март - апрель 2005
Яна Тимкова (Йера, Эннэрт, Миримэ, Лиари)


сборник
недостаточно остро


почти змей
на пороге
недостаточно остро
йорэ
снова пыльный город
черное с оттенком времени
*Бэллка* (одному Чужому)
золотой полоз
черное солнце (свет и тьма)
птицы слетаются
брат - брату (один - другому)
не уйдешь
моя алая нить (право)
за пределы мишени
умею желать...
банга - п.п.



почти змей

как ты вышел -
скажи...
я
посмотрю на тебя,
улыбаясь.
как ты шел
через призму ночей,
через все
ледяные огни...
камень -
не верь,
такими
они не бывают...
так -
не сможет лететь,
не сможет пробить -
чтобы точно,
изящно,
сквозь жилы и ткани...
сталь и огонь,
черно-алый,
как встарь,
как было давно -
как почти истончилось.
я посмотрю на тебя,
улыбаясь.
танцуй по огням,
по цепочке,
что протянулась над пропастью,
и звон ее звеньев -
разметка
для каждого шага.
обсидиан -
песня камня
и песня огней -
я не видела,
как ты
сумел появиться.
твой полет -
от ярости к сердцу.
но -
не забудь.
когда-нибудь
я посмотрю на тебя,
улыбаясь... 

(2:29 07.03.05)


на пороге

песня моя -
я
выберу текст,
ты
скажешь мне ноты.
мы -
попросту выше...
выше,
чем второй нотный стан,
чем нотные звезды,
чем третий ключ,
что провернули -
в спине...
говори.
горечь огня,
что вспорол твои вены,
что хлынул -
потоком.
и -
горлом.
пей -
обжигающий сок,
сок 
уже не твоей
 нерастраченной жизни.
как
говорить о тебе,
если воздух
рвется ударить,
и я
еле стою на пороге...
на пороге
между мной и тобой.

(7 марта - 19 апреля 2005)


недостаточно остро

не могу -
недостаточно остро.
лезвия
выйдут из кожи.
удар.
не властен -
не волен.
и нет середины
для края и камня...
знаешь ли,
как крик
вырывается вверх,
как голос
становится пеплом...
я
стою для тебя.
не смей -
черно-красной стрелой 
в сердцевину мишени.
не пропусти -
я кричу,
чтобы ты
шел на голос.

взлетай,
моя радость,
мое оперение.
жарко стреле
прорываться сквозь пламя...

(7 марта - 19 апреля 2004)


йорэ

йорэ...
слово
хрустит на зубах
красным крошевом -
камнем...
йорэ -
голос твой птичий,
голос птицей
взлетает
и падает в пыль.
йорэ...
слова мои
рвутся из рук,
превращаясь.
их желание -
быть не рядом,
не со мной,
 не во мне...
йорэ.
ты хотела...
не смей
говорить о птицах -
их крылья -
стимфалийская сталь,
а медь -
давно уже
пошла на доспехи для тела...
сталь и боль -
радость моя,
давай
петь о дождях,
о том,
как бывает,
когда
в отраженьях зеркал -
только чужие 
рваные шрамами лица...
йорэ -
не смей
говорить о птицах,
ведь это -
не я и не ты.
йорэ -
прошу -
в старом сне,
в новом мороке,
который увидишь,
если
 закроешь глаза...
давай -
умоляю -
давай
говорить о птицах...

(16 марта 2005)


снова пыльный город

расскажи мне,
как плачут птицы,
которым
не досталось тебя...
как стонут
в безглазом городе,
когда понимают,
что не поймали тебя...
пыль
тихого города
не опустится
там,
где ты шел.
я опущусь
на серые камни,
я коснусь
отпечатков следов.
каленое солнце
вскроет меня лучом -
я смолчу,
я буду знать,
что тебя здесь
уже не бывает...
смотри,
город мой,
разъятый на части,
смотри -
он
не достался тебе,
а на пальцах моих -
его сны
и дыхание
его перемен...
город,
смотри на меня,
не пускай
из жарких объятий,
из раскаленных сетей -
я -
это всё,
что будет в тебе -
от него.

(17 марта 2005)


черное с оттенком времени

*год - yen - за 144*
А.

наш с тобой
силуэт,
мое золото...
вспомни -
свои подоконники,
рваные
песни ветра
и черные стекла...
тебе -
полные горсти!
черный -
где было синее,
где рвались
танцы и песни,
где комья земли -
из под ног...
проверь -
красный ли
цвет
нашей глины?
красный -
и полосы -
бумажные полосы рук,
алые полосы -
жилы...
я учусь
танцевать без тебя,
не смотреть,
не искать
касания -
теплые пальцы,
холодные стены,
и кровля -
пронизана солнцем до дыр -
и воздух исходит
струящимся криком...
как
 говорить о тебе...
не касаясь -
я научилась
даже во сне
знать,
как ты дышишь.

(28 марта - 19 апреля 2005)


*Бэллке*

песок -
по стеклу...
идешь,
не оглядываясь,
не оставляя следов.
белое марево -
мне
не успеть за тобой.
но
мне и не нужно.
идешь -
где следы твои,
морок мой?
где
дрожание струн,
когда ты
глядишь на меня из строки?
касаться стекла -
касаться
иллюзии цвета
и тени огня.
я позову ее -
тень,
что расскажет мне,
как не было нас,
как истаяли стены,
как падали своды,
как скалы
рассыпались в пыль...
пустыня,
и жаркое марево -
посмотреть тебе вслед,
зная -
ты
не оставишь следов.
ты
так не умеешь -
ходить,
приминая песок,
вплавляя себя -
в то,
чего скоро не станет.
я смотрю
на твой силуэт.
я смотрю,
как истекает песок -
снизу вверх -
в песочных часах...

(28 марта 2005)


золотой полоз
(N)

голос -
снова
цветным,
истекающим золотом полозом...
косы мои -
нету кос,
а знаешь -
я бы хотела...
полоз мой,
мое золото,
тяжкий мой,
тот, кого нет...
золото
тянется к золоту -
как
мне позвать тебя,
если я -
это черная сталь,
а черные струны -
это все,
чем умею кричать...
как же
назвать тебя,
полоз мой,
золото глаз,
и сияющий пламень
тяжелого голоса...
как же ты
не сумел
меня отыскать?
мои косы обрезаны -
как же ты
не сумел
пройти по следам?
что ж -
я приду -
где живет твое золото,
где растут
золотые цветы,
где золотой аромат
клонит в сон...
я приду.
сгорит твое золото,
полоз мой,
мой тяжелый,
мой каменный...
из артерий моих -
алое,
жаркое пламя -
его хватит
чтобы вспыхнула сталь,
и вспыхнуло золото -
твое
тяжелое,
 тяжкое,
  черное золото...

(28 марта, закончено 1 апр. 2005, 2:51)


черное солнце
(свет и тьма)

свет и тьма -
пряди твои,
голос твой -
тени и солнца...
расскажи,
как нам жить без тебя,
как смотреть -
вверх,
зная,
что там тебя не бывает?
расскажи,
наш сияющий,
мы
будем слушать тебя -
так,
как смех
срывается с губ,
как капли
срываются с пальцев,
как в глаза
опрокинуты луны,
если смотришь навстречу...
я не вижу тебя -
только слышу твой голос,
только знаю -
твой танец
в моем кровотоке,
в первом
утреннем стоне,
когда
уходящие луны
вонзаются в горло...
ты,
наш прекрасный,
наш связанный,
в свете и тени,
наш безголосый,
всевластный...
посмотри -
я тянусь,
чтобы
коснуться тебя...
ты -
затменное,
древнее,
черное солнце...


птицы слетаются

как
говорить для тебя -
если голос
падает в пропасть...
даже если
он станет
трепещущей
мерцающей птицей -
ты посмотришь
в ее золотые глаза...
птица -
к ногам твоим.
иди,
переступи
через хрупкое тело -
наступи на нее...
яд -
под кожу,
под ногти,
под тончайшую маску...
птицы мои -
посылаю вперед.
твоих взглядов
не хватит на то,
чтобы прогнать
 мою стаю...
кружитесь,
красивые -
мерцанием, мороком,
пленом...
сколько вас
хрустнет
под сминающим взглядом...
неважно
тысячи слов -
и тысячи птиц.
хотя бы одна
пробьется к тебе -
вырвет твой взгляд
одним поцелуем...
иди же,
красивый мой.
шатайся,
не падай.
тебе еще долго
бродить
вперемешку с тенями...

(7 апреля 2005)


брат - брату

прикоснись.
сорви
мое оперение.
видишь же -
я шел,
шел так давно,
что забыл,
как летают...
прикоснись.
я дрожу,
я стою на ветру -
подставляясь под ленту ударов.
посмотри -
я сделан
по твоим чертежам,
разве не ты
выбирал мои волосы,
руки и голос?
посмотри на меня -
я устал,
я стою у дверей,
не смея войти.
я тонок -
так ты велел,
когда сбрасывал
в море на камни.
посмотри -
неужели боишься
встретиться взглядом?
помнишь -
ведь там серебро и
текучая ртуть...
отзовись.
я знаю -
ты
не можешь
меня не понять.
позволь мне войти -
сорви мои перья,
коснись меня сталью -
в последний мой раз.
я помню.
ты велел мне -
дождаться тебя.
я не смог.
прости.
посмотри -
я пришел.

(7 апреля 2005)


не уйдешь

любовь моя...
ты -
лукасса,
ты -
аллукьера,
ты -
атональность
и тонкий аккорд
в сине-черной оправе...
я больше
не верю тебе -
не до лжи нам,
не до
понятий о 
черном и алом.
сколько крови -
хлещет
фонтаном из вен,
а ты,
улыбаясь,
пытаешься дать мне напиться.
наши слова -
сплетение ран,
узор,
что ты высек -
скрываясь от боли
в камне и стали.
не уйдешь...


моя алая нить

право трения.
право -
на голос, 
на сияние
дня из глазниц.
ты расплетен -
я вплетаюсь в тебя
вторым
дуновением ветра.
алой нитью,
 что свернулась в себя,
что стала -
черненой.
ты вылит и пролит,
излит -
в землю,
ты ушел,
но вернутся -
лишь виноградные лозы.
ты прошел -
через землю и камень,
и все так же
в тебе
 моя алая нить.


за пределы мишени

жесткий -
выбит,
вышел -
за пределы мишени.
думаешь -
можешь уйти,
влет и вразбег -
за черту, за дугу,
за обрывок
громового раската.
синее,
черное -
молнии,
бьют тебя влет.
говори -
сможешь найти
одно слово
из россыпи
тихих и звонких обманок?
говори -
сможешь, не скажешь.


умею желать...

избыток
пурпурной
раздавленной краски.
в голове -
рой
истрепанных слов,
ты смотри -
я смотрю на тебя.
скажи мне,
не устал ли
играть
на таком инструменте?
больно и холодно -
не удивляйся.
я -
впаян в айсберг,
и оттуда -
смеюсь,
раскрывая глаза,
не умея закрыть,
и в глаза
вмерзли льдинки..
берегись моих глаз -
взглянешь глубже -
ледяная игла
выйдет навстречу,
вопьется в зрачок...
не уйдешь,
 мой неласковый,
мой прекрасный,
мой
 заковавший меня во льды -
ты не знаешь,
как
я умею желать...


банга - п.п.

что осталось в тебе,
 если вырвана
песня железа?
если кровь твоя
потеряла
удивительный вкус -
я все еще помню,
 я храню
все оттенки...
не отвечай.
здравствуй, хозяин.
смотри,
я пришел.
знаешь ли,
как стиснуты зубы,
как сомкнуты веки - 
ты ведь и сам
так немало провел,
ты ходил,
ведая
только серую стынь
 под ногами.
здравствуй, хозяин.
твои луны -
ты устал их считать,
 а я пел о каждой.
я ловил
стрелы лучей
в клетки боков,
они там до сих пор -
разве
не слышишь их песен?
я прыгал и пел -
по глине и камню,
я пел -
я не чуял
сгорающих лап.
здравствуй, хозяин.
крошево
всех твоих кубков -
стекло и каленая глина -
все -
узор моей шкуры.
здравствуй, хозяин.
я ловил
все твои камни -
все,
что хотели к тебе,
что хотели
ласкать твой висок -
так,
как единственно могут.
здравствуй, хозяин.
открой же глаза.
посмотри на меня -
на того,
кто знает по имени
все твои луны.
ожерелье, хозяин -
я держу его крепко.
не страшись -
пусть
оно рвется на волю,
обнять и обвить твою шею...
ядовитые луны,
 хозяин.
не смотри на меня.
ты -
иди.
я держу.