Аннотация: Это не совсем фэнтези. Скорее, маленькая сказка.
Осень. Белое солнце на белом, покрытом тучами небе, деревья, роняющие листья, и желто-красный ковер, покрывающий землю.
Он смотрел на это и улыбался. Ему всегда нравилась осень. Он любил это прощание прощанье природы перед долгим зимним сном.
То и дело мимо проходили влюбленные парочки, пробегали мимо дети, с восторгом катались в пестром ворохе листьев собаки. Все смеялись, щурились от неожиданно ярких лучей осеннего солнца, с хохотом бросались ворохами листьев.
А она плакала. Шла впереди, сквозь слезы глядя на лысеющие деревья, то и дело наклонялась, медленно проводя рукой по жухнущей траве. Осенью она всегда плакала.
Он никогда не мог этого понять - она радостно прыгала по весенней слякоти, тянула его за собой, чтобы показать какую-нибудь гусеницу, бегала за бабочками летними ночами и улыбалась самым невзрачным цветам, но осенью... Красивейшее время года, воспетое поэтами, она ненавидела всей душой. Плакала, отказывалась выходить из дома без необходимости, а если и выходила, то капризничала, словно своенравный ребенок, нервничала и опять плакала, провожая взглядом косяки улетающих птиц.
Вот и сейчас она вздыхала, глядя на опадающую сирень. Она провела рукой по голой веточке и вернулась к нему.
- Почему все так?..
- О чем ты? - спросил он, уже зная ответ. Он слышал его уже сотни раз.
- Почему все должно умирать? Это повторяется из года в год, и каким бы теплым ни было лето, все равно приходит осень, и все опять умирает. Это несправедливо, глупо!..
Она замолчала, судорожно хватая ртом воздух.
По его мнению, глупым было столь трагичное отношение к такой простой вещи, как смена времен года. Более того, ему это всегда казалось откровенной театральщиной, призванной обратить на себя как можно больше внимания. Но он, как всегда, смолчал.
А она тихо произнесла:
- Извини, но я очень устала. Пожалуйста, проводи меня домой.
Он вздохнул. Как всегда, полчаса на воздухе, а затем - жалобы на усталость, просьба отвести ее домой. Уже третью осень одно и то же - время их свиданий постепенно сокращается, она все реже соглашается с ним гулять, и, наконец, еще до первого снега, она выходит из дома только по необходимости - в институт, на работу или в магазин. Не то, чтобы ему совсем не нравилось бывать у нее в гостях зимними вечерами, но... Порой все это казалось ему невыносимо однообразным. К тому же, с октября и до весны она становилась невыносимо капризной и угрюмой.
Они почти дошли до ее дома, когда он начал разговор.
- Когда увидимся в следующий раз?
- Не знаю... Когда будет настроение. Я тебе позвоню.
- Не позвонишь.
- Позвоню.
- Ты сама знаешь.
- Хорошо, тогда позвони ты.
- Чтобы ты в очередной раз сказала мне, что ты слишком вымоталась? Нет уж.
- Я действительно сильно устаю.
- И что? Может, отправишься в спячку до весны?
- А может, проявишь хоть немного сочувствия?
- Извини. Просто все это мне надоело.
- Значит, я тебе надоела?
- Я не это сказал. В последнее время ты часто раздражаешься без повода.
- Извини... Я устала.
- Я тоже.
- Прости... Я тебе позвоню. Обещаю. И мы пойдем гулять.
- Чтобы ты опять ныла про мировую несправедливость? Нет, спасибо. Не стоит.
Они стояли за углом ее дома и смотрели друг на друга. В ее глазах читалась вина, в его - усталость и раздражение.
Она поцеловала его на прощание и направилась домой. Затем остановилась, и оглянувшись на него, произнесла:
- Я позвоню.
Он фыркнул. А затем, взглянув ей в глаза, сказал:
- Не стоит. Не звони.
И ушел.
Она еще несколько минут стояла, не в силах пошевелиться. А затем, грустно улыбнувшись, пошла домой.
А потом было много дней. Сумрачных, дождливых... Серых.
Он то часами пропадал с друзьями в барах, то сутками сидел дома, отхлебывая из чашки чай с какими-то там цветами. Он никогда особо не интересовался, какими, предпочитая кофе. Чай она покупала для себя.
Он то злился на нее за ее неуклюжесть, то на себя за свою неспособность понять. А потом успокоился, осознав, наконец, что злобой уже ничего не исправишь. Пытался даже найти другую, но ничего из этой затеи так и не вышло.
Его самого постепенно начал утомлять этот дождливый, непроходимо серый октябрь.
И тем не менее он пошел в парк. В тот самый, где они так часто гуляли. Здесь они и познакомились под летним дождем два года назад.
Тогда он забыл дома зонт, и бежал куда-то, безуспешно пытаясь прикрыть голову пакетом. Мимо на полном ходу пролетела легковушка, окатив его с ног до головы. Он обернулся, чтобы пожелать водителю что-нибудь душевное... Но не пожелал. Потому, что увидел ее. Тонкое пестрое платьице облепило хрупкую фигурку, с волос ручьями текла вода, а она, словно не замечая, смеялась, - искренне, заливисто... Смеялась над ним, над его глупыми попытками укрыться от ливня, над вымокшей дорогущей ветровкой, над выражением его лица. Она была восхитительна.
Он улыбнулся воспоминаниям. На этот раз он шел под зонтом, ежась от пронизывающего ветра. Серое небо сыпало отвратительной мелкой моросью, словно иллюстрируя его настроение.
Он сложил зонт и закурил. Она не слишком любила эту его привычку, но и не наседала, пытаясь заставить его бросить.
Она, она... Как же много этих "она" в последнее время...
- Что ты тут делаешь?
Он обернулся. За его спиной стояла девчонка лет семи. Обычная девчонка - голубое платьице, голубые ленточки в косичках.
- Ты заблудилась?
- Нет. Я гуляю, - сказала она и хитро прищурилась. - А ты тоже гуляешь?
- А тебя мама не учила, что к старшим нужно обращаться на "вы"? И, кстати, таким милым маленьким девочками не стоит разговаривать с незнакомцами.
- А разве это так важно? - она наклонила голову. - Я разговариваю с тобой, и ничего плохого пока не случилось. И не случится.
- Откуда тебе знать?
- Потому, что ты хороший. Просто ты заблудился.
- О чем ты, девочка? - удивился он. - Я знаю здешние места как свои пять пальцев.
Девочка только насмешливо улыбнулась и села на лавку.
- Садись. Нам стоит поговорить.
Он почему-то послушался ее, хотя и не мог понять, почему.
- Ты знаешь, что ты сделал не так. Но не хочешь этого признать.
- Да откуда тебе знать? Не рано еще вести такие разговоры?
- Устами младенца глаголит истина, - припечатала она. - Так что заткнись и слушай. Ты не просто ее обидел, ты ее убил. Она без тебя жить не сможет. Буквально. Подожди еще недельки две, и сам в этом убедишься.
- О чем ты?
Теперь девочка начала его пугать. В глубине ее голубых глаз разгорались искры, лицо было откровенно раздраженным, но главным было то, что она говорила.
- Помолчи! И слушай меня. Если в тебе осталась хоть капля совести, ты немедленно пойдешь к ней и не дашь ей умереть. А если нет... Что же, дело твое. Прощай.
Она соскочила с лавки и прошла мимо него. Через секунду шаги исчезли. Он поднял голову, гадая, что же еще скажет странная девочка, и не поверил своим глазам. Длинная прямая дорожка была пуста.
Он потер лицо, стряхивая остатки наваждения, затем встал и пошел. К ней.
Он долго стоял, слушая писк домофона, но она так и не подошла. Тогда он повернулся, собираясь уйти, сунул руки в карманы... И нащупал еще одну пару ключей. Он готов был поклясться, что не клал их туда. Но они были.
В ее квартире все было по-прежнему. Тот же запах цветов, растущих во всех комнатах, от же влажный воздух... Только свет был выключен.
Она была дома. Спала, повернувшись к нему спиной. Но это был какой-то странный сон. Она не двигалась и почти не дышала, а когда он перевернул ее на спину, то увидел, что ее и без того светлая кожа стала мертвенно бледной.
Как и говорила та девочка, она умирала.
Теперь его охватил ужас. Ужас, что он может ее потерять, едва обретя, что это произойдет по его вине... Он бессильно уткнулся носом в ее живот.
А через несколько секунд его погладили по волосам.
Он вскочил, чтобы, как всегда, утонуть в ее изумрудно-зеленых глазах. И только теперь осознал, как ее не хватало весь этот месяц: ее волшебной улыбки, нежных поцелуев, хрупкой фигурки и тепла ее тела в его руках...
Когда он проснулся, было уже совсем светло. Ее футболка валялась на полу поверх его рубашки, ее трусики висели на люстре, брюк не было видно.
Она поцеловала его в висок и тихо спросила:
- Хочешь кофе?
- Знаешь, пожалуй, нет... Лучше чай.
Стоявшая на улице девочка оторвала взгляд от их окна, и, усмехнувшись, скомкала и отшвырнула брюки.
- Забавная парочка, - сказала она сама себе.
В такие минуты в ней просыпалась зависть. Правда, ненадолго. Она сказала себе, что она не фея, которая, когда в ней просыпается сила, живет до зимы и умирает вместе с природой.
Этой девочке невероятно повезло, думала она. Она все-таки нашла свое Солнце. Того, кто будет согревать ее долгими зимними ночами. Теперь ей не страшны никакие вьюги. Теперь она проживет столько, сколько будет жить он. А он будет жить еще долго, уж это-то девочка могла гарантировать.
И кто сказал, что судьба - стерва? Она просто маленькая девочка в голубом платьице, с голубыми лентами в косах. Просто ей иногда хочется поиграть.