Тревожно было и на душе командира Джапарова. Он никак не мог поверить в свою несостоятельность командовать боевым кораблём. Закрывшись в своей каюте, предался анализу успехов и неудач за все годы службы в составе ВМФ.

- Окончил с отличием Высшее Военно-Морское училище, сразу же, на зависть однокашников, был направлен в Штаб Черноморского ВМФ, где точно в назначенный срок получал очередные воинские звания, вплоть до капитана третьего ранга. Жизнь казалась безоблачной и счастливой пока вдруг не постигла полоса проблем. Сначала ушла жена, обозвав меня штабной крысой. Затем провал "операции" поступления в Академию ВМФ, блестяще подготовленной Олегом Колесниченко с риском для собственной карьеры. Он был моим однокурсником, обошёл на военных кораблях полсвета, а после секретной миссии на Кубе появился в Штабе в звании капитана первого ранга. Он же помог мне получить должность командира десантного корабля. Но, чёрная полоса для меня не закончилась. Позорная аварийная швартовка на глазах десятков флотских офицеров, жителей и гостей Севастополя, сделала меня знаменитым неудачником всего Флота. Однако, не стоит паниковать. У меня прекрасное образование и богатый управленческий опыт. Этого достаточно чтобы обуздать интернациональный сброд, называющий себя командой корабля и превратить его в наилучшую боевую единицу Флота. Залогом достижения цели - дисциплина, неукоснительное соблюдение требований Уставов и, конечно же, мой несгибаемый внутренний стержень. - И, полон решимости, Джапаров приступил к изложению приказа.

На следующий день после подъёма флага, старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Мудрагель зачитал приказ перед строем. Им предписывалось изучение воинских Уставов и сдачу зачётов лично командиру, после чего будут разрешено увольнение на берег. За малейшее нарушение требований Уставов предусмотрены взыскания. Моряки встретили приказ молчаливым протестом и сожалением о самоотверженной работе по восстановлению аварийного корабля. Они пришли к выводу, что Джапаров будет всегда мстить команде за якобы её вину в бездарной швартовке.

Прошла неделя жестокой муштры. Ни один моряк не смог сдать зачёт по дисциплинарному Уставу. Массово объявлялись наряды вне очереди. Начались перебои с доставкой продуктов питания, особо масла и сахара. Интенданту отводилось два часа в неделю для получения продуктов. Фильмы показывали только по выбору командира и только один раз в неделю. Обращения моряков друг к другу без указания воинского звания, даже в свободное время, каралось двумя нарядами. Мест для отбывания взысканий не хватало, и Джапаров отдал приказ об увеличении количества круглосуточных постов охраны. В команде начались опасные брожения. Трюмные машинисты, с помощью гарсона, сделали отпечатки ключей от каюты командира и сейфа на брусках хозяйственного мыла.

Внезапно на борт СДК-34 прибыл командир дивизиона десантных кораблей капитан второго ранга Деревянко в сопровождении флагманских офицеров: штурмана и механика. Моряки притихли в ожидании важных событий. Старпом отменил дежурства на вновь введенных постах. На рассвете по сигналу учебно-боевой тревоги вышли в море, и после отбоя тревоги заняли места по походному расписанию. Через восемь часов корабль вошёл в узкую горловину к огромному озеру Донузлав. Здесь предстояло в кратчайшие сроки создать Крымскую Военно-Морскую Базу для размещения вновь создаваемой Бригады десантных кораблей. С целью рекогносцировки на местности и был направлен в Донузлав новейший десантный корабль с флагманскими офицерами на борту. В течение пяти суток велись обследования, казалось, бесконечных берегов озера, уточнялись глубины фарватера и прибрежных зон, измерялись скорость ветра и течений. На шестой день отправились в Севастополь, и благополучно высадив гостей на Графской пристани, взяли курс на Одессу.

Перед рассветом пришвартовались бортом к двум спящим СДК в тесной Арбузной гавани. Электрики подключили кабель электропитания к береговой сборке. Дизели выключили, прекратилась вибрация, настала тишина. По громкой связи прозвучал голос старшины первой статьи Минько, заступившего на вахту дежурного по кораблю: "Команде отдыхать". Но, несмотря на усталость, спать не хотелось. Моряки с болью восприняли известие о скорой передислокации десантных кораблей с Одессы на озеро Донузлав. Преждевременная тоска о "жемчужине у моря" всё глубже проникала в души матросов, старшин и, конечно же, мичманов и офицеров. Голая Крымская степь без единого деревца вокруг солёного озера не воспринималась родным, уютным домом, куда хотелось возвращаться после длительного плавания.

Джапаров, не смотря на успешное выполнение задания командования по обследованию озера Донузлав, не разрешил увольнение на берег до сдачи зачётов на знание Уставов. Но сдать их было практически не реально. Например, командир требовал: "Процитируйте параграф номер девять Корабельного Устава". Разумеется, никто не смог выучить наизусть ёмкий документ, тем более, что никто не видел в этом смысла. По-прежнему внеочередные наряды сыпались на головы моряков срочной службы как из рога изобилия. Попытки жаловаться на действия командира замполиту и другим офицерам, или перевестись на другой корабль, заканчивались ничем. Все боялись связываться с Джапаровым из-за его "волосатой руки". Явно назревал стихийный бунт, в результате которого виновными окажутся члены команды корабля с последующим уголовным преследованием. Комсорг Дударь видел необходимость упредить безотчётные протестные выступления, но не знал как, и решил посоветоваться с друзьями. Собрались в бане: Костя Минько, Володя Мухин, Петя Пинчук, Витя Дударь. Решили пригласить авторитетного годка, боцмана Дедуся. Виктор изложил цель совещания и попросил всех высказаться. Первым попросил слова Костя.

- Очень вовремя мы собрались, спасибо Вите. Назревает катастрофа, нужно срочно принимать решение и действовать. Молодые трюмные, азербайджанец Дагиев и белорус Бяроза, тайно изготовили копии ключей от каюты и сейфа командира. Во время швартовки в Севастополе, когда все моряки были по местам, включая Джапарова, достали из сейфа печать корабля, пистолет, новые ботинки и отрез сукна для пошива формы. Печать и пистолет спрятали, ботинки и сукно выкинули за борт. Нет никаких гарантий, что какой-либо придурок, доведенный до крайности, не попытается расстрелять Джапарова из этого пистолета. - Умолк, покрасневший от переживаний, Костя. Ошарашенные сообщением, молчали и моряки. Виктор вопросительно вставился глазами в боцмана. Тот, после мучительной паузы, выдал.

- Это посягательство на боеспособность Флота, короче - измена. За это полагается высшая мера или лишение свободы на срок до двадцати лет.

- Обрадовал! - Отметил, с печальным сарказмом, Петя. - А делать-то что?

- Первое. - Вернуть на место печать и пистолет. Второе. Навсегда вычеркнуть из памяти всё, что сейчас услышали. - Уверенно ответил Дедусь.

- Это всё очень верно, но недостаточно. Бунт не прекратится. Кто-то другой захочет избавиться от ненавистного командира, например, выбросить его за борт. А вот как наказать этого зарвавшегося негодяя с высоким покровителем, да так, чтобы никто из матросов не попал за решётку, я не знаю. - Произнёс Володя.

- Кажется, я придумал. - Вступил в разговор Виктор. - Надо объявить ему общий бойкот, другими словами - выразить неповиновение.

- Хрен редьки не слаще. Ты предлагаешь не выполнять его приказы, не заступать в наряды, сбегать в самоволку? Тогда репрессии усилятся, а с него как с гуся вода. - Запротестовал Петя.

- Ты меня не дослушал, дружище. Я предлагаю не поздороваться с ним во время подъёма флага. Это тоже невыполнение Корабельного Устава, тот же бунт, но коллективный и некриминальный. Случай неповиновения разнесётся по кораблям, о нём станет известно командованию и, они будут вынуждены принять решение в пользу команды. А вот приказы следует выполнять неукоснительно и даже с рвением. Тогда это будет не бунт, а хулиганская выходка, хоть и опасная. Я раньше уже использовал подобный метод восстановления справедливости. Пронесло.

- Дельное предложение. - Воскликнул боцман. - Только есть некоторое "но". Будет следствие, тщательное поиски зачинщиков следователями КГБ и Военной прокуратуры. Может выплыть наружу и вскрытие сейфа, и наше совещание. А это уже преступный сговор, совсем другая статья.

- Замечание верно. Тогда сделаем так. Сегодня перед сном, я на правах комсорга, внесу это предложение. Вот и будет зачинщик. Максимум, что мне грозит - гауптвахта и разжалование. - Сказал Виктор, и замолчал в ожидании реакции друзей. Через минуту высказался неугомонный Петя.

- Витя решил принести себя в жертву ради спасения команды. Боюсь, что другого выхода у нас нет, придётся согласиться. Зато теперь у нас есть свой старшина Шмидт. - Все облегчённо заулыбались.

Утром следующего дня команды всех трёх СДК построились на юте для подъёма флага. В дверях надстройки появился капитан третьего ранга Джапаров. Поздоровался за руку с офицерами и мичманами, затем встал лицом к строю, и взяв под козырёк, произнёс: "Здравия желаю товарищи"! Матрос БЧ-2 Павелко в ответ крикнул "Здра...", и тут же умолк. Командир возвратился в надстройку, потом вышел, опять поздоровался. В ответ тревожная тишина. Джапаров растерялся, лицо покрылось красными пятнами, в глазах мелькнула тревога. Не поняв до конца, что происходит, он в третий раз произнёс срывающимся голосом: "Здравия желаю товарищи матросы"! Строй замер в молчании. Укоризненно взглянув на офицеров, командир прожогом ринулся в свою каюту. Дрожащими руками открыл сейф. Запечатанные сургучом конверты, шифрограммы и приказы, печать и личное оружие были на месте. Пропали только парадные хромовые ботинки и отрез шевиота на пошив формы. Подумал: "Примитивное, наглое воровство с целью наживы. Какого чёрта я положил эти шмотки в сейф"?

Тем временем перед строем встал капитан-лейтенант Мудрагель. Громко отдал команду: "Смирно! Поднять флаг". Затем через минуту: "Вольно! Команде приступить к выполнению распорядка дня". Моряки срочной службы быстро удались с юта. Старпом обратился к штурману: "Занесите в вахтенный журнал. "Военно-морской флаг поднят с опозданием на десять минут по причине отказа команды приветствовать командира корабля", а я доложу капитану второго ранга Деревянко". За развитием событий на юте СДК-34 с повышенным интересом наблюдали моряки соседних кораблей. Среди них находился и майор КГБ Кротов. Он решил по горячим следам установить причины происшествия. Постучал в дверь каюты командира. Щёлкнул дверной замок, послышался голос: "Входите".

- Здравия желаю товарищ капитан третьего ранга. Уполномоченный Управления КГБ ЧФ майор Кротов. - Представился неожиданный и нежеланный гость.

- Проходите, садитесь. Очень рад Вашему прибытию. Мне очень нужно установить зачинщика бунта, сгною мерзавца. - Сказал возбуждённый Джапаров.

- Что предшествовало, по Вашему выражению, бунту на корабле?

- Первоисточником бунта является растление сброда, называющего себя командой корабля, моим предшественником.

- Доставшийся Вам по наследству "сброд" выполняет Ваши приказы, или игнорирует их молча?

- У меня это не проходит, мои распоряжения выполняются беспрекословно.

- А офицеры тоже относятся к этому "сброду"? - Невинно спросил майор. Командир спохватился, что в порыве злости наговорил лишнего, ответил.

- Не думаю, они честно выполняют свой долг.

- А кто, по-вашему, мог быть зачинщиком бунта.

- Право не знаю, любой из этих кретинов, кроме, конечно, офицеров, мичманов и сверхсрочников.

- И последний вопрос. Какова причина неудачной швартовки первого посещения Севастополя?

- Предельно низкая квалификация личного состава и отсутствие элементарной дисциплины.

- Как часты случаи отказа в работе оборудования и выхода его со строя.

- При мне таких случаев не было.

- Спасибо товарищ капитан третьего ранга за откровенную беседу. Результаты расследования, включая зачинщиков бунта, я Вам сообщу. - Улыбаясь, сказал майор и покинул каюту. Оставшись один, Джапаров мысленно подверг анализу разговор с майором. "Ловко он меня раскрутил, но поступил подло. Воспользовавшись тем, что я не в себе, он подвёл меня к тому, что я сам виноват в неповиновении команды. А тот, кто надоумил матросов на бунт - не дурак, в отличие от меня, который позволил майору загнать себя в ловушку. Теперь плакала моя академия и моя карьера. Ещё, чего доброго зашлют на Север. Что же делать? Подать рапорт на отпуск, а лучше - сразу в отставку, по состоянию здоровья. Тогда можно попытаться выхлопотать, с помощью Колесниченко Олега, звание капитана второго ранга и уйти на заслуженный отдых. Пожалуй, отставка - единственно правильный выход. Остаётся успеть посадить зачинщика лет на десять, чтобы другим было неповадно.

Между тем, Кротов активно приступил к расследованию небывалого случая на Флоте со времён броненосца "Потёмкина". Разместившись в кают-компании, он по одному вызывал матросов и старшин с различных боевых частей корабля. Все они как один объясняли свой поступок несправедливыми наказаниями командиром корабля в нарушение Устава, придирками и унижением их человеческого достоинства. Инициатором протеста называли комсорга, старшину второй статьи Дударя. Наконец его позвали в кают-компанию. Виктор представился.

- Товарищ майор! Старшина второй статьи Дударь по Вашему приказанию прибыл.

- А-а-а, старый знакомый, проходи, садись, разговор у нас будет длинным. Ты знаешь, что бывает за бунт на корабле? - Задал первый вопрос Кротов.

- Так точно, читал о бунте на бриге "Баунти", всех матросов, кто не успел сбежать, повесили на реях. - Настороженно ответил Виктор.

- Ты рассчитываешь сбежать?

- Зачем? Я ведь не пытался захватить корабль.

- Но именно ты был инициатор, т.е. зачинщик бунта, не правда ли?

- Нет. Я не был инициатором бунта, а только посоветовал не поздороваться с командиром, чтобы привлечь командование к беспределу, который устроил на корабле капитан третьего ранга Джапаров. Он мстит команде за аварию на Графской пристани, отказываясь признать собственную вину.

- Тебе известно, что действия командира не обсуждаются. Отвечать на его приветствие положено по Уставу, а не по желанию. Нарушение Устава в данном случае является неповиновением, или, другими словами - бунтом.

- Я признаю, что отказ поздороваться с командиром является грубым фактом нарушения Корабельного Устава, и можно назвать его фактом неповиновения. Но, категорически отрицаю квалификацию этого единичного факта - бунтом. Потому, что все приказы и распоряжения командира выполняются командой беспрекословно, хоть из последних сил. Наряды через сутки, кстати, в нарушение Устава, изматывают матросов. Снижение калорийности питания из-за перебоев в доставке на корабль масла, сахара, и даже макарон по вине командира, также сказываются на здоровье моряков.

- А перед тем, как подбивать товарищей к неповиновению, ты предпринимал какие-либо шаги в рамках тех же Уставов?

- Да, насколько это было возможным. Обратился к замполиту, рассказал ему о морально-психологическом накале среди личного состава корабля, о назревании стихийного бунта. Он сказал, что ничем помочь не может, поскольку через голову командира прыгнуть нельзя. Мол, тот даже рапорты матросов о переводе на другой корабль со злостью комкал и бросал в урну. Обращался к командиру БЧ-5. Он ответил, что надо заниматься повышением боеготовности корабля, а не ерундой. Была идея написать в комитет комсомола Дивизиона, но потом я её отбросил, как бесполезную. Я верю только высшему командованию, которое на самом деле заинтересовано в боеспособности кораблей.

- Случались ли какие либо единичные акции протеста на корабле? - Вдруг спросил Кротов, пристально глядя в глаза. Виктору кровь ударила в голову. Лицо, шея и уши стали красными. Он потупил взгляд, тихо сказал.

- Я не могу ответить на этот вопрос.

- Тогда завершим сегодняшнюю беседу. Скажите, Вы признаёте себя виновным в подстрекательстве матросов к неповиновению командиру корабля капитану третьего ранга Джапарову.

- Признаю, только с поправкой. Я не подстрекал, а надоумил. А куда мне было деваться? Ожидать, когда Джапаров окажется за бортом в штормовую погоду? Я подумал, что лучше выказать неуважение офицеру, чем лишить его жизни. Кому от "несчастного случая" было бы легче, - его семье, командиру дивизиона, команде корабля, Флоту наконец? Потому я вполне осознанно предложил вариант не поздороваться один единственный раз. Я знал, что будет дознание, что вести его будете Вы, а значит, будет установлена истина и, что меня посадят. Вы меня арестуете?

- Ещё успеешь под арест. А пока продолжай исправно нести службу и тоже самое пожелай личному составу. До встречи.

- Спасибо товарищ майор, я всё понял.

Майор Кротов решил сообщить о результатах следствия командиру корабля, как обещал, и только потом командиру Бригады десантных кораблей, контр-адмиралу Петракову. Джапаров принял майора госбезопасности настороженно. Он знал, что Кротов докопается до истинных причин неповиновения и, что его, капитана третьего ранга, карьера морского военачальника на этом завершена. На кой чёрт ему понадобилась эта академия и эта десантная калоша в придачу.

- Зачинщик акта неповиновения установлен. Им является старшина второй статьи Дударь. - С ходу доложил Кротов. У Джапарова удивлённо поднялись брови и округлились глаза.

- Кто бы мог подумать, отличный моряк.

- Надеюсь, Вы не будете его гноить. Ведь он решил обуздать неминуемый бунт, жертвуя собой ради Вашего спасения.

- Я не нуждаюсь в каких-либо жертвах. Он будет жестоко наказан.

- Не те времена. Будьте благоразумны и примите к сведению, что именно Ваши противоправные действия - истинная причина бунта. Несомненно, старшина будет наказан, а Вам бы подумать о своей дальнейшей судьбе.

- Спасибо за совет. Я подумаю. - Джапаров поднялся с кресла, давая понять, что беседа окончена. Майор покинул каюту командира и поднялся в радиорубку для связи с контр-адмиралом Петраковым.

Но командир не захотел отказаться от преследования зачинщика бунта. Он тут же дал команду замполиту провести комсомольское собрание, рассмотреть персональное дело Дударя, вывести его из состава бюро, исключить из комсомола. В кубрик, где собралась практически вся команда, спустился замполит. Виктор, на правах комсорга, объявил собрание открытым, провёл выборы его президиума, и сел в первом ряду. Председательствующий ст. первой статьи Минько предоставил слово замполиту. Тот произнёс короткую речь.

- На повестке дня собрания один вопрос - персональное дело комсомольца Дударя. Будучи комсоргом, вместо того, чтобы мобилизовать комсомольцев на повышение воинской дисциплины, он стал на путь подстрекательства бунта на корабле, чем грубо нарушил Корабельный Устав. Командование корабля считает, что ст. второй статьи Дударь недостоин быть членом ВЛКСМ. Прошу поставить на голосование решение собрания о выводе его из состава бюро и исключение из комсомола. Готов ответить на ваши вопросы. - Замполит умолк, вытирая платком вспотевший лоб. В кубрике наступила гнетущая тишина. Её нарушил радиотелеграфист, Пётр Пинчук.

- Давайте его кастрируем! - В ответ разразился громкий, неудержимый смех. Грузный Минько встал и поднял руку, призывая к тишине.

- Я прошу серьёзно отнестись к рассмотрению повестки дня. Решается судьба нашего товарища, которому грозит тюрьма за организацию бунта на корабле. Прошу поднять руки тех, кто видел или слышал подстрекательство комсорга к бунту. - И внимательно осмотрел сидящих моряков, поднятой руки не было.

- Кто желает высказаться или задать вопрос докладчику.

- Я хочу сказать пару слов. - Встал ст. матрос БЧ-2. - Хватит ломать комедию. Никто, кроме командира, не подстрекал к бунту. Он, нарушая Устав, издевался над матросами. Комсорг делал всё, чтобы бунт не состоялся. Чтобы спасти команду и командира, он подал идею один раз не поздороваться с Джапаровым. Да, это было вынужденное нарушение Устава, но не преступление. Благодаря идее Дударя, КГБ проводит разбирательство, и я уверен - справедливость восторжествует. Только один вопрос к замполиту. Вы докладывали кому-либо из политического руководства о том, что происходит на корабле?

- Нет, не докладывал. Я не имею права прыгать через голову командира.

- Тогда последний вопрос, скажите, у Вас совесть есть?

- Вопрос не по существу. - Вмешался председатель собрания. - Если больше нет желающих выступить, слово предоставляется комсоргу Дударю.

- Моя идея - грубое нарушение Корабельного Устава, за что готов нести наказание. Вполне логично избрать новое бюро комсомола корабля, где не может быть мне места. Совсем другое дело - быть или не быть в комсомоле, решение за вами. Прошу при этом учесть, что выдвигая свою идею, я не преследовал никаких личных, корыстных целей. А вне комсомола я себя не мыслю. - Закончив выступление Виктор, и под аплодисменты, занял своё место.

- Докладчик желает выступить с заключительным словом? - спросил Минько замполита.

- Нет. Я только хотел отметить - невыполнение указания командира, является продолжением бунта. - Сказал замполит. Председатель объявил голосование.

- Кто за то, чтобы освободить Дударя от обязанностей комсорга и вывести его из состава бюро, прошу поднять руку. Большинство. Кто против? Двое. Кто воздержался? Нет. Решение принято. Кто за исключение Дударя из комсомола? Нет. Кто против? Единогласно. Собрание объявляю закрытым.

Старпом Мудрагель и командир БЧ-5 Дзюба вышли на бак поделиться впечатлениями о собрании. Начал Дзюба.

- Среди выпускников военных училищ стало модным искать у каждого некий "внутренний стержень", который якобы отражает остойчивость мировоззрения, убеждений, морали. Они считают, что у большинства это гибкий латунный пруток, гнущийся в разные стороны при малых усилиях, а у других - стальной шкворень, а у третьих его нет вовсе. Мне кажется, что у Дударя и его друзей внутри кусок арматуры. Как Вы считаете?

- Что-то в этом есть. Я в восторге от собрания. Поражает строгость и рассудительность Минько, шутка с издевкой Пинчука, снявшая напряжение в зале, зрелая речь и вопросы молодого белоруса, показавшие всё гнилое нутро некоторых офицеров корабля. Флот делает мужчин из вчерашних детей, закаляя их стальной внутренний стержень. - Ответил старпом.

Следующим утром команда СДК-34, как ни в чём не бывало, построилась на юте для подъёма флага. Джапаров, подрагивающей от волнения рукой, поздоровался с офицерами и, встав посредине строя, произнёс: "Здравия желаю товарищи"! Неожиданно прозвучал дружный ответ: "Здравия желаем товарищ капитан третьего ранга"! Командир растерялся, а через мгновенье отдал приказ: "Поднять флаг и гюйс"!

Дополнительные наряды отменили, довольные победой моряки приступили к выполнению распорядка дня. А между тем, события стремительно развивались. На корабль прибыл комбриг, контр-адмирал Петраков в сопровождении майора КГБ. Они уединились в каюте старпома, и Кротов начал доклад о результатах расследования бунта.

- Дознание было не сложным. Моряки срочной службы, все как один, дали показания о противоправных действиях командира корабля Джапарова, вызванных желанием отомстить команде за аварийную швартовку в Севастополе на глазах у десятков зрителей. Идея не поздороваться принадлежит комсоргу, ст. второй статьи Дударю. Он знал о надвигающемся стихийном бунте и решил его упредить. Намекал на то, что командиру грозила опасность оказаться за бортом в штормовую погоду. Но, что-то важное явно не договаривает.

- А что собой представляет этот старшина? - Спросил адмирал.

- Целеустремлённый юноша. Классный специалист, владеет достаточными знаниями моториста и электрика, склонен к анализу событий, как технического, так и общественно-политического характера. Начитан, увлекается историей Флота. Его лекции о Севастополе и выдающихся мореплавателях посещает весь личный состав корабля, включая офицеров и мичманов. Мечтает стать военным моряком. Подавал рапорт направить его на учёбу в Высшее Военно-Морское Училище. Но когда пришёл вызов на экзамены - принимал активное участие в приёмке этого самого корабля в Польше, под командованием предшественника Джапарова, капитана третьего ранга Головко, который, кстати, им был очень доволен. Сумел завоевать авторитет у Польских товарищей. Старшина предан своей земле и Флоту, обладает обострённым чувством чести и долга. В то же время, чрезмерно нетерпелив к проявлениям несправедливости кем-то ни было, что толкает его на неадекватные поступки во вред своему продвижению по службе.

- Вы так подробно его характеризуете, как будто съели вместе пуд соли.

- Так оно примерно и было. Мне с его помощью удалось раскрыть тщательно спланированную диверсию на корабле, за что мне было досрочно присвоено очередное воинское звание.

- И что посоветуете с ним делать, ведь случай неповиновения налицо?

- Он осознаёт свою вину в грубом нарушении Корабельного Устава, и готов понести строгое наказание. Думаю, его следует наказать, но по другому поводу. Я бы не рискнул делать из него героя, он и без того весьма популярен. Мне не даёт покоя его секрет, послуживший поводом к столь радикальному решению. Что-то ему не позволяет его раскрыть, похоже, он опасается кого-то подставить.

- Я сообщу Вам о своём решении после беседы с ним. Вызовите его ко мне.

Виктор робко постучал в дверь каюты старпома, вошёл, представился. С замиранием сердца посмотрел на фронтовика в адмиральских погонах, лицо которого было скорее располагающее, чем сердитое.

- Садись сынок, рассказывай как на духу, как ты дошёл до преступления. - Не зло обратился комбриг.

- Я всё расскажу, только, пожалуйста, не вынуждайте меня называть фамилии,

я не смогу этого сделать. - Сказал Виктор, с внезапным страхом ожидая эмоционального взрыва адмирала.

- Приступай. Я обещаю сохранить твои секреты, но ты непременно понесёшь

засуженное наказание. - Спокойно произнёс адмирал. Виктор, тяжело вздохнув, начал свой рассказ.

- Позавчера мне стало известно, что двое молодых матросов, тайно, ночью вовремя вахты изготовили копии ключей от каюты командира и его сейфа. Проникнув в каюту и вскрыв сейф, они взяли пистолет, печать воинской части, новые ботинки и отрез шевиота на форму. Ботинки с изрезанным сукном выбросили за борт, а пистолет и печать спрятали, не придумав, что с ними делать. Узнав об этом, я провалился в ступор. Что если какой-то озлоблённый недоумок решит пристрелить ненавистного командира? Но воровство печати корабля - ещё более тяжкое преступление, за которое расстрел может показаться мягким наказанием. Ведь это несмываемый позор не только для команды корабля, но и для всего Флота. Я, пригрозив трибуналом, распорядился вернуть на место пистолет и печать, а копии ключей и мыло с их отпечатками выбросить в море. Задача была исполнена в течение часа. О происшествии знали всего четыре человека вместе со мной. Однако, проблема назревающего стихийного бунта оставалась неразрешённой. Надо было срочно спасать боевую единицу Флота. Тут мне пришло в голову предложить морякам не поздороваться с командиром и, тем самым привлечь внимание командования к беспределу Джапарова в отношении команды корабля и, тогда, несомненно, справедливость будет восстановлена.

- Ты знал, что идёшь на грубейшее нарушение Устава?

- Да, я поступил осознанно, и готов понести самое суровое наказание. Но иного, лучшего выхода из создавшегося положения придумать не смог. Зато опасность бунта миновала. Сегодня мы поздоровались с командиром. Моряки, как и прежде, беспрекословно и даже с усердием выполняют все его указания. Команда у нас подобралась ответственная и квалифицированная. При любом боевом командире для неё нет невыполнимых задач. - Виктор устало замолчал, с тревогой ожидая следующего вопроса. Но адмирал закончил беседу, только сказал.

- Свободен старшина, позови майора Кротова в каюту командира.

Контр-адмирал Петраков без стука вошёл в командирскую каюту. Джапаров и Кротов поднялись с кресел и встали по стойке "смирно". Заняв место в торце стола, комбриг приступил к делу.

- Следствие по факту неповиновения моряков срочной службы СДК-34 его командиру, капитану третьего ранга Джапарову - завершено. Установлено, что назревание стихийного бунта было спровоцировано умышленными, грубыми нарушениями Корабельного Устава командиром корабля с целью отомстить команде за аварийную швартовку у Графской пристани Севастополя, на виду у Штаба Черноморского Флота. Назревающая опасность восстания на корабле была устранена действиями отличника боевой и политической подготовки, старшины второй статьи Дударя. Именно, по его инициативе был совершён акт отказа команды поприветствовать командира во время подъёма флага. Этим он, в свою очередь, грубо нарушил Устав и, по моему приказу будет арестован сроком на четырнадцать суток с отбыванием наказания на гауптвахте строгого режима, то есть, в одиночной камере. А Вам, Борис Аманович, я предлагаю на выбор два варианта. Первый - я отстраняю Вас от исполнения обязанностей командира корабля и передаю дело об издевательствах над матросами в Военную Прокуратуру. Второй - Вы подаёте рапорт, на имя Командующего Черноморским Флотом, об увольнении Вас в запас по состоянию здоровья. Ваше решение - сейчас!

- Я, с благодарностью, принимаю второй вариант. Рапорт приготовил заранее. - Сказал Джапаров, изменившись в лице, и вручил адмиралу рукописный текст рапорта об отставке.

Главный старшина боцман Дедусь прибыл к начальнику Одесской гауптвахты, старшему лейтенанту Иванову, чтобы оформить заключение под стражу старшину второй статьи Дударя. Тот, просмотрев документы, произнёс.

- У нас гауптвахта Одесского гарнизона. Ваш корабль к нему не относиться, и я не имею полномочий поселить вашего заключённого.

- И что прикажете мне делать? - Удивился Дедусь.

- Это не мои проблемы, думаю, вам придётся везти его в Севастополь.

- Не торопитесь, товарищ старший лейтенант. Посмотрите внимательней документы. Решение об аресте вынес майор КГБ, а утвердил его адмирал.

- Подписи очень уважаемы, но у меня нет свободной камеры. - Не сдавался начальник следственного изолятора. Боцман не выдержал.

- Слушай сюда, старлей. Говори, что ты хочешь. Иначе тебя пересадят с уютного кабинета в ту одиночку, которой у тебя нет. Ты меня понял?!

- Тише, тише. Не лезь в бутылку старшина. Осталась свободной только камера ?13. Она в очень запущенном состоянии. На стене глубоко выцарапана надпись: "Здесь сидел Котовский". Принесёшь три литра краски, подготовим камеру, и только тогда поселим твоего преступника.

- Поосторожней выражайся. Он не преступник, а борец за справедливость. Учти это и не хами ему. Попадёшь в неприятности - может выручить, а может и добавить. - Предупредил боцман растерянного начальника.

Пребывание под арестом в мичманской каюте корабля, не шло ни какое сравнение с камерой ?13. Виктор это ощутил сразу после того, как загремели засовы на железной двери. Мокрый пол, с грязными следами швабры; стены, с местами облупившейся тёмно зелёной краски; серый потолок, помазанный известью, видимо, ещё до войны с одинокой в пыли лампочкой - вот и весь уют. "Украшением" были: параша в углу; табуретка; нары на замке в вертикальном положении; зарешёченное окошко с еле проникающим дневным светом. Всё это унижало, подавляло психику узника, чтобы у него больше не возникало желание нарушать, установленные властью, нормы поведения на службе и в быту. Ремень и шнурки с ботинок забрали, а то ещё повесится.

Виктор сел на табуретку, задумался. "Главное - не падать духом, иначе можно сойти с ума после столь насыщенной, активной жизни на корабле. Надо чем-то себя занять. Петь песни, вслух декламировать стихи, писать или читать газеты, журналы, художественную литературу, не разрешалось. А что, если попросить историю КПСС? Ведь идеологическая подготовка только поможет встать преступнику на праведный путь". Он решительно поднялся и постучал в дверь. Открылось окошко, охранник спросил.

- Чего тебе?

- Хочу попросить Историю КПСС.

- Ты или чокнутый, или очень хитрый. Погодь, доложу начальнику. - Сказал рядовой, улыбаясь, и захлопнул окошко. Через несколько минут, оно опять открылось, возникло злое лицо начальника.

- Может тебе ещё кино показать с голыми бабами?

- Голых баб мне не нужно. Я сюда попал из-за слабой идеологической подготовки. Хочу изучить историю славной КПСС. Кстати, это единственное, что не запрещается на гауптвахте. Очень прошу Вас... - Виктор не успел закончить свою речь, как окошко с грохотом закрылось. Ответа не было и на следующий день. Утром Виктор попил чай, а принимать обед отказался. Вскоре отодвинулись засовы, и в камеру вошёл старший лейтенант внутренней службы. Спросил.

- В чём дело, Тебе не нравиться солдатская пища?

- Я не привередлив, бывало, месяц не видел хлеба, и тем более свежей картошки. Я объявляю голодовку до тех пор, пока не получу от Вас официальный ответ на моё обращение дать мне возможность читать историю Партии, и не прекратите мне тыкать. - Спокойно и вежливо ответил Виктор, подумав: "Только борьба может отвлечь от дурных мыслей". Начальник гауптвахты силился переварить услышанное, ничего подобного с ним ранее не случалось. Ему хотелось пожелать строптивому морячку скорее сдохнуть но, хватило ума сдержаться. Кипя от злости, выдавил из себя: "Ответ получите через три часа". Вернувшись в свой кабинет, позвонил коменданту Одессы, подробно доложил о приключениях с новым заключённым и попросил совета. Полковник, смеясь, произнёс.

- Это тебе не пьяница, не вор и не самовольщик, к которым ты привык. Его желание похвально. Дай ему книгу, в ней триста с лишним страниц. Пока он будет её читать, у тебя воцарится покой и благоденствие.

Весть о голодовке моряка с тринадцатой камеры разнеслась по всей гауптвахте. Из щели под дверью возникла сигарета, несколько спичек и серная пластинка из коробка. Виктор впервые в жизни закурил, если не считать попытки начать курить в шестилетнем возрасте, когда он поджог "козью ножку" из сухих листьев подсолнуха. Перед ужином старлей принёс книгу с громким названием - История КПСС. Услышав запах табачного дыма, пригрозил: "За курение в камере - карцер", и закрыл за собой дверь. Узник, отменив голодовку, углубился в чтение. Ему нравилась история в любом виде.

Поздним воскресным вечером налетел шквалистый ветер с дождём. Погас свет во всех помещениях гауптвахты. В камерах поднялся вой, крики, матерщина. Начальник сразу же позвонил диспетчеру Одессагорсвет.

- Я начальник следственного изолятора. У нас пропал свет, оборвало провода. Срочно пришлите бригаду ремонтников.

- Я ничем не могу вам помочь. В такую погоду ремонт электросетей запрещён. Дождитесь утра. - Прозвучал в ответ приятный женский голос, сменившийся короткими гудками. Старший лейтенант в бешенстве бросил трубку, заорал.

- Дежурный! Немедленно ко мне заключённого электрика.

Виктор, в сопровождении старшего сержанта вошёл в кабинет, представился.

- Товарищ старший лейтенант! Старшина второй статьи Дударь по Вашему приказанию прибыл.

- Вольно, присядьте. - Смягчился начальник, неожиданно услышав обращение по Уставу. - Можете восстановить свет в помещениях?

- Я, вообще-то, корабельный электрик, но попробую. У вас есть инструмент?

- Кое-что есть, идём, посмотрим всё наше электрохозяйство.

Виктор, выкрутив пробки на вводном щитке в дежурке, облачился в старую плащ-палатку, и с фонариком вышел на улицу. Один конец оборванного провода свисал с высокого столба в метре от земли. Другой - висел на фарфоровой чашке крюка, забитого в стену корпуса на высоте около трёх метров. Влез на лестницу, приставленную к стене и, пользуясь контролькой, определил фазу и ноль. Повезло, оборван нулевой провод. Спустившись вниз, принялся искать место подключения ноля. Рядом, на пристройке кухни, блеснула в луче фонарика полоса контура заземления с торчащим болтом. Попросил провести его в кладовку электрика. Отрезал кусок медного кабеля сечением 4 квадратных мм, зачистил концы и, прихватив с собой плоскогубцы, отправился на место. Густой дождь лил не переставая. Старлей и сержант нетерпеливо топтались на месте, наблюдая ловкие движения рук электрика. Наконец, Виктор молвил посиневшими губами.

- Готово, вворачиваем пробки. - Тут же вспыхнуло множество лампочек под потолком. Дневальный принёс в кабинет горячий чай. Начальник достал из личных запасов галетное печенье и масло и, довольно улыбаясь, сказал.

- Согрейтесь немного. А ты молодец старшина! Честно говоря, не ожидал. Бросай свой корабль, иди ко мне. Будешь жить как кот в масле.

- Спасибо. Но корабль - моя жизнь. - Ответил Виктор.

- Тогда почему ты здесь?

- Я сознательно нарушил Корабельный Устав, так надо было. Кстати, сейчас я опять нарушил, только не Устав, а Правила эксплуатации электроустановок, подключив потребителя электроэнергии мимо счётчика, другого выхода не было. Завтра с раннего утра я должен ликвидировать следы преступления.

- Проследи сержант. А я, в знак благодарности, тоже нарушу. Через пару дней переведу тебя в общую камеру. А пока, иди отдыхать.

Директор загородного детского лагеря ворвалась в кабинет коменданта города и, забыв поздороваться, запричитала.

- Полковник, миленький, помогите! У меня сломалась стиральная машина. Я ни дня не смогу без неё прожить, это же дети. А мой электрик, пьянь бестолковая, так и не починил два холодильника.

- Здравствуй Ольга Петровна. Успокойся и скажи, что ты от меня хочешь.

- Пришлите мне толкового электрика, век не забуду!

- Слушай сюда, старшой. - Сказал в трубку полковник, набрав номер начальника гауптвахты. - Сейчас к тебе зайдёт директор детского лагеря, отправь туда лучшего электрика.

Ольга Петровна уже сидела в кабинете начальника, когда привели туда Виктора. Он представился, присел на предложенный стул.

- Тебе боевая задача - сказал старлей - восстановить оборудование в детском лагере. Поедешь в открытой машине под конвоем и в наручниках. Такой порядок.

- Под конвоем я поеду только в суд по решению следователя военной прокуратуры. А пока что, мне даже не предъявляли обвинения в подозрении о тяжком преступлении. Отведите меня обратно в камеру. - Покраснев, произнёс Виктор. От удивления у обоих собеседников открылся рот. Первой опомнилась Ольга Петровна. Она гневно изрекла.

- Вы в своём уме, офицер?! К детям с автоматами наперевес? У вас здесь что, колония строгого режима для бандитов-рецидивистов в центре курортного города? А разве можно так обращаться с защитником отечества. Так вот, вы садите его в мою машину, а вечером доставлю обратно в целости и сохранности. И верните ему форму, военные моряки наша гордость. Они, в отличие от вас, ежедневно рискуют своим здоровьем и жизнью. Если Вы отказываете в моей просьбе - я тут же обращаюсь к Командующему Военным округом. - Выдала тираду Ольга Петровна и, ушла к машине.

В пути директриса с упоением рассказывала о детках, воспитательницах и нянях, о своём большом хозяйстве. Виктор отвечал на её вопросы о родных и близких, друзьях и, конечно, о службе на корабле. Заканчивая повествование о Флоте, он произнёс фразу: "Военный корабль сегодня, это неделимое целое из двух составляющих - моряков и стали", которую поняла и оценила Ольга Петровна. По прибытию в лагерь, он сразу же приступил к делу. Придана ему в помощь сестра-хозяйка Мария, круглолицая пышная девушка, притащила ящик с инструментом к стиральной машине. Начав разборку, Виктор попросил принести паспорт на машину, спирт, чистую ветошь и ножницы. Внутри оказались перепутанные, с частыми скрутками провода, грязные реле, галетные переключатели и предохранители. Он, сверяясь с электрической схемой, заменил скрюченные провода новыми, уложил их в жгуты, прикрепив к стенкам, и принялся чистить спиртом все контакты. Через час, машина была готова к испытаниям. Проверив на холостом ходу, обратился к помощнице: "Мария! Загружайте её и прогоните по всем режимам". Подошла Ольга Петровна, спросила.

- Как дела?

- Отлично! Работает как часы. - Ответила Мария. - Было бы хорошо, если б товарищ моряк починил ещё холодильник. Одного работающего еле хватает.

- А ты попроси его, тебе-то он не откажет, если, конечно, угостишь обедом - Лукаво улыбнулась директриса. Мария, смутившись, покраснела.

После обеда в лагере тихий час. Сестра-хозяйка поставила раскладушку в тенистом саду. Виктор снял ботинки и, положив голову на подушку, вытянул ноги. В полудрёме ощутил, как чьи-то ласковые руки укрыли его пикейным одеялом. Он грезил: "Какая же она заботливая, моя милая Наташа".

Советские холодильники, будь-то "ЗИЛ" или "Днепр", практически не убиваемы и легко поддаются восстановлению, если нет утечки фреона. С одним Виктор справился за семь минут, а с другим были проблемы. Оказался сломанным регулятор температуры. Он спросил Марию, не отстающую от него ни на шаг, есть ли в лагере списанные холодильники. Она повела его на задний двор, где был свален металлолом. С кучи хлама выглядывал раскуроченный "Днепр-3". Приподнял дверку - прибор на месте, только без ручки. С трудом выкрутил заржавевшие винты крепления и вынул регулятор. Через двадцать минут холодильник заработал. Мария пришла в неистовый восторг.

- Этого не может быть. Вы не просто моряк, Вы волшебник! Наш, уже третий электрик, никогда бы с этим не справился.

- Никакой я не волшебник. Я обычный военный моряк. - Ответил Виктор и стал мыть руки. Мария, не отрывая от него сияющих глаз, сказала.

- Идите в сад, отдохните. Я к Вам приду минут через пять.

Виктор растянулся на сочной траве, заложив руки под голову. Подумал: "Неожиданно попал в рай. Так можно и месяц нести "суровое наказание". Появилась Мария, с пончиком в бумажной салфетке и стаканом сметаны в руках.

- Подержите, пожалуйста, Ваш полдник, пока расстелю покрывало. - Сказала девушка и села, пытаясь прикрыть колени полами халата. Виктор умостился рядом, и стал с аппетитом откусывать пончик с повидлом, запивая сметаной. Закончив трапезу, он самовольно положил голову ей на бёдра. Она слегка вздрогнула и, чтобы скрыть радостное смущение, продолжила.

- Ольга Петровна велела передать, что вы отправляетесь домой в половине шестого. - И затаив дыхание, погладила его по волосам.

- Спасибо тебе за дружескую опеку и вкуснейший полдник. Ты очень ласковая, отзывчива и красива.

- Неправда, я вовсе не красивая, к тому же толстая.

- Правда! Ты просто внушила себе, что выглядишь хуже других. Считай себя самой красивой среди подруг и знакомых, тогда так оно и будет. Ты нежная пышечка, так и хочется к тебе дотронуться. Знаешь, как говорят студенты? "Тощая корова ещё не газель". - Оба раскрепощённо рассмеялись.

На обратном пути Ольга Петровна благодарила моряка.

- Витя! Ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарна. Но отплатить достойно мне нечем. Я, всего лишь, договорилась с полковником забирать тебя к себе ещё два дня. Надеюсь, ты не возражаешь?

- Нет, что Вы. Поеду с огромным удовольствием. А чем я буду заниматься?

- Немного отдохнёшь от неволи.

Последующие два дня пролетели как одно мгновенье. Виктор заменил перегоревшие спирали на двух конфорках электроплиты и подгоревшие розетки, восстановил водогрейный котёл и, оборванные швабрами, провода заземления. В тихий час, Мария укладывала его голову на свои упругие ножки, и задавала вопросы.

- Витя! У тебя есть девушка?

- Есть, а как же иначе? У всех парней есть девушки, а у них парни.

- А у меня нет.

- Не может такого быть. У тебя, наверное, нет любимого парня, значит ещё не пришло время. Он обязательно появится, и ты будешь счастлива.

- Как легко с тобой, всё тебе удаётся, и убедить, и сделать сложную работу.

- Далеко не всё, но, в общем, я удачлив. - Не то сказал, не то подумал Виктор, закрыв глаза в полудрёме. Ему тоже было приятно общество чистосердечной девчонки. Мария наклонившись, прислонила свою роскошную грудь к его лицу. Он безмятежно заснул. Подспудно в сознании возникла симпатичная Анна на танцах в Ломоносове. Он поспешил пригласить её на вальс, как только заиграла музыка. Она встала и, с лучезарной улыбкой, положила руку в его ладонь. И тут он увидел внушительный горб на её спине. Его бросило в жар. Еле преодолев мучительное желание скрыться, обнял её за талию. Кружиться он не рискнул, они молча топтались почти на месте. Вдруг она спросила.

- Ты почему не убежал, когда заметил моего "красавца" на спине?

- Не успел. Вдруг подумал, что не стоит наносить ещё одну травму такой замечательной девушке.

- Спасибо за комплимент и, особо, за откровенность. Со мной такого ещё не бывало. Обычно от меня шарахаются, как чёрт от ладана. А ведь предание гласит: "Тому, кто погладит горб на спине калеки, будет вечно способствовать удача".

- А если погладить два бугорка спереди - двойная удача?

Анна заливисто рассмеялась. Свежие алые губы раскрылись, обнажив ровные белые зубы, Откинув голову, самозабвенно закружилась в танце. Он удерживал её, непроизвольно обхватив рукой горб. Ему опять стало жарко.

Виктор отрыл глаза, видение исчезло. Разгорячённая грудь Марии окутала теплом его голову и шею.

На следующее утро Виктора снова привели к начальнику гауптвахты. Не приглашая сесть, старший лейтенант приказал.

- Тебе персональное задание. Поедешь на "собачью ферму".

- Это как-то связано с Флотом? - Спросил Виктор.

- Не наглей, приказ полковника не обсуждается.

- Но я понятия не имею, что это такое.

- Благодари Ольгу Петровну. Она наговорила коменданту, что ты непревзойдённый спец на всю Одессу и Одесскую область. Ехать будешь трамваем в сопровождении сержанта. Возьми с собой робу. Сухой паёк на обед получил сержант. Инструмент выдаст директор фермы. На сборы двадцать минут.

Виктор и Григорий (так звали сержанта), пешком спустились к набережной, и тринадцатым трамваем поехали в конец Пересыпи. Внушительных размеров территория фермы обнесена глухим бетонным забором. Рядом с воротами - калитка. Над ней, золотыми буквами на чёрном фоне, надпись: "Почтовый ящик ? 88". На звонок вышел седой и тёмным от загара лицом мужчина. Пожимая гостям руки, молвил: "Меня зовут Генрих Альбертович, являюсь директором этого режимного предприятия. Мы вырабатываем, вернее, добываем натуральный желудочный сок, и в расфасованном виде отправляем заказчику в специальных контейнерах. Сейчас вы переоденетесь, перекусите, и я вас подробно ознакомлю с технологическим процессом". В административно-бытовом корпусе, помимо служебных помещений, размещались мужская и женская раздевалки с душевыми кабинами, и столовая. Виктор переоделся в робу, накинул сверху халат, который ему вручила молоденькая Катя, и вместе с Григорием отправились на перекус. Едва успели выпить по пол-литра молока в Тетра-Паковской упаковке и съесть по булочке, как появился директор, и сразу обратился к Виктору.

- Если не ошибаюсь, Вы электрик?

- Вы не ошиблись, только я корабельный электрик. - Подчеркнул Виктор.

- Тем лучше. Оборудование у нас не простое, его монтировали немцы. Гарантийный срок давно истёк. Автоматика постоянно сбоит, приходится всё делать вручную. Девчата работают на пределе сил, очень увеличилась текучесть кадров. Если Вы не поможете, начнутся срывы производственного плана. Меня накажут, а Одесса лишится переходящего красного знамени. Идёмте на объект.

То, что увидел Виктор, трудно описать словами. В тени длинной аллеи канадского клёна, стояли в ряд пятьдесят высоких клеток. В двух третьих из них, лежали или передвигались собаки разных пород. У каждой - была перемотана грязными бинтами шея и живот. Они громко лаяли, прыгая лапами на переднюю сетчатую стенку с дверкой, закрытой на замок. Воздух наполнен тошнотворным запахом остатков испражнений и разлагающейся пищи. Директор давал пояснения.

- Все собаки, которых вы видите, выдержали сложные операции. Всем им вшиты пластмассовые патрубки с пробкой в пищевод внутри и в кожу снаружи. А в желудок, таким же образом вшиты тонкие шланги, только с краником на выходе. Сначала собаке дают корм, предварительно открыв пробку, который тут же выпадает наружу, не доходя до желудка. В это время обильно выделяется желудочный сок. Открыв краник на шланге, его собирают в специальную ёмкость, подвешенную ремешком на собаке. Затем оба отверстия перекрывают, и собака питается в обычном режиме. Более подробно вам расскажет наш зоотехник Ксения Марковна, она же ответит на все ваши вопросы и поставит задачи относительно ремонта и наладки оборудования. А сейчас мы пройдём на ваше рабочее место. Я предоставлю комплект техдокументации, кстати, на немецком языке, кроме русского перевода Инструкции по эксплуатации. Там же вы найдёте инструмент и приборы.

В просторной комнате наладчиков стоял длинный стол, четыре стула, шкаф с ячейками для комплектующих изделий, вешалка для верхней одежды и, даже, диван с дерматиновым покрытием. На столе - солидная кипа бумаг. Виктор подумал: "Мне эта задача не по силам. Ведь я не инженер-наладчик, а простой электрик, каких тысячи". А вслух невпопад спросил.

- Тестер у вас есть?

- Есть, даже два, только немецкие. Все приборы в верхнем ряду ячеек. - Ответил директор, и поставил на стол выдвижной ящик. Виктор достал прибор, переключил в режим "Om" и соединил щупы. Стрелка не шелохнулась. Вынул батарейку, показал хозяину.

- Она разряжена, надо новый элемент питания по этому образцу.

- Катя принесёт завтра с утра. Наш электрик ничего в этом не смыслит. - Сказал директор и вышел искать Катю. Виктор принялся изучать Инструкцию. Голова шла кругом. В ней всё перемешалось: Обречённые собаки, грязные клетки, невыносимые запахи, невиданная упаковка молока, ячейки с кучей деталей, монологи Генриха Альбертовича. Поднялся выйти на воздух, проветриться. Вскочил Григорий: "Ты куда?" От внезапного окрика, Виктор пришёл в себя, ответил.

- Решил сбежать в родную стихию.

- Ты что, с ума сошёл?

- Ещё не совсем, но скоро сойду окончательно.

Неожиданно открылась дверь. Молодая женщина уверенно вошла в комнату. Подала руку Виктору.

- Ксения Марковна, зоотехник. - Пронзила оценивающим взглядом, улыбнулась. - Какие у Вас проблемы?

- Проблемы у Вас. А какие конкретно - не имею понятия.

- Я Вам поясню, лучше на месте.

Вдоль клеток виднелась полоса рифленых стальных листов, покрытых листьями и мелким мусором. Ксения встала на них ногами.

- Здесь подо мной, проложена автоматическая система подачи корма, молока и воды каждому животному индивидуальными порциями, в зависимости от их веса. К сожалению, она не работает, в чём и заключается главная проблема.

- Простите, Вы кто по специальности?

- Учёный зоотехник, закончила Киевскую Академию сельского хозяйства. - С гордостью ответила Ксения.

- Чувствуется. - Двусмысленно, с похвалой или укоризной отозвался Виктор, и поднял несколько пайолин. В достаточно широкой выложенной плиткой траншее, был виден металлический короб, с заслонками у каждой клетки. В нём лежала на роликах транспортёрная лента с резиновыми скребками под углом. На стенке траншеи прикреплены реле времени, по два напротив клетки. Под ними уложены стеклянные трубы с двумя отводами, на одном из которых установлен электрический клапан. Выше - раздаточные коробки, из которых выходили пучки разноцветных проводов и кабели. Всё это было покрыто толстым слоем пыли и грязи. Виктор задумчиво с досадой в голосе, произнёс.

- При таком уходе импортная техника работать не сможет. Распорядитесь подмести на два метра перед вольерами, внутри траншеи пропылесосить и протереть приборы. Подшипники роликов смазать, чтобы вращались от прикосновения пальчика. А я пока отключу электропитание. - Тоном, не терпящим возражений, произнёс Виктор. Ксения Марковна негодующе вставилась на моряка, мол, раскомандовался тут, но ничего не сказала, и побежала к директору. Гриша спросил.

- А если они откажутся выполнять твои команды?

- Ну и чёрт с ними. Я не нанимался к ним уборщиком. Пусть так и сидят в грязи, пока их не разгонят. - Зло ответил Виктор, и направился в помещение раздачи корма отключать электричество и продолжать знакомиться с устройством и правилами эксплуатации системы автоматизированного кормления животных.

Директор, получив от зоотехника подробную информацию о беседе с электриком и его требованиях, крикнул секретарю.

- Завхоза ко мне, немедленно. А Вас, Ксения Марковна я спрашиваю как моего заместителя. Что происходит? Вам известно, что расход корма и молока увеличивается, а количество сока уменьшается. Значит кому-то выгодно, чтобы автоматика не работала. Не Вам ли? - Кипя от злости, кричал директор. В кабинет без стука, медленно вплыла завхоз, сверх меры полная средних лет женщина.

- Что-то случилось Генрих Альбертович?

- Захотелось Вам напомнить, какой стройной и проворной Вы к нам пришла четыре года тому назад. Что с Вами случилось? Чем Вы ещё занимаетесь, кроме выноса корма за проходную и посещения Привоза?

- О чём Вы, Генрих Альбертович?

- О грязи, вони, воровстве и Вашем несоответствии занимаемой должности. Даю Вам последний шанс. Если до утра не будут наведены чистота и порядок, отправитесь к следователю ОБХСС. (Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности).

- Но, позвольте...

- Не позволю! - Прервав разговор, в бешенстве крикнул директор и ударил по столу кулаком. - Вон из кабинета.

Таким, обходительного директора никто никогда не видел. Он очень опасался, что причина выхода со строя оборудования и, как следствие, предельное ухудшение показателей работы предприятия, станет известна в Обкоме Партии.

С утра следующего дня, Виктор проверил чистоту и целостность аппаратуры и проводов, заменил сгоревшие предохранители и, начал поэтапно запускать оборудование на холостом ходу, попутно измеряя токи потребления. В конце рабочего дня, сказал Ксении Марковне.

- Прошу выставить положения срабатывания всех реле времени. Завтра испытываем систему под нагрузкой в рабочем режиме и устраняем недостатки. Через пару дней я возвращаюсь на корабль. Потому, работаем до посинения. - И, попрощавшись, вместе с Гришей ушёл на трамвай.

Утром Виктора ожидала толпа народу во главе с директором. Поздоровавшись, он обратился к зоотехнику.

- Можете включать. - И, волнуясь, с тревогой стал наблюдать за выражением лиц девушек операторов. Все они были сосредоточенными и умиротворёнными. Раздача сухого корма прошла без замечаний. Подали молоко - результат положительный. Затем промыли трубы водой, проверили работу каждой автопоилки, отказов не было. Испытания прошли успешно. Пока собаки ели, девчата сдавали сок кладовщице, которая взвешивала каждую ёмкость и заносила в журнал. Директор, в ожидании экономических результатов эксперимента, беседовал с наладчиком.

- Скажите, Кому Вы докладываете о результатах своей работы?

- Никому, я только скажу начальнику гауптвахты, что задание выполнено.

Подошла сияющая Ксения Марковна, сообщила.

- Соотношение полученного сока к расходу корма увеличилось почти вдвое по сравнению с вчерашним днём. Спасибо Вам товарищ старшина. Вы, будучи в неволе, показали нам, свободным, как надо относиться к делу. Простите меня, за мой прохладный приём. Я тогда подумала, что вы, оценив сложность незнакомого объекта, сбежите, как это делали маститые мастера до Вас. Но Вы, к счастью, оказались человеком долга и непреклонной воли к победе, излучающим какую-то внутреннюю силу. Пришёл, увидел и, тихой сапой поставил нас на уши. Была бы помоложе, я бы влюбилась и никому бы Вас не отдала. Не изменяйте своим принципам и будьте счастливы, хоть это так не просто. - И, закончив эмоциональную речь, расцеловала смутившегося героя дня в обе щёки. Раздались аплодисменты. Девчата окружили их плотным кольцом, и также наперебой принялись целовать, обнимая. Теперь у них позади изнуряющий труд, а впереди ежемесячная премия в сорок процентов от оклада. Откуда-то появилось шампанское. Завхоз ловко наполняла бокалы. Общее веселье достигло апогея, казалось, здравницам не будет конца. Только собаки молчали. Сытые, они улеглись на подстилки из свежей соломы, и погрузились в тихий собачий сон.

Настал последний день содержания под стражей. Виктор оделся, завязал вещмешок со своими пожитками, и в тягостном ожидании мерил шагами опустевшую общую камеру. Заключённых куда-то увезли на погрузку мусора. Наконец, загремели засовы, прозвучала команда: "Дударь! С вещами на выход". В кабинете начальника Гауптвахты его ожидал боцман Дедусь. Тепло поздоровались. Старший лейтенант, подписав Акт передачи штрафника представителю корабля, поднялся, и произнёс напутствие: "Обычно на прощанье я желаю солдатам больше к нам не попадать. Но тебе старшина хочу сказать другое. Мне было бы приятно увидеть тебя в этих стенах ещё не один раз. Попил ты моей кровушки но, вместе с тем поднял престиж заведения своим мастерством, и готовностью с честью выполнить самую сложную задачу командования. Будь здоров и не поминай лихом".

Не спеша, друзья направились пешим ходом в сторону Арбузной гавани. Всю дорогу боцман рассказывал о переменах на корабле.

- В первый день твоего ареста Джапаров был уволен в запас, якобы по собственному желанию, в связи с резким ухудшением здоровья. Командиром корабля назначен капитан-лейтенант Мудрагель. Команда ликовала, но не долго. Началось её расформирование. Старпома прислали с Балтики. Командира БЧ-5 Дзюбу сменил старший лейтенант Коротич с родственного корабля. Замполита тоже погнали, вместо него назначен молодой лейтенант, свежий выпускник Киевского училища. Из твоих близких друзей остался только Петя Пинчук. Наш кок, Саша Петренко стал интендантом, ему присвоили ещё одну лычку. Убрали даже гарсона. А вообще, заменили больше половины команды корабля. - Главный старшина умолк, тяжело вздохнув. Паузу прервал Виктор.

- Жаль, отличная была команда. Но, этого следовало ожидать, побед не бывает без жертв. Главное - командир толковый, будет такая же команда.

По прибытию на корабль, Виктор сразу же доложился командиру.

- Товарищ капитан-лейтенант! Старшина второй статьи Дударь прибыл для дальнейшего прохождения службы на вверенном Вам корабле после окончания срока пребывания под стражей.

- Вольно. Как на тебя повлияло столь длительное заключение? Какие выводы ты сделал для себя? - Спросил командир.

- Я убедился в том, что поступил по совести и чувству долга, осознанно нарушив Корабельный Устав. Считаю понесенное наказание справедливым.

- Приступай к выполнению своих обязанностей командира электриков. Только не вздумай хвастаться своим поступком и кичиться гауптвахтой. - Дал мудрый совет авторитетный офицер.

Жизнь на корабле завертелась с невиданной силой. Тому были ряд объективных, взаимосвязанных причин. Созданной накануне Бригаде десантных кораблей следовало незамедлительно перебазироваться на озеро Донузлав. Обострился Сирийско-Израильский конфликт. Израильская авиация уничтожила тяжелую сирийскую технику, занятую в работах по отводу вод реки Иордан, и сбила МиГ. Возникла необходимость направить в Сирию вооружённый десантный корабль, с визитом дружбы и для уточнения обстановки. Выбор пал на капитан-лейтенанта Мудргеля с его командой, лучше других готового к выполнению особой военно-политической задачи. Мешало одно обстоятельство - обновлённая команда не сдавала зачёты по стрельбам.

Как обычно, на рассвете прозвучал сигнал учебно-боевой тревоги. Корабль, с полным боезапасом, взял курс на остров Змеиный. В бинокль показался маяк, а трёх милях слева - списанная баржа. Её-то и надо было поразить системой залпового огня, а затем "добить" 30-мм автоматической артиллерийской установкой АК-230. Задача для командира БЧ-2, капитан-лейтенанта Сквыры была не сложной. Когда корабль лёг в дрейф, на расстоянии в двух километрах от цели, он быстро рассчитал угол подъёма и азимут, с поправкой на ветер. Записал их мелом на доске наводчика, и доложил о готовности выполнить команду "огонь". Но, принимающий стрельбы флагманский артиллерист усложнил задачу: "Цель не видна из-за дымовой завесы. Виден только маяк. Командир БЧ-2 убит. Поразить цель одним реактивным снарядом". Руководство стрельбой принял на себя сверхсрочник, старшина команды БЧ-2 Тарчев. Он отдал команду зарядить установку, навёл её на маяк и, забыв откорректировать азимут, нажал кнопку "пуск". Огненный хвост устремился к маяку. Все, кто находился в ходовой рубке, застыли в ожидании катастрофы. Взрыв осколочно-фугасного заряда на мгновенье осветил верхушку маяка и укрыл его дымом и пылью. Командира корабля, как и других моряков, пронзила ужасная мысль: "Там люди". Он дрожащей рукой, снял микрофон громкоговорящей связи: "Аварийно-спасательной команде приготовиться к высадке. Командует ст. второй статьи Дударь".

Не успела опуститься аппарель, как спасатели выскочили на берег, окружив кольцом глубокую, ещё дымящуюся воронку. Её край на три метра не доходил до стены маяка. Кое-где валялись на песке поджаренные куски мяса животного, с обгоревшей шерстю, и обломки снаряда. Старший матрос Бяроза заметил торчащие на поверхности обугленные рога, потянул на себя, крикнул: "Козлиная голова"! Молодого матроса, болгарина Павелко, стошнило. Каких-либо признаков присутствия человека на месте взрыва не обнаружено. Виктор озабоченно крутил головой - людей нигде нет. Отдал команду: "Быстро обследовать маяк изнутри. Нет ли там пожара и разрушений"! Вдруг кто-то закричал: "Бегут"! Вдали показались пять движущихся силуэтов. Старшина побежал навстречу. Еле успев перевести дыхание, спросил.

- Сколько вас на острове?

- Все здесь. - Ответил средних лет мужчина в одежде без знаков различия.

- Где вы были последние полчаса?

- Ловили рыбу, отдыхали с тыльной стороны острова. Услышали взрыв и побежали к маяку.

Виктор по рации доложил командиру: "Никто из всех пяти членов личного состава маяка не пострадал. Они отдыхали на южном берегу острова. Остальное подробно доложу по возвращению на корабль. Приём". В ответ прозвучало с явным облегчением: "Благодарю Вас старшина. Продолжайте работу".

Мудрагель, поручив старпому сняться с якоря и занять исходную позицию для повторной стрельбы, отправился в свою каюту, чтобы без свидетелей принять доклад Дударя о результатах обследования места происшествия.

- Ну, рассказывай всё по-порядку.

- Перво-наперво мы начали поиски людей или их следов вокруг эпицентра взрыва. Но нашли только обгорелые останки козы. Немного успокоившись, решили обследовать здание маяка снаружи. На облупленной местами штукатурке видны еле заметные вмятины. Трещин в стенах и фундаментах не обнаружили. Реактивный снаряд не долетел до цели метров десять и глубоко зарылся в гравий с песком. Думаю, это и спасло маяк от разрушений. Потом кто-то заметил фигуры людей, которые спешили в нашу сторону. Я их встретил на полпути и тут же доложил Вам, что все островитяне живы и здоровы. Пока я беседовал с персоналом маяка, ребята убедились в отсутствии возгораний и трещин внутри. Затем главный смотритель проверил исправность аппаратуры. Она работала безукоризненно, несмотря на покрывший её слой белой пыли, которая осыпалась с потолка. Прощаясь, я посоветовал мичману засыпать воронку и замести все следы происшествия, а я, в свою очередь, попрошу командира корабля не сообщать командованию об их грубейшем нарушении Устава. Он, с благодарностью, согласился.

- Да. Нам очень повезло, что матросы бросили без присмотра боевой пост, иначе вместо Сирии пошёл бы я по этапу в места не столь отдалённые. - Сказал командир скорее себе, чем старшине, и стал мысленно формулировать запись в вахтенный журнал.

Тем временем корабль, со скоростью восемь узлов, приближался к цели. Старпом отдал команду: "Приготовиться к уничтожению условного противника. Огонь"! Командир БЧ-2, скорректировав траекторию полёта снаряда, нажал кнопку "пуск". На корме баржи вспыхнуло пламя взрыва. Корабль продолжал движение на прежней скорости. На расстоянии четырёхсот метров от цели, прозвучала команда: "АК-230 - огонь"! Раздалась пулемётная дробь короткой очереди. На борту дымящейся баржи показался ряд рваных отверстий. Командир корабля, поднявшись на мостик, вопросительно посмотрел в глаза капитану третьего ранга Скачко, который уполномочен оценить качество стрельбы. Тот не выдержал взгляда, изрёк.

- Чего уставился каплей? Отлично сработано! Хотя есть некоторые "но". Идём к тебе, побеседуем, а заодно подпишем акты, может быть.

В каюте командира разговор начал хозяин. Он слово в слово повторил доклад Дударя, а затем как бы пожаловался.

- Никак не могу придумать, что записать в вахтенный журнал.

- Запиши коротко: Стрельбы прошли успешно. - Посоветовал Скачко.

- Это вариант, только у меня новый замполит, мало ли что он доложит в Политуправление Бригады.

- Не стоит паниковать. На подведении итогов стрельб я отмечу, что в мягких грунтах поражение живой силы противника реактивными снарядами без накладок, как показала проверка, предельно низкое.

- На том и порешили. А как быть с Тарчевым, ведь старшина команды артиллеристов не должен терять самообладание во внештатных ситуациях.

- Выгони его к чертям собачьим, я помогу. В любом случае, брать его на боевое дежурство нельзя. - Закончил беседу флагманский артиллерист.

Впоследствии командир дивизиона, капитан второго ранга Деревянко, своим приказом, сместил главного старшину Тарчева с занимаемой должности и направил боцманом на один из кораблей дивизиона. Взамен назначил старшиной команды артиллеристов СДК-34 мичмана из резерва.

Вскоре корабль заполнил десантный трюм форменной одеждой, обувью, нижним бельём и носками, упакованными в большие тюки, и отправился на озеро Донузлав. Перегрузив военное имущество на плавающие склады Бригады, возвращался домой. По пути, заботливый командир разрешил боцману добыть свежую рыбу, чтобы поменять её в Одессе на сахар и масло, перед походом в Средиземное море. Вперёдсмотрящий заметил поплавки глубоководных сетей, доложил на мостик. Командир, убедившись по радиолокатору в чистоте горизонта нейтральных вод, отдал команду: "Шлюпку за борт". Сети оказались полными огромной камбалы. По прибытию корабля в Арбузную гавань, расторопный интендант Петренко совершил выгодную коммерческую сделку. Запасы продовольствия пополнились ящиком сливочного масла и двумя мешками сахара-рафинада.

На борт прибыл командир Бригады, контр-адмирал Петраков для проведения смотра личного состава корабля. Команда построилась на баке в одну шеренгу по обоим бортам. Адмирал в сопровождении командира медленно продвигался вдоль строя, на ходу давая указания: "Сбрить усы, перешить погоны, подтянуть ремень" и так далее. Против Дударя остановился, он тоже отпустил усы. Виктор, встав по стойке "смирно", представился. Адмирал посмотрел на мягкий, соломенного цвета пушок на верхней губе и, чуть улыбнувшись, спросил.

- Выводы сделал?

- Так точно, товарищ адмирал!

- Ты и твой корабль потеряли полмесяца напряжённого времени. Лучше б съездил на побывку. Теперь отпуск откладывается на неопределённый срок.

- Я готов выполнять свой долг до тех пор, пока в этом будет необходимость. - Решительно заявил Виктор, покраснев от волнения.

- Вольно! - Сказал адмирал и продолжил смотр. По его окончанию выступил с короткой речью: "Вам предстоит выполнить очень важную и сложную задачу - нанести дружеский визит в сирийский город Латакия. Важность визита в том, чтобы показать сирийцам и их недругам нашу готовность поддержать союзников в их трудную минуту. А сложность - не спровоцировать расширение военных действий, и не давать повода вмешаться в конфликт воскам НАТО. Но, при этом вести себя подобающе славным морякам Великой Страны. Желаю вам здоровья, выдержки, и семь футов под килем".

Как всегда на рассвете, корабль, с полным боезапасом, топливом, питьевой водой и продуктами на месяц, вышел в море, и отправился на приём десанта. Пять танков ПТ-76 и грузовой внедорожник ГАЗ-63, с ящиками снарядов, ручных гранат и патронов, медленно вползли в десантный трюм. Вооружённые автоматами Калашникова с откидными прикладами, морские пехотинцы сноровисто раскрепили технику, и разместились в кубрике десанта. Их командир капитан Грачёв поселился в своей каюте. Трюмные машинисты откачали балласт, и корабль тяжело освободился с песчаного плена. Впереди - пролив Босфор, Мраморное море, пролив Дарданеллы, Эгейское море. После пролива Карпатос откроется Средиземное море. А там, минуя остров Крит - Латакия. В конце четвёртых суток пути, корабль пришвартовался в порту назначения.

Слева, в десяти метрах от его борта, дремали малые корабли и катера Сирийского ВМФ без признаков жизни. К восьми часам начали подходить члены экипажей в цветастой гражданской одежде. Акватория Военно-морской базы наполнилась шумом. Топот ног, выкрики команд, звуки рынды - создавали впечатление начала воинской службы. На просторную пристань въехал микроавтобус. Подтянутый морской офицер на чистом русском языке обратился к Мудрагелю.

- Товарищ капитан-лейтенант! Губернатор Мухафазы Латакия приглашает Вас лично, вместе с представителями команды корабля и десанта, на обед в честь Вашего прибытия на нашу землю.

- Спасибо! Мы с благодарностью принимаем приглашение Его превосходительства. - Ответил командир. Затем быстро набросал список членов делегации. Через пять минут с трапа сошли шестеро военных, по три - от экипажа корабля и десанта. Среди них были старшина второй статьи Дударь и сержант Калита, которые сели в автобусе рядом. Сержант спросил старшину.

- Ты не знаешь, зачем мы здесь"?

Вопрос услышал Мудрагель, ответил вместо Дударя.

- Затем, чтобы набираться ума-разума. Сегодня вы бойцы срочной службы, а завтра вам командовать войсковыми соединениями или участвовать в управлении Государством.

- Вот так Калита. Завтра ты будешь Его превосходительством. - Сказал Дударь. Командир тут же среагировал.

- Виктор! Твоя шутка неуместна, этому, кстати, тоже надо учиться.

Встреча прошла, как пишут в газетах, в тёплой, дружественной обстановке. Губернатор благодарил Советское правительство за неоценимую помощь и поддержку в борьбе за независимость народа Сирии, заверял в преданности идеям социализма. Выразил надежду, что вооружённые силы СССР примут более активное участие в боевых действиях против агрессора и, что арабские Государства, объединившись, навсегда покончат с Израилем. Горячо заверил, что он, губернатор Мухафазы Латакия и Президент Нуреддин аль-Атасси создадут все условия для базирования и расширения присутствия кораблей Советского ВМФ в Сирийских территориальных водах. Глава делегации, капитан-лейтенант Мудрагель поблагодарил за тёплый приём и откровенную беседу. Генерал, командующий округом, задал вопрос.

- Вы можете продемонстрировать в действии возможности корабля и десанта в приближённых к реальным условиям сражения?

- Мы к этому готовы и покажем их в бою, если будет на то приказ. А пока приглашаем Вас посетить корабль, где Вы получите исчерпывающие ответы на все вопросы. - Ответил капитан-лейтенант, и попросил бегло ознакомить с береговыми укреплениями города.

Из окон автобуса были видны, беспорядочно разбросанные, высоченные пальмы с огромными колышущимися зонтами наверху. Ограждённые цветущими кактусами гранатовые сады, манили спелыми бордовыми плодами. Наконец вышли на красно-коричневой равнине возвышенности с пологим склоном к морю. У самого её края, в каменистой почве вырыты пулемётные гнёзда полуметровой глубины. Их соединяли мелкие, в одну лопату, "траншеи". Ни пулемётов, ни солдат не было. Похоже, никто не ожидал нападения с моря. Разочарованные члены делегации поспешили на корабль. У трапа, оставшись без свидетелей, Мудрегель нарушил тягостное молчание.

- Ну, как впечатление?

- Ужасное! Разве это укрепления? Моему взводу надо полчаса, чтобы взять их. - Возмутился Калита. Капитан Грачёв оборвал его.

- Успокойся сержант. Брать их или защищать нет никакого смысла. Всем нужен порт - точка отгрузки нефти. Вот за него вполне возможно придётся сражаться. Но, прежде всего, меня беспокоят планы арабов уничтожить Израиль, дабы потом диктовать всему миру цены на нефть, которая у них в избытке. Они хотят это сделать руками и кровью наших солдат. Понятно, что цель арабских государств, даже если они объединятся, изгнать семитов - недостижима, а вот кровушки прольётся не меряно. Я считаю, что никакая нефть не стоит жизни наших воинов, независимо от формы, в которую они одеты. - Умолк озабоченный капитан в ожидании реакции более опытного моряка. Тот поделился своим мнением.

- В общем, я с вами согласен. Но, думаю, Партия и Правительство не допустят прямого участия наших Вооружённых сил в конфликте, чтобы не спровоцировать третью Мировую Войну. Ведь у нас нет общих границ ни с одной из стран противостояния. Всё обойдётся демонстрацией силы, как на Кубе. В любом случае наш с Вами долг - выполнить приказ, каким бы он ни был. Никто нас силой в офицеры не тащил, да и сейчас не удерживает. Идём готовить доклад адмиралу об итогах приёма делегации Губернатором Мухафазы, как говориться, по горячим следам. Завтра выходим в море, подежурим в точке рядом с кораблями Шестого Флота США, и двинемся домой.

Через несколько дней получен приказ прибыть в Севастополь. В нейтральных водах Средиземного Моря в небе появился Греческий разведывательный самолёт. Он очень низко летал поперёк курса корабля, препятствуя его движению, и рискуя самому свалиться в море, зацепившись за клотик мачты. Командир отдал команду открыть предупредительный огонь из артустановки трассирующими снарядами. Самолёт поднялся выше, и некоторое время сопровождал корабль параллельным курсом. Эрудит Мудрагель, между прочим, заметил, что Греция является активным членом агрессивного военно-политического блока НАТО с 1952 года, - первого его расширения. В 1954 году СССР также подал заявку на вступление в Альянс, которая была отклонена, поскольку блок изначально был создан для противодействия Советскому Союзу, обладавшему в то время самой сильной Армией в мире. И сегодня НАТО во главе с США - наш вероятный противник.

Минуя заграждения Севастопольской бухты, корабль на полном ходу устремился на недавно восстановленную стенку Графской пристани. Толпа на берегу, отойдя на безопасное расстояние, затаила дыхание: вдруг "прославленный" корабль опять расквасит нос. Но, к её разочарованию, корабль застыл в трёх метрах от пирса в морской пене от буруна. Командир, по приспущенной аппарели, молодцевато выскочил на пристань и, под аплодисменты и выкрики "браво", строевым шагом приблизился к, ожидавшему в окружении офицеров Штаба, адмиралу Петракову.

- Товарищ контр-адмирал! Ваш приказ выполнен.

- Вольно. - Сказал адмирал, и пожал руку. - Форсишь, как молодой лейтенант перед девочками. Зачем было рисковать кораблём и людьми?

- Я только хотел показать выучку оклеветанной команды и восстановить доброе имя моряков. Впредь это не повториться. - Ответил капитан-лейтенант.

- Запомни на будущее, плохих моряков не бывает, бывают плохие командиры. Идём в Штаб, и там покажешь свою выучку военного дипломата.

Начальник Штаба Черноморского ВМФ вице-адмирал Чернобай, внимательно выслушал подробный доклад о приёме делегации корабля губернатором Мухафазы Латакия, и неожиданно спросил.

- Зачем ты взял с собой на приём старшину и сержанта, и как их подбирал?

- Я хотел дать им возможность убедиться, что внешняя политика Государства не является захватнической, вопреки западной пропаганде, а - рука помощи свободной Страны угнетённым народам мира, в их борьбе за свою свободу и независимость, исключительно по их просьбе. А в состав делегации я отбирал военных срочной службы из числа патриотов с устойчивым мировоззрением и критическим мышлением, к тому же - неформальных лидеров. - Ответил Мудрагель, смутившись от длинной фразы. Вице-адмирал, заметив неловкость младшего офицера, тут же одобрил его решение, и задал следующий вопрос.

- В походе у вас возникали какие-либо внештатные ситуации?

- Да. В Средиземном море разведывательный самолёт НАТО, с Греческими опознавательными знаками, пытался препятствовать движению корабля заданным курсом. Он несколько раз, разворачиваясь, низко его пересекал, чуть не задев мачту. Я, не изменяя курса, вынужден был открыть предварительный огонь трассирующими пулями. Самолёт набрал высоту и пятнадцать минут летел в стороне параллельно ходу корабля.

- Почему не запросил "добро" открыть огонь?

- Не было времени, он мог в любой момент зацепить мачту и кувырнуться в море. Кроме того, он нас явно провоцировал. Похоже, ему стояла задача определить кто мы - баржа или боевой корабль на дежурстве. Пришлось ему помочь, чтобы отстал. - Ответил молодой командир. Начальник Штаба немного подумал и обратился к Петракову.

- Что скажешь, адмирал.

- Я считаю, что капитан-лейтенант и его команда успешно справились с поставленной задачёй.

- Вполне с Вами согласен, коллега. Поздравляю и желаю новых успехов.- Закончив беседу, вице-адмирал тепло попрощался.

Освободившись от десанта в акватории порта Ильичевск, корабль отправился в знакомую и желанную Арбузную гавань Одессы. Адмирал разрешил команде недельный отдых, чтобы заодно проститься с южной морской столицей. Завтра начнутся увольнения в город, все моряки приводили в порядок свою одежду. В кубрик, не касаясь ступенек трапа, въехал Петя Пинчук, прокричал.

- Только что получен приказ маршала Малиновского о призыве на службу граждан 1947 года рождения и демобилизацию отслуживших свой срок сержантов, старшин, солдат и матросов. Вновь испеченным годкам приготовиться для окунания в море! - Поднялся невероятный шум и гвалт. Боцман первым выскочил на верхнюю палубу готовить штормтрап и спасательные круги. За ним, выключив утюги, бросились остальные. Виктору повезло меньше других, не успев расшнуровать ботинки, он оказался за бортом.

В двухчасовой обеденный перерыв никто не отдыхал. Новые годки, наспех перекусив, пошли стирать мокрую, грязную робу, старые - поковырявшись в тарелках с макаронами по-флотски, расположились на юте делиться планами на скорую гражданку, остальные продолжили подготовку к прощанию с Одессой. Строгий распорядок дня никто не отменял, незаметно настало время отбоя. Моряки улеглись в постели, но никому не удалось уснуть. Они, тихо переговариваясь друг с другом, радовались приближению дембеля ещё на один год. Виктор, как всегда при эмоциональном всплеске, предался воспоминаниям. В памяти возникла свадьба сестры Лены. Его тогда отпустили в родные Белохатки всего на трое суток, не считая дороги.

Лена сидела рядом с мужем в торце длинного стола под яблоней, ничего не пила и не ела. Зато её суженый молдаванин, выпивал бокал красного домашнего вина почти за каждый тост, пока она не стала сжимать его локоть. Он в ответ искренне улыбался и шептал: "Не волнуйся дорогая, со мной всё в порядке", и с удовольствием целовался, когда гости скандировали - "горько"! Лена не была кукольно красива, но - очень симпатична и обаятельна. Её умные глаза, с еле заметной грустинкой, излучали благодарность всем, кто пришёл поздравить молодожёнов и пожелать им счастья в браке на долгую жизнь. И трудно было понять - верит она в то, что пожелания сбудутся, или сомневается. А свадьба гуляла шумно и весело, и не было ей никакого дела до состояния души Молодой. Виктор вручил скромный подарок, (бесполезный, но красивый набор фарфоровых рюмок в виде рыбок и в том же стиле графин), и пошёл к соседям проведать собаку по кличке "Сюсьмарка", которую не видел четыре года. Она завиляла хвостом, неожиданно положила на его плечи передние лапы, и принялась лизать нос и щёки. Он обнимал её, пытаясь увернуться от её "поцелуев", приговаривал: "Не забыла, собачка моя хорошая! Вот бы людям твоя память и твоя верность". Затем, принёс ей косточки от свадебного стола, и вместе с друзьями детства Галей и Васей, отправился на берег Шуйки. Река, как и прежде, медленно текла среди густых кустов лозы и благоухания цветущей отавы, которая уже была выше колен. Только извилистая тропинка, повторяя изгибы русла, заросла низким, мягким луговым клевером. Его маленькие белые цветы приятно щекотали босые Галины ножки, пока под подошвой не оказалась пчела. Она тут же вонзила в нежную кожу своё ядовитое жало. Галя, прыгая на одной ноге, закричала от боли. Витя быстро выдернул жало и, массируя ступню, молвил: "Не обижайся на неё. Она себя обрекла на неизбежную смерть, защищая свою среду обитания. Разве наши отцы поступали иначе, когда враг стал топтать нашу землю"? Галя прекратила визжать, и предложила посидеть на тайной скамейке под куполом разложистой ивы. Виктор не подал вида, что ему до боли знакома эта ива и эта лавочка и, преодолевая тоску по Лиде, начал рассказ о забавных случаях из флотской жизни.

Одесса была в разгаре бархатного сезона. Мягкое осеннее тепло заполнило улицы и площади, парки, скверы и пляжи, окутало высокие и приземистые здания. Туристы, студенты и отдыхающие толпами, группами, парами и в одиночку бесцельно бродили по городу, прощаясь с летом, радовались последним солнечным дням гостеприимной южной столицы. Старый годок Дедусь, новые - Дударь и Пинчук заняли столик в кафе "Мороженое" под открытым небом. Официантка Тамара, без спроса, принесла три двойные порции разноцветного мороженого в пиалах на высоких ножках, приветливо улыбнулась.

- Рада вас видеть, приятного аппетита.

- Спасибо Томочка! А где шампанское? - Спросил боцман.

- Извините мальчики, обычно вы его приносите с собой.

- Это особый случай - пояснил Петя - мы пришли попрощаться. Так что, пожалуйста, прибавьте одну бутылку и три бокала.

- Вы что, уже по домам? - Удивилась Тамара.

- Да нет ещё, надолго в море. - Вздохнув, ответил Витя.

Вездесущий комбриг, адмирал Петраков уже поджидал командира СДК-34 на плавбазе озера Донузлав. Пригласив Мудрагеля присесть, он начал беседу.

- Как пережила команда расставание с Одессой?

- Загрустили моряки. Подлил масла в огонь тоски Приказ Министра Обороны о демобилизации военных, отслуживших свой срок. Им жаль расставаться с товарищами, на которых всегда моно было положиться в непредвиденных ситуациях.

- Ну и как ты считаешь надо бороться с этим недугом?

- Самое эффективное лекарство - море. - Уверенно ответил каплей.

- За этим дело не станет. В самый раз перейти к постановке боевой задачи. - Сказал адмирал, открывая папку с бумагами и картами. - Слушай и запоминай. Выдержка из Приказа командующего Черноморским Флотом: "...Принять у Гданьской Верфи (Польша) СДК-64 и доставить его в Севастополь в полной боевой готовности не позднее второй декады февраля 1967 года". Скажу прямо - задача не из простых. Дело в том, что готовность твоего корабля значительно отстаёт от графика. Если СДК-46, с которым вам вместе надлежит прибыть в Севастополь, спущен на воду 25 августа, и там полным ходом ведётся приёмка, то ваш корабль ещё на стапелях. Дабы наверстать упущенное время, я рекомендую взять с собой классных специалистов, имеющих опыт приёмки кораблей, и которые смогут повлиять на ускорение работ за счёт дружеских отношений с Поляками.

- Спасибо товарищ адмирал, но у меня забрали два таких специалиста на другие корабли Бригады.

- Пиши фамилии, завтра они будут у тебя. В придачу пришлю тебе опытного штурмана, старшего лейтенанта Ветрова, который служит вторым штурманом на эсминце. Он тебе окажет существенную помощь при переходе с Балтики к месту назначения. Двигаться предстоит вокруг Европы, в условиях зимних штормов, поскольку внутренние водные пути будут скованы льдами, а времени дожидаться весны нам не дано. Персональный состав команды нового корабля согласуешь с комдивом Деревянко. В Польшу отправляетесь, как обычно, через Москву. Отбыть в столицу поездом из Севастополя быть готовым через неделю. Если вопросов нет, желаю удачи.

Неожиданно на палубе СДК-34 появились бывшие члены команды, старшины Костя Минько и Володя Мухин с вещами. Их увидел Петя Пинчук, дежуривший по кораблю, и прожогом кинулся вниз. Обнимая закадычных друзей, воскликнул.

- Какими судьбами?

- Сняли с довольствия и сказали убираться на свой корабль, к чертям собачьим. Может, ты знаешь почему? - Ответил Володя вопросом на вопрос.

- Понятия не имею. Идем, представитесь командиру, там всё и проясниться.

Но, командир ничего не стал пояснять, только велел располагаться, а через час явиться в кают-компанию. Оставшись один, набрал позывной комдива Деревянко по радио телефону.

- Товарищ капитан второго ранга! Здесь Мудрагель. Как решился вопрос командирования в Польшу старшины Дударя?

- Исключительно благодаря адмиралу - положительно. Он подключил все свои связи, и уполномоченный сотрудник КГБ при Штабе ВМФ подписал Форму допуска. Так что можешь, смело включать его в список представителей заказчика на Гданьской верфи. - Ответил комдив и отключил телефон. Командир корабля, в приподнятом настроении, вошёл в кают-компанию, где его дожидались отборные члены команды будущего корабля. Первым представился офицер: "Товарищ капитан-лейтенант! Штурман, старший лейтенант Ветров по Вашему приказанию прибыл". Затем поочерёдно доложились: мичман Колчин, старшина первой статьи Минько, старшины второй статьи Дударь, Мухин и Пинчук. Все с нетерпением ожидали узнать причину их вызова с разных кораблей Бригады. Мудрагель подробно изложил боевую задачу, и в завершение произнёс: "Считаю излишним агитировать вас за качественную приёмку механизмов. Жестокие зимние штормы вынесут свой беспощадный вердикт, если кто-то из вас допустит компромисс с долгом и честью. Тогда мы все обретём вечный покой на дне океана". Улыбки от предвкушения увлекательного путешествия разом исчезли. Моряки погрузились в глубокие раздумья, осознавая, что только от них зависит их собственная жизнь, и жизни товарищей с команды корабля.

До посадки на московский поезд оставалось два дня. Виктор решил написать короткое письмо Наташе, по которой очень скучал.

- Здравствуй моя милая девочка! Очень спешу, потому, что неожиданно отправляюсь в длительную командировку. Я, как уже бывало, не смогу тебе ни писать, ни получать твои задушевные, полные любви, тоски и тревоги письма. Мы навсегда попрощались с Одессой, и теперь неизвестно, сможем ли мы с тобой хотя бы раз встретиться до конца службы. Наверное, потому у меня возникло чувство вины перед тобой - самой замечательной, беспредельно любимой и единственной на свете девушке за то, что невольно вторгся в твою судьбу, не сумев предугадать возможных негативных последствий. Я опять, как и в минувшем году, не попадаю на вступительные экзамены в Высшее Военно-Морское училище. А это значит, что моя мечта стать успешным морским офицером - несбыточна. Готова ли ты, любимая дочь адмирала, связать свою жизнь с сухопутной крысой? Подумай, посоветуйся с папой и, пока не так болезненно, принимай решение. Ведь потом, когда у нас появятся дети, разочарование будет трагедией для всей семьи. Прости меня, если сможешь. В любом случае, для меня ты останешься самым дорогим человеком на земле. С ответом не торопись, всё равно я не прочту его раньше чем через полгода. - Виктор поставил дату, подписал послание и, с тяжёлым сердцем, запечатал конверт.

В приёмной генерального директора Stocznia Pуinocna, куда прибыли с вещами представители заказчика ВМФ СССР, та же секретарь Мария сосредоточенно раскладывала почту в разноцветные папки. Увидев знакомые лица моряков, выпорхнула из-за стола и кинулась поочерёдно обнимать возмужавших старшин. Взглянув в удивлённые глаза офицеров и мичмана, смутилась. Её щёки покрылись густым румянцем. Придя в себя, пролепетала.

- Простите Панове мою вольность. Не смогла удержаться, неожиданно встретив героев. Что вам подать, чай, каву?

- Спасибо, лучше чай. - Ответил Мудрагель и обратился к девушке, наблюдая за ловкими движениями её рук, накрывавших стол.

- Скажите Мария, почему Вы назвали наших моряков героями?

- Как, вы ничего не знаете? Они спасли двух гимназисток от надругательства и смерти, обезвредив банду за которой гонялась наша милиция почти два года. - Ответила секретарь, широко открыв удивлённые глаза. Пока гости перекусывали, она кому-то позвонила. Затем сообщила, что директор Верфи в отъезде и не может встретиться с делегацией из Союза, за что просил его извинить, и что работать они будут с Паном Каминским, который появится с минуты на минуту.

Войдя в приёмную, главный конструктор проекта окинул взором представителей заказчика и, протянув руку старшему по званию, представился.

- Томаш Каминский. Я уполномочен предъявить Вам корабль.

- Борис Мудрагель. Я обязан принять корабль в боевой готовности. - В тон ответил командир. - А это мои помощники, знакомьтесь. - И представил штурмана, старшего лейтенанта Ветрова, мичмана Колчина. Вдруг Каминский, жестом остановив командира, произнёс.

- А старшин представлять не нужно. Они наши старые знакомые и добрые друзья. Судя по составу команды, нам предстоит решать сверхсложную задачу. Мы с ней, несомненно, справимся. Но сначала отправимся к месту вашего проживания. По пути я вас ознакомлю с Гдыней, самым живописным районом Гданьска.

Сырым, прохладным утром следующего дня, моряки вышли с трамвая и направились на пристань верфи. Слева виднелись различной длины продольные стапели, большей частью открытые, а некоторые с крышами (эллинги). Там кипела работа. Беспрерывно вращались краны, поднимая и опуская детали и оборудование строящихся кораблей. Невероятная какофония звуков насыщала воздух порта и окрестностей. На СДК-64 свинцовым суриком красили днище. Моряки грустными глазами смотрели на голый корпус корабля. После приёмки СДК-34 год тому назад, они стали совсем другими. Честь и долг вытеснили романтику на второй план, хотя они были такими же молодыми, в тех же званиях и на тех же должностях. Единственное, что изменилось - прибавился стаж морской службы.

На первом расширенном, совместном с польскими товарищами совещании, интеллигентный командир корабля обратился к присутствующим.

- Товарищи! я убедительно прошу вас сделать всё возможное, и невозможное, чтобы максимум через месяц корабль был спущен на воду. - И умолк, ожидая реакции зала. Воцарилось напряжённое молчание. Выждав минуту, он продолжил.

- Обстановка на ближнем востоке накаляется до предела. Во избежание вмешательства в Арабо-Израильский конфликт войск НАТО, мы должны показать нашу готовность встать на защиту свободы и независимости народов, недавно избавившихся от колониального ига. Для этого необходима открытая демонстрация мощи наших Военно-морских сил в акватории Средиземного моря. Единственная проблема - недостаток десантных кораблей с морской пехотой и танками на борту. А это значит, что мы, в паре с СДК-46, должны быть там как можно скорее. Надеюсь на ваше понимание, помощь и поддержку.

Речь капитан-лейтенанта достигла своей цели. Его просьбу активно поддержал Томаш Каминский. Затем посыпались предложения по ускорению работ. Электрики Эдуард и Виктор предложили совместить пуско-наладку с приёмкой. Поскольку они были друзьями и доверяли друг другу, предложение было принято безоговорочно. Моряки покидали корабль на два - три часа позже конца смены, с чувством исполненного долга. Однако, не все рабочие судоверфи добровольно соглашались работать в изнуряющем темпе. Часть бывших заключённых подбивала их отказываться от сверхурочных часов. Костя Минько наблюдал за немолодым сварщиком, который приваривал горловину цистерны питьевой воды. Заметив мелкие разрывы шва, он вежливо обратился к рабочему.

- Пан мастер! Вы варите герметичную ёмкость для пищевой воды. Чтобы в неё не попадала грязь с трюмной палубы - шов должен быть сплошным. Иначе возможны отравления команды корабля и десанта.

- Пошёл ты в свою Сибирь, оккупант хренов! И без тебя тошно. - Отозвался на чистом русском языке сварщик и, сбросив маску, вставился на моряка. Его глаза исторгали злость и ненависть. Грузный Костя, не раздумывая, двинул солидным кулаком ему в челюсть. Тот опрокинулся, ударившись головой о стальную палубу.

- Это тебе за оккупанта! Мой отец погиб при освобождении Кракова от фашистов. Может ты тоже был с ними? - Сказал Костя, ожидая, когда враг поднимется. Ему не терпелось избить его до полусмерти, но он не мог бить лежащего. Всё это видели и слышали Виктор с Эдиком, неподалёку прозванивая электрокабели. Они тут же оказались рядом. Виктор схватил за руки Костю, а Эдик бросился поднимать сварщика. Тот встал, пошатываясь, ощупал ноющую скулу и затылок. Эдик сказал по-польски.

- Живой. Опять повезло. Попал бы он в переносицу - тебе каюк. А теперь слушай и запоминай. Если ты хоть словом обмолвишься об этом инциденте - отправишься туда, куда послал моряка. Только не сосны валить, а кайлом добывать урановую руду. Понял курва!?

- Понял, буду молчать. - Пообещал бывший уголовник. Эдуард продолжил.

- Чем ты недоволен? Получил отдельную квартиру, работаешь восемь часов с высокой зарплатой, спецпитанием и спецодеждой. И всё это благодаря "оккупантам". Попросили временно поработать сверхурочно, так ты против этого развёл агитацию, да ещё и брак погнал, мразь. Иди, исправляй свою халтуру. И последнее, не прекратишь бузить - вылетишь отсюда как пробка из бутылки шампанского, и с волчьим билетом в придачу.

По-пути в столовую Виктор молвил.

- Хорошо, ели на этом всё закончится. Костя, я тебя прошу, не броди по кораблю без польского друга. А тебе Эдик большое спасибо! Если бы не ты - быть международному скандалу. Твои аргументы куда убедительней кулака Кости.

Неожиданно их догнал дневальный. На ходу крикнул: "Скажите старшине Пинчуку, пусть позвонит в приёмную", и побежал дальше. Петя впопыхах проглотил пищу и бросился к телефону.

- Мария, добрый день. Здесь Пинчук.

- Здравствуй Петя. Девочки просили передать, что ждут Вас завтра в четыре часа на старом месте. - Послышалось в трубке.

- Спасибо тебе заботливая милая девушка, с меня - шоколадка.

- Не стоит. Мне было приятно сообщить вам радостную весть. - Грустно прозвучал голос, сменившийся короткими гудками.

Воскресный день выдался хмурым и зябким. Воздух пересыщен холодной влагой, хотя дождя не было. Тяжёлые золотистые листья, непрерывно падая, укрывали тротуары и дорожки, подметенные с утра. На улицах - ни людей, ни машин. Но это никак не сказывалось на приподнятом настроении молодых моряков. Начистив до блеска ботинки и пуговицы на бушлатах, они загодя двинулись в сторону костёла на желаемую встречу. Поджидавшие их девчонки, с визгом бросились в объятья возмужавших парней в блестящей форме. Зося обвила шею Виктора двумя руками и, спрятав холодный носик под мочку его уха, шептала: "Я знала, что ты вернёшься, а они мне не верили". Три пары прекратили обниматься, моряки восхищённо глядели на подруг. Недавние подростки превратились в спелой красоты девушек, от которых нельзя было отвести взоры. Только Зося совсем забылась. Она плотно прижалась к Виктору всем телом, и нежно целовала его шею горячими губами. Вдруг услышала голос Малгожаты: "Холодно. Идём в сени, согреемся". Она торопливо разняла руки, оглянулась. Увидев устремлённые на них глаза и добрые улыбки, смутилась, густо покраснела и, тихо сказала: "Идём". Все громко рассмеялись, аплодируя.

Стол был накрыт на удивление обильно и со вкусом. Традиционную бутылку Выборовой дополняла такая же по объёму бутылка вина. Рюмки чередовались с высокими фужерами. По краям скамейки - бумажные тарелки с вилками из пластика. Вдоль центра - различные бутерброды на тарелках. Рядом моряки положили четыре шоколадки. Права тамады взяла на себя Виола, распорядилась: "Володя! Ты что сидишь как в гостях? Наливай". Старшина безропотно повиновался, сначала разлил по бокалам вино, а затем наполнил рюмки водкой. Все застыли в сладком предвкушении. Торжественное молчание прервала Виола.

- Витя! - Так за что мы пьём?

- Предлагаю выпить за счастье наших маленьких взрослых и милых девчонок. Пожелать им успешного завершения учёбы и встретить достойных их любви спутников жизни. - Коротко сказал Виктор и, не садясь, выпил рюмку. Друзья поднялись и последовали его примеру. Весёлый шум заполнил прихожую костёла. Вдруг молчаливая Рута тихо и скорбно произнесла.

- Я уже встретила достойного моей любви человека, и другого не хочу. - И вскочив, принялась целовать Костю, подавляя предательские слёзы.

- Рута! Сегодня слишком радостный день, чтобы плакать. У каждой из нас есть дома подушка, и ещё будет возможность излить в неё свою печаль. А сейчас надо поспешить напиться счастьем встречи, о которой мы тайком мечтали. Предлагаю сыграть в фанты на раздевание. - Вмешалась Виола. Все согласились. Петя выиграл у Зоси куртку. Было прохладно, и он сразу же потребовал выкуп.

- Спой нам что-либо, на твоё усмотрение.

Зося, немного подумав, запела, чистым задушевным голосом, арию Лиды из "Свадьбы Кречинского".

- ... Другому я бы солгала

А Вам душой не покривлю.

Я только Вас всегда ждала

И только Вас люблю... - Закончив петь, она поклонилась Пете и принялась нежно целовать Виктора. И только потом раздались дружные аплодисменты. К общему удовольствию игра продолжалась. Стало совсем темно, но завершать свидание никому не хотелось.

В начале декабря, досрочно, под всеобщее ликование, корабль спустили на воду. Но высокий темп его сдачи-приёмки сохранился. К Новому году предстояло провести ходовые испытания. В случае успешного их проведения, директор Судоверфи обещал премию в размере месячных окладов. Командир корабля занял свою каюту, а Главный Инженер Проекта - кают-компанию. Теперь у них появилась возможность вести беседы на самые различные темы. Каминский предложил отметить спуск корабля на воду в ресторане, и там поближе познакомиться. Мудрагель с удовольствием согласился.

Томаш откупорил вспотевшую бутылку Выборовой, наполнил рюмки и провозгласил тост.

- Предлагаю выпить за дружбу, доверие и дальнейшее развитие сотрудничества между нашими Странами на благо процветания братских народов, укрепления их экономической мощи, обороноспособности и, конечно же, повышения благосостояния населения.

- Замечательный тост. - Сказал Борис. Коллеги чокнулись, выпили и, с аппетитом принялись за ужин. Вторично наполнив рюмки, Томаш, смущаясь, молвил.

- Извини Борис, если мой вопрос покажется некорректным. Почему офицерский состав делегации поменялся, а старшинский - остался прежним?

- Не нужно извиняться, вполне уместный вопрос. Мой наставник, опытный морской офицер Вадим Головко, досрочно получив звание капитана третьего ранга, отбыл в Ленинград слушателем Военно-Морской Академии. Я был у него старшим помощником. Когда военно-политическая обстановка на Ближневосточном побережье накалилась, адмирал поручил мне подобрать специалистов, способных оказать помощь в сдаче-приёмке корабля в кратчайшие сроки и с высоким качеством. Я, не мудрствуя лукаво, предложил список проверенных в деле моряков, которые с честью и без конфликтов исполнят свой долг. Ведь нам предстоит отправиться в Средиземное море вокруг Европы в зимние шторма, чтобы успеть до начала боевых действий. Моё командование, и я лично, бесконечно вам благодарны за ваш самоотверженный труд при строительстве СДК-64, за ваше понимание и подставленное плечо. Я пью за тебя Томаш, и за всех Польских товарищей. - Ответил капитан-лейтенант и, поднявшись, осушил рюмку. Каминский последовал его примеру и, с доброй завистью отметил.

- Солидно у вас поставлена подготовка кадров. Я тоже многому научился у капитана Головко, дай ему Бог стать адмиралом.

Ходовые испытания корабля прошли успешно, несмотря на отвратительную погоду, всего за двое суток. Офицеры и мичман, вместе с Каминским, засели в кают-компании принимать техническую, навигационную и коммерческую документацию. Моряки срочной службы тяготились бездельем. Они ожидали снега, но непрерывно лил холодный дождь. Строили планы встречи Нового 1967 года, последнего в их службе на Флоте, хотя сомневались, что Новогодняя ночь будет счастливой, и запомнится на долгие годы.

На запоздалый ужин Советских моряков в Отеле появился Главный дирижёр оркестра подполковник Шиманский. Все встали с мест, приветствуя старшего по званию и удивлённо вглядываясь в торжественное лицо хозяина воинской части. Тот, извинившись, произнёс.

- Панове, вы продолжайте трапезу, а я тем временем расскажу, зачем пришёл. Традиционно, 31 декабря в 23 часа здесь открывается Новогодний бал. Имею честь пригласить вашу делегацию принять в нём участие на правах старых добрых друзей, которым мы всегда рады. Очень желательно, если это возможно, чтобы вы прибыли вместе с подругами, как наши музыканты. Тогда праздник будет веселей. Он напомнит вам далёкий родной дом, а в памяти останется прощание с гостеприимной Польшей. Прошу не опаздывать - сместить Новый Год не в наших силах. - И широко улыбнулся своей шутке. Моряки, в ожидании реакции командира, прекратили есть. Капитан-лейтенант, пожимая руку подполковника, сказал.

- Мы очень Вам благодарны за приглашение и за Ваше гостеприимство. Было бы крайне невежественно с нашей стороны - отказаться или опоздать. Только один вопрос. Каким может быть наш вклад в подготовку бала?

- Упаси нас Господь брать с вас какие-либо вложения. Вы что, сомневаетесь в моей искренности? - Возмутился Шиманский.

- Простите меня, пожалуйста. Мне ничего такого и в голову не приходило, просто захотелось быть хоть в чём-то полезным. Мне очень стыдно. - Покраснев, молвил Мудрагель.

- Ничего страшного. Вы молоды, ещё научитесь отличать правду от фальши. А пока - до встречи. - Примирительно сказал подполковник, и удалился.

В назначенное время, празднично украшенный зал наполнился гостями. Дамы пестрили вечерними нарядами, кавалеры - блестящей парадной формой с аксельбантами. Вдоль трёх стен буквой "П" расставлены столы, накрытые разнообразными закусками и множеством бутылок Шампанского, за которые никто не садился. На свободном от мебели пространстве в центре зала наблюдалось весёлое и шумное броуновское движение участников Новогоднего бала. Главный дирижёр оркестра попросил рассаживаться по местам, чтобы успеть провести год, которому осталось двадцать минут до безвозвратного ухода в историю. Под канонаду выстрелов шампанского, с всеобщим ликованием и пожеланиями друг другу счастья, встретили Новый Год. Зазвучала мелодия Сказки Венского леса, отдельные пары вышли танцевать вальс. К Малгожате подошёл молодой прапорщик, и пригласил на танец. Прежде чем подать ему руку, она взглянула на Петю, который одобрительно кивнул. Следующим танцем бы танго. За спиной девушки опять появился тот же прапорщик. Он вывел её в центр круга, прижал к себе, что-то шепча на ухо. Правую руку медленно опустил ниже талии. Малгожата отпрянула, и влепила ему громкую пощёчину. Затем развернулась и, в слезах бросилась к выходу. Наблюдавший за ними Петя, рванулся с места, перехватил подругу, и мимо застывших на месте пар, потащил её к обидчику. Сдерживая ярость, сказал.

- Проси прощения. - И умолк, сверля его взглядом. Музыкант, окружённый толпой, колебался. Старшина, теряя терпение, со злостью и презрением, крикнул.

- На коленях! - И сжав до боли кулаки, решил подождать несколько секунд. Раздались аплодисменты, выкрики: "подонок", "буржуйский прихвостень". Рядом стояли воинственно настроенные старшины. Почуяв опасность, прапорщик опустился на колени, пролепетал.

- Простите, панночка.

Тем временем, сквозь толпу прорвались подполковник и капитан-лейтенант. Шиманский распорядился: "Арестовать провокатора! Утром передать военному прокурору". Два дюжих охранника увели наглеца. Начальник военных музыкантов обратился к коллегам и гостям.

- Разрешите от вашего имени извиниться перед нашими Русскими друзьями за то, что мы позволили вовлечь их славных военных моряков во внутренний Польский конфликт. Это те самые юноши, которые спасли от неминуемой смерти двух незнакомых, таких же юных гимназисток, рискуя своей жизнью и свободой. Сегодня они вновь встали на защиту чести и достоинства Польской девушки, хотя им категорически запрещено вмешиваться в наши дела. Они, не думая о последствиях, поступили так, как велела их совесть и долг любого мужчины. Спасибо им! - Его речь прервали дружные аплодисменты поддержки. Подняв руку, подполковник продолжил. - Относительно прапорщика, то его оскорбление девчонки не было случайностью. Это была продуманная акция, цель которой - испоганить наш праздник и посеять вражду между Польским и Советским народами. Он является приверженцем бывшего буржуазного правительства Польши, сбежавшего в Англию перед началом фашистской агрессии, не забыв прихватить казну, и бросив на произвол судьбы свой народ. Вполне естественно, что ему это не удалось. Мы продолжим отмечать аполитичный всемирный праздник. Будем пить вино, петь, танцевать и веселиться. Прошу за стол. - И, взяв под руку Мудрагеля, под бурные аплодисменты направился на своё место. Вдруг старший лейтенант Анисия запела "Катюшу". Песню подхватил оркестр и все присутствующие в зале, даже лысый мичман. На улице падал снег.

Утром второго января, представители заказчика готовились к тожественному подписанию акта сдачи-приёмки корабля в кабинете директора судоверфи. Сидя в кают-компании, командир и ГИП окончательно проверяли наличие подписей на документах, перед тем, как поставить свои визы в генеральном акте. Вдруг прозвенел звонок внутренней связи. Командир снял трубку. Старшина Пинчук доложил, что на радиосвязи командир СДК-46, капитан-лейтенант Гончар просит подойти к рации пана Каминского. Томаш побежал в радиорубку. Спустя несколько минут, он возвратился хмурый и злой. Собрал документы в папку и сказал.

- Поехали, ожидает директор. Завтра отправляетесь к себе. - И, не медля, отправился на пирс. Через десять минут они уже были в приёмной. Мария многозначительно улыбнулась и пригласила пройти в кабинет. Навстречу поднялся хозяин, пожал руки посетителям и, попросив присесть, молвил.

- Я с удовольствием подписываю Акт, ибо уверен что, благодаря нашей с вами слаженной работе, корабль будет долго и безотказно служить Флоту. - Вручив один экземпляр документа командиру, продолжил. - В отличие от Вашей команды, капитан-лейтенант, предыдущие заказчики прибыли к нам как на курорт. Они семь месяцев бездельничали, чем нанесли ощутимый урон судоверфи, сорвав график поставки кораблей. Теперь, с Вашей помощью, мы его выровняли, за что я Вам очень благодарен. Есть ли ко мне вопросы, пожелания?

- Один вопрос. - Подал голос Каминский. - Только что у меня состоялся разговор с Гончаром. Он требует прислать в Балтийск специалистов для устранения пропадающих отказов рулевого управления. Как быть?

В глазах директора сверкнула ярость. Немного успокоившись, ответил.

- Скажите ему, что мы готовы прислать двух инженеров, если он предварительно оплатит связанные с командировкой расходы. Если не согласится - пусть оформляет рекламацию. Желаю успеха, а Вам командир - семь футов под килем.

По-прибытию на корабль Каминский вышел на связь с Гончаром. Он слово в слово передал ему предложение директора, и попросил сообщить характер отказов механизма. Вскоре Гончар появился в эфире, высказав несогласие оплачивать расходы подрядчику за исправление его брака, и добавил, что часто отключается гидропривод руля. Томаш спустился в кают-компанию, где собралась команда для отправки в гостиницу за вещами, и сходу передал сообщение Гончара.

- Масло! - Одновременно выкрикнули старшины: электрик Дударь и моторист Мухин. Руководители удивлённо переглянулись, и в один голос выдали.

- Поясните.

- Всё очень просто. Если я скажу что-то не так, Витя меня поправит. В гидропривод заливается только синтетическое масло заданной плотности, которая остаётся почти неизменной при колебаниях температуры внешней среды. Обычное масло при понижении температуры становиться настолько вязким, что насос не в состоянии его протолкнуть и отключается. - Доложил свою точку зрения Мухин. Все, кроме мичмана, недоверчиво покачали головой. В разговор встрял Виктор.

- Версия Володи вас не убедила потому, что привод отключается, а через некоторое время опять в рабочем состоянии при тех же условиях внешней среды. Похоже, что умный конструктор, во избежание разрушения дорогостоящего насоса высокого давления, заложил тепловую и токовую защиту в электродвигатель привода, которая его обесточивает при перегреве. Когда он остывает, его опять можно включить, чего ни в коем случае нельзя допускать до устранения причины отказа. Я целиком согласен с выводами Мухина, хотя это лишь предположения. Надо проверить на месте.

- Спасибо парни, убедили. - Сказал Каминский. - Завтра наша команда вместес вами будем в Балтийске. Я поручу нашему мотористу проверить вашу версию отказов и, если она подтвердится - заменить масло. А Вас, товарищ капитан-лейтенант, прошу разрешить участие старшин в установлении истины.

Как правило, в море вышли на рассвете. Небо заволокло тучами, моросил рясной дождь с мокрым снегом. Тёмно-серые волны одна за другой накатывались на корабль, упрямо сопротивляясь его движению. К тринадцати часам появились очертания форта Пиллау и Военно-морской базы. Получив по радио разрешение коменданта порта, корабль пришвартовался бортом к длинной стенке пирса возле СДК-46, в десантном трюме которого его ожидала команда во главе с главным механиком, старшим лейтенантом Коротичем. Почти третья её часть - матросы с трёхмесячным стажем морской службы. Быстро прошли пограничный и таможенный контроль. Польские моряки сошли на берег, а их место заняли члены команды нового корабля. Представитель Гданьской верфи в сопровождении Дударя и Мухина отправились к соседям для установления причин отказов рулевого управления. Версия специалистов первого класса - подтвердилась. При этом обнаружился вопиющий факт. Заливка масла в гидропривод руля не предъявлялась, как следует из записи в тетради сдачи-приёмки оборудования, а приёмка выполнена мотористом заказчика самостоятельно.

Капитан-лейтенант Гончар со своей командой, наконец, с третьего раза сдал зачёты по курсовым задачам. Подошла очередь Мудрагеля с его бойцами. Он волновался, ведь команда ещё не спетая, а многие матросы впервые выходят в море. Но, как оказалось, он переживал зря. Строгие, видавшие виды Балтийские офицеры оценили на "отлично" выполнение командой задач К-1 и К-2. Теперь можно пополнять запасы и отправляться домой.

Шифровка адмирала Петракова гласила: "Отбыть к месту назначения в составе боевого звена из трёх кораблей. Флагман - эскадренный миноносец "Меркурий". Первый". Дежурный офицер миноносца вручил командирам десантных кораблей пакет с радиопозывными участников похода. На рассвете вышли в море. Построились в кильватер, первый - эсминец, замыкающий - СДК-64. Погода не располагала к морским прогулкам. Солнце не пробивалось сквозь сплошные облака, шести бальный ветер завывал в снастях, вымпел на клотике вытянулся на всю длину. Пройдя сквозь Данию через пролив Бол. Бельт, корабли оказались в Северном море, которое не было приветливей Балтики. Но впереди их ожидал коварный Ла-Манш, а за ним Атлантический океан. Благополучно пройдя этот путь, вошли в Бискайский залив - место самой свирепой репутации. Его Испанское побережье моряки народов Европы называют Берегом смерти. Громадные волны проникали под днище корабля, приподнимали его и швыряли в пучину. Он стонал, как раненый зверь, пытаясь вынырнуть из-под толщи воды и, как только ему это удавалось, новая волна наваливалась на него всем своим тысячетонным весом. Казалось, ещё чуть-чуть и он, расколовшись на части, покинет этот мир, увлекая за собой ни в чём неповинных жителей суши. Значительная часть молодых матросов теряла самообладание от страха и тошнотворных позывов жёлчью. Их отводили в баню и укладывали на рыбины. Кто-то из боцманской команды время от времени смывал водой со шланга дурно пахнущие испражнения. Те, кто нёс вахту или отдыхал в кубрике, привязавшись к своим койкам, почти беспрестанно жевали ржаные сухари из НЗ. А снаружи лил дождь. Ветер, со скоростью более 130 километров в час, подхватывал солёные брызги от вспененных гребней волн, перемешивал их с небесными потоками дождя, и заливал иллюминаторы ходовой рубки, равно как и навигационные приборы, оружие и палубу. Вода не успевала стекать через клюзы фальшборта, катаясь по колени из стороны в сторону. Видимость приближалась к нолю. Двигались по радиолокатору. О каком либо строе не могло быть и речи, корабли разбросало по всей акватории залива. Флагман постоянно запрашивал о состоянии команды и корабля, хотя в этих условиях оказать малейшую помощь не представлялось возможным. Шторм изматывал моряков, они валились с ног, горячей пищи не было, перебивались консервами. Командир спал три - четыре часа в сутки.

Наконец, вырвавшись из Бискайского ада, вышли в открытый океан. Шторм продолжался, но не такой свирепый. Дождь прекратился, появилась сносная видимость. Корабли заняли своё место в кильватерном строю и, обойдя Португалию, вошли в Гибралтарский пролив. Средиземное море тоже штормило, но волны были ниже и чаще, а скоростью ветра - меньше. И, что немаловажно, была возможность спрятаться в тихой бухте в случае необходимости, ведь впереди ещё более полутора тысяч миль пути. Через двенадцать дней, по приказу комбрига, все три корабля пришвартовались в озере Донузлав на отдых. Капитан-лейтенант Мудрагель поздравил Витю Дударя, Володю Мухина и Петю Пинчука с присвоением звания старшины первой статьи.

Апрель - октябрь 2019 года.

Критику жду по адресу: viktor.tikich@gmail.com