Последним грузили личный вездеход начальника колонии. Начальник с трапа неловко взмахнул рукой провожавшим. Окинул растерянным взглядом собственную замороженную и нерентабельную, в общем какую-то непутевую колонию на далёкой и такой вроде бы многообещающей Немезиде. Оставался необходимый персонал, обычное дело. Первыми улетали те, кому нужно было край уехать. Странным образом убывала и вся администрация со своим скарбом. Скарб не вмещался, многое оставалось в контейнерах. Следующий рейс ожидался только через два года, до Немезиды с Земли быстрее не обернёшься.
Немезида славилась безжизненными постапокалиптическими просторами, не очень приветливым климатом в короткое лето и суровой шестидесятиградусной стужей в длинную зиму. Отсюда давно убыла, подтвердив отсутствие интересных месторождений, геологоразведка. Отчалили космобиологи, оставив после себя три неперспективных экземпляра местной то ли фауны, то ли разумной жизни. Даже надежды космоархеологов не оправдались, жизнь на этой земле погибла давно и лежала на дне морских пещер. Типовой постъядер, ничего нового, уконтропупили сами себя.
'Грустно, но ничего не поделаешь, теперь здесь зарождается новая жизнь. Потом эти новые археологи примутся искать тех, кто вел здесь раскопки... но сможем ли мы ответить на их вопросы, может, к тому времени уже не будет и нас', - говорил главный археолог четыре года назад на прощальном банкете у себя на маленькой кухне...
'А зима совсем скоро', - подумал Глухов, остававшийся на Немезиде за главного. Дома его никто не ждал, даже старый лохматый Джим давно помер. Маринка не захотела лететь 'опять к черту на кулички, неизвестно на сколько' и через год вышла замуж. Детей не было. Да все они тут такие, никто так просто в космосе, на дальней окраине, не оказывается. Но вот у одного бизнес на Марсе наклёвывается, у другого внучка на Земле родилась, говорит, поднимать надо, сын балбес. У третьего диссертация горит, там, на Земле... Хорошо вчера посидели, даже на слезу сурового Воронова пробило.
'Да, зима скоро', - опять подумал Глухов.
Всё чаще туман окутывал горы, отголоски трёхдневной бури ещё свистели по единственной улице, мели мусор. Робот уборщик полз неуверенно, его раз за разом разворачивало поперёк очередным порывом.
Когда глыба звездолёта распустилась ослепительным цветком в небе и исчезла, провожавшие ещё некоторое время смотрели вверх, но уже думали каждый о своём.
- Козлятам требуется увеличить отопление, - прострекотал Боха, андроид старый и списанный с Земли.
Прибыл он на пятом году жизни колонии, ездил на своих съёмных стареньких резиновых траках и со всеми знакомился. Был приписан к отопительной станции, а пропадал потом всё время в козлятнике. Козлята за ним ходили повсюду.
- В библиотеке бы тоже побольше включить, - неуверенно сказала Рохля и поправила аккуратно очки. - Скучно будет. Ещё два года.
Рохлина Настя, двадцать пять лет, семьи нет, детдомовская, никто не ждёт, потому и осталась. Отвечала за оранжерею и библиотеку, потом к ней прибились андроиды. Они подключались к сети и скачивали всё подряд, простаивая в библиотеке в непогоду.
- Боха добирался три года. Попадание в магнитную ловушку времён второй космической, ремонт на Лире, итого - три года два месяца, - сказал андроид, всё также тоскливо уставившись в небо.
Остальные молчали. Воронов и Ташев, по десятку лет в космодесанте за плечами каждого, оба числились в охране и без особых возражений остались помогать сворачивать станцию.
'Через две зимы и начнём, раньше нет смысла', - думал Глухов.
- Ну ты, Боха, будто пешком шёл, три года два месяца, - сказал он, окинув взглядом свой маленький отряд.
Сказал просто, чтобы что-то сказать. До последнего момента никому не верилось в происходящее. Остающимся - что их и правда оставят, уезжающим - что никто так и не пришлёт: 'Отбой, финансы утрясли, всё остаётся без изменений'.
'Ну нет, так нет, не раскисай, - сказал себе Глухов, - жить надо дальше'.
- Милош, давай берись за переезд, я пойду на подстанцию, отопление прибавлю. Настя, библиотеку отапливать будем, туда все и переберёмся. В конференц-зале разместим вольеры. Остальные корпуса законсервируем.
Рохля возмущённо уставилась на него. А Глухов рассмеялся.
- Спокойствие! Козлятник и оранжерея в приоритете, - сказал он.
Козлятник остался от чьей-то мифической идеи автономной жизни колонии, но от снабжения уйти так и не удалось.
Все они были в одинаковых оранжевых комбинезонах и сейчас толклись на посадочном поле как толстые апельсиновые гусеницы. Даже Боха был в таком же. Андроид считал себя человеком и обижался, когда об этом забывали.
- Я вам не робот какой-нибудь, - принимался бубнить он, - серия 500S уникальна.
Глухов повернул в поселок, и все потянулись за ним. Ворота за спиной сомкнулись. Еле слышное шипение возвестило, что система перешла в режим 'Крепость'.
Люди молчали. Единственная улица была пустынна, пятеро шли по ней. Но вот Ташев буркнул:
- Боха, заводи свой драндулет, начнём с вольеров. Немезиды привычны к холоду, пока их устраиваем, корпус прогреется.
Воронов молчал. Он вообще обычно молчал, только что бы ни делалось в посёлке, он всегда оказывался там.
- Тогда я с вами, - сказал Глухов.
Рохля кивнула...
Немезиды были медлительны и походили на ежей. "Двуноги, двуруки, или четырёхлапы?" - гадал Глухов всегда, глядя на них. Но те, кто мог бы прояснить этот вопрос, улетели, а пока были здесь, отмахивались и отшучивались:
- Вопрос остаётся открытым.
Высокий колючий гребень на спине немезиды поднимался и опускался как плавник у древней рыбины. Или ежа? Обычно они лежали, свернувшись. Но если существо разворачивалось и смотрело вдруг круглыми глазами на тебя, становилось неуютно.
Их побоялись грузить на корабль, решили, что не перенесут перегрузки. Увековечили в огромных диссертациях и в архивах онлайн-конференций и вручили на попечение Рохле. Она уверяла, что немезиды не звери, и читала им книжки.
Рохля, узнав, что немезиды теперь её подопечные, страшно запереживала. Стала ходить выбивать им дополнительное пропитание.
Вообще она умела быть противной, и завсклад ей уступал.
Глухов, однажды заглянув в кладовку при библиотеке в поисках робота-уборщика, хмуро присвистнул:
- Ну ты молодец, Рохля. Немезиды развернутся три раза. А потом не согнутся. Хороший тактический приём.
Немезиды разворачивались внушительно, как в замедленной съёмке, в полный, два с половиной метра, рост, шипастый частокол ощетинивался, как только входил Глухов.
- Какого чёрта?! Мне что, сюда в доспехах входить? Кто додумался их назвать немезидами?! Как корабль назови, так и... - возмущался он, когда двухметровое чудище смотрело в упор, перебирало передними конечностями, шипы торчали во все стороны. И задумчиво добавлял: - Ты им, Рохля, 'Войну и мир' и про старушку-процентщицу не читай, 'Алые паруса' читай, самое то. Воронов вон, рассказывал, что плакал, когда ему кто-то рассказал про паруса...
Доспехами все называли боевые комбезы Воронова с Ташевым. Их они надевали в годовщину образования посёлка, брали праздничную норму коньяка и уходили за территорию. Никто их не останавливал. Понимали, что тихая жизнь посёлка для них большое испытание. А Ташев с Вороновым исходили окрестности, уплыли на вездеходе-амфибии до самого страшного второго моря. И привезли подробную карту. Они же нашли и останки немезид в пещере у моря. Мир этот только-только оживал. И самые гиблые места были на другом континенте, за вторым морем...
Вольеры перетащили на маленьком автопогрузчике Бохи. Андроид деловито сновал вокруг переезжающей немезиды, ворковал про поворот налево, про кочку прямо по курсу. И к вечеру у Рохли в самой светлой комнате, в конференц-зале, поселились новые жильцы. Все пришли на них посмотреть, а Воронов с Ташевым так и вообще видели немезид впервые.
Те были сегодня на загляденье тихи.
Глухов рассеянно смотрел и думал, как запустить вездеход. Автопогрузчик не справлялся, вездеход не заводился, переезд остальных жителей пришлось приостановить. Глухов второй день крутился в мастерской. А холода набирали силу, за бортом минус сорок три. Он не заметил, как Рохля оказалась у него за спиной.
- Саша, надо попробовать Зевса впрячь. Упряжь у нас найдётся?
- Немезиду впрячь?! - растерялся Глухов.
- Может, они себя нужными почувствуют... - Рохля замялась и выпалила: - Жить захотят! Почему они умирают? Я тут в файле у главного археолога фото одно нашла. С экспедиции на второе море. Там есть кольца на воротах, на одном - наши немезиды повозку тянут... по воде, а на другом кольце - по суше.
Глухов озадаченно уставился на Рохлю, потом на Зевса. Тот неожиданно ощетинился и вымахнул, развернулся в полный рост.
Все шарахнулись в разные стороны, Боха укатился в дальний угол, Рохля испуганно заругалась.
Глухов с уважением вдруг подумал: "Так это он на дыбы. С характером, выходит... Но он нас будто... понял". Вслух Глухов невразумительно сказал:
- Ну-у... по воде и по суше, говоришь? Козлятам разве пусть корм возят, потом когда-нибудь, если... Какие-то они... мифические. Ты мне кольцо это потом покажи.
И подумал: "Красота-то какая, по воде и по суше, увидеть бы..."