Честно говоря, не думала, что буду всё это описывать. Не хотелось, или руки не доходили, это уже не важно, факт остаётся фактом - я начала и отступать некуда. Мне просто вдруг захотелось поделиться своими воспоминаниями, и теперь уж своими какими-то выводами из всего этого. Может прочитав это кто-нибудь найдёт что-нибудь, что сможет помочь. Хотя, не даст Бог, чтобы ещё кто-то такое испытывал такое... Сейчас некоторые вещи и чувства кажутся глупыми, но горечь всё-таки где-то внутри, в глубине души, на дне; но в то же самое время на самой поверхности. Может во взгляде, поведении. Вообще чёрт его знает. Я же до сих пор мало кому по-настоящему доверяю, трудно это, после того как узнаёшь, что в принципе вся твоя жизнь, всё во что верила, оказалось сплошной ложью, фальшью.
Кстати, может, я всё это затеяла из-за настроения, зато теперь не буду отпираться и напишу о своих детских страхах, которые до сих пор со мной, и думаю, не скоро ещё покинут меня, а может и никогда. Просто не все это поймут, знаю, но попытка, как говорится - не пытка. Вот. А может никто и не прочитает, возможно, я пишу снова только для себя, чтобы хоть как-то отвлечься от дел сердечных, но абсолютно другого характера.
****
Я росла в обыкновенной семье, со своими бедами, проблемами. Я была любимым ребёнком, всегда окружена заботой и любовью родителей и родных. Или так мне тогда казалось? Возможно, ведь многое потом в один миг изменилось. По крайней мере, я никогда не видела серьёзных родительских ссор, ну почти... Я думаю, есть неизбежные вещи, которые из мира взрослых, вихрем врываются в мир детский. Для меня семья представляла собой целый отдельный мир и оплот, где можно спрятаться, когда тебе страшно. Хотя ведь у большинства детишек трех-четырёх лет (это в нормальном человеческом понимании о жизни нормальных людей, хотя и то не факт), проблемы могут состоять из сладостей и конфет, которые у тебя отняла твоя же собака. По крайней мере, у меня так было. Ну какие у детишек серьёзные проблемы, если есть любящая семья?
Для меня папа был олицетворением мужественности, такой большой и сильный, сама сила и гроза плохих дядек и теток. В общем, своего рода "Superman". Мама же - олицетворяла силу природную, женскую мудрость, типичная хранительница семейного очага. Красиво, не правда ли?
Моя семья состояла из папы, мамы и кучи животных. Сколько себя помню, у нас всегда были собаки, кошки и всякая прочая живность. Такая вот весёлая семейка. Мама до сих пор говорит, что я была деловой колбасой. Мне вот интересно, куда же теперь подевалась эта деловитость, бесстрашие и детская непосредственность в общении, когда это всё так необходимо во взрослом мире? Который казался мне тогда таким далёким, недосягаемым, страшным, и в то же время таким заманчивым. Наверно многие помнят, как одевали родительские вещи и перед зеркалом строили из себя взрослых, представляли себя такими большими и деловыми. И ведь эти вещи казались волшебными, что ли, необычайно красивым. Казалось, что никогда до них не дорастёшь. А маленькие сокровища (у каждого они были свои), которые прятались в какую-нибудь коробку, а она запихивалась в свою очередь под кровать. И там хранилась до следующего ритуала просмотра богатств.
Я помню, как мы дурачились всей семьёй - собаки, кошки, родители и я. Щекотались, смеялись, играли в прятки, часами гуляли в компании других собачников. И это всегда мне казалось чем-то неотъемлемым, присущим только моей семье. Получалось, что всё свободное время мои родители посвящали друг другу и мне. Это было сказочное время. Так мне даже сейчас кажется. Мне так нравилось, когда отцовская борода щекотала мне лицо, и он делал вид, при этом "рыча", что сейчас меня слопает и не подавится. Это было так весело.
А иногда, я действительно его боялась, очень. Страх был просто животным, и липким что ли, даже не знаю как описать его.
****
Мне восемь лет, а может и больше, точно сказать не могу: ночь просыпаюсь в холодном поту, я даже не просыпаюсь, я вырываюсь из кошмара, мерзкого и тягучего. Я не была из тех детей, которые бегут жаловаться маме и папе на страшный сон.
Но помню, что еле заставила себя снова закрыть глаза и заснуть. Тщетно уговаривала себя, что это просто дурной сон... Внутри затаилась тревога, о чём-то забытом давным-давно, то, что не может просто так исчезнуть, растаять как дурной сон; который обычно забывается через пару минут.
****
Вернусь немного назад... Мне шесть, первый класс. Было дико страшно, не потому, что первый раз в первый класс, нет это было предчувствие чего-то недоброго. В итоге я оказалась права, только кто поверит домашнему ребёнку, который никогда долго не находился вне семьи? Меня ведь везде таскали с собой. Все мои одноклассники были старше меня на год, а некоторые и на два. В общем, чувствовала я себя не в своей тарелке. На продлёнке была такая злобная тётка, от которой я всегда получала знатную порцию подзатыльников; а до кучи ещё от её дочери, которая была меня старше. Это был интернат, соответственно своих родителей я видела на выходных, благо туда устроилась работать бабуля. Между прочим, её обожали все - от старшеклассников, до первого класса. Из-за этого, я её видела, когда уже засыпала. У меня была соседка по комнате (жаль, не помню её имени), мы с ней каждый вечер придумывали себе различные приключения, в других, волшебных мирах... Было очень здорово.
Бабушка утром уезжала, а я всегда ревела. Ведь в классе ждала вечно пьяная классуха, надо мной издевались старшие, а на продлёнке эта мерзкая тётка... От классухи воняло спиртным и табаком, я очень хорошо знала этот запах, мой отец и его дружки одно время часто всем этим злоупотребляли у нас дома. Приходилось вдыхать эти чудесные ароматы каждое утро. В общем некоторое время было для меня просто мучением. Отец мне не верил и вечно на меня орал, чуть не благим матом. Он (отец) всё это воспринимал как мои капризы. Я была бандиткой, но не капризулей. Вот это меня обижало больше всего. Кстати я до сих пор, когда злюсь, начинаю реветь в три ручья, а когда в бешенстве - меня лучше не видеть. Дома я любила сидеть с собаками, на их подстилке, желательно ночью, когда никто не видит. Тогда мне казалось, что больше меня никто кроме моих бобиков не поймёт. Только не думайте, что крыша у меня совсем сдвинута, нет просто, я считаю, что если животные и не говорят, то только потому, что мы, люди, в принципе этого не стоим, в большинстве своём.
Ничего не было приятнее уткнуться носом в тёплую и огромную грудь мастифины, посадить на колени кокерушку и кошку. Такие добрые, умные и преданные у меня были девочки... Многие годы, после того как я стала замкнутой и предпочитала одиночество толпе, мои бобики всегда были со мной. Дома я любила торчать у себя в комнате писать, рисовать и слушать rock'n'roll, это было моей отдушиной.
****
Но нет, родительские крики с первого этажа (мы тогда уже жили в ОАЭ), теперь они не бояться меня разбудить и расстроить. Конечно, пытаются потише, а не получается. Я почти никогда их не слушала, иногда слова сами проникали и воспринимались мной, как бы я ни отпиралась. Я брала walkman, наушники в ухи, и всё - я далеко, очень далеко. Обожала полнолуние, хотя я и сейчас не против всю ночь сидеть в лунном свете и думать. Почему-то именно в полнолуние мне хорошо. У меня в комнате был широкий подоконник с внешней стороны окна, я залезала на него, и таким образом сидя на улице, наслаждалась лунным светом и своей любимой плёнкой (the 60's). Тёплый и влажный арабский ночной воздух; аромат моря, цветов, фруктов. Но это не Крым моего детства, где аромат лавра, кипариса, моря, цветов, фруктов - просто были неописуемы прекрасны. Ничего не может сравниться с этими воспоминаниями. И вот, арабский ветер ночи дует мне в лицо... Луна яркая-яркая, блистательно красива, такая манящая, такая близкая и такая далёкая. Так здорово было купаться в лунном свете. Странно? А у кого нет своих странностей, но я не боюсь их признавать. К тому же художественная окраска делает своё тёмное дело. Так я спасалась от внешних раздражителей. Тогда мне было так проще.
Не надо думать, что я абсолютно чокнутая девица, это не так. Хотя, кто его знает?..
****
И думать перестаньте о том, что я жалуюсь на свою жизнь. Нет. Сейчас я счастлива, но очень уж по-своемому. Мне много для счастья не надо. Часто вспоминаю как была когда-то, несоизмеримо давно, счастливой беззаботной девчушкой, похожей характером и проделками на озорного мальчугана. Почти Том Сойер кстати (это была первая книга, которую меня заставили читать, до сих пор не люблю!).
****
Самым страшным для меня была потеря моих девочек.
Сначала начала умирать моя кокерушка. Где-то год прошёл после первого удара, вот второй её и убил.
Умирала она долго и тяжело, около двух недель, может больше. Тот день я смутно помню, только, как пришла из школы и пошла, как обычно её проведать. Мама взяла собаку к себе в комнату, чтобы ухаживать за ней. Мама сидела бледная, было видно, на протяжении всего времени, что Мэй Лили болела, она практически не сомкнула глаз. Мама так тихо сказала, я могла и не услышать, я скорее это кожей почувствовала, ведь словам можно не верить, а вот ощущениям... Мама сказала, что всё, она умирает. Честно говоря, у меня земля из под ног ушла, опустилась на колени перед ней и начала реветь. Хотелось просто рядом с ней умереть.
Мешин взгляд я никогда не забуду. Полный боли, любви, преданности и страха. Не думайте, что они ничего не понимают. Их глаза порой выражают гораздо больше, чем слова человека. К тому же собака, которая у тебя с детства.
Не помню, через какое время умерла Ляля, неделя, две, мне казалось, что на следующий день. Она тихо угасала, просто от тоски по своей подруге. Она конечно тоже старенькая была, но начала угасать очень быстро. Она лежала не на подстилке (где они валялись с Мешаней), а в другом месте, просто лежала. Была постоянно грустной. В общем, изменилось абсолютно всё. Всё было не так.
Опять повторение сценария. Лялька всё это время лежала в коридоре, на видном месте. Прихожу из школы, её нет. Я автоматически иду на кухню за обедом, потом в гостиную, смотреть какую-то киношку. Я уже всё (опять!!!) знала. А папа ходил за мной, видимо не знал, что делать, не знал - знаю ли я. Вот сижу я в гостиной, обедаю; отец сидит напротив, мама спит на диване (она вновь похожа на тень, осунувшееся лицо, бледная как бумага). Времени прошло прилично, в полном молчании, только ящик, да и то негромко, чтобы маму не будить. И снова эта фраза - она умерла. У меня ком в горле, слёзы предательски слепят и жгут, начинают дрожать губы... Опять истерика. Бедная мама всю ночь сидела с Лялей. Она умерла у мамы на руках.
****
После всех этих ужасов, окончательно всё пошло не так. Мы с мамой очень сблизились. К тому же я стала взрослеть, я больше не была той смешной девчонкой, которая обожала все мальчишеские штучки (рыбалка, машинки, разборка всяких технических фиговин и т.д.). У меня стали появляться и другие интересы. В общем обыкновенные возрастные и гормональные изменения. Отец отдалялся. Сначала это не очень стало заметно, потом он всё чаще проводил время у себя в кабинете, чаще уезжал.
Отец первым вернулся в Москву, прошло лето, вернулись и мы с мумсиком. Отцу стало ещё тяжелее сознавать, что я окончательно и бесповоротно превращаюсь в девушку. На меня даже стали смотреть. Те, кто меня хорошо знают и любят, посмеются. Я конечно не красавица, но есть на что посмотреть (и от скромности я тоже не помру).
Отец стал часто на меня огрызаться. Ругань была для нас уже делом привычным. Да и женские дела стали проходить у меня, как у девушек (с ПМС и истериками), со всеми прелестями. Дикие перепады настроения, а уж когда у нас мумсом всё это дело совпадало, тут уж хоть святых вон!
Это психологически очень тяжело, когда из князи в грязь, все на одном пяточке, и куча внешних раздражитей и отцовские неудачи. Всё это стало отражаться на наших, когда-то вполне человеческих, семейных отношениях.
****
Отец стал науськивать меня против дяди, бабушки, двоюродных брата и сестры.
Постоянно доводил меня до истерик, исступления. Я не могла понять, зачем ему это. Мне было двенадцать, почти тринадцать... Хотя сейчас это не имеет принципиального значения.
****
Затем он просто исчез из моей и маминой жизни.
Теперь я знаю, что к лучшему, конечно тоже в какой-то степени. Всё относительно, всё неясно, до сих пор. С мамой мы сблизились, стали ещё лучше друг друга понимать. Долго мы пытались выбраться из депрессии, её отголоски до сих пор видны, слышны. Кому как нравится. Ведь любили отца, не смотря ни на что. Теперь я иногда пользуюсь правом отгулять свою детскость. Нахалка, знаю. Кто-то сказал: "Чтобы женщине выжить в мире мужчин, ей надо быть порядочной сукой". Я захотела хоть чего-то добиться в этой жизни, и долго училась быть сильной. Я ведь долгое время ненавидела своё лицо - его лицо (была отцовской копией); думала о том, как, наверное, маме тошно на меня смотреть.
Теперь, видимо из принципа, я похожа на маминого отца, или, проще говоря, на своего дедушку (Царство ему небесное). И горжусь этим ужасно.