-----1

После того, как Дима на прогулке в горах встретил Каллисту, он снова погрузился в привычные сомнения относительно Светы. Он совершенно не чувствовал, что Света подходит ему в качестве жены. Слишком простая, слишком падкая на мужчин, как ему кажется. Не глупа, это правда, есть, о чем с ней поговорить. Некрасивая, но симпатичная, очень его тянет к ней, многое в ней нравится. Но как он повезет ее к маме!..

Дима вернулся с утренней прогулки, вошел и направился на кухню. Оттуда вкусно пахло.

Света была дома. Она стояла у плиты и пекла оладьи.

- Легок на помине, ранняя пташка. Как раз к завтраку поспел.

Дима прочитал молитву и сел за стол.

- Сегодня воскресенье, - сказал он, - а мы даже не в церкви.

- Да ладно. Это ж в какую даль ехать.

Дима промолчал и с аппетитом принялся макать оладьи в сметану и есть. Света заварила чай и разлила по маленьким чашкам. Она любила чашки с блюдцами и терпеть не могла, когда чай пили из здоровенных кружек. Диму это напрягало. Дома у него была такая кружка, любимая.

Дима попытался шутить:

- У нас на клиросе случай был, - сказал он, - обхохочешься. Пели с нами приглашенные, из театра, муж и жена. Шел канон, надо было исполнять ирмос. Жена эта, альтиха, не дождалась ауфтакта, да как гаркнет: "Пожру!.." Одна вступила, понимаешь? А муж ей басом: "Люся, заткнись!" Так потом от смеха никто вступить не мог.

- Бедняга, скучаешь по клиросу, Лукьянов? - Света не очень-то смеялась.

Дима неожиданно разозлился. Ей было не смешно то, над чем до коликов "угорали" его коллеги.

- Что будем делать, - с набитым ртом спросила Света.

- Ты прожуй сначала, - посоветовал Дима желчно.

- Ага.

Какая-то она уж слишком покорная, - подумал он, - прямо кот в мешке. За две недели ни разу ничему не воспротивилась. Молча делает по-своему, и все. Три дня ее наказывал, не занимался с ней сексом, сам весь извелся, а она - хоть бы что.

Дима изучающе смотрел на Свету, даже поправил очки. И это - будущая мать его ребенка? Круглое личико вроде пополнело. Или кажется?

- Что? - спросила Света и перестала хлюпать из чашки.

- Да так. Хотел спросить, какие у тебя контрацептивы.

Света опустила чашку и положила руки на стол. Она медленно покраснела.

- Контра-цептивы?

- Ну да. Я в интернете прочел. Презервативами мы не пользовались, значит, ты что-то принимаешь?

- Я-я... Нет.

Она сидела потупившись, как ребенок, которого застали за постыдным делом. Дима встал из-за стола, прислонился спиной к стене и сложил руки на груди с видом инквизитора.

- Значит, ты меня обманываешь? А я думал, что мы честны друг перед другом. Так вот знай: я как верующий человек не потерплю абортов.

- Нет! Какой аборт! - Света вскинула глаза и снова опустила.

- А что? Думаешь, я не могу на тебе жениться? Почему ты это делаешь?

- Просто ты мне очень нравишься, - сказала Света, - даже если не женишься, у меня хоть ребенок будет. Надо ж когда-то заводить. Боюсь остаться одна. Да и с чего ты взял, что я вообще забеременею.

Дима открыл рот, но вовремя закрыл его. Не стоило сразу показывать все карты.

- А ты с чего взяла, что не женюсь?

- Сейчас никто не женится. Что ж теперь, сидеть и ждать?

- А может, я женюсь, - неуверенно сказал Дима и покраснел.

- Я люблю тебя, вот поэтому хочу твоего ребенка, понятно? - вызывающе прошипела Света и отвернулась.

- Любишь!? А кто не целуется в губы? - противным фальцетом закричал Дима. - Кто говорил, что без любви никогда не целуется?

Он был взбешен и начал быстро ходить от плиты к столу.

- Это я люблю тебя, а не ты! Я, наивный дурачок, надеялся, что такие вопросы решаются вместе! Что у влюбленных нет тайн! Хотя бы в этом вопросе! Я ответственный человек и не собираюсь отказываться от ребенка.

- Дима, но я не беременна! Я никогда не была беременна!..

- Ты не знаешь, - он остановился и внимательно посмотрел на нее проницательным взглядом.

- Ты такой красивый, когда сердишься, - пропищала Света.

Дима вспомнил Каллисту.

Света встала и поставила руки на пояс, словно собиралась делать гимнастические упражнения.

- Но ты, Димочка, тоже кое-чего не делаешь для меня, - в глазах у нее заблестели слезы.

- Я? Для тебя? Чего? - удивился Дима.

- Ты ни разу не спел для меня, - сказала она и убежала в комнату.

Дима просто обалдел. Ничего себе прокол. Для Светика он ни разу не спел! Он вообще не пел все это время, как будто забыл, как это делается.

Дима решил спеть.

Он подошел к кухонной полке и попробовал распевку. Голос был. Дима выпрямился, положил на живот руку. Он закрыл глаза и запел: "Ach, so fromm, ach, so traut". Голос шел так, будто существовал сам по себе. В голове вибрировало, горло открылось, и песня для Марты полилась так, что ему приходилось только нежно контролировать этот поток любви. В нем растекалось что-то такое, чего он никогда не испытывал раньше, нечто... всеобъемлющее. "Фон Флотов, конечно, гений", - подумал он про композитора.

В конце арии Дима повернулся и поднял руки. За его спиной стояла Света и невыразимо прекрасными глазами смотрела на него. В них блестели слезы: и давешнии, и совсем новые. Дима улыбнулся и запел по-русски:

- Марта, Марта, где ты скрылась? О, явись мне, ангел мой!

Ах, когда бы ты явилась И делила жизнь со мной!

Верь, я на веки твой! Да, я твой!

Дима спел последние слова с такой внутренней силой, что даже сам испугался. Света не шевелилась. Она стояла перед ним как во сне. Тогда он запел арию Ленского: "Я люблю вас, я люблю вас, Ольга, как одна безумная душа поэта..."

На словах "и никогда, ничто: ни охлаждающая даль, ни час разлуки" Света обняла Диму за шею и поцеловала в губы долгим-долгим поцелуем. Потом она сказала:

- Вот почему я хочу от тебя ребенка.

Незачем говорить, чем все это закончилось.

----2

Вечером Дима собирался. Он сказал, что уедет на первом автобусе, а через неделю вернется. Света хотела его проводить, но он так долго на прощанье ласкал ее, что она заснула, как убитая.

Паспорта у Димы не было, и он не представлял, как Каллиста собирается транспортировать его. Он оделся в свои старые штаны и рубашку и сел в кресло. В темноте он задремал.

Каллиста вошла тихо и сказала: "Чшшшш! Готов?" Дима встал. Каллиста взяла его за руку и приблизила лицо. Она была без шапочки. В темноте она была невероятно красива. Волосы до плеч в свете луны сияли бриллиантами, как и прозрачные глаза. Она была одного роста с Димой, в отличие от маленькой Светы. Дима рискнул взять ее за талию, но ничего не смог прощупать, только ткань и какое-то упругое поле. Каллиста понимающе улыбнулась и в ответ обняла его за шею. Она была в перчатках. Ладонями она закрыла Диме уши, и в голове сразу зазвучала музыка. Каллиста тянулась к нему губами. Он закрыл глаза и отшатнулся. Сначала он вспомнил, как летел с горы. Мысль, что он изменяет любимой женщине, еще больше испугала его. Но тут он подумал, что его целует Ангел, и замер. Неземные губы прикоснулись к нему, и голова закружилась, словно кто-то за уши потянул кверху. Он ответил на поцелуй.

Волнение было такое сильное, что Дима не сразу открыл глаза, а когда открыл... Они стояли в полутьме кафе и целовались... Или не целовались, обменивались энергиями... Или информационно совокуплялись. Кто знает?Тихо играла та музыка, которая до этого была только в Диминой голове.

Каллиста напоследок чмокнула его в нос и толкнула обратно на диванчик, с которого он, видимо, недавно встал. Дима пораженно огляделся. И сумка, и куртка, и даже кепка его были при нем. Зато посетителей почему-то не было. За стойкой бармен возился с бумажками, виднелась только его макушка.

Каллиста сидела напротив и смеющимися глазами глядела на Диму.

- Опять худой, - сказала она, - там ты немножко поправился. Вопросы есть?

У Димы были вопросы.

- Я полагаю, что сейчас снова двадцать второе мая?

- Двадцать второе, четверг.

- И как, елки, это понимать? Что со мной творится? У меня были глюки, и Светки никогда не существовало? - рассердился Дима.

- Об этом не волнуйся. Есть твоя Светка, и обрюхатил ты ее реально, так что не отвертишься. На самом деле тебе очень, очень повезло. Скажи спасибо твоему... ну, Ангелу-хранителю, или как у вас там их называют. Шефу, в общем. Пробил для тебя две временные ветки, так что ты постарайся, не ударь лицом в грязь. Это очень редко дают. Будешь еще раз проживать две с половиной недели, только в Питере и без девочки? Да что я спрашиваю.

- Поясни.

- Про две ветки? Ну представь реку Времени. Маленькую рыбку выбросило на бережок, и она там погибает. Тут появляется некто, берет палочку и копает канальчик к этой рыбке. Получается как бы маленькое дополнительное русло. Небольшое насилие над природой для спасения рыбки. Вода попадает в это русло, и рыбка спасена, она снова в реке времени. А потом русло замывается волнами.

- Я полагаю, рыбка - это я?

Каллиста промолчала и повертела металлическую салфетницу.

- Прикольно. Наверное, трудно такое сделать. Могут быть всякие накладки, - предположил Дима.

- Еще как. Пришлось на этот промежуток времени просчитать все судьбы в двух местах. Но, на твое счастье, никто не пострадает. Светочку практически стерли из памяти ее знакомых и родственников, она как будто умерла. А ты вроде никуда и не "уезжал". Наша рыбка теперь "отплыла" назад и снова пройдет путь от исходной точки до точки соединения маленького русла с рекой, которая у нас... - Каллиста посмотрела на часы, - девятого июня в пять утра по Москве.

- А зачем все это?

Каллиста отпрянула.

- Как зачем? До восьмого у тебя две жизни! Одну ты уже прожил, остается... Ну, даже не знаю. Маму подготовишь...

- У меня с тобой всегда такое чувство, будто я сплю или под кайфом.

- Спасибо, - Каллиста кокетливо поправила прическу. - Это хороший комплимент.

Дима озадаченно почесал макушку, но не стал больше подвергать сомнению действия Высших сил. Раз делают так, значит - надо. Чтоб отвлечься, он спросил:

- Так это мой Ангел похлопотал... А какой он, мой Ангел? У него есть имя?

- О да, это прекрасный молодой человек. Правда, немного вспыльчивый. Его зовут Каллиопий. Мы все - Калли, но он, ко всему прочему, Прекрасный Певец. Перевод такой. Так что, если захочешь сделать карьеру в театре, обращайся к нему. Он всегда поможет. И всегда - на связи.

Дима призадумался. Прожить второй раз две с половиной недели! Действительно, подарок.

- А после девятого я смогу поехать к ней?

- Дима. Да ты можешь поехать даже раньше. Только до пяти утра девятого числа не вздумай появляться перед ней. Ведь в пять я тебя забираю, помнишь? Не создавай, пожалуйста, пространственных воронок. И знаешь, я бы посоветовала тебе не торопиться ехать. Пусть подождет, помучается, больше любить будет. Лучше займись карьерой. На певческие семью не прокормишь. Жена не рукавица, с белой ручки не стряхнешь, да за пояс...

- Знаю-знаю, - нетерпеливо перебил Дима, - ты любишь Пушкина, понял. Я готов.

- Ну, не подкачай.

- Ага. Спасибо. И Каллиопию передавай поклон.

- Сам передай. Он вон смотрит на тебя. Эй! - помахала Каллиста блестящей металлической салфетнице. Стол вздрогнул, как от землетрясения, и салфетница мелко задвигалась.

Дима уже ничему не удивлялся. Он улыбнулся и ласково помахал рукой прямо своему отражению в салфетнице.

Каллиста стала серьезной и сказала:

- Он говорит, что поможет с театром. Мы слышали, как ты пел на кухне. Это было чудесно! Старина Фридрих со своей Мартой на небесах так радовались! Небеса - это такое подпространство, - пояснила она.

Они встали и пошли к выходу. Им навстречу, как по команде, в кафе повалил народ. Дима не обратил на это внимания. Он чувствовал, что он какой-то другой. Спина его выпрямилась, и он радостно взирал на знакомые солнечные улицы. Каллиста раскрыла зонт и взяла Диму за руку.

- Говори домашний адрес, - сказала она.

Дима сказал, и Каллиста закрыла зонт. Они стояли возле Диминого дома.

- Ну, давай, - Каллиста протянула руку для рукопожатия, - устрой ей "Алые паруса". Надеюсь, больше не увидимся. Приятно было с тобой работать.

И она исчезла со своим зонтиком.

----3

Дима жил вместе с мамой в трехкомнатной квартире в спальном районе города. Он поднялся на свой пятый этаж и открыл дверь.

- Привет! Давно не виделись! - сказал он маме и обнял ее.

- Очень давно! Сегодня с утра, - проворчала мама, с изумлением глядя на него. Дима никогда ее не обнимал. Она сняла очки и проводила его подозрительным взглядом.

Дима прошел в свою комнату и крикнул оттуда:

- Мам! А я женюсь.

- Ничего себе новость, - мама презрительно повела плечами, - давно ты меня так не смешил.

- Что смешного?

- Да кто ж за тебя пойдет-то? Иди есть.

Дима вышел из комнаты и пошел в ванную мыть руки.

- Ну, это даже обидно, - сказал он. - Ее зовут Света.

- Све-ета, - передразнила мать. - Почему не Катя? И давно ты ее знаешь?

Мама накладывала в тарелку суп с куриными потрохами. На цветастой клеенке красовалось блюдо жареной рыбы. Дима рыбу терпеть не мог. Он вышел с закатанными рукавами из ванной, сел за стол и даже не поморщился. Помолился, отрезал хлеба, взял ложку и принялся хлебать.

- Вкусно, - сказал он и соврал:

- Давно, мам.

Мама бессмысленно потаращилась в окно и вздохнула. Ее седая голова и длинный унылый нос застыли в напряженном ожидании. Сейчас он распсихуется. Мало ее Дима мучился с девушками, а тут еще и жениться собрался. Глупости, и больше ничего.

- Ты же знаешь, - сказала она, - что сначала я должна ее одобрить.

Дима, вопреки обычаю, не вспылил, не бросил ложку и не убежал в свою комнату. Наоборот, он взял кусок рыбы и начал есть. Что-то с ним было не так.

- Мамочка, - сказал он, - нам придется с ней жить. Лучше заранее настройся на хорошее. Невестки никогда не нравятся. Все отношения зависят от мудрости свекрови.

- И откуда же ты это знаешь?

- Да начитался.

Мать встала и-за стола и пошла в свою комнату, но в дверях обернулась:

- И когда же знакомство?

- Знакомство и переселение. Ей придется переехать издалека. Я, правда, ей еще не говорил, но думаю, она согласится. Я за ней поеду примерно через пару недель.

Седая голова стала разворачиваться обратно.

- Мамочка! Нам хорошо будет, вот увидишь. Я позабочусь о том, чтоб тебе было хорошо. Ты же хотела внуков.

- Уже не хочу, - отрезала мама и ушла в свою комнату.

Дима не расстроился.

Вечером у него разболелись кости, как после травмы, а утром... Утром в постели с ним приключился большой конфуз. Дима поменял простыни и понял, что происходящее здесь явно как-то связано с происходящим там, в разветвлении. В это время, двадцать третьего числа, утром, Дима впервые занимался любовью со Светой. Он посмотрел на часы. Если это так, то эрекция повторится через... Вот это да!

Дима позвонил регенту и сослался на болезнь. Он не мог идти петь в таком состоянии, когда его то и дело колбасило. Дима поскорее натянул спортивные штаны и побежал в парк. Там он бегал, пока как следует не вспотел. Его отпустило.

Он вернулся домой и залез под душ. В зеркале он увидел свое тело: обезьяньи руки и ноги, торчащие под бледной кожей ребра. Он покачал бедрами и втянул живот, изображая скелет. Потом повернулся и осмотрел спину с хребтом, как у динозавра, и тощей задницей. Это все явно надо подкачать. В парке он видел турник.

Неожиданно опять накатило. Дима бросился под холодный душ. Он включил ледяную воду и чуть не закричал, так обожгло. Зато все прошло.

На следующий день было полегче. Дима помнил, что Света в этот день ушла на работу, и сам решил сходить на службу. Потом пошел по делам, объехал несколько театров, и его везде взяли на должность хориста. Не Бог весть какой заработок, но все же. Потом Дима накупил продуктов, потому что все время хотел есть.

Каждое утро он вставал очень рано. Он помнил, что они занимались сексом в основном по утрам, и бегал по парку до второго пота. Потом подтягивался на турнике. Сначала у него ничего не получалось. Какой-то добряк посоветовал ему начать с простых отжиманий. Вскоре Диме удалось подтянуться и на турнике.

Потом он шел на службу, а вечером - на работу в театр. Сезон заканчивался, но еще можно было заработать. Дима записался на целый ряд конкурсов, чего раньше никогда не сделал бы. В интернете он заказал билеты, один туда, в сторону Светкиного горнолыжного курорта, и два обратно. Так, чтоб приехать туда в ночь на девятое июня. Слава Богу, это было не в Сибири. В свободные вечера он играл с мамой в шашки и исподволь готовил ее ко встрече со Светой.

- Мамуля, - говорил он, - я в кои-то веки нашел скромную и тихую провинциалочку! Она даже ругается шепотом. Если боишься, мы ее не будем прописывать. Она любит готовить еду, а ты, наконец, займешься своими мемуарами, окей?

- Я лучше работать пойду, - говорила мама и пробивалась в дамки.

Дима много пел и учил наизусть разные теноровые партии. Он готовился. Купил недорогое колечко, чтоб по всем правилам сделать предложение. Пришлось брать кредит. Предстояли хлопоты по свадьбе. Расточительное дело! Он бы с удовольствием обошелся без затрат, но девчонки все это любят.

Дима окреп и поправился. Дома он сам варил себе макароны и картошку, и целые куски мяса, а кроме того, его еще кормила мама. Волосы он приучился зачесывать наверх.

Настал день отправления на юг. Дима прибрал комнату и на всю стену повесил плакат: "С новосельем, любимая!" Мама ворчала и говорила, что это мелкобуржуазная безвкусица. Ниже Дима повесил собственные стихи:

"Светит солнце за окном -

Светик едет в новый дом.

Ты люби меня как я,

Очень я люблю тебя".

Дима прекрасно знал, что стихи плохие, но он очень соскучился и так хотел это сказать! Он только теперь, в разлуке, почувствовал, как она ему дорога, как ему не хватает ее простоты, заботливых глаз, нежной кожи и женского ее запаха, в который проваливаешься, как в вечность. А ее невероятная доверчивость? Ведь не спросила ни паспорта, ни какого другого подтверждения личности! Пустила в свою жизнь, и все. Безоговорочно. Тайна сия велика есть.

----4

Дима так далеко никогда в поезде не ездил. Билеты удалось взять только купейные. Вместе с ним ехала семья: папа, мама и мальчик-подросток. постоянно играющий в какую-то игру на своем смартфоне. Димино место было наверху, и он лежал там и стеснялся, пока женщина не пригласила его слезть и покушать, сказала, что они прогуляются в вагон-ресторан. После того, как Дима поел и выпил вагонного чая, они вернулись и расселись у окна, а мальчик залез наверх. Дама принялась разгадывать кроссворд, а мужчина - читать книжку. Дима сидел внизу и смотрел в окно. Он чувствовал, что мешает.

- Мама, дай мне водички, - через некоторое время попросил мальчик.

- Ты уже ел, - возразила мама.

- Я же не есть прошу, а пить.

- Отстань.

- Дай водички, дай водички, дай водички, - заканючил мальчик, не отрываясь от игры.

- Отстань, отстань, отстань, отстань, - вторила ему мама вроде бы в шутку. Она подняла свои ноги в розовых брючках и положила их на кровать, не отрываясь от кроссворда. Муж покосился на нее. Он не мог себе этого позволить: в его ногах сидел Дима.

Воцарилась тишина.

- Если не дашь, - снова начал мальчик, - я выпрыгну с поезда.

- Не выпрыгнешь.

- Обязательно выпрыгну.

Женщина внезапно вскочила и со злобой схватила мальчика за руку. Тот зажмурился. Она сильно сжала ее, так что выступили красные полоски.

- Прекрати меня позорить, - прошипела она. - Иначе лишишься своей игрушки.

Она встряхнула его руку и сделала жест, напоминающий подзатыльник.

Мужчина неожиданно рассмеялся. Оказалось, что он прочел что-то смешное в своей книге. Но не спешил поделиться. Мальчик надул губы и злобно нахмурился. Женщина снова улеглась на кровать поверх одеяла, и воцарилась долгая тишина.

Дима посидел и полез на свою полку. "Какая тоскливая семья!" - думал он и гордился Светой. Вот у него будет хорошая жена, и дети будут совсем не такие, как этот замученный отрок. Маленькие ангелочки, штук пять или шесть. Он понял, что думает фразой из фильма "Здравствуйте, я ваша тетя" и улыбнулся. Он уже знал, что реальность всегда жестче. Потом Дима задремал. Ему снилась, конечно же, Света. Но обошлось без сюрпризов. Он помнил, что в эти дни секса у них не было.

Через сутки семья вышла из вагона. Дима остался один.

Через некоторое время в купе вошел молодой человек, похожий на Менталиста из одноименного сериала. Патрик Джейн, вспомнил Дима. Мама все время смотрела этот сериал.

На незнакомце был отличный костюм - серая тройка и дорогие коричневые ботинки. В руке он держал портфель из той же кожи.

- Привет, - сказал мужчина, - я надеюсь, это не гей-клуб?

Диме стало смешно, и он рассмеялся.

- Привет, Патрик! - ответил он, сам себе удивляясь. - Это всего лишь клуб любителей дурацкого юмора.

Мужчина был очень красив. Гораздо красивее Патрика, подумал Дима. Он не мог оторвать от парня взгляд. Он подумал, что слова про гей-клуб имеют под собой почву. Хотя поведение мужчины было обычным. На голубых Дима насмотрелся.

- Патрик? - озадаченно переспросил незнакомец, и Дима понял, что сериала он не смотрел.

- Извините, вы очень похожи на героя одного сериала, Патрика. А меня зовут Дима.

Дима встал и протянул руку.

- Да, я герой, - задумчиво произнес незнакомец, отворачиваясь, чтобы поставить портфель. Димина рука повисла в воздухе. Он смутился и не знал, что делать. Но тут парень обернулся и заметил его руку. Он спохватился, схватил ее и крепко потряс, улыбаясь во весь рот и сияя невыразимо прекрасными глазами. Диме даже захотелось накинуться и поцеловать его. Он откуда-то знал и любил этого человека. Но тут он услышал:

- Меня зовут Каллиопий.

----5

- Тот самый Каллиопий? - пораженно воскликнул Дима.

- Ес оф кос, бэби. Тот самый, - просто ответил он.

Дима сел и воззрился.

- Захотелось побывать в двойном времени, знаешь ли, - сказал Каллиопий, - не часто такое выпадает. Забавно видеть тебя там и здесь. Там вы сейчас ругаетесь. Но скоро ты запоешь "Марту", не хочу это пропустить. Чистейший поток! Высшей пробы!

Он сел напротив Димы и взял его руки в свои. Дима затрепетал.

- Я слежу за тобой, - сказал Ангел, - всегда.

- Спасибо, - только и мог ответить Дима.

Они смотрели друг другу в глаза минуты три.

- Впервые держу твои руки, - Каллиопий прервал молчание, - невероятно.

- Ты такой красивый, обалдеть, - сказал Дима. Они говорили одновременно.

- На самом деле, Димитрий, твои эмоции подпорчены, - остудил его Каллиопий. - Наш общий враг так и работает: чувство любви превращает в похоть, а содомские отношения - этот страшный грех - представляет как отношения человека и Ангела. Подмена! Ты думай обо мне как о брате, это вернее.

Потом Каллиопий отпустил Димины руки и посмотрел на часы.

- Начинается, - сказал он и провел рукой по воздуху. Там открылось окно, и Дима увидел Светкину кухню и себя, гудящего распевку лицом к кухонному шкафу. Видение было до того качественное, что ему показалось, что он находится рядом. Тот Дима начал петь. Звук преобразился так, будто он стоит в концертном зале.

- Реверберацию подрисовал, - деловито пояснил Каллиопий, - у меня есть звуковой редактор.

- А мы не... - начал Дима.

- Не бойся. Они не услышат, - Каллиопий кивнул на дверь купе и заслушался волшебным пением Димы.

Дима смотрел, как к нему на цыпочках подошла Света, встала в молитвенной позе. Он испытал прилив тепла в сердце и чуть не заплакал. Тот Дима повернулся и стал петь ариозо Ленского. Он выглядел ужасно со своими дурацкими жестами и гримасами. Каллиопий сидел не шевелясь, впитывая звуки. Когда Света впилась в рот певца губами и заглушила его, Каллиопий разочарованно протянул:

- Ну во-от... Все, дальше не интересно, - и закрыл окно.

Дима опустил голову.

- Этот урод там трахает мою девушку, - вдруг злобно сказал Дима. - Ты видел, какое у него лицо, когда он поет? Жуть!

- Ревновать к самому себе? - с усмешкой заметил Каллиопий.

- К самому себе? Я - здесь, а он - там!

- Един в двух лицах! Хотя, должен сказать, ты действительно немного кривляешься, когда поешь. Это не помогает звуку.

Он провел рукой у Димы над областью гениталий, и тот вздохнул, успокоился.

- Ужасно устал я от этих бесконтрольно накатывающих... моментов, - виновато пожаловался Дима, - вот такие издержки нахождения там и здесь. Связь!..

Каллиопий будто не слышал. Он продолжал:

- Со временем лицо выровняется, уверяю тебя. Ну, ладно. Я вообще-то пришел поговорить.

Дима навострился слушать.

- Я так рад, что могу говорить с тобой лицом к лицу, - начал Каллиопий, - обычно нам, Ангелам, приходится только наблюдать и потихоньку охранять своих подопечных. Конечно, свободная воля клиента - закон, но когда я узнал, что ты собирался свести счеты с жизнью... Я... Никому не пожелаешь такого... Даже родители не переживают за своих детей так, как я переживал. Конечно, многие самоубийцы глотают таблетки и думают, что мы не знаем, как им хочется, чтобы их спасли. Но ты-то настроился тогда много серьезнее. И это чуть не случилось! Обещай, что никогда больше подобного не сделаешь!..

В глазах его показались слезы.

Дима быстро-быстро закивал.

- Я люблю тебя и всегда буду любить безумно, - сказал Каллиопий.

Дима смотрел во все глаза и снова впитывал в себя чудесный образ, который растекался по всему его существу.

- Знаешь, - сказал Ангел, и голос его дрогнул, - Матушка сама разрешила нашу встречу. И двойное время дала именно Она. Для укрепления твоей веры, Димитрий.

Ангел смахнул слезу.

- Ну, ладно, человек. И ныне, и присно, и во ве-еки веков! Аминь! - спел он. - А теперь немного потренируемся. Я сам певчий, хочу показать тебе кой-какие приемчики, - он достал из портфеля кипу старых нот. - Немного музыки!

До самого вечера Дима с Каллиопием распевали дуэты. Причем Каллиопий пел и за тенора, и за баритона, и даже за баса. В вагоне никто их не слышал. Потом Каллиопий заставил Диму поесть, а сам сидел и смотрел на него, как самая лучшая мама на свете.

- Мне есть не надо, - рассказывал он, - на время материализации запасаешься нужным количеством энергии.

У Димы кусок не лез в горло. Он улыбался, как дурачок. Старательно ел, угождая Ангелу.

- Господи, какое счастье! - то и дело вздыхал Каллиопий. - И ныне и присно!

Поздно вечером Ангел уложил Диму в кровать и по-отечески подоткнул кругом одеяло. Дима свернулся калачиком. Каллиопий сел в образовавшуюся выемку и погладил его по голове.

- Если бы я знал тебя раньше... - бормотал Дима, - я бы ничего...

Не договорив, Дима заснул сном младенца.

Ночью его разбудила проводница.

- На выход, - сурово сказала она.

Дима быстро собрался.

- А мой попутчик? - спросил он. - Уже вышел?

- Какой попутчик? Вы же один ехали, - ответила проводница.

----6

Дима сошел с автобуса в восемь утра. Из автобуса выбирались новоприбывшие отдыхающие и толпились у багажного отделения. Дима взял свой чемодан и пошел к турбазе. Кругом верещали птицы. Стоял волшебный туман. Заспанное солнце отирало им свое сияющее личико.

Спотыкаясь от волнения, Дима поднялся от турбазы к общежитию, где жила Света. "Только бы она не ушла на работу", - подумал он. Дима не помнил, собиралась ли она в тот день уходить.

Он открыл своим ключом дверь и тихо прокрался в комнату. Света спала. Облегченно вздохнув, Дима вышел на кухню и спрятал подальше чемодан с паспортом и билетами. Потом быстренько закусил. На столе оставались неубранные тарелки. Вчера им явно было не до того, чтобы прибираться.

Дима помыл посуду, разделся, дожевывая холодные оладьи, и пошел в ванную. Из зеркала на него смотрел... ну, не Аполлон, конечно, а все же довольно крепкий парень в майке и трусах, с живыми глазами и волевым подбородком. "Я тебя не подведу", - подумал Дима, обращаясь то ли к своему отражению, то ли к Каллиопию.

Он на цыпочках пробрался в комнату и залез к Светке под одеяло, прижавшись животом к ее теплой спине. "Семья", - с удовольствием подумал он. Света недовольно замычала.

- Чего ты такой холодный?

Он молчал и гладил ее мягкий живот. Она медленно просыпалась. Потом испуганно привстала:

- Сколько времени? Автобус! Ты что, не уехал на шестичасовом?

Она была растрепана и очень красива.

- Я не поехал, - сказал Дима, - мы поедем вместе. Не хочу расставаться. Я с утра заказал билеты в интернете.