----

Сторожиха Ульяна прошаркала к заветной кнопке. Пора было включать утреннюю службу.

Литургия, как всегда, началась третьим и шестым часами. Утреню вот уже сто лет с утра никто не служил. Включали вечером. Иначе получалось слишком долго, зрители утомлялись, жаловались. А так - всего час.

Пульт, за которым обычно сидел священник, в том случае, если решал что-то перезагрузить, теперь в шутку назывался "престолом". Священник, владыка Ксенофонт, заходил нечасто, обычно к концу службы, только для того, чтобы вставить флэшку с новой проповедью. Это действие не было обязательным: он мог переслать запись непосредственно на компьютер.

Бабка Ульяна каждый день проверяла календарь, правильно ли загрузилось. Все на этот раз было в порядке: тропари с кондаками висели еще с вечера, потому что на следующий день дата переключалась с 17 часов предыдущего дня.

Ульяна вздохнула и посмотрела в окно на парк. Вспомнила, как ночью видела в небе странную звезду - красную и с хвостом. "Комета! - подумала она. - Спаси, Господи, и помилуй, защити и пронеси!.. Храмы-то позакрывали! Наказанье-то, небось, идет!"

С появлением объемного голографического телевидения каждый мог участвовать в богослужении, не выходя из дому. Все люди считались верующими, поэтому совершенно упразднились места сборищ. Зачем нужны храмы, если включаешь телевизор, и все молятся одновременно? А если наденешь шлем, можешь даже пошептаться во время службы с соседом, как в старые добрые времена. Стой у себя в квартире и молись сообща, а то можешь лечь, если устал - никто тебя не увидит, не осудит. Может, ты заболел или плохо себя чувствуешь. Больным ведь разрешается лежа молиться.

А можно выключить службу в любой момент, если надоело. Главное, что в соблазн никого не вводить, от службы не отвлекать. Лежишь себе и лежи, выключаешь - выключай: твоя совесть.

Никакой показухи, опять же, перед людьми не выставляешься. Лучшие священники записаны, лучшие хоры. Храмы самые красивые ангажируются. Переключай только на тот или другой канал с храмом, где нравится молиться. Служба на месяц вперед записана, со вставками - изменениями календаря. Только контролировать дату Ульяне надо на всякий случай, не дай Бог, дни перепутаются.

Старушка обтерла пыль на "престоле" и нажала кнопку. Началась Литургия.

----

Владыка Ксенофонт вытащил из машины большой телескоп и поставил на крыльцо. Он давно хотел купить такой, потому что был страстным астрономом.

Шел 2061 год. В этом году возвращалась комета 1Р/Галлея, и он хотел как следует ее рассмотреть.

- Ульяна! - позвал он.

Шустрая старушка в длинных одеждах и фартуке просеменила ему навстречу и взяла благословение.

- С приобретением, Владыко, дорогой! А что ж это у вас тут такое? - умильно пропела она.

- А это прибор нужный. Помоги вот донести, - подал он бабке стекла от телескопа.

В предвкушении интересной ночи Ксенофонт затащил прибор на чердак, с любовью сложил составные части и протер стеклышки.

Владыке было хорошо. Он благоденствовал. В епархии было все спокойно.

Священники ездили по требам - крестили, отпевали, соборовали - зарабатывали себе на бутерброд. За службы, которые они должны были режиссировать и записывать в своих студиях, им полагалась отдельная зарплата. А за особо красивые шоу - премия. Это когда певец попадался голосистый, или на русский язык со славянского очень уж доходчиво переводили. Одежды, опять-таки, если нарядные, или внешность артистическая у священника: в общем, за то, что нравится публике.

Проповеди готовил сам епископ. У него для этого отдельный штат богословов имелся.

Проблема раньше была: как народ причащать и исповедовать. Но и эту проблему решили.

Раз в год на Пасху, в самом большом храме, на все остальное время превращенном в музей, проводили настоящую литургию. На ней освящали Святые Дары и заготавливали их на год вперед.

После помпезного звездного зрелища по огромному храму расставляли столы, и людей кормили: проводили необходимую "агапу". Чтоб почтить апостолов. А со сцены в это время убирали престол и выпускали народные ансамбли песни и пляски. Тоже полезно. Чтобы корни народ не забывал.

Владыка тогда еще ребенком был, когда государства-то объединились. При мировом правительстве все стали жить хорошо. Наступил настоящий социализм, и народ как-то ослабел в вере, люди на исповедь ходить почти перестали. Вот и вышел указ: чтоб не насиловать население принуждением к исповеди и причастию - все равно не ходят - причащать раз в год, на Пасху. А то идут, как к себе на кухню, потребляют без достойного благоговения Святые Дары, вроде снадобье какое. На это медицина есть. Так и постановили - раз в год.

А позже вообще стали причащать только в опасности смерти. Зачем на Пасху исповедью настроение людям портить.

Посты тоже отменили, мол, "не то что в уста входит, а что из уст...", но Страстную неделю оставили, чтобы перед причастием желающие смогли поговеть.

Ксенофонт, однако, знал, что "стали жить хорошо" - это телевизионная фишка. На самом деле в мире творилось разное. Ему очень хотелось рассказать на проповеди о настоящем положении вещей, но он не мог. Хороший дом в пригороде, отличная дорогая машина, самолет, собственные дачи на курортах - вещи, знаете ли, весьма полезные, но временные, а политические силы - они вечны.

Настала ночь. Владыка залез на чердак, настроил старый приемник и с жадностью принялся ловить пиратские новости о войнах и землетрясениях.

----

Бабка Ульяна, которая работала у епископа, была единственным злостно непрочипированным человеком. Владыка к ней привык, притерпелся. Бабка питалась с его стола, притворялась глуховатой и бестолковой, и никто ее не трогал.

Но бабка была тайным агентом.

Чипировалось население в основном из-за наступившего голода, ради оплаты питания. Без чипа продукты никому не продавали. И вот, многие при этом еще держались, не чипировались, старались прокормиться с огородов. Бабка кого-то подкармливала со стола епископа, жалела. Однако, без Святого Причастия обойтись многим старым знакомым Ульяны становилось все труднее.

Существовали мятежные священники, окормляли народ подпольно. Такие отлавливались, лишались сана и приравнивались к убийцам, как недостойно причащающие в смерть. Поэтому их было днем с огнем не найти.

Технически можно было прослушать каждую квартиру на Земле, где жили люди, через любой прибор и розетку. Никто не мог укрыться от недремлющего ока цивилизации. В том числе и желающие причаститься. Так что прослушать можно было почти все.

Но только не чердак Владыки. Уж он-то об этом позаботился.

И не его подвал.

И вот пока глава епархии сидел на чердаке без всякой прослушки, в его подвале совершалось настоящее Таинство. Ночью Ульяна собрала алчущих и жаждущих правды, таких же, как она сама, непрочипированных "преступников" и пригласила "бандитского" священника с Дарами.

Прямо в логово неприятеля.

Последние святые принимали здесь Тело и Кровь Христовы.

Владыка Ксенофонт рассматривал в мощный телескоп звезды и очень интересовался приближающейся к Земле кометой, которая глядела на него красным глазом. Он безмятежно слушал вражеские голоса и напевал под нос Херувимскую песнь, а тремя этажами ниже под ним совершалось то, что должен был ежедневно делать он, если бы не был полицейским и государственным человеком.

Но зато у него был телескоп.