-----1

Катя стояла на платформе и пряталась за ларек. Ей было ужасно любопытно.

Мимо бежали люди с сумками на колесиках, тащили баулы. "Грузчиков с тележками что-то не стало", - подумала Катя. Она давно не бывала на вокзалах.

Со стороны Москвы поезда прибывали по утрам, но поезда были не одинаковые по содержанию, с самым разнообразным контингентом.

Катя брезгливо посторонилась, уступая дорогу узбекской семье, и вдруг увидела Надежду Петровну, пробирающуюся поближе к медленно подползающему к платформе поезду. "Пришла встречать все-таки, - с досадой подумала Катя, - она бы еще цветы прихватила". Но тут ее посетила мысль, от которой мурашки побежали по коже. Скандал!.. Будет скандал! А это уже интересно. Не зря же Димина мамаша уговаривала ее на провокацию или даже - на диверсию. Катя тогда отказалась, сказала, что она выше этого. Ну да, конечно, а как же? Должна же она быть на высоте в случае, если новая Димина птичка спорхнет.

Поезд черепашьим шагом подошел к платформе и встал, стукнув прицепами. Из вагонов повалили загорелые люди, успевшие побывать в отпусках раньше других питерцев, легкомысленно одетые в пестрые футболки и штанишки. Они не успели еще замерзнуть, не успели еще войти в колею и нарядиться под стать своему холодному неяркому городу, даже праздники в котором настолько спокойны и бесстрастны, что напоминают анекдот про шофера: "Ничего, что я к вам спиной сижу?.." и без определенного допинга не похожи даже на праздник.

Отдыхающие дико смеются и обнимаются: привезли манеры с югов вместе с панамами, пальмами и обалдевшими детьми. Ничего, скоро пройдет! И опять побегут на работу: в метро, из метро, потом автобус, маршрутка, коловерть... Детей - в местный лагерь. И праздник растворится, как сахар в стакане.

Петровна стоит и даже на цыпочки встает, вглядывается, боится пропустить. Наконец, увидела, замахала.

Катя высунула шею из-за ларька, напряглась, нахмурила бровки, поразилась. Она увидела Диму.

Его было не узнать. С чемоданами шел статный молодой человек в хорошей рубашке, выглаженных брюках и с ясным лицом. Кате даже показалось, что он красив! Этого она не ожидала. Почему? Откуда этот свет?!

Рядом с ним семенила какая-то мелкая толстушка с круглым конопатым личиком и дебильной стрижкой. Настоящий поросенок. Совершенно не конкурент, можно успокоиться. На ней был только розовый рюкзачок.

Вот та, гастролерша, та - да. Была конкурентом, серьезным. А эта - так.

Катя, затаив дыхание, ждала, что же будет дальше.

Мамаша обняла Диму. Он встревожился, видно, что боится за свою кралю. Он от испуга бросил чемоданы и потирает руки. Девчонка спряталась за него, стесняется, но не боится. Бесстрашная! Смотрит прямо, спокойно, доверчиво. "Хитрая змеища", - думает Катя и ждет, что теперь сделает Надежда Петровна. Интересно, как в кино.

Неожиданно Петровна совершает "кульбит"! Она ныряет за Диму и хватает девицу в объятия, целует и что-то говорит, улыбаясь. Дима тоже расплывается в улыбке. Он подхватил чемоданы и идет вслед за своими женщинами, спотыкаясь от счастья.

Катя прижалась к ларьку спиной. Они прошли мимо и не заметили ее. "...Бабушкой" - донеслось до ее слуха. Вот так сюрприз!..

Что же теперь делать?! Он стал такой симпатичный. Нельзя отдавать его кому попало. Зря Петровна так. Сплоховала. Смалодушничала. Предала!

Катю душили слезы. Но она не собиралась сдаваться.

----2

Как только приехали, Дима со Светой пошли и подали в ЗАГС заявление. Ждать оставалось месяц.

За месяц много воды утечет, а до свадьбы - все заживет.

Но оказалось, заживать было нечему. Все были, что называется, в порядке. Кроме Кати, которая не замедлила явиться - наносить те раны, которые должны были до свадьбы зажить. Хотя ей хотелось нанести такие, которые не то, что до свадьбы, а и вообще не зажили бы.

На службы она не ходила, так что даже Дима встревожился, потому что никто не знал, что с ней. Он привык к постоянному немому прессу с ее стороны. Было даже как-то не по себе.

Света обживалась, чирикала на кухне с мамашей, и Дима заскучал. Его женщины так увлеклись друг другом, что обращали на него внимание только тогда, когда его надо было кормить. Несмотря на то, что Дима много работал, он чувствовал одиночество. Сексом они не занимались. Света наливалась, как яблочко, а попробуй ее тронь.

Но ведь он сам это придумал, это воздержание, чтобы ребенку было хорошо; приходилось быть последовательным. Дима после ужина садился за компьютер, а Света елозила у него на коленях и лезла целоваться. Он ее аккуратно ссаживал, но она не понимала. У нее начинались перепады настроения: то она тихо плакала, то неистово заигрывала с ним. Дима изводился.

Однажды вечером он не пошел домой, а решил проведать больную Катю.

Дима взбежал по ступенькам к Катиной квартире. В последнее время он старался не ездить на лифте, так же он возобновил и пробежки в парке.

Катя открыла ему дверь и впустила. Она была бледная и худая.

Мамы нет, - сказала она, - заходи. Что, соскучился?

Пришел проведать, - смело ответил он. - Болеешь?

Да, как-то так, - неопределенно ответила Катя, - только ты не говори нашим, что я не умираю, ладно?

Катя провела Диму на кухню и угостила кофе.

На самом деле я тут переосмысливаю жизнь. Мне, Димочка, предложение сделали. Думаю, принять, или нет? Как ты думаешь?..

Она положила спокойные руки на стол и рассматривала их. Черный пушистый кот Кати, который любил гостей, радостно носился по квартире, но к Диме не приближался.

Кокетничает, мазохист. Если его поймаешь и потискаешь - ты станешь самым любимым гостем у него.

Дима равнодушно следил за котом.

Как же я могу советовать? Я этого человека не знаю. А он тебе нравится?

Катя странно усмехнулась.

А что, должен?..

Дима взял через стол Катины руки и горячо сказал:

Да, Катя. Да!

Советуешь с тебя пример брать?

Катюша, подожди любви. Почувствуй! Скажи ему, что нужно погулять, присмотреться. Без любви не выходи.

Я тебя любила, - угрюмо и с нажимом сказала Катя.

Дима руки убрал. Бледная Катя заплакала и легла головой на покинутые Димой руки. Раньше при нем она никогда не плакала. Дима встал и подошел к ней. Это было опасно, он знал, но чувство опасности приятно щекотало нервы.

Он прикоснулся к голове Кати. Она порывисто вскочила и протиснулась в его пространство, к губам. Они стали целоваться, молча и неистово. Дима сжал Катю в объятиях, испытывая преступное удовольствие, обзывая себя идиотом и параноиком.

Вот скажи, как я могу кого-то другого полюбить, - говорила она прямо в его рот.

Зазвонил телефон. Катя немного подождала, потом сказала: "Надо ответить, это мама".

Она оторвалась от Димы. Он взял себя в руки и пошел к выходу. Катя разговаривала по телефону и шла за ним, вопросительно заглядывая в глаза. Потом забежала вперед и встала спиной к входной двери.

Он уже успокоился и кротко смотрел на нее.

Спасибо тебе, Катя, - прошептал он ей на ухо, несмотря на то, что она еще с кем-то разговаривала. Катя обняла его за шею и закончила разговор.

Ты торопишься? - мило спросила она.

Я пришел сказать, что больше не приду. И еще - регистрация в Загсе 19 июля, венчание - 20-го, мы тебя приглашаем.

Дурак, - погрустнела Катя.

Отпусти меня, - попросил Дима, - совсем отпусти.

Как я тебя отпущу, когда сам уходить не хочешь, вот смотри, - Катя отошла от двери и сложила руки на груди.

Дима остался стоять.

Тогда она засмеялась и стала толкать его в спину за дверь.

----3

Дом Кати находился с другой стороны лесопарка. Дима по утрам пробегал мимо и вспоминал о ней во время тренировки. Она как-то прознала об этом и тоже стала вставать рано и махать ему в окно. Потом они начали бегать вместе.

Бегали они две недели, а потом резко прекратили. После пробежек встречались на службе и здоровались как ни в чем не бывало. Дима по прежнему чувствовал остро-сладкий привкус опасности и тайны. Пресная жизнь дома ему не очень нравилась. Он привык к войне, к вечному противостоянию то с матерью, то с очередной девушкой, а спокойная мирная жизнь была ему еще не привычна. Нужно было время, чтобы перейти к более тонкому восприятию действительности. Поэтому с Катей ему было легко.

Он даже переспал с ней снова.

В тот день на службу им обоим не надо было идти. Катя позвала Диму после пробежки на чашечку кофе. Было лето, мама ее жила на даче, и вместо кофе у них получился секс.

Дима сам не знал, что это вдруг с ним стряслось. Потные после бега и мокрые после начавшегося дождя, они просто завалились на диван, как будто продолжали тренироваться, без всяких мыслей и чувств. Просто посрывали с себя мокрую одежду и понеслись. И на этот раз Дима оказался на высоте.

Он был очень горд и доволен этим, а Катя в изумлении смотрела на него, совершенно нового для нее.

Дима помнил, что у него свадьба, что дома у него беременная жена, но почему-то был спокоен. В голове кипели новые мысли о том, что надо перед свадьбой нагуляться, и все в таком же ключе. Только как она, Катя?..

Надеюсь, ты после этого не возомнила, что я брошу жену? - надменно спросил он, чувствуя новую власть над этой девушкой.

Она молчала.

Дима сходил в душ, потом сходила Катя. Когда она вышла, он уже был одет и ждал ее, только чтобы уйти.

Она была обворожительна в своем пушистом халате. Ее гипнотические сильно открытые глаза звали и обещали блаженство.

Не уходи, - прошептала она.

Ну знаешь, хорошего понемножку, - нагло ответил он, а сам обнял ее и поцеловал.

Катя, - сказал Дима, - хватит нам это делать. Давай поговорим.

Так чаю?.. - с надеждой предложила усмиренная Катя.

Они сели завтракать, и Дима сказал:

Давай зароем топор войны. Поставим точки над i. Аксиома: я не женюсь на тебе. Потому что у меня есть любимая жена. Потому что у меня будет ребенок. Потому что на самом деле я не хочу ей изменять даже с тобой, красавица. Я определился. Я не люблю тебя так сильно, как ее. Что ты можешь мне на это возразить?

Ничего. Я знаю, что я тебя потеряла. Ты только что осчастливил меня, мы только что любили друг друга, нам было хорошо, и тут же ты говоришь такие ужасные вещи. Зачем же ты это сделал?

И она заплакала, зная, что он неравнодушен к женским слезам.

Если будешь плакать, я уйду, и мы ни о чем не договоримся. Я это сделал, чтобы расстаться навсегда.

Это такое прощание? Как подло... Если б я знала...

Что же ты хочешь? Выходи замуж за этого... своего. Если уж тебе так нужно замуж. Если он тебя любит, так он тебя знаешь как утешит!

Ты, ты мне нужен, больше никто! - в голос заревела Катя и стала хватать Диму за руки, а он рвался к выходу, обнаружив, что все время подливает масла в огонь. Дима сорвал с себя Катины руки, вспомнив какую-то оперу с подобными действиями, и оттолкнул ее от себя.

Потом он вышел и закрыл за собой дверь.

С тех пор общие пробежки у них прекратились.

----4

Несмотря на довольный вид, Светлана тоже грустила оттого, что Дима не спит с ней. Он, конечно, спал, но во сне прижмется и все. Потрогает, вспомнит - и все.

Это продолжалось две недели. По утрам он делал свои пробежки. Потом мылся, переодевался и шел на работу. Света оставалась вдвоем с Надеждой Петровной, которую еще не привыкла называть мамой, а звала то "мамой Надей", то по имени-отчеству.

После инцидента с Катей Дима чувствовал привычное жжение стыда. Он даже заболел и перестал бегать.

Вот тогда Катя и пришла к ним.

Трубку домофона сняла Надежда Петровна и сразу как-то стушевалась.

Да-д-да, заходи, - сказала она в домофон и открыла дверь, - это Катя!

Голос ее был драматическим.

Света и Дима по-солдатски выпрямились, переглянулись и вышли в коридор.

Вошла благоухающая, как цветок, Катя, в голубом брючном костюмчике. Света поразилась ее красоте. "Ничего себе, теперь я понимаю Димку", - подумала она. Они опять переглянулись, и он ей подмигнул ободряюще.

Катя заметила их веселось и перемигивание, но виду не подала.

Пришла познакомиться с Диминой невестой. Это - вы? - она подала Свете изящную ручку в перчатке и пожала ее поспешно протянутую ладонь за пальчики, как английская королева.

Света рядом с ней совсем не смотрелась. Она все время поглядывала на Диму, отыскивая в нем следы заинтересованности в гостье, но Дима был монументален, как скала в лесу.

По правде говоря, после последнего инцидента Дима уже не тушевался при Кате, а был уверен в себе и даже как-то презрителен по отношению к ней.

Надежда Петровна, что-то лепеча, провела гостью за стол и усадила обедать.

Дима со Светой уже поели, они сели напротив Кати и молча смотрели на нее.

Дима думал: "Пусть попробует - я ей покажу, где раки зимуют".

Света думала: "Пусть попробует - я ей косы-то повыдергаю".

А Надежде Петровне ситуация была любопытна, хотя она и стеснялась своего криминального прошлого, когда собиралась заключить сговор с Катей против Светы. Тем не менее она тоже думала: "Пусть попробует, я ей..." А дальше она полагалась на импровизацию.

Катя не замечала их единодушия, потому что наслаждалась произведенным впечатлением. Она прекрасно знала, как она красива.

Теть Надя, как ваше здоровье? - начала она, и это простое обращение настроило всех на домашний лад.

Скоро все расслабились и развеселились. Выпили по чуть-чуть за будущее воссоединение в браке.

Вы такие счастливые все, - говорила Катя. - Сытый голодного не разумеет. А вот меня теперь, тетечка Надечка, очень стоит пожалеть. Несчастье у меня.

Что же такое, Катюша, - деланно встревожилась мать.

Да знаете, сватаются ко мне. Замуж надо выходить, а я не хочу. Диму я люблю.

Дима понял, что пахнет жареным.

Так, Катя , хватит. Ты для чего пришла? Надеюсь, не за этим?..

У Надежды Петровны и Светы открылись рты. Катя продолжала как ни в чем не бывало:

Вот вы, наивные женщины, не знаете, что Дима ко мне ходит, трахается со мной, что он двуличный... За этим, за этим, Димочка, я пришла. Ты думаешь, что можно надругаться надо мной, а я, такая овца, промолчу да заплачу?

Дима поднялся, бесцеремонно взял Катю за рукав и вытолкал за дверь со словами: "Ври, да не заговаривайся". Катя не сопротивлялась.

Он закрыл за Катей дверь и прижался к ней спиной. Сердце его колотилось как бешеное. Дима побледнел.

Я говорил, что она придет и попытается все разрушить! - в отчаянии ломал он руки.

Что ты, что ты, Дима, неужели ты думаешь, что мы поверили хоть единому ее слову! - утешали его женщины.

Диме было стыдно, и он ругал себя последними словами. Но его потребность в драме была удовлетворена.

Вечером Света, ложась в постель, лукаво намекнула:

А ведь я, Димуша, чуть не поверила ей, честное слово.

Да брось! - поразился Дима.

Не переживай, я тебя не оставлю, жалкий мой. Ты так без меня измучился! Мог и изменить. Уж лучше самим как-нибудь управляться. Давай, только потихоньку.

Дима порывисто вздохнул и расслабился.

----5

Это было ужасно. Никогда еще никто так с Катей не обращался.

Вся ее мыслительная способность работала на изобретение мести. Это происходило даже тогда, когда она прогуливалась жарким июльским вечером с новым женихом по парку, проходя невзначай мимо окон Диминого дома.

Жениха звали Иларион, Ларик. Он был семинарист.

Ларик Катю обожал, что, впрочем, не было для нее чем-то необычным. Вначале они все ее обожали.

О чем ты думаешь, Катенька? - допытывался он.

Я думаю, Ларик, вот если бы меня кто-нибудь оскорбил, ты бы заступился?

Коне-е-ечно! - отвечал Ларик.

И ты бы его побил?

Ну, не знаю, - стеснялся он, - все же я семинарист.

Семинарист, но еще не священник. Драться тебе еще можно.

Ларик был тонкий и женственный. У него было красивое лицо. Наверное, он не стал бы портить такое лицо об кулаки кого ни попадя. Он мычал с большим сомнением.

А ты, Ларик, способен меня оскорбить?

Нет.

А если я попрошу?

Что ты такое говоришь, Катенька. Ты очень эксцентричная!

В этом - мой шарм. Вот поцелуй меня. Я сочту это оскорблением и дам тебе пощечину.

Ларик покраснел и засмеялся от неловкости. Ему уже тридцать лет, пора жениться, да и обстоятельства вынуждают: не в монахи же идти. По-другому священником не стать.

Катя подставила щеку и ждет. Он неловко поцеловал ее и зажмурился, ожидая оплеухи. Но Катя вместо этого вдруг приперла его к дереву прямо напротив Диминых окон и начала истязать поцелуями и объятиями.

Ларик был совершенно деморализован. Он распластался на дереве, как бабочка в коробке коллекционера. Он осторожно тронул запретную талию Кати и попытался протестовать:

Катенька, нам нельзя до брака!..

Дома Катя, когда ложилась спать, злилась и скрипела зубами. Придется выходить замуж за этого "благонадежного", чтобы он проявил хоть какую-то страстность. Правда, Диму таким поступком не напугаешь, можно только чуть встряхнуть, авось вытрясешь другой поворот событий.

Она решила пойти на свадьбу к Диме и все испортить. Неизвестно как, но испортить. В ЗАГСе. Вывести кого-нибудь из строя, чтобы на следующий день на венчание не смогли пойти. Этим она выиграет время для маневра.

А если не получится, то она дождется, когда у этой "деревенщины" пузо на нос полезет, и тогда уж точно Диму уведет. Они такие страшные все, когда беременные: носы распухают, губы выворачиваются, не говоря уж о фигуре. Она, Катя, ни за что не станет рожать до тридцати пяти, тогда уже время на старость повернет. Тогда уже все равно будет, муж привыкнет.

Катя не выдержала и от злости зарыдала в подушку.

Тут к ней явился Ангел.

----6

Это был известный нам Ангел Каллимах. Он был очень грустный и меланхоличный.

Катя услышала шорох в углу, возле окна. Белые ночи постепенно превращались в черные, и луна вступала в свои права. Наступало полнолуние.

Катя подумала о своем коте и шепнула: "Маськин!..." Но кот спал у нее в ногах. Катя стала всматриваться в угол и обнаружила, что видит сотканного из лунного света человека. Он становился все ярче, пока не стабилизировался в своей материальности и не отключился.

На стуле сидел мужчина.

Катя совсем не испугалась, ей стало даже приятно: мужчина. В ее комнате. Ночью. И она может делать с ним, что хочет. Не надо никуда бежать, искать, добывать. Сам пришел. Не виновата.

К тому же, он не простой, особенный. Инопланетный. Как интересно!

Мужчина встал и подошел к ней.

Здравствуй, Катя. Вижу, ты совсем не боишься меня. Орать не будешь?

Голос у пришельца оказался глубокий, мягкий. Баритон. Катя была очарована. Она откинула одеяло и показала свои красивые ножки.

Орать?.. Я не из таких. А вы кто? Откуда?

Твой Ангел-хранитель, и сразу говорю: недоволен тобой.

Ой, да бросьте вы, мужчина с золотыми волосами. Неужели вы будете читать мне нотации. Я и не верю ни в каких Ангелов. Может, вы мне просто снитесь? - вдруг догадалась она.

Нет, не снюсь. А грустный я из-за тебя. Зачем ты хочешь Димке жизнь испортить? А? Мы его недавно еле-еле выровняли целой командой, можно сказать, отделением. Уже думали - взвод понадобится. Из-за тебя.

Вот это да! - оскорбилась Катя. - Еще неизвестно, кто кому испортил жизнь. Да и что у вас за команда? Легион? Знаю, что существуют бесы, их многие видели, а Ангелов что-то никто из моих знакомых, даже из духовных лиц, не встречал. Скорей всего, вы просто бес.

Она кстати вспомнила наставление, где говорилось: если "бес явится даже в виде Ангела светла", ему верить нельзя.

Так что отстаньте со своими "наставлениями"!

Бедная Катенька, - покачал головой Каллимах очень серьезно.

Вы смеетесь?

Я уже сказал, что мне не до смеха. Димитрию-то мы поможем, а кто тебе, милая, поможет, кроме меня? Вот мне разрешили к тебе прийти. А ты этого даже не оценишь. Знаешь, не каждому выпадает такое счастье - видеть своего Ангела.

Катя поднялась на постели и сказала:

Не верю, вот и все. Даже если перекреститесь.

Ну что поделаешь, мне не повезло... - Ангел перекрестился. - Только ты одного не знаешь: беса к такой, как ты, не пошлют. Их только к святым посылают, для искушения. А ты просто несчастная девочка. Счастливой-то быть хочешь? Хочешь, посоветую тебе, за кого замуж идти?

За Ларика?

Только не за этого. Тебе простого мужика надо, а не священника или семинариста.

Глупости, - рассердилась Катя. - Я - да за простого мужика!

Ладно. Ну, а чего тебе хочется, милая?

А что вы можете? Три желания можете?..

Можем. Только сначала перестань думать о Диме. Вот условие. Как перестанешь - тогда и загадывай. Договорились?

Вот. Перестала. Можно загадывать?

Прекрати, игрунья. Прыткая какая. Ты когда-нибудь бываешь серьезной? Так можно всю жизнь проиграть. Желаю тебе когда-нибудь остановиться и посмотреть в себя. Пока ты там есть. А то поздно будет: заглянешь в себя, а там уже и нет никого.

Катя на минуту задумалась. Тряхнула головой:

Опять глупости какие-то! Хочу жениха! Хочу богатство! Хочу...

Так начинай тренироваться, взбалмошное чадо, не думать о Диме, а думать о своей бедной душе, ей желать - и Жениха, и богатство.

Да поняла я, - подосадовала Катя и решила отделаться поскорей: - На самом деле, спасибо вам, если вы Ангел. А имя у вас есть?

Хорошо, хоть спросила. Каллимах меня зовут. Ну ладно. Уходить мне надо.

Смотрите, не забудьте, условились о трех желаниях-то.

Ладно, Катюша, прощай, - сказал бедный, грустный Ангел Каллимах и стал исчезать.

Катя чувствовала успокоение. Она не понимала, что отшила Ангела, и как важен был его приход, но в душе ее как никогда было тихо и радостно. Она взбила подушку и с удовольствием легла на нее. Спала Катюша крепко и без сновидений.

----7

Света страдала. На самом деле она видела, как Дима занимался пробежками с Катей. Случайно. Издалека.

Захотелось ей как-то пельменей до безумия. Конечно, она могла позвонить Диме, чтобы он, возвращаясь из парка, зашел в магазин. Но Дима всегда так спешил на работу!

Света собралась и вышла сама. Деньги Дима ей оставлял. Она решила пройти через парк, с большому супермаркету, заодно погулять и подышать свежим воздухом. В последнее время она пребывала в ненарушимом благодушии, и природа этому соответствовала.

Но в парке Света обнаружила Диму с девушкой, которые бежали рядышком и были весьма довольны друг другом. Он даже по-киношному догонял ее и игриво ловил за талию. По уверенному лицу девушки Света поняла, что это и есть Катя, и что она держит Диму в ежовых рукавицах.

Света немного огорчилась тогда. Однако, она пребывала в нерушимой вере, что Дима ее, Свету, любит. Она не позволяла себе засомневаться в нем. Пусть побегает, пусть подогоняет. Может, он в детстве не набегался. А Катя... Жалкая Катя. На что-то надеется. Не знает она, что Дима Свете Ангелом Каллиником обещан.

Она смотрела на них, как на шутников. Но когда Катя пришла в гости, настроение Светланы изменилось. Она увидела неподдельную тревогу матери и именно по ней поняла, что Катя может говорить правду.

Конечно, Дима несколько эксцентричен, любит драму и позу, он же артист, он вполне мог ради остроты ощущений устроить себе некоторый дискомфорт в отношениях со своими женщинами, - думала она. Но мысль, что Дима мог переспать с прежней девушкой, она отметала безоговорочно.

Ну, а почему - нет? Свадьбы не было, имеет право, если ставить их в рамки общепринятого. Перед алтарем клятв они еще не давали. Катя, конечно, может выйти к алтарю и протестовать, когда Диме надо будет на вопрос: "Не обещался ли другой?" отвечать: "Не обещался". Но она не посмеет. Света точно знает, что обещать он ей не мог. Переспать до свадьбы - мог, а обещать - ни за что, она его знает.

Света даже отчего-то всплакнула на кухне, пока Дима закрылся в комнате и ходил там из угла в угол, как тигр.

Мама Надя присела к ней и погладила по спине.

Не верь ей, - сказал она, но как-то неуверенно.

Я не верю, только боюсь, что она нам свадьбу испортит. И жалко мне ее.

Почему же тебе ее жалко?

Несчастная она какая-то. Хотелось бы с ней поделиться нашим счастьем, но ведь она не возьмет! Мне стыдно: когда она пришла, я хотела ей косу повыдергать. Дурость какая. Как поженимся, надо будет ее в гости приглашать, мам Надя!

Надежда Петровна изумилась.

Что ты говоришь!.. А если она и правда спала с ним? - проговорила мать и спохватилась, прикусила язычок.

Дима не такой, - упрямилась Света.

"Я-то вижу, что переспал", - подумала Надежда Петровна.

Даже если переспал, что такого. Он еще не женат, - сказала Света и опять заревела. - Вот женится и образумится.

Света встала и вдруг сломалась, обмякла в полуобмороке. Это было с ней впервые.

Ну-ну, малышка, теперь так вскакивать нельзя, - подхватила ее заботливая свекровь, - теперь надо степенненько. Рыбку в животике беречь надо.

Надежда Петровна испытала прилив сильной любви к этой доверчивой девочке. Вспомнила себя с животом-Димкой, как маялась, как обижали. Она обняла Свету, нежно положила на диван и принесла ей сладкого чаю с лимоном. Света благодарно улыбнулась ей и больше не плакала.

Перед сном Света постаралась утешить Диму как могла. Она видела, что он вне себя от переживаний.

Любишь меня, Дима? - спросила она поздно ночью сонного, успокоившегося возлюбленного.

Только тебя одну всегда любил и любить буду, - пробормотал Дима заученно, прижимая ее к себе, - и никогда больше я не...

Он замолчал.

----8

Она была очень неосторожной. Первая беременность, хочется еще прыгать, бегать и скакать.

Наверное, природа человека предусмотрела "прыгучесть" вчерашних девчонок и поэтому устроила им ранние токсикозы: тошноту, головокружения, обмороки и плохое, "негулятельное" настроение. Кушать не хочется, слабость - ну так сиди дома, не бегай, ты уже не спортсменка, как раньше. Остерегись.

Но Света любила угождать свекрови и из магазина таскала очень большие сумки с продуктами, не слушая ее увещеваний.

Однажды она бежала с сумками через парк и полетела с горки. Там была небольшая лесенка, Света не справилась с управлением и упала. Голова у нее закружилась, и она вспомнила другую лестницу - ту, когда встретился ей Каллиник и поддержал. Вспомнила, как сидела на больничной кровати, и ножки казались ей крошечными, никчемными, ненужными придатками. Как она училась ходить. Вспомнила, как до этого ударилась головой в погребе, и вспомнила тот жуткий хруст в шее. Успела воззвать: "Каллиник, помоги!" и на долю секунды отключилась.

Потом она оказалась на земле. Сумки валялись далеко, наверное, она сильно взмахнула руками, когда летела. Вокруг никого не было.

На Свету навалилось черное, гнетущее состояние. Она заплакала и поплелась домой, волоча сумки, ставшие ненужными и угрожающими.

Дома она рассказала Надежде Петровне, что у нее открылось кровотечение. Вызвали скорую.

В больнице ее сразу положили под капельницу, "на сохранение".

К счастью, выкидыша не произошло.

Дима прибежал, как только пустили. Он сидел с ней на диванчике в гостевой и держал за руку, очень бледный и несчастный.

Это я виноват, - твердил он.

Что ты, Дима, такое почти со всеми бывает, особенно с первородящими, - утешала его Света. - Меня при поступлении даже спрашивали: сохранять ребенка или нет - вычистить? Ужас какой. Некоторые используют такое отслоение, как повод для аборта. Но я, конечно, нет! Сохраняйте и все! Сохраняйте, как можете!.. Только, что это значит?

Происходящее с тобой? - догадался Дима.

Именно. Ангелы свели нас, дали ребенка, а теперь, что же - хотят забрать? Если это - предупреждение, то о чем?..

Дима был совершенно уверен, что это из-за него, из-за его глупого увлечения Катей. Он недостоин ангельского участия. Теперь кто-то должен пострадать, а страдают всегда самые невинные - дети. Получается, что неродившийся малыш уже расплачивается за его грехи.

В другой свой приход Дима и с Света стояли в коридоре у раскрытого окна и дышали прекрасным воздухом июльского утра. Под окнами благоухали на грядке флоксы.

Света перевесилась вниз, лежа на подоконнике. Она была в цветастом больничном халате.

Знаешь, я сегодня впервые увидел улыбку Богородицы, - сказал Дима, придерживая Свету за пояс халата. Он воспользовался тем, что она отвернулась, и смахнул слезу:

Она никогда мне не улыбалась. Говорили мне, что Она улыбается, когда человек нуждается в утешении.

Дима поглаживал Свете спинку, ей было очень хорошо лежать на подоконнике, и она не спешила поворачиваться.

Ты о ком? - блаженно спросила она.

В Никольском у нас есть икона, Тихвинская. Она - справа, темная такая, а Никола - слева. Так вот. Если присмотреться, то можно увидеть лик. Обычно Она не улыбается. Но люди говорят, что когда необходимо, можно увидеть Ее улыбку. Наши называют ее Мамочкой...

Мимо прошла медсестра и сделала замечание:

Мамочка, не висеть на подоконнике!

Света немного сползла. Они с Димой переглянулись и засмеялись. Потом она опять сунула нос вниз, а Дима продолжал:

Я сильно расстраивался, помню, даже плакал - из-за того, что ты в больнице, и я в этом виноват. Я подошел к Ней и стал просить о тебе и за малыша. Тогда смотрю - свет изменился, и Она уже мне улыбается. Мне - простому человеку! Мне - идиоту!..

Когда выйду, съездим вместе, посмотрим. А то ты все меня прячешь.

Светуля, у нас все равно скоро венчание, вот тогда и посмотришь. Платье-то вы купили?

Слава Богу, все готово. Только бледная я. Ничего, что бледная?..

Дима не ответил.

Медсестра подошла снова:

Беда с вами, мамочки! Говорят вам - не висеть! Лежите на животе, давите ребенка. Вы для чего здесь? Безответственность какая. Думаете, ребеночку хорошо, что вы его давите?

Света сползла с подоконника и виновато извинилась. Она посмотрела на Диму и увидела, что лицо у него мокрое.

Пойдем, сядем! - она повела его в холл. - Что ж ты так себя винишь-то? Или ты святой, Дима, или у тебя чувство вины. Что-то натворил. Натворил?..

Дима кивнул и остался с опущенной головой.

Значит, она правду говорила? Было у вас?

Он молчал.

Не говори, Дима. Если скажешь, потом будешь думать: "Зачем я сказал". Только кивай. Это было, когда вы бегали?

Дима кивнул.

Все время?

Он энергично замотал головой из стороны в сторону.

Один раз, случайно?

Дима подождал и еле заметно наклонил голову, не поднимая глаз.

Но я тебе ничего не говорил, - предупредил он.

----9

Узнав о том, что Света попала в больницу "с выкидышем", Катя молилась наоборот - просила Бога о том, чтобы Он забрал маленького от неверных супругов и обидчиков.

Если Света "опорожнится", думала она, то тогда она автоматически выбывает из игры, как утерявшая главный козырь. У нее, Кати, все преимущества: первенство во времени по принципу "старый друг лучше новых двух", бесспорная красота, голос и ум. Чего не скажешь о бесталанной сопернице.

Катя пришла к Диме домой, когда Света была в больнице. Она знала, что Дима готовится к конкурсу и прорабатывает разные партии.

Дима встретил ее весьма холодно.

Что ты хотела, Катя?

Она не смутилась. Изобразила смиренную овцу:

Слушай, я такие ноты скачала! Я подумала, что для твоего драматического амплуа очень подойдет. Правда, это дуэт.

Катя, не понимаю. После всего, что ты сделала, ты еще приходишь!

А мама дома? Может, я к ней.

Твои уловки смешны. Нет ее.

А. Поэтому ты боишься...

Я? - попался Дима. - С чего это мне бояться. Показывай свои ноты.

Ему и правда были любопытны ноты.

Это песня Римского-Корсакова "Ангелы и демоны". Можно так себя проявить!.. Это дуэт с сопрано. Я ноты уже посмотрела. Можем вместе попеть, я поиграю.

Дима с интересом взглянул в ноты, потом - на Катю. Желание удовольствия спеть дуэтом победило.

Ну, ладно.

Они долго разучивали песню и наслаждались слиянием голосов. Диму поражали слова Апполона Майкова, он воодушевился и все повторял: "Подъемлют спор за человека два духа мощные: один - Эдемской двери властелин..."

...Но торжество кому ж уступит в пыли рожденный человек? Венец ли вечных пальм он купит иль чашу временную нег?..

Дима задумался, даже ожесточился. Он стоял с нотами возле пианино, и глаза его горели. Он был красив даже в своих очках с толстой оправой. В лице его читалась непоколебимая решимось.

Господень ангел тих и ясен: его живит смиренья луч; но гордый демон так прекрасен, так лучезарен и могуч!..

Он посмотрел на Катю. Она была прекрасна, как демон. Цветастое платье обтягивало стройный стан и открывало летнее декольте с белой полосой незагара чуть пониже. Коса была распущена. Длинные волосы на голове придерживались обручем, напоминающем диадему. Дима раньше часто путал воодушевление оттого, что он поет с хорошим партнером, с сексуальным влечением.

Она поняла. Встала из-за пианино и подошла к нему, тихо, по-змеиному.

Он тоже понял. Вот он, демон - "чаша временная нег", он "лучезарен и могуч". Ключевое слово - "могуч".

Дима стоял прямой и очень строгий. Он не защищался, просто стоял и смотрел на нее со слабой, жалеющей улыбкой. Это уже не была улыбка слабого человека, не умеющего сопротивляться влечению. Он стоял, как воин в доспехах. Стрелы его не пробивали. Они сыпались на его грудь и падали.

Катя не дошла до него. Почувствовала защитное поле. Оно исходило от его улыбки.

Что ты делаешь? - спросила она.

Он молчал и по-прежнему странно улыбался.

Она попыталась обнять его, но в нем ни одна жилочка не дрогнула.

По-моему, я, наконец, понял, что такое настоящий мужчина, Катя. Верный, великодушный и... не как собачка.

Катя с удивлением погладила его грудь и даже постучала в нее. Ощущение, что там никого нет.

Тук-тук, - сказала она, - ты там? Что, теперь насовсем ушел?

Дима улыбался. Потом взял ее руку и поцеловал.

Прости, - сказал он.

Катя шла по улице в смятении. Она хотела плакать и не могла. Выжимала слезы, но вместо этого вдруг весело рассмеялась. Погода была прекрасной.

----10

Каллимах был неутешен.

Я сделал все, что мог, - хныкал он, сидя на ограждении крыши "Лидер Тауэр" и свесив бесплотные ножки.

Ты молодец, - убеждала его Каллиста, - все сделал правильно. Ей тоже нужно время.

Перед небоскребом порхали Кэлли, наслаждаясь своим отражением в зеркале 140-метрового небоскреба. Они играли в солнечный мяч, который скользил по переплетениям отражений неровного стекла.

Эй, ну хватит! - крикнула им Каллиста. - Уже все собрались? Пора начинать!

Ангелы еще немного поиграли и взлетели на крышу. Они совсем не запыхались.

Как там наш малыш Гудвин? - спросила Каллиста, чтобы открыть собрание.

Каллист застеснялся и ответил, что теперь все в порядке. Гудвином звали воплотившегося малыша Светы. При зачатии он получил физическое тело и теперь спал, пережив стресс ложного выкидыша.

Раз старших Ангелов нет, предлагаю кому-то возглавить собрание, - предложила Каллиста. Она любила, чтобы все было по правилам.

Все посмотрели на Каллистрата. Его подопечная была старше всех, он возился с ней вот уже пятьдесят пять лет. Ерунда, конечно, но все же.

Каллистрат?.. Или, может, Каллиопий, ведь единственный мужчина - его, если не считать Гудвина?

Каллистрат, - загудели все, - Каллистрат.

Хорошо. Говори. Надо подвести итоги нашей операции.

Каллистрат поднялся с ограждения и распустил по ветру крылья, встряхнулся и сложил их как следует.

Операция "Ы", - улыбнулся он, - это чтобы никто не догадался.

Потом походил по крыше и попинал воображаемые камешки. Ангелы улыбались и тихо наблюдали за ним.

По-моему, все ничего. Зря ты, Каллимах, нюнишься. Твоя красотка сегодня очередной раз получила вразумление. Наш Димон ее наконец-то отшил.

Серьезно? - оживился Каллимах, но потом снова пригорюнился. - Ну и что? Ей все - как слону дробина.

Не скажи. На этот раз, по-моему, сработало.

Вот она - сила искусства! - не удержался Каллиопий.

Эй, Певец, тебе слова не давали, - проворчала Каллиста.

Каллистрат кивнул Каллиопию одобрительно.

Молодец, Каллиста. Все хорошо придумала. По-моему, все получилось. Екатерина почти нейтрализована. Духом все окрепли, не без нашей помощи, конечно. Осталось только обвенчать их, - сказал Каллистрат, - что еще?

Вопрос, - Каллиопий поднял руку, Каллистрат жестом благословил.

Как там с развилкой, она устранена? Что там у Каллифана с руслом.

Русло готово. Вымерла семья убийц и безбожников, осталась старая бабушка, но она уже никого не родит. Наши постепенно войдут в новое русло и займут его. Каллист, береги Гудвина. Работайте в паре с Каллиником. Официально ты еще никто, но мы же знаем, что его припишут к тебе... Кстати, особая благодарность Каллинику!

Каллиник, который все время молчал, встрепенулся.

Он, по-моему, потрудился больше всех. Мало того, что отдал нам свою мученицу; благодаря ему и его Фотинии мы все сейчас на высоте!

Кэлли поднялись и захлопали в ладошки, а Каллиста даже подлетела к Каллинику и поцеловала его в щеку.

Сладкая победа! - она любила заново переводить имена друзей.

Не знаю, - проворчал Каллиник, - по-моему, так еще совсем не конец. Давайте сначала дождемся венчания. Любой из них еще может сорваться.

Ишь, разохотились помогать, - сказал Каллистрат, - все, ребята! Конец операции! Поступило распоряжение об окончании! Кто не успел, тот опоздал! Теперь, если Катька взорвет ЗАГС, или Димка пойдет на сторону, или Светка допрыгается до выкидыша - мы не виноваты! Все!.. Даже если моя Наденька начнет молодых выживать...

Видишь, как о Наденьке заговорил, задело за живое! - засмеялся Каллиник.

Ребята, - вступила Каллиста, - вы оба правы. Всем хочется продолжать! Но на то и временщики над нами, чтобы вовремя остановить. Нам дай волю, мы всю эпоху в Каллиозой превратим. Мы существа простые: всегда хотим, как лучше, но не понимаем, где.

Книгу мы свою написали, хватит черкать, да вычеркивать. Картину нарисовали, хватит переписывать, можно и замылить. Надо уметь заканчивать и оставлять. Для всего нужен конец в этой Вселенной. Это я вам как мастер сюжета говорю. Даст Бог - еще поработаем вместе. Хотя лучше - не надо!

Точно, - сказал Каллиник, - люди остаются людьми. Не надо им мешать ошибаться. На ошибках учатся.

Но мы же им поможем? - пискнул Каллист и бросил с верха небоскреба бумажный самолетик. Все время собрания он сидел и складывал его. На самолетике он сделал надпись:

МЫ ЕЩЕ ВЕРНЕМСЯ.