак вляпываться во всякие нехорошие ситуации.
— Здесь кто-то есть? — услышав шаги, голос окреп и обрёл типичные женские интонации. — Сюда! Мне нужна помощь!
Поторопившись за ускорившимся братом, я морщился и зажимал нос: приторный запах смерти и разложения, витавший над побоищем, становился всё сильнее, потихоньку отравляя лёгкие, сдавливая горло и вызывая в голове неприятный монотонный гул, пока не болезненный, но я отнюдь не обнадёживался на этот счёт.
Спешащий впереди Алмирандир застыл, разглядывая что-то перед собой. От психосферы брата шибануло такой волной изумления и неверия, что меня чуть с ног не сшибло.
Через несколько шагов в шоке застывают уже двое братьев, и есть от чего: прямо перед нами лежала полураздетая девушка.
Несколько ударов сердца потребовалось мне, чтобы понять – девушка, на самом деле, не полураздетая, просто косой удар, прошедший сквозь нагрудник, разорвал её защитный комбинезон из психопластика, но не нанёс смертельной раны, свою задачу психокость нагрудника и психоактивная пластиткань комбинезона выполнили, сберегая тело. Сама пластина нагрудника валялась рядом, напоминая скорее порванный лист бумаги, чем элемент доспеха, видимо девушка избавилась от ставшего бесполезным лишнего веса. Раздетой же она показалась из-за широких и глубоких разрывов психопластика комбенизона, в которые, наверное, из-за лишних телодвижений, вывалились аккуратные полные груди с задорно торчащими вверх маленькими сосочками. Если не считать этого, то на девушке всё ещё оставался надетым полный Аспектный Доспех белого цвета. Шлем был тоже снят или даже потерян, поблизости его видно не было.
— Дети? — изумлённо выдохнула раненая воительница.
Поняв, кто перед ней, девушка судорожно попыталась прикрыть грудь, но, на мой взгляд, делала только хуже.
— Впрочем, не важно, — вскоре поняла она бесполезность своих стараний. — Помогите выбраться из-под этого завала. Доспехи плотно зажало, если расстегнуть защиту живота и поножи, то я смогу выбраться, но самостоятельно у меня это не получится, нужна помощь.
Пока я пытался понять, как же она собирается выбираться, учитывая, что ноги были явно слишком сильно придавлены этой огромной вонючей тушей, а сама воительница отнюдь не блистала красноречием или способностью пошагово объяснять последовательность действий, брат сделал неуверенный шаг вперёд.
— Давай, малыш, — подбодрила его девушка. — Я объясню, что и как делать, там ничего сложного.
Амлирандир неуверенно присел рядом с воительницей и замер, совсем не понимая, что же делать дальше.
— Ты тоже подходи, — кивнула мне девушка. — Втроём быстрее управимся.
Я нахмурился, пытаясь понять, что же мне не нравится в происходящем.
— Ну же, малыш, — облизнула воительница пухлые губы. — Только помогите мне раздеться, дальше всё само случится.
Я снова перевёл взгляд на изодранную грудную пластину, с определёнными выпуклостями, которые были просто необходимы, учитывая выдающиеся габариты воительницы. Нагрудник, как и вся остальная броня, был лишён каких-либо отличительных знаков или особых меток, он вообще был девственно чист, не считая одной-единственной дыры.
И у неё не было Камня Душ на груди. Ни у брони, ни у самой воительницы.
— Стреляй, — приказал я, уцепив Алмирандира за руку и оттаскивая в сторону.
— Что? — непонимающе уставился на меня тот, но всё же послушно отошёл на пару шагов.
— Стреляй в неё, брат! — едва не сорвался я на крик, когда мой разум, наконец, свёл картину воедино и сделал единственно правильный вывод.
— Что ты гово...
— Это демонетка, — перебил я брата, напряжённо вглядываясь в медленно раздвигающиеся кончики пухлых губ.
Сосредоточившись, я сформировал максимально лаконичный психоимпульс: «Приторный запах – это феромоны. Шум в ушах – это телепатическое воздействие. Оно обманывает наше восприятие, показывает нам элда, но оно – демон. И теперь оно знает, что мы знаем, и оно нападёт».
Психоимпульс – не слова. Лакончиность нужна не для того, чтобы быстро произнести, информация в психоимпульсе передастся мгновенно и сразу вся, лаконичность нужна для того, чтобы получатель психоимпульса быстрее осознал весь набор образов.
— Хочешь знать, что тебя выдало? — ехидно спросил я, пытаясь дать брату время на осмысление психоимпульса.
— Ну, давай предположим, что ты прав, мальчик, — розовая тварь облизнулась раздвоенным языком. — Расскажи мне, почему же ты решил, как будто бы я могу быть демоницей?
И голосок такой мягкий-мягкий, как мамочка с глупой деточкой разговаривает. Мерзко! Слишком отличающееся от элдарского, лицо демонетки было скорее страстным, чем красивым: нежно-розовую кожу так и хотелось погладить, раскосые глаза призывно блестели, а огромные пухлые губы обещали доставить неземное удовольствие одним лишь поцелуем. Как всё это мерзко! Демонетка шевелила обрубками ног, из-за которых не могла встать и зажимала левой рукой источающую ихор аккуратную, ровную, но глубокую и смертельную рану на животе, проходящую прямо от призывно распахнутых половых губ до единственной груди, полной и аккуратной, увенчанной возбуждённым сосочком. Пучок щупалец, росший из правого плеча, пытался было дотянуться до моего брата, но я вовремя отдёрнул Алмирандира, и теперь щупальца бессильно шарили вокруг, словно ища другую добычу. Мерзкая, уродливая тварь!
— Слишком много эмоций, — ответил я, стараясь не выдать своё омерзение и страх дрожью в голосе. — Воительницы не испытвают эмоций, боевая маска дарит спокойствие.
Тварь громко расхохоталась неожиданно мелодичным и приятным смехом, хоть я и не совсем понимал, как это могло бы сочетаться, а вот поди ж ты...
— Ты ведь врёшь, маленький негодник, — выдавила демонетка сквозь хохот. — Думаешь обмануть меня, чтобы...
Смех и слова заглушил грохот гиперзвуковых сюрикенов.
— Зато он никогда не врёт мне! — мрачно произнёс в наступившей тишине Алмирандир.
Я тряхнул головой, отгоняя тошнотворные воспоминания того, как пластикристаллитовые звёзды прошили насквозь дёрнувшееся в последний момент тело, нашинковали на несколько частей щупальца и разделили рогатую голову на семь неравных частей, а подхваченные ударной волной брызги крови разлетелись в стороны двумя почти симметричными лепестками, словно крылья покидающей тело души. Хотя, откуда душа у мерзкой твари Варпа?
Не думать, не думать об этой мерзости!
— Вот откуда она взяла образ, который скормила нам, — как-то потеряно произнёс Алмирандир, буквально выдёргивая меня из стоящей перед глазами сцены потрошения.
— Что, прости? — переспросил я, не переставая трясти головой.
Брат молча указал рукой на лежащее шагах в десяти от нас тело элда. Прежде чем подойти, делаю глубокий вдох: приторный запах уже практически пропал, снесённый лёгким ветерком, да и шум в голове пропал, значит это уже не иллюзия, значит можно посмотреть.
Лицо и телосложение действительно были похожи. Вот только грудь из прорехи на груди не вываливалась, а всё ещё удерживалась психоактивным пластиком комбинезона, и на лице не было призывно манящих пухлых губ, да и взгляд был не похотливым, а спокойным и отстранённым, словно элда не умерла в бою, а сидит в медитации с открытыми глазами, только мутная поволока поверх зрачков говорит о том, что это – спокойствие в смерти.
Судорожно сглотнув, приседаю рядом с погибшей и, отчаянно перебарывая отвращение, дотрагиваюсь до её лица и закрываю глаза.
— Мы будем скорбеть о твоей смерти, когда всё найдёт своё завершение, — произношу я ритуальную фразу, как никогда чётко осознавая вложенный в неё глубокий смысл.
За моим плечом эхом отдаётся голос брата, в котором я слышу не только повторение ритуальной фразы, но и такое же полное осознание смысла.
Фраза принесла за собой память о том, что следует делать после – изъять Камень Души.
Не вставая с колен, дотягиваюсь до нагрудника и едва не падаю, удивлённый его неожиданной лёгкостью, а потом едва не падаю ещё раз, на этот раз от непонимания, ведь Путеводного Камня на броне не оказалось.
— Как это? — хмурюсь я. — Неужели опять...
— Посмотри на груди, — прерывает мою панику неожиданно спокойный, словно ледяная статуя, брат. — Под защитным комбинезоном.
Кивнув, откладываю в сторону нагрудник, оказавшийся, к слову, не белоснежным, а небесно-голубым, и, всё ещё не вставая с корточек, поворачиваюсь к распростёртому телу воительницы. Просовываю руку под порванный психопластик, измазав пальцы в чужой крови. Её тело уже холодное, но грудь неожиданно мягкая и приятная на ощупь даже сейчас. Почему-то на ум приходит тот странный факт, что это первая женская грудь, которую мне доводится пощупать, не считая материнской.
Глупая мысль. Да и какого-то сексуального возбуждения от щупанья мёртвых сисек у меня не возникает. Вот если бы возникло – была бы проблема.
Наконец пальцы нащупывают тёплый кристалл. Обхватив его покрепче, тяну на себя, но измазанные в крови пальцы соскальзывают. Снова нащупываю, хватаюсь понадёжней, тяну опять. С тихим хрустом размыкается оправа кристалла, а я отлетаю назад и неуклюже шлёпаюсь на задницу.
Затаив дыхание, я поднимаю руку и разжимаю пальцы: светло-оранжевый, размером в половину моей ладони, камень неожиданно тёплый и тяжёлый, кристалл притягивал мой взгляд и разум. Мерцающие в глубине Слезы небесно-голубые искры и светло-зелёные всполохи непрерывно чертили завораживающий узор, но спящая внутри Путеводного Камня душа прервала всё очарование момента, коснувшись моего разума коротким психоимпульсом: «Нельзя оставаться на месте. Бежать, искать укрытие. Демоны близко».
Я кивнул, сжимая Камень Души в кулаке. Бежать – это очень хорошая идея.
— Какой красивый! — внезапно раздалось из-за наших спин. — А можно мне посмотреть?
Мы с братом синхронно обернулись и во все глаза уставились на стоящую в паре шагов от нас девочку в перепачканном и местами порванном платье.
— Аталая? — ошарашено спросил Алмирандир.
— Нет, демонетка! — надулась девочка.
— Прости, мы просто очень сильно удивлены, — я занял ставшую такой привычной за эти периоды позицию демпфера между буйным нравом брата и этой юной непоседы. — Как ты вообще здесь оказалась?
— Алсиндзир-недотёпа! — так знакомо топнула ножкой Аталая. — Я бежала за вами от Башни Цветущих Саторий, как только увидела. Но вы так быстро неслись вперёд, что я не успевала. А вы даже не замечали меня! Только сейчас вас догнала.
И в этот момент весь задор и вся жизнерадостность разом покинули девочку, и она словно разом постарела на несколько периодов.
— Я всё видела, Алсиндзир. Это ужасно.
Грянул гром. Огненный росчерк отсёк одну из множества разнокалиберных косичек, количество и толщину которых Аталая меняла каждый день, а затем, следующий росчерк и вовсе отделил волосы от головы вместе с верхней частью черепа. Несколько пластикристаллитовых сюрикенов прошили навылет нескладное тельце, защищённое лишь тоненьким сарафанчиком когда-то небесно-голубого, а теперь стремительно краснеющего. Ещё один росчерк подрубил тоненькую ножку, следующие за ним вновь впились в тело, а затем перерубили руки девочки в районе плеч. Лишь несколько гиперзвуковых снарядов не попало в детское тело, а конец очереди и вовсе весь пришёлся точно по ногам, буквально разрывая плоть на ошмётки.
— Ты права, — спокойно произнёс опускающий оружие Алмирандир. — Ужасно притворяться нашей мёртвой подругой.
— Что? — перевёл я на младшего шокированный взгляд.
— Ты знаешь, что Аталая мертва уже половину цикла, — спокойно произнёс брат в ответ, даже не глядя в мою сторону. — Мы оба видели, как её разорвал демон. А у тебя в кармане лежит Путеводный Камень с её душой.
Удивлённо охнув, я опустил руку к нагрудному карману и нащупал Слезу Иши, о которой говорил Алмирандир. Шесть десятых цикла назад мы с братом, трясясь от ужаса и зажимая друг другу рты слушали, как за углом нашу подругу на части разрывали демонетки. Девочка кричала несколько долгих ударов сердца, но потом захлебнулась собственной кровью под разочарованный вой Варповых тварей, продолживших терзать уже умершее тело. В какой-то момент цепочка, на которой подруга нашего детства носила свой Путеводный Камень треснула и камень подкатился к углу, за которым мы с братом дрожали от страха.
Тогда нам повезло, что с демонетками не было бесов, которые могли бы учуять наш страх или просто запах, повезло что твари слишком увлеклись, и несказанно повезло, что звон оправы Камня Души вырвал меня из ступора. В тот момент я действовал без мыслей – машинально подхватил камень, сунул в карман, совершенно не думая ухватил брата за руку и спрыгнул вместе с ним в технический тоннель. А брат, оказывается, всё очень хорошо запомнил...
«Беги!» — долетела до меня мысль запертой в камне души.
Но я не успел.
Какая-то смазанная от скорости тень сбивает брата с ног, куда-то в небеса улетают огненные росчерки промахивающихся сюрикенов, грохот, вой, протяжный крик брата, тяжело выдохнув, шевелится мёртвое тело, вкладывая мне в руку длинный и узкий клинок, соблазнительная и голодная улыбка демонетки, радостный оскал мелкого беса, удивлённый вой какой-то Варповой твари и короткий, хлёсткий удар наотмашь, который я никогда не умел, даже не учился наносить, клинком, который я первый раз держу в руках, испуганная и ошарашенная демонетка отползает, баюкая отрубленную руку, меч прокручивается в пальцах, поднимается отброшенный пинком бес, отведённая в сторону рука с зажатым обратным хватом клинком движется назад, не глядя, но зная, бес захлёбывается кровью, демонетка бросается на меня, я скручиваюсь всем телом...
Тишина...
С трудом пытаюсь вдохнуть и понимаю, что, если прямо сейчас не сброшу с себя куски разрубленной надвое демонетки, просто захлебнусь в её вонючей крови.
Со стороны прилетает стон брата, переходящий в невнятное бормотание, и что-то мне подсказывает, Алмирандир использует слишком много слов, которых не следует знать девятилетнему элда.
Среди слов и эмоций брата проскальзывает пульсирующая боль, служащая для меня гораздо лучшим стимулом, чем угроза захлебнуться кровью демонетки, и я, наконец-то, включаю мозги и понимаю, что мне не нужно сдвигать тело демонетки целиком. В правой-верхней части тела, меньшем из кусков демонетки, всё ещё торчит меч, рукоять которого я так и не выпустил.
Использую клинок как рычаг, кусок плоти съезжает в сторону и сразу становится легче дышать. Сплёвываю какую-то гадость, попавшую в рот. Воткнув клинок в землю, аккуратно хватаюсь второй рукой с не заточенной стороны лезвия и, подтягиваясь, словно на школьном турнике, вытаскиваю себя из-под останков демонетки. Лишившаяся поддержки туша падает, окатывая меня новой волной крови, как будто мне до этого было мало.
Впрочем, всё потом – всего в шаге от меня невнятно давится ругательствами брат. Начинаю его осматривать и встречаюсь с его ошарашенным взглядом.
— Ты кто? — внезапно выдаёт Алмирандир. — Что ты сделал с моим братом?
А в эмоциях веселье и предвкушение... Шутит он, видите ли.
— Мелкий, ты офигел? — праведно возмущаюсь я.
— А-а-а, — тянет братец и улыбается, не выдержав: — Так это, всё-таки, ты! А я смотрю – вроде как Алсиндзир – но не может же мой брат быть таким грязным!
— В лоб щас получишь, — серьёзно сообщаю я, давя улыбку изо всех сил. — Арлекин недоделанный. Знаешь, как ты меня перепугал своими криками и стонами?
— А, это! — небрежно машет рукой брат и тут же кривится от боли. — кажется с ногой что-то, выше колена. Когда демон на меня бросился, я на спину упал и ногами отбивался, а эта тварь начала когтями размахивать...
Брат не договорил, давя стон, когда я начал ощупывать его ноги. Левая штанина теперь была размочалена так, что правая, с давешней прорехой, на её фоне выглядела вовсе как новая, ран же было две, и обе на левой ноге, глубокие и очень нехорошие на вид, правая нога, хвала Ише, не пострадала.
«Нужно промыть и перевязать», — внезапно всплывает в мозгу мысль.
С удивлением кошусь на всё ещё зажатый в руке Путеводный Камень, перевожу взгляд на Алмирандира и сую Слезу Иши в его свободную руку со словами:
— Держи, не выпуская. Посоветует что-то, сразу говори мне.
Дождавшись пока, ошарашенный, брат надёжно ухватит Камень Души, аккуратно подхватываю практически невесомое тело на руки и направляюсь в сторону разбитого фонтана.
— Рвать будем твою одежду, — с ехидной улыбкой сообщаю кривящемуся от боли брату. — Моя слишком испачкана, о чём ты не перестаёшь мне напоминать.
От такой несправедливости Алмирандир даже забыл о раненой ноге и уставился на меня широко раскрытыми глазами.
— Опять! — наконец оправился от шока и возмущённо зашипел не хуже оных бесов. — Опять мы портим мои вещи! Почему мы всегда портим мои вещи, брат?
— Так обстоятельства складываются, — невозмутимо пожал я плечами.
— Всегда? — ехидно уточнил Алмирандир.
— Всегда, — отрубил я. — Кроме того, мои вещи действительно сейчас отстирать будет проблематично, я буквально пропитался кровью.
— Угу, — буркнул брат, смиряясь с вселенской несправедливостью. — Как всё закончится, иди в любой Аспектный Храм прямо так, будешь у них вместо Аватары Кхейна.
Я хрюкнул, вгляделся в нарочито-обиженное лицо Алмирандира, и мы, хором, весело расхохотались.
— Она говорит, что смех – это лучшая защитная реакция, какую только можно было бы ожидать, — внезапно прерывается брат.
Несколько ударов сердца, пока я сдираю с раненой ноги лохмотья штанины, висит странная, хрупкая тишина, а потом мы с братом встречаемся двумя усталыми, измотанными взглядами.
— Плакать и паниковать нет времени, — глухим шёпотом произношу я.
— Нет времени, — кивает брат в ответ.
И я возвращаюсь к ранам на ноге, которые уже не выглядят такими ужасными, как в самом начале, молодой элдарский организм вовсю латал сам себя, ссадины на правой ноге, оставшиеся после падения, и вовсе напоминали о себе лишь упругой плёнкой подсохшей крови. Да и первое впечатление было слишком преувеличено, не зря мама частенько повторяла древнюю поговорку: «страх пугает трижды».
Десятую цикла спустя, с ранами было покончено, спасибо советам погибшей воительницы, нога брата теперь напоминала какой-то кусок колбасы, перевязанный лентами под разными углами и с десятком узелков и пересечений в самых неожиданных местах, зато эта конструкция из обрывков одежды надёжно удерживала вместе края ран. С остальным, как заявляла душа воительницы, организм справится самостоятельно, могут даже целители и не потребоваться. Впрочем, я не собирался пускать восстановление ноги на самотёк, и когда всё закончится – пинками погоню Алмирандира к белым мантиям. Словно услышав о моих намерениях, брат нахмурился и тронул моё плечо в знаке доверительного разговора:
— Ты должен идти вперёд, Алсиндзир.
Несколько ударов сердца я непонимающе смотрел на младшего брата, а затем, всё же, догадался задать уточняющий вопрос:
— В смысле?
— Сейчас, из-за нападения демонов, купол постоянно поддерживает ровный яркий свет, чтобы не давать тварям преимущества, — как-то издалека начал Алмирандир. — На самом деле, сейчас уже вечер. Эвакуация скорее всего уже закончена, и скоро купол начнут зачищать...
— С чего бы им... — начал было я, но брат уверенным тоном продолжил, словно я его и не перебивал:
— ...и скорее раньше, чем позже, не больше двух десятых циклов осталось. Так, по крайней мере, говорит душа в Путеводном Камне, — словно стесняясь, пояснил Алмирандир.
— Ну ладно, отлично, — легко согласился я. — Тогда подорвались и вперёд, раз надо торопиться, мы поторопимся.
Брат склонил голову в жесте отрицания возможностей:
— Ты поторопишься, Алсиндзир. Один.
Я уставился на младшего, делая жест отрицания идей, но брат не дал мне и слова сказать:
— Ты просто пойдёшь один, Алсиндзир. Один ты быстро доберёшься до Башни Призрачных Крыльев и укажешь им, где меня найти, это займёт гораздо меньше времени, если мы с тобой пойдём вдвоём и я, раненый, буду тормозить наше движение. Ты сейчас возьмёшь оружие и пойдёшь. А я спрячусь здесь, поблизости, вонь этого побоища не позволит бесам учуять меня, а...
— И думать забудь, — мрачно перебил я. — Мы вместе бежали до этого, вместе и доберёмся до башни.
— Пойми, брат, — в голосе Алмирандира внезапно прорезались интонации матери. — Мы не успеем вдвоём. А ты, один, успеешь даже туда и обратно.
Я хмурился, а брат продолжал:
— А от демонеток я отобьюсь. Ты же видел, как я наловчился стрелять из туелиана?
— А если будет кто-то посерьёзней демонеток? — хмуро спросил я.
— Тогда ты мне точно не поможешь, — хохотнул братишка. — Ну же, Алсиндзир, мы теряем время. Иди же.
Я смотрел на младшего, а в ответ видел взгляд упрямца, который всегда ненавидел. Когда Алмирандир так смотрел, переубедить его было невозможно даже матери.
— Раз уж ты остаёшься тут, позаботься заодно и об Аталае, — вытащил я из кармана Камень Души нашей подруги.
— Боишься разбить? — ехидно спросил брат.
— Потеряешь – уши откручу, — не повёлся я на провокацию.
Серьёзно кивнув, брат взял в руки второй Путеводный Камень.
— Я позабочусь о ней, — уверил он меня.
И я как-то разом успокоился, легко поднялся с колен, отряхнул от воды руки и перескочил через развалины бортика фонтана, сразу беря неплохой темп.
— Меч возьми, — донеслось сзади, когда я проходил мимо памятных половинок демонетки. — Ты с ним неплохо обращался.
Хмыкнув, я выдернул клинок из земли и с лёгкостью забросил на плечо – вес оружия вообще не ощущался. Огляделся по сторонам в поисках ножен, но вместо них увидел измазанный в крови туелиан непривычного вида – чёрный, меньше обычного, с острыми скосами и необычной рукояткой, будто сделанный не из психокости, а из каких-то иных, неизвестных мне материалов.
Подбросив найденное оружие в руке, я развернулся и бросил пистолет брату через всю площадь. Алмирандир, как и ожидалось, с лёгкостью поймал оружие, младший всегда обладал отличной реакцией.
— Если подойдут слишком близко, будешь лупить с двух рук, — с усмешкой посоветовал я.
— Ого! — донеслось до меня. — Осколочный, ещё до времён Падения сделан! Самое то для ближнего боя!
И уже громче, чтобы я точно услышал:
— Отличную вещь нашёл, Алсиндзир, спасибо!
Кивнув жестом прощания на недолгое время, я развернулся и поторопился к покосившейся башне. Нужно было ещё успеть привести воинов к этому побоищу, чтобы забрать брата.
Я так торопился, что донёсшийся до меня голос стал полной неожиданностью. Я уже достаточно удалился от площади с побоищем и вовсю ломился через лес, когда строгий голос окликнул меня:
— И куда же ты несёшься, старший брат несчастья?
Замерев, я обернулся, не веря своим ушам.
— И где, позволь узнать, твой младший брат? Я же велела вам держаться вместе!
Неспешным шагом ко мне подходила довольно молодая элда, одетая в тяжёлый доспех стражника. В правой руке она держала соединённую с питателем наруча штурмовую психосюрикеновую катапульту, а на сгибе левой покоился испачканный в чужой крови шлем.
Белоснежные, такие же как у меня и брата, волосы развивались на лёгком ветерке, выбившись из высокой причёски. У неё всегда были непослушные волосы.
— Как ты смеешь? — глухо спросил я.
— Что, прости? — склонила она голову на бок в жесте непонимания.
— Как ты смеешь прикрываться моей матерью!? — зарычал я.
Кровь застила глаза и, уже не особо соображая, что делаю, я со всей силы швырнул меч в демонетку. Отзываясь на стремление, психокость клинка вспыхнула ярко-фиолетовым светом и развернулась прямо в воздухе, меняя траекторию, выравниваясь и устремляясь точно в лицо удивлённой твари.
Ведьмин Клинок недолетел, не хватило инерции, силы броска, да и демонетка в последний момент спохватилась и дёрнулась в сторону, поэтому вместо груди лезвие вошло в ногу твари... И пригвоздило ту к дереву, окончательно срывая покров иллюзии.
Я понял, что слишком слабо бросил.
Нужно сильнее.
Обхватить рукоять покрепче, чтобы лезвие не болталось, а летело прямо в цель.
Замахнуться получше, чтобы задать правильную траекторию.
Взмахнуть рукой, вкладывая во вращательное движение всю свою ярость и стремление воткнуть меч в демонетку.
И отпустить рукоять в самый последний момент, давая инерции завершить остальное.
Сорвавшийся с моих пальцев светящийся полупрозрачный клинок, выглядящий словно призрачная копия торчащего в ноге демонетки, легко преодолевает десяток шагов и, разбрызгивая ихор и кровь, прошивает тело твари.
Отшатнувшаяся сущность непонимающе ощупывает вонзившееся в плоть лезвие, а я уже снова крепко сжимаю рукоять.
Замах.
Бросок.
Ещё один полупрозрачный клинок пробивает демоническое тело. На этот раз – плечо...
Живот...
Снова грудь...
Обессилено опускаюсь на колени. Что-то тёплое ручейком течёт за шиворот, а уши словно заложило. Кулаком провожу под носом и обнаруживаю на руке собственную кровь.
Медленно, с какой-то странной для самого себя ленцой поднимаю взгляд на демонетку, разглядывая торчащие из неё шесть Ведьминых Клинков – один настоящий и пять его полупрозрачных копий.
Как-то, интересно, у меня получилось? Я что же, сформировал почти материальное оружие из собственной ярости? Получается, эту тварь ранила моя оформленная психическая энергия?
Недостаточно ранила, кстати, тварь шатается, плюётся ихором, но явно не торопится умирать. Впрочем, если это моя оформленная психическая энергия, то я могу её...
— Взорвать.
Призрачные лезвия разлетаются тысячами крохотных осколков, шинкуя и перемешивая плоть демонического отродья в равномерный фарш.
Несколько ударов сердца я просто смотрю на кучу мяса и костей, из которой стыдливо выглядывала рукоять искалеченного взрывом клинка, а затем слышу сзади редкие хлопки. Сил подниматься или даже оборачиваться просто нет, поэтому я лишь поворачиваю голову.
Ко мне медленно подползало четырёхрукое... что-то.
Именно подползало, потому как вместо ног у твари был самый настоящий змеиный хвост, в точности как у сейма, но вместо головы сейма хвост плавно переходил в женскую талию и торс, тоже покрытые чешуёй. Внизу женского живота твари были словно выставлены напоказ половые губы, сейчас чуть заметно подрагивающие и активно истекающие смазкой, а на торсе, неожиданно, были две симметричных и довольно приятных глазу груди с крупными, но аккуратными сосками. И почему Варповы демоны пренебрегают одеждой? Прямо из плеч росло две пары рук: верхняя, ничем не отличалась от элдарских, зато нижняя оканчивалась серповидными клинками на длинных подвижных многосуставчатых пальцах.
— Ты просто прелесть! — умилённым голосом сообщила мне эта химера. — Столько ненависти в столь юном возрасте, и такое потрясающее, креативное приложение своих эмоций. Ты поразил меня в самое сердце, мальчик! Влюбись в меня!
— Отправляйся обратно в Варп, тварь, — выплёвываю я вместе с кровью.
Демонетка встрепенулась и зашипела, как самая настоящая змея:
— Ах ты маленький ихрук! Как смеешь ты говорить подобное мне!? Да я тебя живым поймаю и отымею во все...
Договорить у твари не получилось – вместо следующих слов изо рта вылетели лишь сгустки крови. Удивлённо поднеся руку к шее, демоница попыталась пощупать гортань, но развалившаяся на несколько частей конечность сделала оценку повреждений невозможной. Чтобы проводить части руки ошарашенным взглядом, змее пришлось наклонить голову, и не выдержавшая такого надругательства шея надломилась, отправляя рогатый череп в свой собственный путь, который, впрочем, не был даже начат, поскольку голова ещё в полёте стала разваливаться на части, а следом – и всё остальное тело домонетки принялось складываться само в себя, словно испорченный рунический домик.
— Ему ещё рано знать подобные вещи, — с полуулыбкой произнёс выходящий из-за свежей кучи шинкованного мяса элда.
Дальнейших его слов я уже не слышал. Да что там, я даже разглядеть его не успел, потеряв сознание.