Грустный Наполеон сидит в углу. От рыбы отказывается, хотя я уже три корзины ему нарисовал. Не хочет.
Тогда я прибавляю к рыбе парочку кальмаров. Пингвин лишь бросает на них грустный взгляд. Нет. Кальмаров тоже не надо.
Я бросаю карандаши и сажусь рядом с ним. Сидим молча. Смотрим в стену.
- Может, тебе не хватает твоих родственников? - спрашиваю я.
Наполеон поворачивает ко мне голову. Он говорит: "Крааа!" - очень тихо и с вопросом. Ему хочется знать, не шучу ли я.
- Ты хочешь их повидать?
Пингвин суетиться, трогает клювом мои руки, а затем кладет голову на колени.
- Тогда мы можем проведать их.
- Крааа!
Это значит: "Конечно, я очень хочу проведать родственников! Это мечта всей моей жизни! Мы правда пойдем?"
- Правда, - отвечаю. - Только вот где нам искать этих суперимператорских пингви-нов?
Наполеон кружится вокруг себя, взмахивает крыльями, топочет ногами. Как будто танцует.
Мы собираемся в Антарктиду. Пока никто не видит, я вытаскиваю из кладовки зимнюю одежду. На сборы уходит пара минут, и вот мы идем. Приходим в Антарктиду. Повсюду толь-ко снег, ледяные скалы и жуткая холодища. Прям зуд на зуб не попадает. И нигде нет никаких указателей - надо ли шагать направо или налево, непонятно.
Вдруг налетает пурга, ветер чуть не сбивает меня с ног.
Думаю: "Потеряюсь. Папа и мама расстроятся. А Танька, наверно, будет радоваться. Закатит целую вечеринку со своими ненормальными приятелями".
Наполеон протягивает мне крыло, и я хватаюсь за него. Мы идем. Мой пингвин ведет меня через пургу.
- Крааа!
Пурга неожиданно заканчивается. Перед нами стоит много-много ледяных домиков, целая равнина покрыта ими, так что кажется это у равнины от холода пупырышки выступили.
- Крааа! - зовет Наполеон.
Хочу спросить, кого он зовет.
Из ближайшего домика вдруг выходит суперимператорский пингвин очень похожий на моего. Из другого домика выходит еще один. Потом они выходят из третьего, четвертого, пя-того и так далее.
Пингвинов становится все больше. Собравшись толпой, они шагают к нам своей смешной переваливающейся походкой.
Наполеон бросается к любимой родне, обнимается с каждым пингвином.
- Человек! Человек! Человек!
Полярный исследователь выскакивает из ледяного домика и мчится ко мне.
- Откуда вы тут? - спрашиваю.
У полярного исследователя борода покрыта ледышками, брови покрыты ледышками, сам он тоже, в основном, покрыт ими. Но его глаза горят весельем. Он рад меня видеть.
- Однажды я заблудился, думал, что сгину в ледяной пустыне, но один пингвин нашел меня в пурге и привел сюда. Не дал мне погибнуть. И теперь я один из них.
- Они вас усыновили? - удивляюсь я.
- Конечно! Теперь мне нравится питаться свежей рыбой. Это хорошо и полезно.
Ничуть в этом не сомневаюсь. Показываю ему своего Наполеона.
- Да, - одобрительно кивает полярный исследователь. - Суперимператорские пингвины - лучшие друзья. Если рядом один из них, ты никогда не будешь одиноким. А у меня их вон сколько!
Полярный исследователь раскинул руки. Пингвины сгрудились вокруг него, словно толпа детишек, одетых в черно-белые костюмчики.
Думаю: "Повезло так повело. Я бы, наверно, тоже мог бы остаться, но от мамы я получу выволочку, если не вернусь к ужину".
Мы прощаемся с полярным исследователем. Он пускает слезу, которая тут же замерзает на холоде. Я и Наполеон машем ему на прощанье.
Немножко грустно уходить из Антарктиды - тут здорово. Но ведь в любой момент мы можем вернуться, правда?
Главное, теперь мой пингвин снова весел. Как тот полярный исследователь, он больше не чувствует себя одиноким.