Ветер ворвался в комнату и смахнул бумаги на пол. Гитара жалобно зазвенела верхними струнами. Ему показалось, что в этом звуке что-то есть. Он поднял лист с пола и провел им по струнам, они отозвались на прикосновение и медленно затихли. Он взял гитару в руки и начал играть нелогичную, режущую слух последовательность нот. Руки, постоянно пытались сбиться на что-то знакомое, и это начало его раздражать. Он поставил гитару в угол и взял со стола сигарету. Внутри стало расти чувство безысходности, он не знал способа от него избавиться. Он наклонился над столом и опустил голову на руки. Длинные пряди волос закрыли свет, и он погрузился в нарастающее ощущение. Он знал, что главное - перейти максимум, когда становится страшно, а потом будет легче.
Вдруг он почувствовал, что больше не может находиться в этой темноте. Он резко вскочил и подошел к открытому окну, ветер легко прикоснулся к коже и унёс часть боли. Он снова сел за стол и снова взял гитару. Он знал, что та песня, которую он сейчас пишет, должна стать чем-то особенным. Он поставил пальцы на струны, взял со стола медиатор и лёгким движением провел по струнам вниз.
Словно не его руки минуту назад пытались показать лишь то, чему их научили в музыкальной школе, словно не он только что чувствовал всю свою бесцельность и беспомощность, считал себя бездарностью. Он нашёл ту самую волну, которая дала ему силу и превратила липкую темноту вокруг него в новый, ещё неизведанный мир, полный звуков, красок и ассоциаций.
Поймав это ощущение, он включил запись и стал играть, пока не почувствовал, что волна прошла. Он выключил магнитофон и положил кассету на полку. Руки дрожали, он чувствовал себя полностью опустошённым. Он выключил свет и, не раздеваясь, упал на кровать.
***
До концерта было ещё двадцать минут, но, заглянув в зал, он увидел, что тот уже полон. Единственное, чего он боялся, так это того, что группа, выступающая до него, сметёт все настройки и испортит звук, но когда он увидел их перед самым выходом на сцену, он понял, что все его сомнения не имеют под собой оснований. Эти раскрашенные как африканские шаманы ребята, выглядели так, как будто у них впереди был не выход на сцену, а как минимум, смертная казнь через повешение.
Когда они вышли на сцену, их гитарист сбился дважды за первую минуту, а пустая банка из-под пива, попавшая солисту между глаз, показалась ему достойным завершением их выступления.
Абсолютно не подходящий к мероприятию конферансье выбежал на сцену и, объявив его выход, поспешил удалиться, дабы не получить серьёзных увечий.
Он вышел, и на секунду ослепнув от направленных в лицо прожекторов, неуверенно шагнул к микрофону. Оглянувшись на музыкантов, он кивнул, и представление началось. Он намеренно затянул вступление, потому что хотел наладить контакт с залом. Лишь когда он заметил, что та часть зрителей, которая стояла перед сценой, начала двигаться в такт музыки, он спел первый куплет. Когда начался первый проигрыш, он понял, что контакт удался. Он уже практически ничего не видел и не слышал. Его движения стали алогичными и необъяснимыми. Он чувствовал свою власть над этими людьми, он видел их энергию, с нарастающей силой вливавшуюся в него, и он упивался ею.
На втором куплете, поток захватил его и отпустил лишь тогда, когда музыка стихла. Он открыл глаза и обнаружил, что сидит на коленях, на самом краю сцены. С гитары свисала порванная в беспамятстве струна. Последний аккорд синтезатора улетел в зал и вернулся нестройным эхом, после чего наступила тишина. Зал молчал несколько секунд, словно приходя в себя, а потом утонул в аплодисментах. Он встал с колен и почувствовал, что у него практически не осталось сил. Он поклонился кивком головы, убежал со сцены, сел, прислонившись к стене, и судорожно выкурил подряд две сигареты.
Когда дверь клуба закрылась за ним, и он остался один на один с уснувшим городом, он понял, что это был один из лучших моментов его жизни. Он медленно побрёл вдоль деревянного забора, оклеенного просроченными афишами и серыми прямоугольниками наклеенных с непонятной периодичностью объявлений. Через некоторое время он вышел на набережную и остановился покурить, он не любил курить на ходу. Он вообще не любил курить.
На другой стороне реки он увидел пятиэтажное здание, на стене которого висел покачивающийся фонарь. Раскачиваемый порывами ветра, он вырывал из мрака то левую, то правую половину дома, отчего казалось, что эти половины существуют лишь попеременно, но никогда вместе. По всей видимости, дом недавно стали ремонтировать, и покрасили пока только одну правую половину. Он подумал, что это напоминает его жизнь, состоящую как бы из двух частей. В одной части, белой, он на сцене, он бог. В другой? чёрной, он - раб обстоятельств, вынужденный работать за мизерные деньги. Ведь если он хотел бы получать больше, то у него не хватило бы времени на "белую" половину, а если бы он не работал, то просто сдох бы где-нибудь под забором. В тот момент с другой стороны реки раздался звон треснувшего стекла, и фонарь, ярко сверкнув, потух.
Он подумал, что может быть, смысл существования этого фонаря заключался в том, чтобы ему пришла в голову эта мысль про две половины его жизни. И может быть и он, как этот фонарь, предназначен лишь для того, чтобы дать толчок какому-то человеку, для того, чтобы тот чего-то понял. Вполне возможно, что развитие человечества состоит из ступеней, на которых в безвестности варятся в мучениях миллиарды думающих и чувствующих людей только для того, чтобы кому-то, в нужный высшим силам момент, пришла нужная мысль. Он настолько ясно представил себе, как до конца жизни будет влачить такое же существование, чтобы когда-нибудь, когда поседевший, будет играть в подземном переходе на своей старенькой гитаре, мимо него прошёл человек и увидев его, написал бы повесть "Спившийся гений". Нет, он не должен допустить этого! Он подошел к обочине и поднял руку.
Добравшись до дома, он собрал все свои записи и сжёг их в большой консервной банке из-под селёдки. Он залез под шкаф и вытащил небольшой бумажный пакет. Разорвав его, он извлёк пистолет и обойму патронов. В нос ударил резкий запах оружейного масла. Он знал, что он будет делать.
***
Список претендентов был не очень большим. Два-три человека, за исключением его музыкантов, которых можно убрать значительно более простым способом: так как они наркоманы, достаточно увеличить им дозу в три-четыре раза.
Он вошёл в подъезд. Он поднялся по лестнице. Он нажал один раз на кнопку звонка и два раза на спусковой крючок. Он вытащил из кармана блокнот, зачеркнул одну из строчек в списке, потом вытер капли крови со лба, бросил платок на пол и быстро побежал вниз.
Второй раз прошел менее гладко. Дверь открыл не тот, кто должен. Он пересчитал патроны, взглянул на список и сплюнул на пол, патронов хватало, даже оставалось две лишние.
Он подошел к парадной и вдруг заметил какое-то движение в окне на лестничной площадке. Когда он поднялся , он увидел, что нужная ему дверь открыта, и в проёме спиной к нему стоит человек в милицейской форме. Он понял, что жертв окажется больше, чем было запланировано. Аккуратно приставив дуло к затылку сержанта, он плавно спустил курок, затем, сильно толкнув обмякшее тело, увидел свою жертву. Он наставил на неё пистолет и выстрелил. Вместо одного выстрела почему-то прозвучало два. Правый глаз перестал видеть. Он обернулся, и увидел перед самым лицом дуло пистолета, а чуть подальше толстое, белое, как лист ватмана, лицо человека в форме. Человек зажмурился и нажал на курок...
Он лежал на спине... Что-то тёплое лилось по лицу... Он необыкновенно отчётливо слышал удары своего сердца, оно билось всё сильнее и реже, реже, реже...
***
-Алекс, смотри, тут написано, что один псих перестрелял всех своих знакомых, и ещё мента замочил. -Артём, подтверждая свои слова, поднял газету повыше
-Зачем? - Алексей задумчиво рассматривал узоры обоев.
-В записке, которую нашли в его столе, написано, что он решил не дать высшим силам использовать его в качестве промежуточного звена между быдлом и гениальностью. Хорошо сказано?
- Знаешь, иногда сумасшедшие говорят очень умные вещи, дай-ка мне газету.
Артём передал Алексею газету, тот прочитал статью и сказал:
- Это всё, конечно, смешно, но боли этого человека хватило бы на сотню таких как ты. Я хотел бы написать картину, которая бы выразила состояние души человека, когда жизнь доводит его до состояния, при котором он становится готов на убийство, -Алексей задумчиво откинулся в кресло и закрыл глаза.
- Так что, можно считать, что то, чего он боялся, свершилось?
- Считай что хочешь, если считать умеешь.
Артём посмотрел на Алексея с упрёком и сказал:
-Не смешно.
***
Из стоящего на холодильнике радиоприёмника доносилось:
"Сегодня, в новом выставочном зале на улице Панкратова прошёл конкурс молодых художников. Особенно выдающимися оказались работы молодого художника Алексея Перевезенцева. Жюри особо выделило его новую картину "Убить" В ней молодой мастер передал все муки человека, совершившего убийство, причём настолько правдоподобно, что как выразился председатель жюри :"Этим молодым человеком стоило бы поподробнее заняться городской прокуратуре". Уважаемый председатель конечно пошутил, но картина действительно потрясает."