Тимофеев Николай Александрович : другие произведения.

Батон с деньгами Пьеса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Н.А. Тимофеев

Батон с деньгами

Комедия в пяти действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   Антон Фёдорович Первашов, директор научно-исследовательского института, доктор химических наук.
   Людмила Викторовна, его жена, домохозяйка.
   Мария Дмитриевна, её мать, пенсионерка.
   Аня, старшая дочь Первашовых.
   Надя, младшая дочь.
   Борис Васильевич Батоненко, заместитель директора института по общим вопросам.
   Павел Петрович Хорьков, старший научный сотрудник.
   Иван Ильич Ильин, молодой талантливый химик.
   Верочка, младший научный сотрудник.
  
  
  
  
   Действие происходит в Москве, в квартире Первашовых, в кабинетах заместителя директора, заведующего лабораторией и в городском сквере. Между 1, 2 и 3 действиями проходит по два года, между 3, 4 и 5 - по одному году, всего шесть лет.
  

Действие первое

   Комната в квартире Первашовых, прямо два окна, слева в углу телевизор, ближе входная дверь, справа у стены диван, перед ним столик с подносом, на котором стоят вино, закуски, чайные приборы.
  

Явление первое

  

Людмила Викторовна и Батоненко (сидят на диване, пьют чай).

   Батоненко. Ты сегодня какая-то необычная... что это с тобой, Людок?
   Людмила Викторовна. Что же ты необычного во мне заметил?
   Батоненко. Немного торжественная какая-то. Не знаю, то ли я нашёл слово, но что-то в этом духе.
   Людмила Викторовна. Известно, что мужчины не помнят никаких дат, кроме, правда, дней рождения. Ты, я вижу, не исключение. Удивительно, как вы ещё дни рождения помните!
   Батоненко. И какая же дата сегодня?.. Мне ничего в голову не приходит...
   Людмила Викторовна. Милый Боря, сегодня исполняется тринадцать лет нашей, с позволения сказать, нежной дружбы. Позавчера Надежде исполнилось двенадцать. Боже, как летит время!
   Батоненко. Понял, виноват, но при чём здесь Надежда?
   Людмила Викторовна. А при том, милый Боря, что она твоя дочь.
   Батоненко. Ты что-то путаешь. Она больше, конечно, похожа на тебя, но и на Антона тоже. И я уже говорил тебе не раз, обращение "милый Боря" мне очень не нравится, мне от него дурно становится, можешь понять?
   Людмила Викторовна. Хорошо, буду по фамилии обращаться: господин Батоненко, Надя ваша дочь, потому что матери это лучше всех известно. А твоя дочь не может быть похожа на Антона.
   Батоненко. Хорошо, думай, как хочешь. Но не распыляться... Время, действительно, летит. Я по делу с тобой хотел поговорить, Людмила Викторовна.
   Людмила Викторовна. По делу? Со мной? По какому же? Мне интересно даже стало: Борисик со мной будет говорить по делу!
   Батоненко. Не удивляйся, я думаю, ты единственная, кто может мне помочь. Ты можешь повлиять на Антона. Я заместитель его по общим вопросам, считай, по хозяйству. Но в институте научно-исследовательском... без степени... даже кандидатской... не очень уютно, понимаешь?
   Людмила Викторовна. Я во всём этом не разбираюсь, ты мне покороче и попроще объясни, что я должна сделать?
   Батоненко. Объясняю. Антон уже три года доктор химических наук, а я, его заместитель, даже не кандидат. Я ему как-то намекал о своём желании защитить кандидатскую, но он сделал вид, что не понял. За себя обычно неудобно просить, и второй раз, а тебя он послушается, я уверен.
   Людмила Викторовна. Ладно, поняла, я попробую. А у тебя есть материал для защиты? Надо ведь что-то написать...
   Батоненко. Да материала при желании всегда можно найти, целый институт работает... для одного человека совсем немного надо.
   Людмила Викторовна. Борисик, а что я буду за это иметь?
   Батоненко. А что ты хочешь, моя радость?
   Людмила Викторовна. Я, если честно, хочу быть твоей женой. Мне надоело жить двойной жизнью. Я всегда этого хотела, ещё когда мы все были студентами, и вы с Антоном из Менделеевского приезжали к нам в пед, в дом культуры. Я сразу и навсегда влюбилась в тебя, Борисик.
   Батоненко. А что же ты за Антона вышла? Помню, при мне это было, он тебе сказал: "Выходи за меня замуж". И ты, не моргнув глазом, ответила: "Я согласна". А? Ты ждала его предложения, уже была готова, а сейчас говоришь другое. Вот, женщины, как вам можно верить?
   Людмила Викторовна. Всё очень просто, Боря. Во-первых, ты мне не подавал никаких знаков, а все вы, его друзья, перед ним преклонялись, говорили, что он гений, во-вторых. У меня тогда не было выбора. А что мне оттого, что он гений? Ты только один меня понимаешь и чувствуешь, правда, редко веришь.
   Батоненко. Начинается любимая песня: веришь - не веришь. Не будем распыляться. Мне пора на работу, моя дорогая. Директор на месте с утра, а его заместитель записался в местную командировку, а сам с его женой... короче, завтракает до обеда.
   Людмила Викторовна. Так ничего и не ответил на моё желание быть твоей женой. Борисик, как мне надоело прятаться от всех.
   Батоненко. Слушай, Людок, мы сто раз примерно это же обсуждали. Если он что-то узнает, выгонит меня в два счёта. И куда я пойду, кто и где меня ждёт? Хочешь стать женой безработного? Из-за тебя рискую своей карьерой. Пусть выкинет хотя бы кандидатом наук. Ты обещала.
   Людмила Викторовна. Помню, помню, Борисик.
   Батоненко. Умница (целует её и уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Людмила Викторовна одна (убирает посуду).

   Людмила Викторовна. Мне странно, он не верит, что Надежда его дочь. Ему просто не выгодно в это верить. Все мужики себя так ведут: не моё и всё, никакой ответственности. А мне кажется, она на него похожа, особенно, когда улыбается. Повезло нам, что не сильно, представляю, как бы Антон сбесился. Он её поэтому и не любит: чувствует, наверно, на уровне подсознания чужое дитя. Он сына хотел, вторая дочь ему была не нужна. А вот Аню любит. Она, конечно, первая и больше с ней маленькой возился; он для неё, по-моему, что угодно сделает, даже удивительно. Она и похожа на него и по характеру такая же. Хотел, чтобы она химиком была, но она в школе из-за учительницы, кажется, химию невзлюбила, зато учительница по русскому и литературе была замечательная, переманила на свою сторону, родной отец ничего не смог поделать. Теперь сама Анна Антоновна учительница по литературе и русскому языку. Отец давно смирился, а что оставалось? Она ему помогает, бывает, тексты считывает -- дружба у них и любовь. Всё, убрала, никаких следов. Скоро Аня обедать придёт (звонят в дверь), что-то рано и ключ у неё есть? (Идёт открывать).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Людмила Викторовна и Мария Дмитриевна.

   Людмила Викторовна (возвращается с матерью из прихожей). А я, мама, совсем забыла, что ты обещалась зайти, ещё не привыкла, что ты рядышком теперь, думала, что Аня на обед пришла, а по времени ещё не должна, рано.
   Мария Дмитриевна. Опять этот Батон у тебя был?
   Людмила Викторовна. С чего ты взяла? Приснилось что ли?
   Мария Дмитриевна. Мать не обманешь. Я уж его машину знаю, и мне из окна всё видно: когда подъехал, когда уехал. По-моему, вы совсем обнаглели, почти открыто любовь крутите. А если Антон узнает, что будет? Ты думаешь своей головой-то? Много не надо думать, но чуть-чуть - просто необходимо.
   Людмила Викторовна. Я вижу, сама себе плохо сделала: перевезла тебя к себе поближе, а ты теперь за мной шпионишь. Антон, по-моему, давно догадывается и даже доволен, что Борис взял на себя часть его обязанностей, не только на работе, но и дома.
   Мария Дмитриевна. Это тебе всё так представляется! Ты плохо знаешь своего мужа или оцениваешь его по этому козлу Борису. А Антон порядочный человек, увлечён делом и думает, что другие такие же. Он мысли не допускает, что его жена с его замом, однокашником по вузу, амуры крутит. Тьфу!.. Хоть бы женился этот Борис. Я раньше-то мечтала, теперь уж потеряла надежду. Они, кажется, с Антоном ровесники, значит, сорок два года ему?
   Людмила Викторовна. Да, им по сорок два в этом году. Антону уже исполнилось, а у Бориса осенью день рождения.
   Мария Дмитриевна. Значит, не женится. В сорок лет жены нет и не будет. Бывают, конечно, исключения. Один мой знакомый на работе, по фамилии Есенюк, да ты его знаешь, в пятьдесят лет женился, теперь уж его дочери двадцать, недавно всех троих видела. Тебе-то не двадцать, а сорок, свои дочери взрослые, какой ты им пример показываешь?
   Людмила Викторовна. Ты меня перевоспитывать опять будешь? Я тебе уже говорила: опоздала!
   Мария Дмитриевна. Душа у меня болит. Раньше я просто знала, а теперь я наблюдаю, как неразумно ты себя ведёшь, дочка! Брось ты его... от греха: побаловались и хватит - неправильно и глупо всё это!
   Людмила Викторовна. Правильно, не правильно... ты всё знаешь? А я нет! И не хочу знать! Я Бориса люблю и не собираюсь от него отказываться!
   Мария Дмитриевна. Раньше надо было думать, за него бы выходила...
   Людмила Викторовна. Я бы рада! Всё ты знаешь!.. (Раздражённо) Одно и тоже, одно и тоже - сколько можно, мама?
   Мария Дмитриевна. Он хитрый твой Борис, себе на уме, Господь вам судья.
   Людмила Викторовна. И одинаково каждый раз заканчиваешь, зачем начинать? Привыкнуть пора и успокоиться. Это мои дела, от тебя они не зависят. Как дождь идёт, тебя не спрашивает, так и это. Поняла?
   Мария Дмитриевна. Поняла... успокоила... спасибо, дочка. Тогда лучше о девочках давай поговорим. Как у Ани на работе дела?
   Людмила Викторовна. Скоро придёт обедать, ты её сама спросишь, кажется, всё хорошо.
   Мария Дмитриевна. У младшей какие новости?
   Людмила Викторовна. У этой каждый день новости: то хотела артисткой стать, то ветеринаром, а вчера сказала, что будет фармацевтом. У Таньки старшая сестра работает в аптеке, они с Танькой заходят к ней на работу, короче говоря, они хотят в тот же колледж пойти учиться, который сестра кончила, и их даже на работу в эту аптеку начальник агитировал...
   А вот и Аня открывает дверь.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Те же и Аня.

   Аня (входит). Здравствуй, бабушка (целуются).
   Мария Дмитриевна. Здравствуй, Анечка. Зашла с вами повидаться. Теперь я рядом живу, буду вам надоедать.
   Аня. Что ты, бабушка, мы рады тебя видеть.
   Мария Дмитриевна. Рады, не рады, теперь терпите, раз перевезли. Как у тебя дела-то на работе, всё хорошо?
   Аня. Нормально, бабушка. Бывают небольшие проблемы, но они разрешаются.
   Мария Дмитриевна. С начальством или с учениками?
   Аня. С начальством почти не бывает, с учениками, конечно.
   Мария Дмитриевна. Я по радио как-то слышала, некоторые ученики, и девочки тоже, очень плохо себя ведут. Как тебе удаётся с ними справляться?
   Аня. А куда, бабушка, деваться - я больше ничего не умею, а потом я опыта набираюсь. Когда пришла очень трудно было, а сейчас полегче.
   Мария Дмитриевна. Да с твоей головкой и в издательство, и в газету, и в журнал какой-нибудь возьмут, да мало ли куда. Низко-то нельзя себя ставить - у тебя высшее образование.
   Аня. Нет, я пока в школе буду работать, может быть, ближе к пенсии, если тяжело уж совсем будет, а пока не хочу никуда.
   Мария Дмитриевна. Значит, Анечка, ты на своём месте, тогда трудись в школе. Я как пришла в свою проектную контору - одна запись, ушла по состоянию здоровья на пенсию - вторая запись. А в собесе слышала, у одной женщины больше двадцати мест работы в трудовой-то. Бывает, говорят, и больше. Так люди всю жизнь маются, не могут найти себе места. Раз никуда не хочется, то работай. У Володи твоего что новенького?
   Людмила Викторовна. А Володя её лоботряс, бабушка! Как они будут жить, ума не приложу. То в Интернете торчит, то просто так диван пролёживает.
   Мария Дмитриевна. Это он пока холостой, а женится - заботы появятся, ещё как переменится, помяни мои слова!
   Людмила Викторовна. Вряд ли. У него со школьным руководством недавно опять конфликт вышел: только на ставку строго хочет работать, так же и получать. Горе моё горе: можно на ставку учителя физкультуры прожить, если ребёнок появится, и Аня не будет какое-то время работать?
   Мария Дмитриевна. Вы поможете. Вы для кого копите, для дяди чужого? У вас их не семеро, всего двое. Вначале одной, потом другой.
   Людмила Викторовна. Он и не спешит жениться, зачем ему семейные обязанности - они угроза его образу жизни. Он привык сам для себя...
   Аня. Давайте поговорим о чём-нибудь другом, мне это всё надоело. Как у тебя, бабушка, с давлением? Прибор-то хорошо работает?
   Мария Дмитриевна. Прибор работает, а с давлением так: то ничего, а то и таблетки не помогают. Недавно врач другие назначила, пока тьфу-тьфу.
   Аня. А почему другие?
   Мария Дмитриевна. К тем организм, сказала, привык, не реагирует, поэтому и назначила другие.
   Аня. А как коленка, бабушка?
   Мария Дмитриевна. То ничего, то задаёт жару - ночь не сплю. Что ты хочешь, шестьдесят пять исполнилось, подружка моя лучшая два года назад убралась, а я ещё пока скриплю.
   Аня. А внешне ты, бабушка, выглядишь моложе, лет на... пятьдесят шесть.
   Мария Дмитриевна. Спасибо, Анечка, за комплимент, только у меня свои глаза кое-что видят: то вроде ничего, а бывает, и на восемьдесят выгляжу. Берегите здоровье пока молодые, в старости пригодится.
   Аня. Пойдём, бабушка, на кухню, я есть захотела. У меня ещё уроки есть сегодня.
   Мария Дмитриевна. Пойдём, Анечка, пойдём. Я у вас всех только время отнимать теперь буду.
   Уходят, звонят в дверь, Людмила Викторовна идёт открывать.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Людмила Викторовна и Ильин.

   Ильин (смущенно). Антон Фёдорович почему-то назначил мне встречу у себя дома... поэтому я и пришёл.
   Людмила Викторовна. Это с ним бывает, чем-то вы его покорили... проходите, не стесняйтесь.
   Ильин. Он присутствовал на моей защите, а потом пригласил...
   Людмила Викторовна. Значит, понравилась ваша работа. Садитесь, подождите его, ради Бога не стесняйтесь. Вы, я вижу, дипломированный химик?
   Ильин (смущённо). Получается так... вчера в деканате выдали диплом.
   Людмила Викторовна. Вы такой стеснительный молодой человек, наверно, не москвич?
   Ильин. Вы угадали, я из глубинки... В школе прочитал книжку об одном химике, который учился, а потом работал в Менделеевском, какие у него были достижения, и... загорелся. Книжечка такая маленькая, научно-популярная, я с ней года два не расставался.
   Людмила Викторовна. И Антон Фёдорович Менделеевский закончил, он сейчас будет, он не любит опаздывать. А вот он и сам, кажется, пришёл, беседуйте, не буду вам мешать (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Ильин и Первашов.

   Первашов (входит). Вы уже здесь? Здравствуйте, коллега (подаёт руку).
   Ильин. Здравствуйте, Антон Фёдорович.
   Первашов. Пригласил вас в гости, хотел чайку с вами попить, побеседовать, а тут непредвиденные обстоятельства, вызывают в министерство за чем-то. Времени у меня совсем мало, но для меня картина ясная, всё зависит от вас. По-порядку... Работа, которую вы защищали, имеет перспективу, но я не обещаю, что вы ей будете заниматься. Это и не важно. Главное, вы понимаете химию, далеко не всем природой такое дано. Я сравниваю это со слухом: у кого-то музыкальный слух есть, а про кого-то говорят, что ему медведь на ухо наступил. У вас с химическим слухом, коллега, всё отлично. Если будете упорно трудиться, из вас может получиться настоящий специалист. Но я, к сожалению, могу вам предложить только работу в нашем институте, конкретно если говорить, то в моей лаборатории. Что касается регистрации, жилья, то здесь ожидаются трудности. Мы будем помогать вам, чем можем, но придётся, наверно, пока и в общежитии пожить. Короче говоря, как-то жилищный вопрос со временем решится, но не скоро... с работой никаких проблем - много и интересная. Я б на вашем месте принял моё предложение и согласился.
   Ильин. Я, конечно, согласен, я всё понимаю.
   Первашов. У вас сейчас месяц отпуска, что вы собираетесь делать?
   Ильин. Что вы мне посоветуете?
   Первашов. Я б посоветовал не тратить зря время, а приступить с понедельника к работе. А на этой неделе встретиться, можно завтра, с моим заместителем Борисом Васильевичем Батоненко. Он в курсе, я с ним о вас говорил, озадачил его вашей жилищной проблемой, у него есть кое-какие связи, он поможет.
   Ильин. Спасибо, Антон Фёдорович, я готов.
   Первашов. С начальником отдела кадров я тоже говорил, он вас ждёт - следующий визит к нему. Конечно, вы взрослый человек и понимаете, что можете себе сами помочь и нам облегчить задачу, если женитесь. Есть невеста? Извините за нескромный вопрос.
   Ильин. Пока, к сожалению, нет.
   Первашов. Со временем появится, но форсировать события не стоит. Сколько вам?
   Ильин. Двадцать два.
   Первашов. Тем более, успеете. Живите, работайте, а там как Бог даст. Что ж, договорились, Иван Ильич (протягивает руку).
   Ильин. Договорились, Антон Фёдорович, спасибо (отвечает на рукопожатие и уходит, Первашов провожает).
  
  

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Первашов и Людмила Викторовна

   Людмила Викторовна (входит). Нового работника раскопал?
   Первашов. Да, это не просто. Все люди хорошие, симпатичные, но работников хороших среди них немного.
   Людмила Викторовна. А Боря хороший работник?
   Первашов. Боря мой друг, он на своём месте, хороший работник, а почему ты о нём спросила? Мне некогда.
   Людмила Викторовна. Тебе всегда некогда, Антон, но я много времени не отниму, пять минут. Мне просто интересно. Боря твой друг, работает на тебя, устраивает тебя, но он даже не кандидат наук, а работает в научно-исследовательском институте. Сам ты доктор уже три года.
   Первашов. Значит, Боря через тебя начинает действовать? Забавно. Да, он на своём месте в качестве заместителя по общим вопросам. Он подбирает, кажется, удачно кадры, легко находит друзей, которые оказываются полезными для института, короче говоря, он хорош, если не касаться химии. Как химик он ноль, забыл даже то, что было в вузе, а было, уверяю тебя, совсем скудно, самый минимум. Если бы он чуть-чуть хотя бы... давно бы был кандидатом! Я его вставляю в научно-исследовательские отчёты, он их подписывает, но я уверен, что не читает, а если бы попытался читать, то ничего бы не понял.
   Людмила Викторовна. Вот видишь, Антон, ты зачем-то включаешь его в отчёты, потому что не включать - не прилично! А почему бы тебе не помочь ему с кандидатской: все мы не вечные, а ему эта степень может и пригодится в жизни.
   Первашов. В чём-то я согласен с тобой, надо подумать, раз у него такая идея в голове поселилась.
   Людмила Викторовна. Тебе жалко? У тебя чужие люди постоянно защищаются, а он твой друг со студенческих лет, он общий наш друг! Пусть будет на одного кандидата больше, кому от этого плохо? Заместитель директора, кандидат наук Батоненко Б.В. По-моему, звучит! Ну сделай это в память о нашей совместной юности! Вспомни, как ты радовался кандидатской степени, говорил, что теперь можно заняться и наукой.
   Первашов. Хорошо, я подумаю.
   Людмила Викторовна. О чём думать? Ты, Антон Фёдорович, обещай!
   Первашов. Хорошо, хорошо... я имею в виду... надо подумать о том, на чём он может защититься, в чём способен твой протеже разобраться. Его в студентах звали Батоном не за фамилию, или не столько за фамилию, а за то, что с химией, мягко говоря, не справлялся, понимаешь? Можешь сообщить ему о моём согласии, ему будет приятно услышать это именно от тебя.
   Людмила Викторовна. Спасибо, я ему позвоню уже сегодня. Ты обедал?
   Первашов. Да, спасибо.
   Людмила Викторовна. А то твоя любимая дочь обедает на кухне, мог бы присоединиться.
   Первашов. Не могу, нет времени! Как у неё дела, всё хорошо?
   Людмила Викторовна. Говорит, всё нормально...
   Первашов. К сожалению, мне некогда тебя слушать, возьму в кабинете кое-какие бумаги и на коллегию, я сегодня, оказывается, там докладчик, а заранее предупредить забыли (уходит).
   Людмила Викторовна. Твои дела, тебе виднее... А звонить? Или при встрече? Нет, надо сообщить, иначе обидится... Кажется, ушёл.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Людмила Викторовна одна.

   Людмила Викторовна (звонит по мобильному). Борисик, ты не занят?.. Спасибо, что ты так высоко меня ценишь, а я оправдываю... да, о твоей шкурке только что беспокоилась, можно сказать, сражалась... он заезжал за бумагами и уехал в министерство на коллегию. А я отняла у него драгоценное время для твоей милости... Как думаешь?.. не буду... сразу говорю: готовься к защите, считай, что ты уже кандидат наук... представить не можешь, как мне было трудно, но для тебя я на всё... ты знаешь... не могу громко говорить, старшая дома... Созвонимся... я тоже... ещё крепче (выключает телефон). Слава Богу, оказалось совсем пустяковое дело. Но он пусть думает, что мне было трудно, пусть ценит, а то, я чувствую, охладел он ко мне. Не мудрено... столько лет. Старая я становлюсь для него, это ужасно. Стараюсь жить сегодняшним днём, не задумываться о будущем - это меня спасает. А будущее всё равно скоро наступит...
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Людмила Викторовна и Аня.

   Аня (входит). Совсем бабушка слабая стала, пошла домой.
   Людмила Викторовна. Даже ко мне не зашла.
   Аня. Сказала, устала очень, надо полежать.
   Людмила Викторовна. Как будто у нас нельзя полежать?
   Аня. Ты знаешь бабушку, у неё везде комплексы.
   Людмила Викторовна. Ты вроде сказала, что ещё есть сегодня уроки?
   Аня. Говорила, ухожу минут через двадцать. Я при бабушке не стала ничего говорить, а тебе скажу, чтобы ты планы не строила: с Владимиром у нас всё кончено, мы расстались навсегда.
   Людмила Викторовна. Как же так?.. Столько лет?.. что случилось?
   Аня. Давно я почувствовала, что у него кто-то ещё есть, виду не подала, но стала внимательнее - так оно и есть. Твой несостоявшийся зятёк разрывался на два фронта. Ой, не хочу я больше о нём речь вести. Я ему всё сказала, он обалдел, когда понял, что мне всё известно. Так что я вновь одна, теперь уж, наверно, останусь в старых девах.
   Людмила Викторовна. Внушай себе больше! Двадцать два года - хорошая старая дева! Найдётся жених, была бы шея... Сама виновата, не согласилась с Анатолием делить офицерскую судьбу, а этого лоботряса мне даже не жалко, просто он время у тебя отнял.
   Аня. Что было, то прошло. Ты сама была против того, чтобы я институт бросала, а Анатолий твой упёрся, не хотел полтора года подождать.
   Людмила Викторовна. Ты, я вижу, сильно огорчилась. У тебя ещё всё впереди, дочь; что Бог ни делает - всё к лучшему.
   Аня. Нет, можешь не успокаивать, я уже взяла себя в руки. Вначале, конечно, неприятно было, гадко даже, зато теперь полная определённость.
   Людмила Викторовна. Это новость!.. А бабушке он нравился... Пожалуй, только ей одной. Папа его тоже считал пустым человеком, между нами. Хотя тебе он ничего такого не говорил.
   Аня. Я тебя прошу: ты папе сама скажи, мне что-то не хочется ещё раз об этом говорить, ранка всё-таки осталась.
   Людмила Викторовна. Хорошо, хорошо, я ему скажу. Кстати, сегодня к папе заходил новый сотрудник, ему тоже двадцать два года, я случайно подслушала. Такой лапа симпатичный, стеснительный молодой человек, правда, без регистрации.
   Аня. Дай мне, мама, прийти в себя, я тебя прошу.
   Людмила Викторовна. Всё, молчу как рыба, это я к слову сказала.
   Аня. Пойду я не спеша. А вот и вторая твоя дочь, не даст тебе скучать (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Людмила Викторовна и Надя.

   Надя (входит). Что-то она вроде как расстроена чем? А?
   Людмила Викторовна. Жених у неё загулял.
   Надя. Как это загулял?
   Людмила Викторовна. Обыкновенно, как все гуляют, с другой девушкой.
   Надя. А мы думали свадьба скоро... а что же теперь будет?
   Людмила Викторовна. А ничего не будет, ты к ней только с этим не лезь, ей неприятно о нем говорить.
   Надя. Вот гад! Аня наша такая умница. А я видела его однажды с одной девицей, но, подумала, мало ли что. Вот гад! Пусть она не расстраивается, он её не достоин. А мне он никогда не нравился, высокомерный слишком.
   Людмила Викторовна. Она сказала, что уже успокоилась. У тебя-то как в школе дела, что сегодня получила?
   Надя. А ничего, меня не спрашивали.
   Людмила Викторовна. Или опять дневник не давала?
   Надя. Нет, мама, честно никто не спрашивал. У нас один урок и был-то, а потом экскурсия, и домой нас отпустили.
   Людмила Викторовна. Пойдём, Надя, покушаем с тобой что ли?
   Надя. Пойдём, я есть хочу.

Уходят.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

   Кабинет заместителя директора Батоненко. Одно широкое окно в центре, несколько столов под зелёным сукном буквой "Т". Слева стол хозяина со средствами связи, компьютером, справа входная дверь.
  

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Батоненко один.

   Батоненко (ходит по кабинету). Вот уже год прошёл, как я стал кандидатом наук. Уже все привыкли. А что-то изменилось? Без сомнения, конечно! Ко мне стали относиться с большим почтением что ли. Я представляю, нет, пока не могу представить, что будет, когда я стану доктором наук. Так заманчиво, но это очень сложно! Пока я нашёл сам себе хоздоговорную тему, заключил с ребятами договор, стал руководителем темы, старшим научным сотрудником на полставки. Антон считает, что моя тема к науке никаким боком, говорит, что она чисто производственная, техническая. А мне не важно, главное, чтобы деньги платили. И у меня есть последователи. Стоп! Не распыляться! Главная цель - доктор наук! Антон, конечно, будет против, Людмила тут не помощница. Что-то другое надо, но что? Надо придумать. В химии ты слаб, но в этих-то делах... думай, голова... чтобы такое этакое и похитрее... чтобы повлиять на Антона - без него ведь ничего не получится. Что для него важно и дорого? Стоп! Не распыляться! Кажется, я нахожу решение... нет, направление пока, путь. По-порядку... точно, всё ясно! Мне надо жениться на Ане. Мне сорок четыре, ей двадцать четыре - нормально! Вполне подходящая парочка! Антон её любит, не раз слышал от Людмилы, что он готов для неё на всё. Это мне и нужно! Как быть с Людмилой? Как она мне надоела! Это же одновременно гениальный способ отделаться от неё, не наживая злейшего врага рядом с Антоном. Как не погладить себя по головке! (Гладит). Людмилу надо уговорить, сказать, что был разговор с Антоном, он что-то пронюхал, а чтобы нам с ней можно было встречаться, не вызывая подозрений, мне надо жениться на Ане. Гениально! Батон, ты большой молодец! Как она мне надоела! Но не распыляться! Допустим, что удаётся склонить немного Антона, но он делать мне докторскую не будет, нужен помощник, который бы мне её написал. Кстати, я его уже присмотрел... этот выскочка Ильин, вундеркинд! Кое-какие планы на его счёт уже составил. Он у меня в руках, у него кличка появилась "Три И", а некоторые это расшифровывают как "Три Ишака". За два года сдал (загибает пальцы) три вступительных экзамена в аспирантуру, три кандидатских экзамена и защитил диссертацию. Работает, правда, как три ишака. Как раз вчера кандидатскую защитил, банкет был. (Звонит по местной связи). Иван Ильич, зайди ко мне на минутку.
   Я ему все отчёты по научно-исследовательской работе в зубы, где есть моя фамилия, а он уж пусть лепит мне работу. На это он и вундеркинд! И главное, он у меня вот где (показывает сжатый кулак), комната у него пока служебная, регистрация временная. И за это пусть мне спасибо говорит.

Стук в дверь.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Батоненко и Ильин.

   Ильин (стучится, несмело входит). Разрешите, Борис Васильевич?
   Батоненко. Заходи, Иван Ильич, здравствуй, ещё раз тебя поздравляю! Спасибо за угощение, банкет, кажется, прошёл достойно (жмёт руку).
   Ильин. Здравствуйте, Борис Васильевич, спасибо! Спасибо вам, что вы помогли мне устроить банкет на двоих, с этой девушкой Ириной Федотовой.
   Батоненко. Конечно, расходы у тебя некоторые получились почти пополам, я ж понимаю. А то бы ты один должен был всё тянуть. Рад, что ценишь мою помощь. У нас вообще может получиться неплохой дуэт, если мы будем друг другу помогать. Как ты на это смотришь?
   Ильин. Я готов, только не знаю, чем я могу помочь вам?
   Батоненко. А я тебе скажу. Антон Фёдорович восторгается твоими способностями в химии, вчера ты их с блеском проявил во время защиты. Результаты тайного голосования - единогласно! Вот я и предлагаю твои способности и на меня немного потратить. И я тебе буду помогать, а как же! Взаимно, дорогой, взаимно!
   Ильин. Я ж говорю, что готов, вы мне поставьте только конкретную задачу. Я всё сделаю, что в моих силах.
   Батоненко. Конкретней быть не может. Я тебе приготовлю, постараюсь на этой неделе, все научно-технические отчёты, в которых я принимал участие, ещё там кое-какие публикации, а ты, на светлую твою голову, прикинешь, как из всего этого изобразить мою докторскую диссертацию. Я не тороплю, вполне возможно, что из этой затеи сразу и ничего не получится, но ты подумай в этом направлении. Мы будем с тобой встречаться периодически, допускаю, что надо будет проводить дополнительные опыты, исследования. Короче, это задача, наверно, на пятилетку, понял?
   Ильин. Понял, Борис Васильевич, чем смогу, помогу.
   Батоненко. Разговор, конечно, между нами, никакой утечки! Понял?.. Понял, я тебя спрашиваю?
   Ильин. Понял, Борис Васильевич, чего же здесь не понять.
   Батоненко. То-то! Тебе, Иван Ильич, и самому полезна будет такая работа - практический опыт для твоей докторской диссертации в будущем.
   Ильин. Понимаю, конечно, работа полезная и интересная. Вы мне скажете, когда у вас будут готовы материалы?
   Батоненко. Я сказал, на этой неделе. Но прежде я хочу организовать тебе небольшой кабинет, чтобы ты был в нём один: в общей комнате конфиденциальность трудно тебе обеспечить. Я уже кое-что надумал. Тем более, Иван Ильич, тебя Антон Фёдорович перевёл на должность старшего научного сотрудника, и здесь не обошлось без моей подсказки. Понял? И кабинет будет весьма кстати.
   Ильин. Понял, спасибо, Борис Васильевич, очень вам признателен.
   Батоненко. Будем благодарить друг друга своими делами, я твои заботы знаю. Договорились?
   Ильин. Договорились, Борис Васильевич.
   Батоненко. Всё, иди работай. С площадями у нас, сам знаешь, поэтому твой кабинет надо с Антоном обговорить. Проблема, думаю, для меня решаемая. Там ещё побелить надо бы, пару столов затащить, два ключа у нас с тобой, но это детали. Всё, иди. Не прощаюсь, мы можем ещё увидеться, день-то большой.

Ильин уходит.

  
  

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Батоненко и Первашов.

   Первашов (неожиданно входит). Привет, Боря (здоровается за руку и садиться).
   Батоненко. (встаёт). Здравствуй, Антон! Чем обязан: сам директор ко мне пожаловал второй раз за всё время.
   Первашов. Садись, Боря, рядом проходил, не придавай большого значения. Хотя причина поговорить есть. С твоего примера и, как я понимаю, поддержки, у нас всё больше стали заключать договоров не научно-технических, а технических чисто - как грибов после дождя.
   Батоненко. Нет, Антон, все научно-технические...
   Первашов. Формально написано так, но по содержанию они технические. Сидит технолог на государственном предприятии, она чья-то жена, работой своей интересуется только в день зарплаты, ничего делать, к сожалению, не умеет. И мы берём на себя её работу, техническую, я подчёркиваю, хотя пишем научно-технический отчёт, за который нам предприятие платит государственные деньги, которых им не жаль именно потому, что они государственные. Мало того, они записывают себе в актив, что они участвуют в научно-техническом прогрессе, засоряют бумагами своё министерство - профанация получается, Борис Васильевич?..
   Батоненко. Я тебя понимаю, о чём ты говоришь, но и ты пойми меня и других. Научная работа, к сожалению, мало кого интересует, нет на неё спроса. С нашей стороны предложение есть, а со стороны предприятий спроса почти нет, согласен?..
   Первашов. Надо искать...
   Батоненко. Мы ищем, но не находим, за исключением тех немногих случаев, которые тебе известны и договора с которыми у нас есть. Пойми, если мы будем игнорировать техническую, как ты говоришь, работу, её будут выполнять наши конкуренты. Конкуренты будут с деньгами, а мы - без них!
   Мы, Антон Фёдорович, засохнем на бюджетных копейках, не будем развиваться. Деньги никто не отменял!
   Первашов. Но мы так можем потерять главное - квалификацию своих сотрудников, выполняющих чисто практические задачи.
   Батоненко. Мы ж не игнорируем научную работу, мы её дополняем! Будет спрос, мы, как пионеры, всегда готовы. Мало того, мы ищем и будем искать!
   Первашов. Я зашёл к тебе с одним настроением, но ты меня в чём-то переубедил. Ладно, посмотрим, жизнь сама покажет, что к чему.
   Батоненко. У меня, кстати, тоже к тебе небольшой разговор есть.
   Первашов. О чём? Давай...
   Батоненко. Я знаю, как ты ценишь этого вундеркинда, которого зовут "Три И", Ильина Ивана Ильича. Ты его ещё до защиты кандидатской перевёл в старшие - небывалый случай! Вот я и подумал, есть у нас комната метров шесть с половиной, она с окном, сейчас там швабры, лопаты и другой инвентарь.
   Первашов. Это под лестницей что ли?
   Батоненко. Да, она. Я подумал: не сделать ли там кабинет будущему светиле, пусть трудится во славу института, а для инвентаря отгородим под другой лестницей, там есть место.
   Первашов. В принципе можно: комната на отшибе, её трудно использовать для лабораторных целей, другой бы в этой комнате дремал, а этот будет работать, отлично, пусть работает, согласен. Что ещё?
   Батоненко. Всё. Другие дела я решаю сам, стараюсь тебя не отвлекать.
   Первашов. Ладно, Боря, благодарю за службу, как в старину говорили. Что-то давно у нас дома тебя не видел, заходи, скучно, наверно, тебе одному жить, у нас какой-никакой народ.
   Батоненко. Я привык, Антоша... бывает и скучно, к вам захожу, мы не всегда с тобой пересекаемся, Людмила Викторовна всегда на месте, иногда чем-нибудь вкусненьким угостит, с девочками побеседую.
   Первашов. Ладно, будь здоров (уходит).
   Батоненко. И ты, Антон Фёдорович, не болей!
  
  

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Батоненко и Хорьков.

   Батоненко (один). Ну что ж, дела двигаются. Антон, конечно, наивный человек, он видит то, что на поверхности, пока не видит подводной части айсберга. Дело в том, что как только имеешь дело с госсобственностью, так сразу появляются желающие её пилить. Обычно инициатива исходит от заказчика. Я заказчику предлагаю, к примеру, заключить договор на выполнение каких-то работ и оцениваю эти работы в два миллиона рублей. Заказчик, поразмыслив, что деньги государственные и у государства не убудет, выступает со встречным предложением: заключить договор на те же самые работы, оценив их в четыре или даже шесть миллионов. При этом, говорит заказчик, излишек зарплаты вы нам вернёте в конверте наличными. По рукам? По рукам! Конечно, грубо я объяснил, но именно так и происходит. Нашим многим сотрудникам это очень по душе - сплошная выгода! И институту выгода: излишек зарплаты мы отдаём, а деньги-то остальные у нас остаются! (Отвечает по местной связи). Кто ко мне? Хорьков? Пусть заходит, но как же ты, Татьяна, директора прозевала? Не предупредила меня, непорядок!.. Растерялась... тоже мне работнички!
   Хорьков (заходит). Можно к вам, Борис Васильевич?
   Батоненко. Заходи, присаживайся, Паша... какие у нас новости?
   Хорьков. Новости для вас, Борис Васильевич, весьма благоприятные: народ вами очень доволен и так далее.
   Батоненко. Ты уж за народ, Паша, не надо бы - это уж слишком. Ты-то доволен? За себя мне прямо и скажи.
   Хорьков. Борис Васильевич, нет слов: вы познакомили меня с такими людьми! Золотые люди, мне даже приходиться иногда их сдерживать, я ещё не привык к таким масштабам, боязно и так далее.
   Батоненко. Привыкнешь, Паша, к хорошему быстро привыкают.
   Хорьков. А главный бухгалтер!
   Батоненко. Мира Ивановна?.. Интересная особа, редкая, я бы сказал, штучная женщина!
   Хорьков. Это чудо, Борис Васильевич! Она как встала, как прошлась - и всё, теперь, не поверишь, по ночам о ней думаю: проснусь и вспоминаю и так далее. Короче, Хорьков сна лишился...
   Батоненко. Ладно, иди трудись.
   Хорьков. Погоди, я же по делу к тебе шёл, а ты не дал мне о народе слово сказать, мне как-то обидно даже стало. Ведь у меня есть людишки, сами добровольно докладывают - я в курсе настроений и так далее. Знаю, чем каждая лаборатория дышит...
   Батоненко. Ну и что тебе доложили твои людишки?
   Хорьков. Народ, Борис Васильевич, премного вам благодарен! Стишок мне доложили, который народ сам сочинил и так далее. Я в стихах не силён, как уж запомнил, вот послушай:

Антон плодит идеи,

Батон даёт нам деньги:

Зачем же нам Антон?

Да здравствует Батон!

   Батоненко. Однако, это революционный стишок!
   Хорьков. Борис Васильевич Батоненко на его волне может очень высоко взлететь, как только созреет революционная ситуация: низы не хотят, верхи не могут и так далее. У Ленина так, кажется?
   Батоненко. Ты опасный человек, Паша... я даже вспотел. Как бы нам того, вместе не загреметь под фанфары, как в каком-то фильме герой выражался.
   Хорьков. Напрасно вы беспокоитесь, Борис Васильевич. Всё будет осторожно, аккуратно - комар носу... и не вдруг и так далее.
   Батоненко. Смотри, Паша! И от меня это никак не должно исходить: в случае чего, я тут руку не приложил... и разговора этого между нами не было. Ясно, Павел Петрович?
   Хорьков. Разве мы не понимаем? Всё должно быть стихийно, народ всегда бузит стихийно - мы с вами тут не при чём и так далее. Но вы уж не забудете, надеюсь, Пашку, когда высоко-то будете...
   Батоненко. Всё, Паша, иди работай, утомил!
   Хорьков. Иду, Борис Васильевич, работы, правда, не початый край. Надо ведь комар носу и так далее. Уходит.
   Батоненко (один). Пусть кадры и деньги работают самостоятельно, без меня. Денежки - крылышки!..
   Звонит телефон, отвечает.
   Людочка, здравствуй, моя радость! Я тоже... но есть но! Антон только что был у меня в кабинете... точно, небывалый случай, он что-то пронюхал, смурной какой-то, надо менять поведение... есть у меня идейка, надо с тобой обсудить. Сегодня?.. Даже не знаю... эффект неожиданности... а если за нами кто-то следит, не могу я так рисковать... если только на пять-десять минут. Хорошо, я постараюсь, жди... целую... (кладёт трубку). Как она надоела, надо жениться. А что, действительно, когда-то надо, и для пользы дела неплохо и на Антоновой дочке - приятно, не буду себя обманывать. То с мамой, то с дочкой. Нет, точно женюсь! Невеста недурна и свободна! (По внутренней связи) Таня, я отъеду по делам, буду сразу после обеда (уходит).
  
  

СЦЕНА ВТОРАЯ

Сцена первого действия

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Людмила Викторовна одна.

   Людмила Викторовна. Что значит "смурной", мрачный что ли? Вечно у Борисика слова непонятные. В словаре посмотрела, нет такого слова. Но дело не в этом. Сам он не мог ничего пронюхать. Уходил из дома в отличном расположении духа. Значит, кто-то настучал, как выражается Борисик. Всегда найдётся подлый доброжелатель, вполне возможно, что прислали анонимку... что же делать? Я не хочу расставаться с Борисиком, я его люблю... что ж я так волнуюсь? Он сказал, что у него есть идея. Подожду его, обсудим (смотрит в окно). А вот, наверно, и он, его машина, кажется, не могу я их различать, он выходит... Надо ему сказать, чтобы он машину в соседнем дворе ставил, пешком не так заметен будет. Давно надо было до этого додуматься... вот ведь пока гром не грянет, а мама говорит: сколько верёвочке ни виться... А если мама? Не должна, не враг же она собственной дочери? Она старается для моего блага, как это она понимает, надо с ней поговорить... (звонят в дверь)... открываю!
  
  

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Людмила Викторовна и Батоненко.

   Людмила Викторовна. Здравствуй, мой любимый! (Целуются).
   Батоненко. Я максимум на десять минут, как договорились, за нами кто-то наблюдает, это неприятно...
   Людмила Викторовна. Что же делать, Борисик? Ты говорил, что у тебя есть идея...
   Батоненко. Давай сядем поговорим несколько минут спокойно. Идея есть, но я не знаю, как ты к ней отнесёшься. Мы бы могли тогда с тобой не вызывать подозрений...
   Людмила Викторовна. Говори, Борисик, что ты придумал, наверно, я согласна буду... главное, чтобы мне с тобой не расставаться.
   Батоненко. Ты понимаешь, я до сих пор в трансе, это ведь конец моей карьеры: Антон выкинет меня как щенка. Вот я и подумал: а что, если мне жениться на Анне? Он её любит, это как-то выровняло бы ситуацию.
   Людмила Викторовна. На Анне? Соперница собственная дочь? Нет, Борисик, эта идея меня не устраивает! Совсем!
   Батоненко. Тогда мы вынуждены будем расстаться, я не могу рисковать и дожидаться публичного разоблачения. Ты этого хочешь?
   Людмила Викторовна. Но, Борисик! Придумай что-нибудь другое, только не это! Это невозможно!
   Батоненко. Другого ничего не существует. Я долго думал... но не придумал ничего лучшего, мы с тобой становимся родственниками, поэтому вне подозрений. Я же буду твоим зятем, понимаешь?
   Людмила Викторовна. Но как к этому отнесётся Аня? Ты, я вижу, о ней не подумал, ты же ровесник её отца?
   Батоненко. Ты должна мне помогать, если хочешь прежних отношений, пойми, что другого пути у нас нет. Вот я купил билеты в Большой, приглашаю вас с Аней.
   Людмила Викторовна. Пойдём втроём?
   Батоненко. Не вдвоём же с тобой? После этого разговора с Антоном мы должны быть вдвое осмотрительнее. Всё, я пошёл, извини.
   Людмила Викторовна. Нет, ты уходишь, Борисик? Так скоро?
   Батоненко. Я же всё тебе объяснил, что ты хочешь нас обоих погубить?
   Людмила Викторовна. Подожди, Борисик, побудь ещё немного... никого нет дома, я одна...
   Батоненко. Может быть, какой-то доброжелатель сейчас, пока мы разговариваем, звонит Антону, чтобы он посмотрел на нас голеньких. Ты чего, в самом деле не чувствуешь опасности?
   Людмила Викторовна. Я в растерянности, Борисик... а если Антон захочет с нами в театр?
   Батоненко. Не беспокойся, не захочет: это опера, там про химию ничего не показывают. Поняла?
   Людмила Викторовна. Борисик, ты меня убил своей идеей.
   Батоненко. Я сам вначале от неё опешил, а потом пообвык и ничего... ты тоже привыкнешь.
   Людмила Викторовна. Ты, я вижу, уже женихом себя почувствовал, а меня так и так оставишь...
   Батоненко. Как же я могу тебя оставить? Я тебя, Людочка, одну люблю и буду любить всегда! (Целует и уходит).
  
  
  

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Людмила Викторовна и Мария Дмитриевна.

   Мария Дмитриевна (входит с палкой). Опять этот козёл, прости Господи, у тебя был?
   Людмила Викторовна (раздражённо). Мама, я не ожидала, что ты будешь за мной шпионить! Ты хотела жить с нами поближе, но не для этой же цели? Я не маленький ребёнок! Это возмутительно, наконец! Или ты прекратишь, или я не знаю, что будет!
   Мария Дмитриевна. Чего ты кричишь на меня? Что случилось? Я ни в чём не провинилась перед тобой! И не собиралась я шпионить за вами. В окно посмотрела, машины его не было. Собралась, иду к тебе, машина стоит, хотела обратный ход делать, а он выскочил из подъезда и уехал.
   Людмила Викторовна. Борисик пять минут всего у меня был, кто-то анонимку Антону про нас написал, случайно, не твоя работа?
   Мария Дмитриевна. Ты что говоришь? Я, по-твоему, против собственной дочери пойду? Тогда меня надо живую в могилу закопать! Я с тобой могу говорить о чём угодно, но Антона в известность ставить? Как же ты могла даже подумать на меня (крестится), и тебе надо перекреститься!
   Людмила Викторовна. Ладно, ладно, успокойся...
   Мария Дмитриевна. Легко сказать: успокойся! Такой грех на меня возвела, считай, ночь теперь спать не буду - нервы-то никуда...
   Людмила Викторовна. Мама, я тебе говорю: прости меня! Всё так неожиданно, ты должна меня понять.
   Мария Дмитриевна. Я стараюсь тебя понять: откуда стало известно, что анонимку-то кто-то прислал?
   Людмила Викторовна. Борис вот сказал, к нему в кабинет неожиданно пожаловал Антон и у них состоялся неприятный разговор.
   Мария Дмитриевна. Борис твой хитрец, он может всё придумать. Ты уж не будь такой доверчивой...
   Людмила Викторовна. Ты не договорила "дурой", а следовало бы. А что мне делать, мама? Голова кругом: хочешь верь, хочешь нет - я его всё равно люблю и готова всё ему прощать...
   Мария Дмитриевна. По-моему, ты сама себе давно внушила эту фанатичную любовь, ещё в девичестве. Господь вам судья.
   Людмила Викторовна. Да, только он нас может рассудить...
   Мария Дмитриевна. Если Борис это придумал, то зачем? Не задумал ли хитрец жениться? А ты как же? Раньше я мечтала, чтобы он женился, а теперь уж понимаю, как тебе будет тяжело перенести это.
   Людмила Викторовна. Я вижу, ты, мама, как следователь рассуждаешь... Всё может быть... поживём - увидим.
   Мария Дмитриевна. Ну его к лешему! Расскажи лучше о девушках наших. Что у них новенького? Как у них дела с женихами?
   Людмила Викторовна. А ничего нет нового. Аня, по-моему, окончательно записала себя в старые девы, а Надя с каким-то мальчиком дружит из класса, пятнадцатый год, какие женихи?
   Мария Дмитриевна. Отстаёшь, Людмила, от жизни: по телеку смотрела передачи о молодых мамашах до шестнадцати, два раза смотрела - с ума можно сойти! Больше не включаю.
   Людмила Викторовна. Ой, что ты, мама? Не дай Бог!..
   Мария Дмитриевна. Вот именно! Надо с ней беседовать, интересоваться, а не говорить: какие женихи! Они такие же, как она сама. Сейчас сексуальная свобода - всё можно. Хватаются родители за голову, а поезд ушёл, только нянчить им остаётся. Вот как!
   Людмила Викторовна. Не пугай, мама. Этого счастья только мне не хватало - бабушкой стать от младшей дочери. Сегодня же поговорю, и ты при удобном случае тоже, она тебя любит. Пока она адекватно себя ведёт, но вот-вот начнётся переломный возраст, когда никого не хотят слушать, помнишь у Ани как было? Сплошной кошмар!
   Мария Дмитриевна. Я запомнила хорошо, как мы с тобой мучались, покойный отец твой очень переживал: ты однажды все летние каникулы в комнате у себя просидела, почти никаких контактов с миром, потом стала отходить - пик, наверно, прошёл. Испугались, не знали, что делать.
   Людмила Викторовна. Я помню, как мне было тяжело и не хотелось никого видеть. Кажется, Аня пришла.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же и Аня.

   Аня (входит). Здравствуй, бабушка. Как твоя нога? Палку купила? (Целуются).
   Мария Дмитриевна. Здравствуй, Анечка! Как видишь, сама пришла. Она у меня волнами: то лучше, а то и спать не даёт. Сегодня терпимо...
   Аня. А что врач говорит?
   Мария Дмитриевна. А что он может сказать? Железную коленку сейчас, говорят, ставят, но исход операции 50 на 50. Пока с трудом, но буду на своей ходить, уколы обезболивающие делают. Неинтересно обо мне говорить , что у тебя-то, Анечка?
   Аня (грустно). У меня, бабушка, без изменений, какая-то безысходность, как в каком-то рассказе у Чехова про учительницу... Нет, изменения есть: одни ученики уходят, на их место приходят другие, родители тоже меняются. Вот сейчас у меня небольшое окно между уроками и родительским собранием, посижу с вами.
   Людмила Викторовна. А у меня новость есть для тебя, Аня.
   Аня. Что за новость?.. Говори...
   Людмила Викторовна. Я как-то сказала Борису Васильевичу, что у нас произошло расстройство с твоей свадьбой, он, наверно, запомнил это и приглашает нас с тобой в это воскресенье в Большой театр на оперу. По-моему, это дружеский жест с его стороны, проявление внимания, мы должны пойти (даёт билеты).
   Аня. Втроём? А папа?
   Людмила Викторовна. Папа будет рад поработать, когда его некому будет отвлекать, ты его знаешь...
   Аня. Странно... отказываться неудобно, я понимаю... партер. Не помню уже, когда я была в Большом.
   Мария Дмитриевна (крестится). Господи, спаси нас и помилуй!
   Людмила Викторовна. Что это ты, мама, крестишься?
   Мария Дмитриевна. Так уж, привычка у меня такая появилась. Доживёшь до моих лет, тоже будешь креститься. Надюша уже должна прийти... я её расписание себе переписала, английский у неё последний, уже кончился, а почему-то её нет, тут идти десять минут.
   Людмила Викторовна. С подружками заигралась...
   Мария Дмитриевна. Что-то голова кружится, пойду домой. Вечерком, может быть, или завтра зайду с Надюшей повидаться.
   Аня. Тебя проводить, бабуль? Полежи на диване, отдохни немного, хочешь? И Надя придёт за это время.
   Мария Дмитриевна. Нет, проводи, если не трудно. Что-то с головой у меня стало: то ничего, а то всё вдруг плывёт... я и палку купила, чтобы не упасть. Не везде можно за что-то держаться, а палка всё-таки точка опоры.
   Аня. А мне всё равно в твою сторону, пойдём, бабулечка.

Уходят.

  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Людмила Викторовна одна.

   Людмила Викторовна. Мама поняла, что к чему. Конечно, поэтому и голова закружилась. У меня самой кружится, но выполняю пожелания Борисика. Не могу я его ослушаться, хотя и вижу, что бросит он меня... как я буду жить?.. Я и раньше не задумывалась о завтрашнем дне, а теперь, я вижу, мне это заказано. Сходим в театр, там видно будет. Он хитёр... умеет увлечь, Аня слаба против такого мужчины... Что ж я паникую раньше времени, может быть, ничего и не получится у них. Господи, помоги нам! (Крестится). Как мама становлюсь. Ещё одна девушка идёт.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Людмила Викторовна и Надя.

   Надя. Ах, как хорошо на улице, домой неохота было идти!
   Людмила Викторовна. Чего ж там хорошего, мороз градусов пятнадцать.
   Надя. Нет, мама, утром было, а сейчас, я посмотрела, всего восемь.
   Людмила Викторовна. А почему ты так долго? Бабушка ждала, ждала и ушла домой, голова у неё закружилась.
   Надя. Я ж говорю, на улице была, там ребята из "седьмого б" с горки катались и я с ними. У них учительница заболела.
   Людмила Викторовна. Как с Димой у тебя дела?
   Надя. А никак, я его замотала!
   Людмила Викторовна. Что значит замотала?
   Надя. Это значит, мама, что я бросила его, он много слишком из себя возомнил, надоел он мне.
   Людмила Викторовна. Бабушка рассказывала, что она две передачи по телевизору смотрела о молодых мамашах до шестнадцати лет, больше, говорит, не смогла смотреть, это ужасно!
   Надя. И я смотрела, ничего ужасного там нет. Вот Димка тоже хотел со мной сексом заняться. Я его за это и замотала.
   Людмила Викторовна. Молодец! Правильно сделала, дочка! Так и надо, успеешь этого добра хватить, умница ты моя!
   Надя. Аня куда ушла, тапочки её у порога?
   Людмила Викторовна. Она родительское собрание проводит, вместе с бабушкой ушли, она бабушку под руку повела, чтоб та не упала. Есть-то хочешь?
   Надя. Я почти всегда есть хочу, почему?
   Людмила Викторовна. Растёшь ты ещё, девочка, вот и есть хочешь поэтому. И время: скоро ужин, а ты не обедала. Пойдём на кухню, я тебя буду кормить.

Уходят, сцена пуста.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Первашов один.

   Первашов (входит, садится в кресло и закрывает глаза). Что-то уставать я стал. Административная работа не для меня... или я не для неё? Я её всё больше Борису передаю, ему нравится такая работа. Но чувствую, и власть директорская к нему переходит, иногда кажется, что я и не директор. Пусть работает, я не в обиде, мне надо больше наукой заниматься - там моё место. Надо переделать свой распорядок дня. Чтобы меньше в кабинете сидеть, а больше в лаборатории заниматься делом. Есть кое-какие очень заманчивые идеи! И дома утром, до работы, прибавить полчасика на обдумывание результатов и на планирование экспериментов. Сегодня же займусь, составлю новый себе распорядок дня.
  
  
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Первашов и Людмила Викторовна.

   Людмила Викторовна (входит). А я и не слышала, как ты пришёл, Антон. Я вижу, устал?
   Первашов. Есть немного, как у вас дела, что новенького?
   Людмила Викторовна. У нас?.. Всё как обычно... нет, есть новенькое: Борис нас с Анной в воскресенье пригласил в Большой на оперу, хотел и тебе билет купить, но я сказала, что ты вряд ли пойдёшь. Или хочешь? Это не поздно исправить.
   Первашов. Нет, ты всё правильно решила, идите, у меня будет возможность спокойно поработать, и Аня немного развеется.
   Людмила Викторовна. Я уж изучила твои привычки и пожелания, выходит, не ошиблась. Для Ани Борис и придумал поход в театр. Я ему как-то по телефону сказала, что со свадьбой у нас расстроилось и Аня переживает. Он человек внимательный.
   Первашов. Боря молодец, везде успевает. А Аня-то где, уроки уж кончились, должна быть дома?
   Людмила Викторовна. Она заходила, я ей про театр сказала. А сейчас у неё родительское собрание.
   Первашов. Хорошо, пойду посижу за компьютером, до ужина есть время.
   Людмила Викторовна. Иди, Антон, я тебя позову. (Одна) Странно, никакой он не смурной, обычный? Только устал.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Лавочка в городском сквере, асфальтированная дорожка, вокруг зелёные кусты.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Первашов один.

   Первашов (подходит и садится на лавочку). Вчера слабину я позволил себе, напился. Было подобное со мной раньше? Что-то не помню, до такого состояния, кажется, не было. Да этот Виктор встретился, предложил зайти в бар, заводной малый, да и настроение было у меня напиться и забыться. Выпили мы с ним вначале пива, потом он водку достал и её всю выпили. Короче говоря, по пьянке всё и получилось. Был бы трезвый, разве стал бы я знакомиться на улице, назначать свидание? А выпил - всё можно. Но странно мне, что она со мной разговаривала... такая серьёзная, красивая и молодая женщина. Может быть, она в шутку согласилась со мной на встречу, а сама уже забыла обо мне думать? Ладно, подожду минут десять, нет пятнадцать, и уйду. А если придёт? Извиниться за беспокойство? Зачем она мне? У меня жена, две дочери, старшая ей ровесница... стыдоба. Седина в бороду, бес в ребро?.. Напился, вспомнил студенческий возраст, потянуло на подвиги... Ладно, не будем дёргаться, через пятнадцать минут всё выяснится.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Первашов и Верочка.

   Верочка. Здравствуйте, я не опоздала?
   Первашов (встал, посмотрел на часы). Здравствуйте, Вера, не спросил вашего отчества, вы пришли точно, я немного раньше...
   Верочка. Что ж, посидим, подышим. Я здесь иногда сижу одна, поэтому на эту лавочку вам показала. Открою вам маленький секрет: с седьмого этажа, где я живу, мне лавочку эту хорошо видно. Посмотрела, вы пришли - оделась и здесь. А по отчеству меня рано величать, хочу подольше побыть молодой, пока без отчества.
   Первашов. Вы меня простите за вчерашнее, немного лишнего выпил...
   Верочка. Зачем извиняться: имеем то, что имеем. Ваше лицо мне показалось знакомым, и сейчас тоже, не могу вспомнить, где я вас видела. Вы мне скажите, чем вы занимаетесь, и я, возможно, вспомню. А то, что видела я вас, это точно... кажется, Антон Фёдорович вас зовут?
   Первашов. Да, вы правильно запомнили. Химик я по профессии...
   Верочка. Вот видите, сама судьба мне вас послала - я верю в знаки свыше. Уже начинаю догадываться, где я вас могла видеть... точно, вспомнила: Антон Фёдорович Первашов. Не так ли?
   Первашов. Правильно, откуда вы узнали мою фамилию, вчера я вам её не называл, точно помню? И не такой уж я был пьяный...
   Верочка. Я слушала ваш доклад три года назад на конференции, он произвёл на меня очень сильное впечатление. Я тоже химик, но, в отличие от вас, совсем маленький. Вы, наверно, доктор наук, профессор? Я тогда не с начала на ваш доклад зашла, узнала только ваше имя.
   Первашов. Верно вы всё угадали, до вчерашнего дня числился ещё и директором...
   Верочка. Поэтому вы вчера выпили? А что вчера случилось?
   Первашов. Вчера в министерстве удовлетворили мой рапорт об отставке... долго рассказывать и не хочется...
   Верочка. Понятно, и неприятно. Тогда я о себе. Я младший научный сотрудник, но, уверяю вас, толковый и многоопытный, закончила Менделеевский. Я говорю, сама судьба меня с вами свела. Сейчас я вам объясню. Если вы не торопитесь, можно?
   Первашов. Нет, не тороплюсь, пожалуйста, говорите.
   Верочка. Год назад я развелась с мужем, но работаю с ним в одной лаборатории, понимаете? Теперь я знаю, куда мне уйти. Мне надо перейти под ваше руководство: мне тогда понравились ваши мысли - вы настоящий химик от Бога. Честное слово! Убеждена, что с вами работать мне будет интересно, это для меня главное! Запросы у меня небольшие - денег мне хватает. Что скажете, Антон Фёдорович? Понимаю, что для вас это неожиданно, но так уж получилось. Не отказывайте...
   Первашов. Да, действительно... понимаю, готов вам помочь. Если вы непременно хотите в мою группу, то есть небольшое препятствие. У меня вакансия есть одна свободная: старший лаборант с высшим образованием. Можно поговорить с руководством, чтобы обменять на вакансию младшего научного, но вы понимаете, какая сейчас обстановка...
   Верочка. Я согласна на старшего лаборанта, не надо ходить к руководству...
   Первашов. Но это временно, обещаю вам, Верочка, поменять потом обязательно. Вообще-то... пустяковое дело.
   Верочка. Мне понравилось, как вы меня назвали. Я понимаю, разница только в научном стаже, а он у меня и так приличный, не знаю, где его использовать. Главное, чтобы была интересная работа и не видеть каждый день своего бывшего.
   Первашов. Приходите в понедельник, поговорим более конкретно, документы возьмите. Знаете, где меня найти?
   Верочка. Примерно знаю, найду, не проблема.
   Первашов. Вот и отлично. Только сразу хочу вам сказать, предупредить, что работать со мной, может быть и интересно, но, как вам объяснить, не очень престижно, так можно сказать. Дело в том, что некоторые мои бывшие друзья, да и ученики тоже, стали руководителями нашей конторы, очень озабочены её процветанием, т.е. деньгами. Мне, я предвижу, будет туго с проведением опытов, кое-кто за мной даже шпионит... вы тоже можете попасть под какое-то неприятное давление... подумайте прежде. Короче, выпил я вчера не от хорошей жизни.
   Верочка. Понимаю, Антон Фёдорович. Интриги, к сожалению, для меня не новость. Обещаю вам, слово даю, быть с вами предельно откровенной и не при каких обстоятельствах не предавать вас и не шпионить за вами. Может быть, прогуляемся, что-то сегодня прохладно... или я легко оделась. Дрожать почему-то начала...
   Первашов (встаёт). Чувствую, в вашем лице, Верочка, я нашёл ценного сотрудника и соратника. Интуиция меня, как правило, не подводит.

Уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Сцена первого действия

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Людмила Викторовна одна.

   Людмила Викторовна. Что-то у Антона случилось, вчера сильно выпивший пришёл, первый раз я его в таком состоянии видела. Спросила, что случилось, он буркнул что-то, разделся и уснул. Утром не работал, и куда-то ушёл. Я вижу, одна остаюсь: Борис меня бросил, Антону тоже я не нужна. Все обещания Борисика, любить меня всегда, оказались фикцией. И как всё резко оборвалось. Не ожидала я такого: как с Аней поженились, дорогу к нам забыли оба. Я ему вначале звонила, но по его нелюбезным высказываниям поняла, что он не желает вообще со мной разговаривать. Надя у них бывает, кое-что только от неё узнаю. Антон, наверно, вернулся?
  
  

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Людмила Викторовна и Мария Дмитриевна.

   Мария Дмитриевна (входит). Добрый день, дочка. Одна дома-то, или кто есть? Сегодня выходной ведь.
   Людмила Викторовна. Здравствуй, мама. Надя ещё спит, не разбуди до двух будет дрыхнуть.
   Мария Дмитриевна. Зачем будить, пусть сегодня хоть подольше поспит... Антон работает?
   Людмила Викторовна. Нет, сегодня не работал. После завтрака собрался и куда-то ушёл, почти со мной не разговаривает. А вчера, не поверишь, сильно выпивший пришёл. Что-то у него случилось то ли в институте, то ли в лаборатории. Может быть, несчастный случай опять. Был года три назад, к следователю несколько раз вызывали. Точно, какие-то неприятности, я уж его изучила. Сам не рассказывает, а я и не расспрашиваю.
   Мария Дмитриевна. Позвонила бы Борису, он, наверно, в курсе.
   Людмила Викторовна. Потише разговаривай, Надя может проснуться. С Борисом история закончилась, мама. Давно уж мы не разговариваем, почти со свадьбы. Они нам даже не звонят. У него молодая жена, зачем я ему? И у меня, оказывается, какая-то гордость осталась, я тоже не звоню. Оказывается, так спокойнее жить. Вначале, конечно, тяжело было, что говорить, а потом... человек так устроен, что ко всему привыкает.
   Мария Дмитриевна. Странно мне со стороны на вас смотреть. Почему Аня-то дорогу домой забыла и даже не звонит.
   Людмила Викторовна. Могу только догадываться... Аня, мне кажется, очень хотела выйти замуж, хотя даже себе в этом не признавалась. И вот её желание сбылось, и она во всём старается угодить мужу. Видно, он ей запретил. Я её понимаю. Пусть живут: любовь им и совет.
   Мария Дмитриевна. А что ты мне по телефону говорила, что Аня к отцу приходила...
   Людмила Викторовна. Но это давно, ещё на позапрошлой неделе было. Ты у нас была после этого раза два, не спрашивала, а сегодня вдруг вспомнила. С тех пор я её и не видела.
   Мария Дмитриевна. А зачем к отцу-то приходила?
   Людмила Викторовна. Я не всё расслышала, о чём они говорили. Поняла только, что за Бориса она просила. Борис вроде бы докторскую надумал защищать. Аня просила отца помочь Борису, а если не хочет помогать, то хотя бы не мешал ему. Привозила текст диссертации, чтобы отец посмотрел.
   Мария Дмитриевна. Ну, а отец?
   Людмила Викторовна. Антон сказал, что Борис и кандидат-то липовый, а доктором он не будет, пока Антон директор. И даже смотреть не будет его галиматью, потому что отлично знает способности автора. Возмущался, почему он Аню вмешивает в свои сомнительные дела.
   Мария Дмитриевна. И любимая дочка не могла его склонить.... Но это же война, а ведь друзья были.
   Людмила Викторовна. Выходит, такие же липовые были друзья.
   Мария Дмитриевна. Боюсь, козёл этот победит. Антон - светлая головушка, настоящий учёный - его натура не приспособлена к интригам, он сразу в бутылку полезет, а тот хитёр.
   Людмила Викторовна. Почему ты его козлом всё время называешь?
   Мария Дмитриевна. Когда я молодая в деревне жила, у нас козёл был по кличке Борис. Все его боялись и подкармливали, чтобы задобрить, а он бегал за каждым, оброк собирал. И я его тоже боялась, запомнила, наверно, поэтому - как сейчас вижу, столько лет прошло.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же и Надя.

   Людмила Викторовна. Вот и Надежда выспалась, сама проснулась. Здравствуй, дочка! Невеста становится она, бабушка, восемнадцатый годок пошёл.
   Надя. Здравствуйте! Вот про невесту я не люблю, сколько можно говорить? Я давно проснулась, слушаю ваши разговоры. Надо Борису сказать, что бабушка его козлом называет.
   Людмила Викторовна. Во-первых, он тебе не Борис, а Борис Васильевич, а во-вторых, зачем это тебе?
   Надя. А зачем ты меня невестой дразнишь, я на зло тебе скажу!
   Людмила Викторовна. Взрослая девочка, а глупости говоришь. Что значит на зло? Не буду я тебя невестой больше называть, раз тебе так не нравится. Они и так с нами не хотят никаких отношений, ты ещё усугубить хочешь? Аня моя дочь и твоя родная сестра...
   Надя. По вашим разговорам поняла, что вы не знаете, что наш папа уже не директор? Странно, как вы отстаёте в информации, как будто на необитаемом острове живёте.
   Людмила Викторовна. Как не директор? А кто же директор?
   Надя. Борис - и.о. директора пока, но он своего не упустит. У него всё везде схвачено и скручено - скоро директором будет.
   Мария Дмитриевна. Откуда ты знаешь?
   Надя. Я у них была.
   Людмила Викторовна. Расскажи всё по-порядку, мы ведь ничего не знаем и отец молчит. А тут такие дела...
   Надя. А чего рассказывать? В институте случилась буза: все собрались в актовом зале, потребовали к себе директора. Короче, отца сняли, за Бориса проголосовали.
   Людмила Викторовна. Как они могли снять? Кто им дал такие права?
   Надя. Папа сам написал рапорт об отставке, народ ему недоверие выразил, а вчера в министерстве всё утвердили.
   Людмила Викторовна. Вот это новость! А что ж ты вчера мне ничего не сказала?
   Надя. Я думала, все знают и ты тоже...
   Мария Дмитриевна. Почему Аня домой-то не приходит?
   Надя. По-моему, она Бориса боится. Она только ему в глаза и смотрит.
   Мария Дмитриевна. Так его любит что ли?
   Надя. Может, и любит, не знаю, надо её спросить, но боится - это видно. А чего боится? Он всегда весёлый и полные карманы денег, пачками, как граф Монтекристо. Теперь ещё директором, считай, стал. Уж его никто не снимет, это не наш папа, он крепенький! Сейчас он всю квартиру плакатами увешал - к защите докторской готовится.
   Людмила Викторовна. Тебе тоже деньги даёт?
   Надя. Бывает, я не отказываюсь.
   Людмила Викторовна. Я вижу, очень ты взрослой себя возомнила, много рассуждаешь, всё тебе известно, всё можно. Зачем он тебе деньги даёт? И зачем ты берёшь?
   Надя. Твоё какое дело? Может быть, у него лишние. Могла не говорить, дура сказала. Вы с бабушкой всё равно ничего не знаете.
   Людмила Викторовна. Ну, дела!.. Да, чуть не забыла: пойдём на кухню, я вас чем-то необыкновенным хочу угостить. (Наде) Иди умойся, я пока кофе приготовлю.

Уходят, сцена пуста.

  
  

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Первашов один.

   Первашов (входит). Тёща здесь... интересно, знают они о моих делах? Не знают, так узнают. Конечно, приятного мало: был директор и вдруг в отставку. В глубине души я даже рад, что всё так случилось. Висела эта должность на мне как груз, мешала делом заниматься, а есть идеи и много, они заслуживают большего моего внимания. Вот эти дрязги закончатся, всё успокоится и буду я работать спокойно. Есть только одно "но". Серёжа, один из немногих сотрудников, которые ко мне по-прежнему относятся, сказал мне по секрету, что все наши результаты сразу оказываются на столе у Батона, он многие из них включил в свою докторскую диссертацию. Сам я это дерьмо в руки не брал, а Серёжа брал в читальном зале, просмотрел. Короче говоря, работать на Бориса не хотелось бы. Паша Хорьков - правая его рука - всё он делает, помощников себе подобрал, они правят бал. Они и собрание организовали и за нашей группой шпионят. Помню, очень не хотел я этого человека брать к нам на работу, интуиция моя протестовала, но Борис настоял. Слабохарактерный я для директорской должности, слишком доверчивый. Но главная ошибка: я сам допустил в институте коррупцию, а она имеет свойство разрастаться, как снежный ком! Так тебе и надо!.. Теперь это всё в прошлом. Есть одна идейка. Хочу организовать я свою лабораторию. На работе выполняю хоздоговор, а в своей лаборатории - всё остальное. И подвальчик присмотрел и плата вполне умеренная. Постепенно её оборудую, как говорят, со временем и камень обрастает. Дай Бог здоровья Виктору, который нежилыми помещениями в нашем районе ведает, он сам мне предложил. Мы с ним в бане встречаемся, там и познакомились. И напились мы с Виктором вчера. Кстати, и за лабораторию тоже пили. Жизнь продолжается!
  
  

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Первашов и Людмила Викторовна.

   Людмила Викторовна (входит). А мы тортик кушаем, не хочешь присоединиться?
   Первашов. Нет, спасибо.
   Людмила Викторовна. Зря, очень вкусный, мы такой ни разу раньше не покупали, с ягодами. Галина Борисовна посоветовала, соседка, над нами которая живёт.
   Первашов (сморит на часы). Обедать ещё рано, оставь маленький кусочек, если хочешь. Ты знаешь, я сладкое не очень, могу уступить только твоему давлению.
   Людмила Викторовна. Тебя, я вижу, Борис там задавил, а ты ничего нам не рассказываешь.
   Первашов. Нечего рассказывать, ничего интересного.
   Людмила Викторовна. Как же ты проморгал, это же друг твой и зять заранее всё подготовил, организовал, это не могло произойти случайно.
   Первашов. Значит, я был плохой директор, плохо держал власть, спровоцировал Бориса перехватить её у меня.
   Людмила Викторовна. Как это спровоцировал? Я не очень понимаю.
   Первашов. Просто, как беспечная домохозяйка, у которой из кармана кофты торчит кошелёк, провоцирует вора этот кошелёк у неё вынуть. Она, спохватившись, поднимает крик, а я воспринял это почти спокойно - вся разница. Не хотел я в это грязное дело глубоко вникать. Хотите другого директора? Пожалуйста!
   Людмила Викторовна. Не поверю, чтобы у тебя совсем не было самолюбия.
   Первашов. Есть самолюбие, амбиции тоже есть, только административная работа для меня была обузой, слишком много отнимала времени.
   Людмила Викторовна. Ты думаешь, Борис даст тебе спокойно работать? Ты, я вижу, несмотря на случившееся, его недооцениваешь. Ты ж его потенциальный конкурент...
   Первашов. Я больше не буду претендовать на директорство, я об этом заявил публично ещё тогда в актовом зале. Но мои мозги, надеюсь, институту нужны... хотя...
   Людмила Викторовна. Ты, я вижу, так и останешься наивным человеком... Уж не собираешься ты на него лично работать?
   Первашов. Зачем? Я теперь буду аккуратнее, подальше прятать от него кошелёк. Не знаю, получится ли? Вот сейчас болтаю, а ты всё передашь Борису: у тебя с ним всегда были тёплые отношения, а теперь он ещё и родственник - зять, который любит взять.
   Людмила Викторовна. Ошибаешься, Антон, с тех пор, как Борис стал нашим зятем, он перестал звонить сам и запретил Ане всякие с нами отношения, не знаю почему? Наверно, из-за конфликта с тобой.
   Первашов. А откуда же ты о моих делах узнала?
   Людмила Викторовна. У них бывает Надя, от неё узнаю все новости, ты ж молчишь, а я всё равно ведь узнала.
   Первашов. Я не скрывал, думал, что ты всё знаешь от Бориса. И новости не интересные... Я, пожалуй, пойду поработаю... (встаёт).
   Людмила Викторовна. Мы и раньше от твоей работы не процветали, а теперь, я вижу, твоя зарплата сильно усохнет.
   Первашов. Спасибо за поддержку (уходит).
   Людмила Викторовна (отвечает по телефону). Да... здравствуй, дочка. Соскучилась? Приезжай, будем рады... бабушка у нас... все дома (выключает телефон). Аня, расстроенная вся, чувствуется, хочет приехать, что-то у них произошло. Она очень терпеливая, но, я вижу, даже её терпения не хватило. Скандал? Очевидно, что-то случилось - в семье всё бывает. А что он, в самом деле, изолировал её от нас.
  

Занавес.

  
  

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Сцена первая второго действия

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Батоненко один.

   Батоненко (ходит по кабинету). Наконец-то дождался! Каждый день хожу мимо своего кабинета, написано: директор института кандидат химических наук Борис Васильевич Батоненко. Уже директор давно и докторскую защитил, а всё был кандидат! Ни в какие ворота! А сегодня свершилось: получил долгожданную карточку из ВАКа - я доктор химических наук! Ура! Ура! Ура! Громко не надо! Правда, мне это обошлось, серьёзно пришлось вложиться, деньги - крылышки!.. Вот так тебе, Антон Фёдорович, тоже мне гений! Теперь посмотрим, как ты будешь прыгать у меня на сковородке. Но аккуратно, Батон, как прежде, аккуратность не помешает, с виду - ничего не произошло. Но хочу посмотреть на его физиономию, нет, не могу не доставить себе такого удовольствия, тем более и повод есть, с кабинетом надо решить. (По местной связи). Антон Фёдорович, тебя не затруднит ко мне зайти?.. Где был, там и сижу... Разговор есть, здесь удобнее. (Продолжает ходить).
   Надо не забыть, обязательно ему сказать о том, что в последних отчётах меня нет среди исполнителей. Так нельзя, дорогой мой, надо делиться славою! С директором-то!.. Как же так?..
   (По местной связи). Слушаю... пусть заходит (садится за стол).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Батоненко и Первашов.

   Батоненко. Заходи, Антон Фёдорович, присаживайся. Дело у меня к тебе, даже два, но вначале извещаю, что я получил карточку из Высшей Аттестационной Комиссии (показывает), которая, несмотря на твоё особое мнение, присудила мне учёную степень доктора химических наук (показывает). Что скажешь?
   Первашов. Тем хуже для ВАК. Ты зачем меня вызывал, за этим?
   Батоненко. Ты даже не поздравляешь меня, но я твой директор, могу пригодиться.
   Первашов. Вряд ли. Ты покороче можешь говорить?
   Батоненко. Хорошо, совсем коротко. Я решил так и остаться в своём кабинете, тем более табличка уже висит, сегодня её поправят, а комнаты по площади одинаковые, и я здесь привык. Здесь мне неизменно помогала Фортуна, а я немного суеверный. Ну а в бывшем твоём кабинете будет сидеть мой заместитель по общим вопросам Хорьков Павел Петрович. Надо бы тебе комнату ему освободить, Антон Фёдорович.
   Первашов. Я давно все свои вещи забрал, ключи отдал Татьяне.
   Батоненко. Ты уж не обижайся, Антон: времена меняются, что делать! И у тебя в лаборатории кабинет есть, зачем тебе два?
   Первашов. Я уже сказал, что освободил, что ещё?
   Батоненко. Что-то я ещё хотел... да, вот хорошо, что вспомнил. В последнем твоём отчёте по хоздоговорной теме я не нашёл своей фамилии, как это понимать?
   Первашов. Вы что-то путаете, Борис Васильевич. Первой строкой идёт директор института Батоненко Б.В., потом все остальные.
   Батоненко. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю: меня нет среди участников работы.
   Первашов. И не будет. Достаточно глупостей я натворил раньше.
   Батоненко. Но это война, Антон Фёдорович! Куда мы зайдём? Мы ж родственники, в конце концов.
   Первашов. Не знаю, куда вы зайдёте, а я могу вас включить в отчёт, если вы конкретно какую-то работу сделаете по теме. И это конкретное я, как руководитель темы, запишу за вами. По-другому не будет.
   Батоненко. Что ж, придётся мне возглавить лабораторию.
   Первашов. Воля директора, но это ничего не меняет.
   Батоненко. Сегодня же подпишу приказ.
   Первашов. Всё? Я могу идти?
   Батоненко. Иди, Антон Фёдорович, только смотри под ноги.

Пауза.

   (По местной связи). Зайди, Павел Петрович.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Батоненко и Хорьков.

   Хорьков (входит). Слушаю, Борис Васильевич.
   Батоненко. Я провёл только что формальный разговор с Первашовым, можешь занимать его кабинет.
   Хорьков. Спасибо, Борис Васильевич, я уже всё своё перенёс, осталось табличку прикрепить, вчера её сделали, сегодня повесят.
   Батоненко. Ты доволен? Кстати, я карточку из ВАКа получил, мою табличку тоже исправь, не забудь! А то, что это такое: директор и кандидат!
   Доктор!.. Доктор, вашу мать!
   Хорьков. Конечно, исправлю! Вот это новость! Но скромность! Поздравляю, Борис Васильевич! От всей души! Теперь ты окончательно на коне! Настоящий директор, доктор наук! Надо, самое время, и о соратниках подумать, кто помогал, рисковал... и так далее.
   Батоненко. Я ж, Паша, тебя сделал своим заместителем!
   Хорьков. А лабораторию обещал?
   Батоненко. С лабораторией подождать придётся, повременить.
   Хорьков. Я тебе, Борис Васильевич, никогда так не говорил: придётся повременить, подождать и так далее. Я действовал! И когда народ поднимал, организовывал трудовой коллектив, и последние научные данные из группы Первашова тебе в диссертацию вписывал! Мы с Ильиным как пчёлки на тебя работали! А среди членов учёного совета беседы кто проводил, чтоб тебе на защите поменьше чёрных шаров накидали? Очертя голову, не щадя живота своего, как говорится, на баррикады шёл, и ты обещал, Борис? А теперь заиграть хочёшь? Верь после этого людям...
   Батоненко. Не горячись, Паша! Будешь ты заведовать лабораторией, как я тебе обещал, но не нашей. Не шуми!
   Хорьков. А какой? Если не нашей?
   Батоненко. Нашу я сам возглавлю, но в институте ещё три. Надо не спеша подумать, какую из этих трёх ты возглавишь, и сам тоже подумай. Надо выдернуть того, кто был ближе Первашову, хотя это все мои кадры.
   Хорьков. Вот видишь. Зачем тебе-то лаборатория? Ты ж директор!
   Батоненко. Не солидно мне, Паша, без лаборатории. Ты компромат накопай на кого-то из них - твоя лаборатория будет.
   Хорьков. Придётся, ты мне другого варианта не оставил и так далее.
   Батоненко. Ты уж не огорчайся сильно, Паша, - всё теперь в наших руках. Ещё подумай, кто за группой Первашова будет следить, если ты уйдёшь.
   Хорьков. В твоих руках, в чьих же ещё... Следить есть кому, не волнуйся.
   Батоненко. Стоп! Не распыляться! Что-то ты мне об их опытах давно не докладывал?
   Хорьков. А нечего докладывать.
   Батоненко. Как нечего, они ж работают?
   Хорьков. Опыты они проводят только по хоздоговору, но там мало интересного в научном плане, поживиться почти нечем, мой человек и сам я смотрим, не прозеваем. Антон стал осторожным, тоже учится.
   Батоненко. Странно, почему научных результатов ты не видишь?
   Хорьков. А что если выдавить его из института? Скажи, я руку уже набил, раз толку от него нам нет?
   Батоненко. Это, Паша, лишнее! Разговоры пойдут, зачем это мне? У него авторитет в научном сообществе не такой, как у нас с тобой. Нет, пока пусть работает под нашим наблюдением, а там будет видно. И я тебя прошу: не хами ему, Паша!
   Хорьков. Как скажешь.
   Батоненко. Странно всё-таки, что нет результатов. Я знаю Антона, он как вечный двигатель день и ночь работает. Что же делать?
   Хорьков. А зачем тебе ещё результаты? Ты уже доктор, в академики потянуло и так далее?
   Батоненко. Пока нет, Паша, но на плаву надо держаться.
   Хорьков. Одной публикации в год достаточно, со мной или с Ильиным. О чём ты, Боря, волнуешься? Выставить Антона из кабинета?
   Батоненко. Стол пусть свой возьмёт, кабинет освободит. Мне получше стол закажи, новый, иди работай, Павел.
   Хорьков. Понял, всё будет сделано и так далее.
   Батоненко. Стоп, хорошо, что вспомнил. Жена твоя ко мне приходила на прошлой неделе, жаловалась, что опять ты с юбкой какой-то связался... несолидно, Паша, прокол у тебя получился.
   Хорьков. Вот стерва!.. Я ей сказал же: не ходи!
   Батоненко. Ты уж поаккуратнее... она плачет, про детей рассказывает, мне удовольствия мало слёзы её утирать.
   Хорьков. С кем не бывает, Борис Васильевич, ослабил самоконтроль! Денежки опять же завелись... но я исправлюсь.
   Батоненко. А Мира Ивановна как же?
   Хорьков. Та пока в заначке, экономический интерес сильнее. Как прекратится с ними сотрудничество, будем брать крепость.
   Батоненко. Всё, иди, Паша, работай, и слишком не увлекайся дамами.
   Хорьков. Я не слишком, Борис Васильевич, работе, кстати, это не мешает (уходит).
   Батоненко (по местной связи). Иван Ильич, зайдите ко мне.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Батоненко и Ильин.

   Ильин (стучится, входит). Здравствуйте, Борис Васильевич.
   Батоненко. Здравствуй, Иван Ильич, можешь поздравить, карточку из ВАКа получил (подаёт руку).
   Ильин. Поздравляю, Борис Васильевич, от всей души! (Отвечает на рукопожатие). Ну вот, а вы беспокоились из-за особого мнения Первашова.
   Батоненко. Правда, пришлось поволноваться, но теперь всё позади. Конечно, я у вас, Иван Ильич, в большом долгу, ваша роль была значительной, я не хочу её преуменьшить.
   Ильин. Я работал, как мы договорились.
   Батоненко. Вот именно! Молодец!.. На этой неделе, нет, на этой не получится... на следующей неделе поедем смотреть с тобой комнату. Невесть что, конечно, но комната около четырнадцати метров будет твоя, с постоянной регистрацией - кончится, Ваня, твоя цыганская жизнь.
   Ильин. Спасибо, Борис Васильевич!
   Батоненко. Теперь я директор, больше у меня будет возможностей, и если мы и дальше будем помогать друг другу, то недалеко то время, когда ты переберёшься в отдельную однокомнатную квартиру. Деньги в институте найдём, купим тебе квартиру.
   Ильин. Спасибо, Борис Васильевич. В чём теперь будет заключаться моя помощь?
   Батоненко. Сейчас скажу. Я беру руководство лабораторией на себя. Но я же занят, ты видишь, у меня постоянно народ. Ты должен помогать: садись там в кабинете за мой стол, Хорьков новый притащит, и руководи, мне будешь периодически докладывать. Полноценно исполняй обязанности заведующего! Понял?
   Ильин. Понял, Борис Васильевич, я постараюсь.
   Батоненко. Старайся, Ваня. Погоди, это не всё. Теперь мне много не надо, сам понимаешь, но надо оправдывать докторскую степень: организуешь мне одну, нет, лучше две, публикации самостоятельные и парочку с тобой в соавторстве - это за год, думаю, достаточно будет.
   Ильин. Понял, договорились, спасибо, Борис Васильевич.
   Батоненко. Свой кабинетик оставь, ключ отдай Хорькову, пусть думает, как его использовать; кабинет свою роль выполнил, теперь будешь сидеть на месте заведующего лабораторией, в приличном кабинете. Понял?
   Ильин. Хорошо, Борис Васильевич, всё понял.
   Батоненко. Тогда иди работай. Я тебя позову комнату смотреть на следующей неделе, я записал.
   Ильин. Спасибо, Борис Васильевич (уходит).
   Батоненко (один). За деньги и мозги покупаются!
  
  
   СЦЕНА ВТОРАЯ

Кабинет заведующего лабораторией. Комната в полуподвале. Прямо письменный стол заведующего, правее простой стол с компьютером и средствами связи, вверху небольшое окно с решёткой. Слева входная дверь, справа дверь на склад лабораторного оборудования. Перед столом заведующего два стула.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Первашов один.

   Первашов (сидит за столом). Вот так тебя, ты этого заслужил. Выходит, из этого кабинета тоже надо уходить, раз Батон сказал, что возглавит лабораторию. А кто же будет фактическим заведующим? Харьков? Вряд ли... Ильин? Слишком молод? Это не очень большой недостаток. Кажется, этот вопрос ещё не продуман и не принято решение.
   Звонит телефон, отвечает. Слушаю... привет... как вернулась?.. поподробнее... так... понял, а что я могу? Конечно, отец... хорошо. Пусть сильно не переживает... что Бог ни делает... да. Ты поддерживай... Хорошо, пока.
   Вот ещё новость: Аня ушла от Батона, они подали заявление на развод. Причина: нет детей. Оба проверялись, всё нормально, но всё-таки развод. Жаль Аннушку, она переживает. А может быть, это и хорошо. У меня теперь сильно неприязненное отношение к бывшему другу, не хотелось бы иметь от него внуков. Сам мне не сказал ни слова... странно. Напротив, даже напомнил, что мы родственники.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Первашов и Верочка.

   Верочка (входит). О чём задумался, Антоша?
   Первашов. Оказывается, ещё три дня назад Аннушка вернулась домой от Бориса. Они подали заявление на развод. Сейчас звонила Людмила, просила, чтобы заехал вечером, поддержал, ей кажется, что Аннушка сильно переживает.
   Верочка. Съезди, конечно, ты говорил, что вы с ней были раньше очень дружны. Мне эта ситуация хорошо знакома. Я тоже сильно переживала после развода, а потом оказалось, что Господь всё устроил наилучшим образом: он
   послал мне тебя. Так что пусть не переживает, всё в жизни течёт и изменяется, не всегда в худшему.
   Первашов. Тогда вечером сегодня не будем работать в своей лаборатории, тебе отдохнуть надо.
   Верочка. Антоша, я не устала! Ты езжай, а я подготовлю эксперимент, который ты хотел провести: надо ж всё отмерить, взвесить, что ты записал в журнале, а завтра уже можно провести его будет.
   Первашов. Не забоишься одна вечером в подвале?
   Верочка. Как будто в первый раз. Так было уже однажды, жива, как видишь.
   Первашов. Чудо, что мы встретились с тобой, действительно, по воле Всевышнего. Чтобы я делал один?
   Верочка. Но ты не один, со мной, а я с тобой - и оба счастливы. Ой, надо постучать по дереву (стучит).
   Первашов. Я тебе позвоню в лабораторию, возможно, за тобой заеду.
   Верочка. Не беспокойся ты обо мне, ничего со мной не случится.
   Первашов. Для полного счастья нам не хватает положительного ответа на нашу заявку. Что-то тянут, молчат: хуже всего неопределённость.
   Верочка. Приходится ждать и терпеть эту неопределённость, что делать? Мы всё много раз проверили, перепроверили, не стоит так беспокоиться, Антоша, всё будет хорошо, вот увидишь.
   Первашов. Если честно, я боюсь Батона, его коррупционных связей. Его могут информировать и начнут они строить нам козни. А это потеря, ненужная совсем, и сил, и времени на борьбу с ним и его друзьями.
   Верочка. Ну ты уж слишком, Антоша! Батон, конечно, может со временем превратиться в такого монстра, коррупция имеет свойство разрастаться. Но сейчас он ещё не так силён, как ты о нём подумал.
   Первашов. Возможно, ты права, а я напоминаю пуганую ворону - это неприлично. Да, он сказал мне сегодня, что сам возглавит эту лабораторию. Надо, не дожидаясь грубостей, оставить этот кабинет.
   Верочка. А стол, который стоит рядом с моим, свободный, там Ильин поначалу сидел. Давай я перенесу в него твои бумаги.
   Первашов. Нет, я сам: хочу заодно всё просмотреть, что-то уничтожить.
   Верочка. Давай вместе, мне всё равно делать нечего.
   Первашов. Ты так быстро и точно работаешь, что мы скоро станем героями труда по хоздоговорной тематике.
   Верочка. При Батоне это нам не грозит, он сам, наверно, мечтает быть героем. Видишь, лаборатория теперь за ним будет числиться.
  
  

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Те же и Хорьков.

   Хорьков (входит). Вы оба здесь? Вот хорошо. Директор приказал вам, Антон Фёдорович, очистить этот кабинет, он сам теперь будет заведовать этой лабораторией.
   Первашов. Он мне об этом сказал, я уже приступил, ваша информация запоздала, Павел Петрович. Можете доложить, через каких-нибудь полчаса-час кабинет будет, как вы выразились, очищен.
   Хорьков. Можете уж так не торопиться, Антон Фёдорович, дело не срочное. Кстати, стол можете оставить за собой, сюда приказано поставить новый, после обеда привезут.
   Первашов. Конечно, как же! Вы теперь у нас, Павел Петрович, будете фактическим начальником, любопытно узнать?
   Хорьков. Об этом директор мне ничего пока не говорил. Скажет - буду, его воля для меня закон.
   Первашов. Всё ясно, у меня больше вопросов нет. Переберу бумаги и переезжаю.
   Хорьков. У меня тоже (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Первашов и Верочка.

   Первашов (просматривает бумаги). Выходит, Ильин будет заведующим, это к лучшему: он ещё не так испорчен, хотя находится в зависимости от Батона.
   Верочка. По-моему, Ильин не может быть испорчен, не все ж люди падки на деньги. Он зависит от Батона, работает на него, но, мне кажется, до времени, пока не ослабнет его зависимость.
   Первашов. У нас с тобой порой одинаковые мысли, просто поразительно. Я рассчитываю, как только ослабнет эта зависимость, а мы будем на коне, предложить Ильину работать с нами. Думаю, что ему с нами будет интереснее и он согласится.
   Верочка. Это естественно. По-моему, это его мечта.
   Первашов. Левая пачка на уничтожение, правая - возвращаю в стол, эти бумаги могут ещё пригодиться.
   Верочка. Нет, ящики надо вынуть, без них стол легче ребятам перетаскивать.
   Первашов. Да, конечно. А вот и новый начальник, приветствуем и поздравляем!
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же и Ильин.

   Ильин (удивлённо). Здравствуйте! А откуда вы узнали, что мне поручено исполнять обязанности заведующего?
   Первашов. Интуиция, Иван Ильич, нам никто ничего не говорил.
   Верочка. А больше некому: вы один луч света в этом тёмном царстве.
   Ильин (смущённо). Вы, Вера Сергеевна, гиперболизируете мою персону. Вы не представляете даже в какой я растерянности: не знаю, справлюсь ли я с этой работой. Никогда в жизни, поверьте, я ни одному человеку никаких указаний не давал, и вдруг это заведование на меня неожиданно свалилось.
   Первашов. Дело не хитрое, разберётесь. В первое время можете обращаться ко мне, Иван Ильич, если возникнут затруднения.
   Ильин. Вот об этом я сам хотел вас просить, Антон Фёдорович, но вы опередили. Спасибо вам, большое спасибо! Вот даже с чего начинать не представляю.
   Первашов. Надо собрать всех сотрудников, удобнее утром, и представиться. Лучше бы это сделать самому заведующему: вас представить коллективу, но можно и самостоятельно.
   Ильин. Спасибо, я обязательно попрошу Бориса Васильевича, конечно, ему это лучше. А потом?
   Первашов. Потом я, как бывший заведующий, передам вам все дела и материальные ценности и ключи вот от этой двери.
   Ильин. И материальные ценности?
   Первашов. А как же! Борис Васильевич вряд ли захочет заниматься ценностями, раз он вам доверяет эту работу.
   Ильин. Очевидно, вы правы... А вы, Вера Сергеевна, говорите о каком-то луче, полная темнота перед вами в этом вопросе.
   Первашов. Максимум через месяц вы всё это освоите, Иван Ильич. И только будете жалеть время, беспощадно отрываемое от химии.
   Ильин. Вы уверены, Антон Фёдорович?
   Первашов. Знаю по своему опыту.
   Верочка. Стол нам разрешили забрать, Иван Ильич.
   Ильин. Да, да, конечно! Борис Васильевич распорядился, чтобы Хорьков поставил новый. Скоро его привезут, он в два раза больше этого.
   Первашов. Для солидности такой и нужен, а как же! Но влезет ли он в эту дверь - вопрос?
   Ильин. Хорьков затащит!
  

Занавес.

  
  

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Сцена первого действия

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Людмила Викторовна одна.

   Людмила Викторовна (смотрится в зеркало). Осталась я одна, никому не нужна. Борис забыл думать обо мне, Антон ушёл жить к своей лаборантке. Смотрюсь каждое утро в зеркало и не хочется верить тому, что я вижу: старею на глазах. В ванне зеркало не такое безжалостное, или там темнее. Хотя ещё есть во мне некоторый шарм, для моего возраста я неплохо сохранилась. А Борисик тоже остался один, может быть, напомнить ему о себе? Сам бы сто раз позвонил, если бы хотел... это меня сдерживает. А с другой стороны, терять мне нечего. Старая любовь не ржавеет, вдруг осуществиться моя девичья ещё мечта. А если нет? Так на нет и суда нет. Все уйдут, я позвоню сегодня же, наберусь смелости. Достаточно нескольких его слов, чтобы понять его ко мне настрой...
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Людмила Викторовна и Надя.

   Надя. Что-то ты мама всё в зеркало смотришься, морщины считаешь, своё богатство?
   Людмила Викторовна. С тех пор, как ушёл отец, ты стала невозможной! Отца ты хоть немного стеснялась, а без него, я вижу, не осталось у тебя никаких тормозов. Как ты с матерью разговариваешь?
   Надя. Я всегда правду говорю, а ты её терпеть не можешь.
   Людмила Викторовна. Сегодня тебе на работу надо было идти, почему не пошла? Я вижу, тебя так и с работы попросят.
   Надя. Если и попросят, тебе-то какая забота?.. Я плохо себя чувствую, написала за свой счёт. И напарница рада подработать.
   Людмила Викторовна. И что ж у тебя болит? Голова или живот?.. Подожди, я вижу, ты округляешься, девка, ты не беременная часом?
   Надя. Хоть бы и беременная, тебе-то что?
   Людмила Викторовна. Как что? Ты ж мне ребёнка-то принесёшь, это ж человек, а он мне совсем не нужен! Ответь, прошу тебя, беременная ты?
   Надя. Да, беременная, всё равно скоро нельзя будет скрыть.
   Людмила Викторовна. Вот огорошила! Можно узнать, кто же отец?
   Надя. Узнаешь, я скоро к нему уйду жить, мы уже подали заявление на регистрацию брака. Круто?
   Людмила Викторовна. Ну ты даёшь! Круто, правда! Кто же зять-то?
   Надя. Борис.
   Людмила Викторовна. Что? Борис?.. Не поверил!.. Ой, как мне нехорошо (падает на пол, теряет сознанье).
   Надя. Мама, что с тобой?.. Скорую надо вызывать... (открывает дверь и кричит) Аня, маме плохо! Что делать, не знаю!
  
  

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Аня.

   Аня (расстегивает кофточку у матери, приподнимает голову, шлёпает мать по щекам). Принеси быстрее воды... Ну вот и хорошо... открывай, мама, открывай глаза! Всё, мама, прошло... всё, слышишь меня?
   Людмила Викторовна. Как в яму какую провалилась, никогда со мной такого не было. Что же это было? Сразу темно, наверно, так умирают...
   Аня. Всё пройдёт, мама, глубже дыши... животом, не грудью, а животом. Вот хорошо, лицо розовеет. Обморок был у тебя, с чего это вдруг?
   Людмила Викторовна. Ты узнаешь, и с тобой может случится.
   Надя. Напугала меня, мне врач сказал, что волноваться нельзя, я от вас отвалю, разбирайтесь сами... (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Людмила Викторовна и Аня.

   Аня. Какой врач? Чего она болтает?
   Людмила Викторовна. К сожалению, не болтает. Она сказала, что беременная. Помоги мне встать, вроде силы возвращаются потихоньку.
   Аня. Не спеши вставать, полежи полчасика на диване (помогает матери лечь на диван), хорошо бы подремать после обморока.
   Людмила Викторовна. Разве я усну, о чём ты говоришь?
   Аня. С ума сойти, Надька беременная! От кого, сказала?
   Людмила Викторовна. Всё сказала, замуж выходит... за Бориса.
   Аня. Мразь... он её приручил как собачонку, только не колбасой, а деньгами... какая мразь!
   Людмила Викторовна. Но она его дочь!
   Аня. Надька дочь Батона?
   Людмила Викторовна. Я ему об этом говорила, но он не поверил...
   Аня. Кажется, я всё поняла, всё выстроилось в одну линию. Эта мразь всю свою жизнь завидовал светлой голове нашего папы, я знаю, о чём говорю, я прожила с ним больше двух лет, он ненавидит папу в глубине своей тёмной души за его талант, пытается унизить всякими доступными ему средствами, чтобы так самому возвыситься. Он жил с тобой, со мной, теперь с Надькой. Он её тоже бросит, поверь моему слову. Нет, она не его дочь, ты, мама, ошибаешься: она и на тебя и на папу похожа. Но он не возвысился, в моих глазах он совсем упал... И с таким человеком я пыталась создать семью. Господь меня спас. Слава Тебе (крестится). Как это всё ужасно! (встаёт и смотрит в окно). Бабушка к нам идёт, вот хорошо, а мне нужно в школу уходить. А ты полежи ещё... отдохни (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

  

Людмила Викторовна и Мария Дмитриевна.

  
   Мария Дмитриевна (входит). Что с тобою, доченька? Аня говорит, что с тобой обморок был, почему обморок? В нашей родне никогда такого и не слыхали, ни с кем никогда не случалось...
   Людмила Викторовна. Всё, мама, вначале никогда не случается, а потом может и случиться. А я размечталась... не хочу больше лежать (садится на диване).
   Мария Дмитриевна. О чём же ты размечталась, дочка? Ещё бы полежала, я посижу с тобой рядом, поговорим.
   Людмила Викторовна. Не волнуйся, всё прошло. Размечталась, признаюсь только тебе одной, о Борисе.
   Мария Дмитриевна. Тьфу, о чём вспомнила... прости Господи!
   Людмила Викторовна. Думаю, я одна, Борисик один. А вдруг, думаю?..
   Мария Дмитриевна. А дальше-то что случилось?
   Людмила Викторовна. А дальше, мама, не успела я ему позвонить, Надежда мне открыла глаза.
   Мария Дмитриевна. Как же? Что она тебе сказала?
   Людмила Викторовна. Ты, я вижу, любопытная, мама. А не боишься
   вслед за дочерью в обморок погрузиться, приятного мало? И выдержит ли твоё больное сердце, подумай?
   Мария Дмитриевна. Я уж готова ко всему, никто ведь не умер?
   Людмила Викторовна. Нет, все живы, здоровы, мама.
   Мария Дмитриевна. Тогда говори, не бойся.
   Людмила Викторовна. Скоро ты будешь прабабушкой.
   Мария Дмитриевна. Надя беременная?..
   Людмила Викторовна. Да, мама, и выходит замуж.
   Мария Дмитриевна. Вроде пока и страшного в этом ничего нет... а, а, за кого?.. За Бориса что ли?
   Людмила Викторовна. Да, мама!
   Мария Дмитриевна. Как он над всеми вами! Куда ж ему такая жена, на тридцать лет моложе, чуть ли не внучка? Сам себя норовит перехитрить? Спятил этот козёл что ли?
   Людмила Викторовна. Я ещё думала до сегодняшнего дня, что Надька его дочь, привыкла к этому...
   Мария Дмитриевна. Нет, какая дочь, она на Антона похожа!
   Людмила Викторовна. Вот и Аня меня разуверила. Я и ему это говорила, но он не поверил.
   Мария Дмитриевна. Вот теперь мне всё понятно... из-за того, что Борис собрался жениться на своей дочери, тебе и стало плохо.
   Людмила Викторовна. Из-за всего сразу, мама.
  

Занавес

СЦЕНА ВТОРАЯ

Сцена первая второго действия. Кабинет Батоненко.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Батоненко один.

   Батоненко. Как же мы прозевали, что Антон смог сделать открытие, получить патент, а мы ни ухом ни рылом! Чудо какое-то! У нас с Хорьковым под носом! Не изобретение, а именно открытие мирового уровня: прорыв в науке, переворот в технике! Академию наук, наше министерство на уши поставил. Все химики эту новость только и обсуждают. Работнички! Стоп! Не распыляться! Хорьков ничего не знает, это ясно. А вот тихоня этот мог что-то знать. Хорьков докладывал, что они с Антоном иногда беседуют, как бы он его к себе не переманил? Квартиру надо тормознуть сегодня же, куда торопиться? (По местной связи) Иван Ильич зайди ко мне, разговор есть.
  
  

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Батоненко и Ильин.

   Ильин (стучится и входит). Слушаю вас, Борис Васильевич.
   Батоненко. Скажи, Иван Ильич, Первашов на месте?
   Ильин. Нет, он записался в министерство по каким-то делам.
   Батоненко. Понятно, я на машине, а он своим ходом, скоро будет. А он не говорил тебе, зачем он поехал?
   Ильин. Сказал, что на коллегию вызывают. А зачем? Нет, ничего не сказал.
   Батоненко. Мне докладывали, что у вас с ним приятельские отношения, так ли это, Иван Ильич?
   Ильин. Отношения нормальные, Борис Васильевич, но приятельские? Нет. Разная весовая категория: он матёрый учёный, а я начинающий всего-навсего школяр, можно сказать...
   Батоненко. А не говорил ли тебе матёрый учёный об открытии, которое он сделал?
   Ильин. Об этом ничего не говорил, Борис Васильевич. Но если бы и сделал, я б не удивился: он во многих вопросах очень далеко видит.
   Батоненко. Значит, от тебя тоже в тайне... Хорошо, Иван Ильич, иди работай.
   Ильин. А что, Антон Фёдорович, действительно, открытие сделал?
   Батоненко. Да, потом всё узнаешь. Иди.
   (По местной связи). Павел Петрович, зайди срочно, бегом ко мне!
  
  

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Батоненко и Хорьков.

  
   Хорьков (почти вбегает). Что случилось, Борис Васильевич?
   Батоненко. Много чего случилось и ещё может случиться. Во-первых, как могло произойти, что у тебя под носом Первашов сделал открытие и получил на него патент, а ты мне никогда ничего такого не докладывал?
   Хорьков. Не знаю, Борис Васильевич, ни про открытие, ни про патент - впервые от тебя слышу, для меня это загадка и так далее?
   Батоненко. Плохо, Паша, работаешь! Одни бабы у тебя в голове! Ему министр предложил снова возглавить институт...
   Хорьков. Первашову? Он опять будет директором? А что же с нами будет?
   Ботоненко. Скажи спасибо Антону, что он от этой чести отказался. Сказал, что у него нет времени и желания бороться с коррупцией, которую якобы я развёл... в институте.
   Хорьков. За оскорбление чести и достоинства... можно и привлечь.
   Батоненко. Да замолчи ты, Паша! Ты не ответил, как он у тебя под носом опыты проводил и сделал открытие, сулящее переворот в мировой технике? Как это могло случиться? У тебя Мира Ивановна перед глазами?
   Хорьков. Не надо так, Борис Васильевич, я своё дело знаю. Всё, что их группа делала, я видел, вот как тебя сейчас... все работы по хоздоговору, почти нечем там поживиться. Была какая-то мелочь, но они подали сразу заявку на изобретение. Значит, я думаю, где-то у них ещё лаборатория, надо их выследить...
   Батоненко. Опоздал, Паша! Теперь министр передаёт ему нашу лабораторию, она будет самостоятельной с подчинением на министерство, в ней он будет развивать свою тематику, связанную с открытием.
   Хорьков. А как же я? Ты ж ещё обещал меня сделать заведующим?
   Батоненко. Подожди ты! Тебя и твоих людишек, конечно, он не захочет около себя терпеть, а нам бы это не помешало... переведу я тебя, не волнуйся зря... друзей я не бросаю.
   Хорьков. А мы, значит, как были, так и останемся?
   Батоненко. Не совсем. Министр сказал, что по мере развития лаборатории Первашова, она должна стать новым исследовательским центром, считай, институтом. Он очень почтительно с Антоном разговаривал. А наш институт постепенно будут в течение двух-трёх лет сокращать и закроют. Он создаёт комиссию для этого. Всё, что я тебе сказал, будет в течение двух недель оформлено в виде Приказа Министра. Это согласовано с РАН.
   Хорьков. Так нам каюк? А чего же мы, Борис, с тобой обсуждаем, напрасные разговоры ведём и так далее?
   Батоненко. Погоди ты паниковать. Во-первых, на коллегии был Петр Иванович, который нас курирует и с которым у нас самые тёплые отношения. Мне даже удалось после коллегии с ним несколько минут побеседовать.
   Хорьков. Пётр Иванович, наверно, и возглавит комиссию?
   Батоненко. Ты догадливый, Хорьков, за что я тебя и ценю. Так и есть, министр ему поручил. Министры, Паша, не вечные, они меняются каждые полтора-два года, а наш уже два просидел в своём кресле...
   Хорьков. У Петра Ивановича тоже есть людишки, которых он обязательно включит в комиссию... они так заморочат голову даже этому министру... а новому тем более.
   Батоненко. Видишь, Паша, не всё потеряно. Но мы тоже должны шевелиться, на ошибках своих учиться, чтобы в дальнейшем их не допускать. Сейчас я хочу поговорить с Первашовым в твоём присутствии, чтобы при свидетеле, он уж, наверно, на месте. (По внутренней связи). Антон Фёдорович, тебе не трудно пройти ко мне в кабинет, здесь удобнее нам поговорить... не в службу, а в дружбу, прошу тебя.
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же и Первашов.

   Первашов (входит). О чём говорить, не лучше ли подождать Приказа Министра?
   Батоненко. Во-первых, мы тебя поздравляем с открытием, хотя и сделал ты его в подпольной лаборатории, но всё равно сердечно поздравляем!
   Первашов. Спасибо, но это дело прошлое.
   Батоненко. Совершенно верно, нам надо подумать вместе о будущем. Есть деловое предложение.
   Первашов. Любопытно.
   Батоненко. Представим себе, Антон Фёдорович, что с сегодняшнего дня прошёл целый месяц. Приказ Министра уже вышел и работает. Вы отделились, это просто сделать, лаборатория в отдельном здании. Да, повесили табличку, и часть бюджетных средств вам уже передана.
   Первашов. Да, так и будет.
   Хорьков. Бюджетных и только часть!
   Батоненко. Погоди, Павел Петрович, не мешай, хотя замечание твоё в самый корень. Это будут нищенские средства, на них вы едва-едва будете сводить концы с концами.
   Первашов. По мере развития лаборатории, мы будем просить дополнительные средства на отдельные проекты.
   Батоненко. Не мне вам рассказывать, Антон Фёдорович, как трудно получить дополнительные средства: в министерстве говорят, что на всех денег не хватает, поэтому либо вы их не получите вовсе, либо получите треть, в лучшем случае - половину от того, что необходимо.
   Первашов. Вполне допускаю, что дальше?
   Батоненко. Я предлагаю вам объединиться: у вас есть открытие, у нас есть деньги, которые не надо ни у кого просить, они в институте есть. Пусть на некоторое время у вас будет отдельная лаборатория, но работать мы будем вместе: вы поделитесь с нами славою, а мы - деньгами, живыми деньгами!
   Первашов. С вашей колокольни кажется, что у меня нет другого выхода, как принять ваше предложение: дать вашему монстру сожрать мою лабораторию вместе со мной. Но этого никогда не будет! Надеюсь, дойдут до вас соответствующие органы и поинтересуются происхождением ваших денег: это вернёт вас из другого измерения в реальность.
   Батоненко. Надежды юношей питают, а ты далеко не юноша... значит, нет? А зря!.. Я не тороплю, есть время всё взвесить. Твоё открытие может остаться на бумаге, а скорее всего его начнут разрабатывать за бугром.
   Хорьков. Честность переходит границу глупости!
   Первашов. Считаю, переговоры оконченными.
   Батоненко. Не спеши закрывать дверь. Давай ещё подумаем вместе. Всякие намёки на незаконность наших денег советую прекратить. Мы можем подать на тебя в суд и привлечь за клевету. Уверен, что мы выиграем дело. И ещё, не хочу от тебя ничего скрывать. У нас есть время, чтобы выйти из немилости министра, и мы приложим для этого все силы. Время наш союзник. Поэтому не руби, Антон, подумай над моим предложением!
   Первашов. Среди своей компании ты меня не увидишь (уходит).
  
  

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же без Первашова.

   Батоненко. Я этого ожидал от Антона, но всё-таки считаю, что такой разговор должен был состояться, мало ли. Есть у него время и подумать...
   Хорьков. Я уверен, что он никогда не согласится.
   Батоненко. Вот из этого, Паша, мы и будем исходить. Лабораторию нам придётся отдать, но, я думаю, временно, потом вернём. Один сотрудник меня беспокоит.
   Хорьков. Ильин что ли?
   Батоненко. Он самый... нам он пригодится. Квартиру ты ему тормозни, надо повременить, спешить некуда... Мы с тобой химики-любители, а он молодой, но профессионал.
   Хорьков. У тебя голова, Борис, как дом советов, думаешь, министра одолеем вместе с Первашовым и так далее?
   Батоненко. Вот именно: и так далее! Всё течёт и изменяется, а переменами надо управлять с помощью таких сотрудников, как ты, Паша, и других людей, и людишек. Конечно, не жалеть денег. Деньги - крылышки, Паша! Антону этого не понять! Он отстал от жизни! Батон с деньгами неприступен и нерушим как скала! Говорят, Иосиф Сталин, который курил трубку, когда-то выдвигал лозунг: "Кадры решают всё!" Тогда усатый был прав, но сейчас другие времена и лозунг должен быть другим: "Кадры и деньги решают всё!" У нас, Паша, есть и кадры и деньги, поэтому никто нас не закроет ни за два, ни за три, ни за десять лет! Это для меня очевидно! А если мы будем, то мы обязательно победим!

Занавес

  

КОНЕЦ

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   46
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"