От шумного стука в дверь взбултыхнулись солёные огурцы в банке. "Ну всё, армагеддец пожаловал", - подумал Федюнчик, перестал хлебать борщ и достал из холодильника старый автомат АК-74. Автомат находился у Федюнчика как память об армейской службе. Персональный номер автомата был N 919085. Хороший этот был номер. Суровый, но справедливый.
Клацая заряжаемым магазином, Федюнчик подошёл к двери.
- Кто там? - спросил он на всякий случай.
- Я-яя-ааа!!! - взревело за дверью.
- Головка от хуя!!! - заорал Федюнчик, нажав на курок.
Длинная очередь разнесла хилую щелястую дверь в щепки и опилки. Среди луж крови и мочи на лестничной площадке лежал дымящийся Никто. Никто ещё дышал, хотя кишки его вывалились из разодранного пулями живота и левую руку оторавло по локоть. Счастливо глядя на кружащих под потолком мух, Никто прохрипел :
- Ну и падла же ты, Федюнчик...
Затем Никто умер. В горле его лопнула какая-то жилка, и густой тёмно-красный ручеек лениво, будто раздавленная змея, пополз вниз по затоптанным ступенькам.
Федюнчик пожал плечами. Федюнчик вернулся в квартиру. Недоеденный борщ уже остыл. Но есть и не хотелось. Со смертью Никта из жизни Федюнчика ушло что-то. Что-то большое и главное.
Огромное ослепшее Солнце Армагеддона последний раз метнуло свои лучи в заспанные окна.