Джозеф медленно брел по улице, окидывая блуждающим взглядом небоскребы спального района. Эти колоссы из стекла и бетона вонзались в низкое тяжелое небо, словно вековые сосны. Казалось, чуть прислушайся и услышишь стон их стволов, увидишь, как эти исполины раскачиваются под резкими порывами ветра. Несколько раз Джозеф останавливался, внимательно следил за высотками, стараясь уловить взглядом движение их железобетонных крон. Когда же он переводил взгляд вниз, под ноги, то находил у своих ботинок целый ворох желтых опавших листьев; пока он ловил ворон, листву приносил ветер от близлежащих тротуаров.
Улицы были пустынны. Неудивительно, сколько людей пострадало от этого форменного беспредела властей! Сейчас тысячи горожан собрались на Вацлавской площади, чтобы выразить свой протест. Но когда он услышал краткую речь мэра города, то больше не мог находиться там, вместе со всеми. Он лишь крикнул во все горло: "И ты один из них!" И где-то слева и чуть впереди многоликая толпа довольно заворчала, пережевывая эти слова, подпитываясь искрами ненависти, накапливая силы для... Для чего? Вряд ли вся эта демагогия перерастет в какое-то осмысленное противодействие политике действующих властей. Сейчас Джозеф был в этом более чем уверен. Он не был до конца уверен лишь в том, действительно ли мэр - один из них или ему это почудилось?
В последнее время и глаза у людей, казалось, горели иначе, и говорили они сплошную чушь, которая на поверку могла оказаться вовсе и не чушью, а крупномасштабным планом по промывке мозгов всей нации. Вот зашел он на днях в бар "Принцесса Мононоке", а там с большого жидкокристаллического монитора рассказывают, как нужно программировать новых роботов с нанитовой начинкой - нанодов, - чтобы они не слишком быстро росли. Они, мол, могут чрезвычайно быстро взрослеть, если процесс старения неверно отрегулирован. Можно запрограммировать путь от младенца до старика в пределах года. Этим занимаются какие-то компании-жулики, чтобы потребители быстрее отдали в переработку старого нанода и купили у них нового. Одно слово - рынок. Джозеф подошел тогда к бармену и спросил:
- Тебе эта галиматья нужна?
- Нет, - ответил тот.
- Тогда убери этих ублюдков с глаз долой!
А ведь во всем этом легко разобраться. Просто владельцам всех увеселительных заведений, вроде этого, правительство платит за то, чтобы они прочищали мозги населению. Хотят чтобы наноды в ближайшем будущем стали таким же обычным явлением в жизни людей, как сиамские кошки или ежедневный редкий дождь. И в городе тут и там висят тысячи таких вот огромных мониторов, с которых целыми днями рассказывают об этих недорогих, но долговечных помощниках человека.
При другом воспоминании Джозефа прямо-таки в холод бросило. Тот продавец мороженого в детском парке. Глаза, словно кристаллы горного хрусталя, взгляд... Бррр! Липкий, внимательный, будто этот чертов робот считывает с памяти всю твою жизнь, влезает в душу не разуваясь. Джозеф схватил тогда сынишку за руку, сильно, крепко схватил. Так, что Артур вскрикнул и боязливо покосился на отца. А продавец лишь улыбнулся и сказал:
- Будьте, пожалуйста, аккуратны с ребенком!
- Тебя спросить забыли! - огрызнулся Джозеф. Он отдал мороженое удивленному Артуру и быстро повел его прочь. Обернулся - продавец внимательно следил за мужчиной.
- И не смотри на меня так! Не смотри! - крикнул Джозеф.
- Извините! - ответил нанод-продавец. - Но вы не заплатили за мороженое, господин Милевич.
Сердце в пятки ушло. Безусловно, робот определил его личность по сетчатке глаз, пока смотрел в них своими кусочками хрусталя. Но все же это было неприятно, дико. Джозеф почувствовал себя беззащитным, раздетым догола перед этим тихим, умным нанодом.
Он медленно вернулся, извлек купюру из кармана и протянул ее продавцу мороженого. Джозеф старался держать купюру кончиками пальцев, за самый краешек, чтобы не коснуться невзначай руки этого НЕчеловека. Мужчина ждал какого-то подвоха, готов был ударить лицо с этими хрустальными глазами. И когда рука нанода схватила его за кисть, Джозеф чуть было не сорвался. А продавец лишь спокойно сказал:
- Извините меня, господин Милевич! Моя модель далека от совершенства, и мы не совсем похожи на вас, людей. Но следующее поколение нанодов вас обрадует, господин Милевич. Они будут такими же, как вы.
Джозеф отпрянул от продавца. Конечно, тот вовсе не хватал его за кисть. Он лишь коснулся своей теплой ладонью его кожи, лишь просительно посмотрел в глаза.
- Пап, ты чего? - Артур даже мороженое не облизнул, так он был удивлен причудами отца.
А Джозеф все шел и шел по пустынной улице. По правую руку увидел украшенные цветами окна и ахнул! Господи, да ведь здесь же он познакомился со своей Розой! Как он сюда вообще забрел - в этом районе уже лет десять не был. Интересно, мадам Клюгге по-прежнему работает в этом заведении? Все так же продает жаждущим чуточку тепла, чуточку страсти, кроху любви и совсем уж йоту счастья?
Ноги понесли туда. В голове еще не сформировался определенный ответ на вопрос: стоит ли напоминать о себе? Но он уже вошел. Просто ноги принесли.
- Господин Милевич! Как я рада вас видеть! - у мадам Клюгге просто поразительная память.
- Да вот, шел мимо, - как-то виновато ответил Джозеф; все же он чувствовал себя растерянно.
- Никак вы с Вацлавки?! - всплеснула руками хозяйка публичного дома. Подтянутая, деловая, симпатичная, хотя годы уже легли на ее лицо сетью неглубоких морщин. Все такая же, как прежде!
- Нет, - отчего-то соврал Джозеф.
- Согрейтесь, вы совсем замерзли, - немка зашла за барную стойку, извлекла откуда-то упаковку капсул.
- А есть обычный виски, не эта труха? - вырвалось у посетителя.
Мадам Клюгге внимательно посмотрела на мужчину, улыбнулась:
- Вы все же с Вацлавки. Боретесь за права людей в так называемом универсальном обществе? Что с вами стряслось, Джозеф, что вы так взъелись на этих милых чурбанов-нанодов?
Хозяйка заведения извлекла из-под стойки бутылку "J.& B." и поставила перед ним стакан.
- Скоро эта штука станет редкостью, - хитро прищурившись, сказала она. - Вы его по вкусу отличаете?
- Нет, - признался Джозеф.
- Ну и чего же? Тот же старый добрый виски, - мадам Клюгге покосилась на упаковку капсул с надписью "J.& B.". - Скажут настоящий, и вы поверите. Выпьете и спасибо скажете.
Джозеф лишь молча пожал плечами. Подождал, пока хозяйка нальет виски в стакан. Посмотрел ей в глаза: теплые, добрые, вовсе не тот холодный хрусталь, которым отливают глаза нанодов.
- Вы видели их глаза? - спросил он.
Женщина усмехнулась:
- Они точь-в-точь такие же, как у людей...
- Просто в них души нет, - заметил мужчина, поднимая стакан. Выпил. Теплая душистая жидкость растворилась в его горле, но спустя несколько секунд разорвалась приятным терпким взрывом глубоко в желудке.
- Хорош? - поинтересовалась мадам Клюгге.
Джозеф кивнул.
- А вы уверены, что я не развела этот виски из капсулы перед вашим приходом? - вдруг спросила она. Увидев ошеломленный взгляд мужчины, улыбнулась, показав сахарные зубы. - Шучу, не обращайте внимания.
Джозеф долго думал, что же ему сказать, чем поделиться, с чего начать? И стоит ли вообще что-либо рассказывать? Хозяйка сидела молча, внимательно смотрела в лицо посетителя. А он все никак не мог понять, что же ему надо. Напиться? Поговорить? Подняться в комнаты на втором или третьем этаже, в которых всегда свежо и прохладно от того, что после каждого клиента кондиционер врубают на полную катушку?
Мадам Клюгге налила еще стакан. Джозеф молча выпил и его. Потом он посмотрел в глаза этой женщины и понял, что бродил по пустынным улицам именно в поисках этих добрых, понимающих глаз. Понял, что искал именно этого адресата, чтобы доставить ему посылку - свою боль.
- Все пошло кувырком, - сказал Джозеф, глядя на дно стакана, куда по стенкам стекали редкие капли виски. - И всему причиной эти наноды. Помните, как все было хорошо тогда, десять лет назад? - женщина кивнула. - Я познакомился с моей Розой. Здесь, помните? Мы так любили друг друга! Я простил ей всех ее мужчин, она простила мне всех моих женщин. Мы были счастливы, мы строили свою будущую жизнь. У нас родился мальчик. Мы назвали его Артуром...
- Чудесное имя! - мягко улыбнулась мадам Клюгге.
- Этот кошмарный день начался как обычно: утром я услышал голос будильника и открыл глаза. Она лежала рядом, совсем рядом, вот как вы сейчас стоите, даже ближе. У нее были пышные волосы. Я так любил вдыхать их аромат! Я привстал на локоть, посмотрел в ее лицо: она улыбалась во сне. И когда я поцеловал ее в мочку уха, уголки губ чуть заметно вздрогнули. До сих пор я не знаю, улыбнулась ли она тогда мне или всего лишь видела свой сон? А когда я вернулся домой, меня встретили какие-то люди, показали какие-то удостоверения... Я совсем не помню, кто они были такие и что мне показывали. Они сказали, что наша квартира подлежит дезинфекции, и нам с сыном надо срочно покинуть здешнее место пребывания. Оказалось, во всем виноват нанод-дворник. Он умудрился подцепить где-то смертоносный вирус, что-то вроде Эбола или Эвола или еще как. Я даже и не слышал ничего такого никогда. Этот чертов сукин сын мог спокойно с ним справиться, ведь нанод может полностью регенерировать свое тело на 100%. На регенерацию пораженных органов у него бы несколько часов ушло, не больше. Однако этот выродок вроде как посчитал вирус закономерной ступенью эволюции. Думал, наверное, что превратится в какого-нибудь суперробота, властителя мира...
- Ты же понимаешь, Джозеф, что это не так, - тихо сказала женщина. - У них в мозгу находится чип раба, так что все они не более, чем наши рабы. И что самое главное - они сами это понимают!
- С чипом или без чипа - для меня это уже не важно, - отмахнулся посетитель. - Мою Розу уже не вернуть. Она умерла в течение пары часов: вирус явно набрал силу в теле нанода.
- Мои соболезнования, Джозеф. Я ничего не знала.
- Да, я не хотел никому говорить. Наоборот, я хотел отвлечься от своего горя, уйти в работу с головой. Но не дали, сволочи! Меня уволили, уволили из-за того, что эти гребаные наноды работают быстрее меня, и им практически ничего не надо платить. Корми их, словно скот, им этого и достаточно.
- Да, досталось тебе, сынок, - грустно сказала мадам Клюгге. - Вот почему ты потащился на Вацлавку вместе со всеми этими борцами за общество, свободное от машин. Пустое! Они никогда не откажутся от дешевой рабочей силы. Людям остается лишь приспосабливаться к жизни среди нелюдей. Это как новая раса. Ты же не создашь свой Ку-Клукс-Клан! Тебе надо все забыть, всю жизнь свою перевернуть, словно пыльный мешок, чтобы он стал пустым, и тогда уже набивать заново. Самое действенное - уехать. Иначе, если ты попадешь в руки полиции, тебе не миновать погашения.
- Это что еще за фокусы? - удивился Джозеф.
- Ты прямо с Луны свалился! - усмехнулась хозяйка публичного дома. - По-научному это называется как-то заковыристо, даже и не вспомню. Принцип прост: в твоей памяти гасят очаги недовольства, агрессии, страха. Просто стирают, чтобы ты мог жить спокойно, радоваться всему вокруг. Сделают тебе погашение, и не вспомнишь больше ни про жену, ни про нанода-дворника, ни про потерю работы... Правда, это не с доски каракули стирать. Так что они не смогут подчистить все без остатка, иначе будет угроза повредить мозг в целом. Поэтому через какое-то время все равно что-нибудь будет всплывать в мозгу неосознанно. Появится образ женщины, но ты не будешь знать, кто это.
- Господи, до чего мы дожили!
- Издержки, - кивнула женщина. - Лишь издержки. Забудь все, начни другую жизнь, выбрось прошлое из головы. Это верный совет, а я, со своей стороны, могу помочь тебе лишь тем немногим, что у меня есть, - мадам Клюгге указала куда-то в сторону: на лестнице, ведущей на второй этаж, стояла невысокого роста девушка, с короткими темными волосами.
Джозеф отрицательно замотал головой, но хозяйка сжала в своих цепких пальцах его подбородок и прошептала:
- Сынок, я понимаю, что все оргазмы моего приюта не стоят в целом и капли настоящего счастья, однако ж именно здесь родилась ваша с Розой светлая любовь. Пойми, это жизнь, каждый находит в ней лишь то, что ищет, - она кивнула в сторону девушки. - Эта паинька лишь вчера приехала к нам из Венгрии. Я дарю тебе этот цветочек. Сорви его первым и закрой глаза, чтобы не видеть ничего вокруг...
После того, как Джозеф отставил стакан с виски, взял девушку за руку, поднялся на второй этаж, разделся и сел на край кровати, он понял, что принял решение вовсе не из-за уговоров мадам Клюгге и не из-за огромной пустоты, зияющей в его душе. Он сказал: "Да", когда посмотрел в эти чистые голубые глаза. Они совсем по-детски смотрели сейчас на Джозефа, и с каждым мигом он чувствовал, что стремительно стареет, словно тот несчастный нанод, которого запрограммировали состариться за год. Сначала он не понимал, что происходит. Он следовал за этим небесным существом, не сознавая, что попадет в такую жестокую ловушку. И вот, когда он уже достиг цели своего путешествия по 34 ступеням борделя, когда он сел в ногах этой богини с голубыми глазами, то почувствовал свой возраст. Десятки лет упали на его плечи в один миг. Он внимательно посмотрел на свои руки, грудь, живот. Перевел взгляд на девушку, которая сжимала между ног пышную белоснежную подушку, будто кусок мрамора, из которого ее тело вырезал неизвестный скульптор. Ее кожа, казалось, должна быть сладкой на вкус. Упругая, цвета молочной реки, какой Джозеф представлял ее себе в детстве, слушая сказку про диких лебедей. Грудь, небольшая, с затвердевшими словно от холодного ветра сосками, лежала на верхнем краю подушки. Девушка инстинктивно пыталась накрыть ее ладонями, ловя столь внимательный оценивающий взгляд незнакомца. Джозеф закрыл глаза, обхватил руками голову и весь сжался, будто камень. Он не мог понять, вправе ли он прикоснуться губами к коже этой богини или затем придется потребовать, чтобы ему сделали погашение. Да, после вкушения такого плода ему, безусловно, потребуется погашение. Чтобы вновь жить и не верить снам.
И вдруг он услышал какие-то непонятные слова на незнакомом ему языке. За спиной. И горячий круг лег на его шею, передавая его старой, уже слегка дряблой коже чужое дыхание. И два теплых круга стали расти на его спине, словно стали прорезаться крылья. Но вскоре уже вся его спина слилась с молодой кожей богини, и Джозеф открыл глаза...
Через полчаса они лежали обнявшись, смотрели в потолок, на который проецировались бегущие в небе облака, и девушка сказала:
- Я слегка говорю по-чешски.
- Это не важно, - улыбнулся Джозеф. И на самом деле не важно.
- Меня зовут Марица, - снова сказала девушка. - Я из Капошвара...
Ее голос был вкрадчивым, осторожным, словно она боялась сделать слушателю больно. Акцент придавал девушке еле осязаемое состояние беспомощности. Казалось, она идет по топкому болоту, тычет обломанной веткой в тину и не знает, куда же поставить ногу. Джозеф повернул лицо к Марице и смотрел на ее чуть вздернутый носик, слегка капризный рот... Он с любопытством следил за движениями ее шеи, глаз, которые она закатывала, когда не в силах была вспомнить нужное слово. А он смотрел на нее и подсказывал:
Где-то далеко на Вацлавской площади уволенных в принудительном порядке работяг пинками загружали в фургоны с надписью "Полиция". Теперь-то он знал, что любое свидание с полицией заканчивается погашением. Отчего никто не бывал в полиции? Кто-то не бывал, а кто-то бывал, но уже вряд ли когда-нибудь вспомнит этот неприятный инцидент. Возможно, и его ждет такой фургон, чтобы прочистить мозги. Чик!...и не было никакой жены Розы... Чик!..и не выгоняли его с работы, и не вставал на его место молодчина-нанод... Чик!
- О чем ты говоришь, Марица? О чем? Я не понимаю!
Девушка испуганно отстранилась, снова притаилась за подушкой, будто за непробиваемым щитом.
- Вы...Что не понимать?... Муж... муж есть...- богиня от волнения стала еще хуже изъясняться по-чешски.
- Что муж? - рявкнул Джозеф. - Он что, робот?
- Ну... такая социальная программа.... внедрять роботы в семья, строить семья, жениться, семья...- Марица с тревогой следила за мужчиной; он вскочил с кровати и шипел как потревоженная змея. - Муж - ничего...Ничего страшного...Он знает...
- Какая мне к черту разница! - закричал клиент, быстро подскочил к девушке, схватил ее за локоть и прошептал в самое ее лицо: "Он же РОБОТ!"
- Мне больно, - взвизгнула проститутка.
Джозеф отскочил, как ошпаренный. Застыл перед кроватью. Затем вдруг схватился за голову:
- Как я сразу не понял! Господи, как не понял! Вот в чем дело! Они научились создавать роботов, которые неотличимы от людей... И теперь эти работяги займут не только места на промышленных предприятиях, но и вытеснят людей из искусства, сферы обслуживания... даже из постели вытеснят...
- Не понимать! - на глазах девушки спелым виноградом налились слезы. - Очень быстро говорить... Я не понимать... Что не так? Что случилось?
- Что случилось?! - закричал Джозеф. - Ты же чертова кукла! Ты - нанод!
- Я? - Марица вскочила с постели и попыталась схватить мужчину за руку. - Я человек. Я из Венгрии.
Джозеф ударил наотмашь. Когда он посмотрел на лежащую девушку, когда увидел на ее лице капли крови, то на секунду остолбенел. Что он делает? Ведь совсем недавно он боялся коснуться этой бархатной душистой кожи, боялся поцеловать эти губы, посмотреть в эти чистые детские глаза...И вот он низверг свою богиню, к чьим ногам совсем недавно готов был упасть сам. Что с ним?
На ее лице кровь!
Ну и что же, шептал голос внутри него. На самом деле, ну и что. Это лишь чертова уловка этих безумных ученых. Они решили населить всю планету этой расой нанодов, а людей загнать в резервации? Вот и ему в постель подсунули бездушную куклу! Может, и сами ученые уже давно наноды?
Джозеф подошел к кровати:
- Я тебе не верю и проведу один тест. Всего один тест.
Девушка молчала. Она в ужасе смотрела на склонившегося над ней мужчину и боялась пошевелиться.
- Всего один... - клиент резко полоснул по ее руке чем-то острым. Это был обычный кристаллический нож, который Джозеф зачем-то захватил из дома на Вацлавку. Что он хотел - драться с полицейскими? Смешно. Зато сейчас пригодилось в самый раз. Богиня закричала, схватившись за ладонь. Кровь брызнула на белоснежные простыни, окропила облако подушки. На лице венгерки отразилась боль и гнев. А Джозеф замер в ожидании результата своего "теста". А что, если она на самом деле человек? Как он посмотрит в ее глаза?
- Покажи! - попросил он.
Девушка спрятала руку под подушку.
- Покажи! - крикнул Джозеф. Схватил проститутку за плечо; она сопротивлялась, заваливаясь куда-то назад, прочь от взбесившегося клиента. Их немая схватка продолжилась недолго. Когда мужчина заглянул в ладонь, то не нашел и следа пореза.
- Вот! Я говорил! Ты - робот, ты - чертов нанод! - заорал Джозеф. Он отчего-то почувствовал облегчение. Словно бы раскрыл некий глобальный заговор против себя, а может, и против всего человечества тоже.
- Нет...- замахала руками девушка. - Нет... Не больно... Лечит... это препарат, капсула...Все нормально!
- Чего ты лопочешь?! - крикнул в лицо девушке Джозеф. - Я тебя раскусил. Господи, да я с тобой любовью занимался! Черт! Какая мерзость!
Лишь теперь мужчина понял, что до сих пор стоит перед проституткой совершенно голый. Он подобрал с пола свои джинсы и быстро их натянул. Девушка попыталась встать с постели, но Джозеф истошно заорал, чтобы она не трогалась с места до тех пор, пока он не разрешит. В дверь постучали. Это оказалась мадам Клюгге. Она просила открыть ей дверь, уверяла, что девочка из Капошвара вовсе не нанод, что ее муж на самом деле робот - действительно, существует такая социальная программа по созданию экспериментальных браков между людьми и нанодами, целью которой является изучение психики, как человека, так и нанода при тесном общении друг с другом. "Чего тебе далась ее ладонь! - кричала под дверью мадам Клюгге. - Сейчас всем желающим вшивают капсулы с нанитами, способными регенерировать кожный покров, небольшой объем мышечной массы. Короче, полезен при небольших повреждениях. Крупные не устранит, поскольку наниты берут строительный материал из клеток тела самого пострадавшего. Оставь ее, мой дорогой! Я понимаю, что ты взъелся на всех этих чертовых роботов. Но ведь я же не стала бы тебе подсовывать нанода. Да у меня и нет ни одного. Я сама их не люблю. Открой дверь и успокойся!"
Джозеф старался размышлять логически, однако голова пылала, руки тряслись от волнения, а в животе начиналась неистовая свистопляска. Вот всегда так, когда нервы расшалятся!
Он что-то крикнул в ответ, но что, уже не помнил. По крайней мере, дверь он не открыл. Опять начал бороться с девушкой: через несколько минут ему удалось привязать ее запястья к кровати, распяв богиню на ее небесном ложе. Марица плакала и просила о милости, причем каждый раз повторяя это слово в разных интерпретациях, словно подбирая нужный ключ к душе психа. Затем она стала быстро тараторить на своем языке. Видимо, читала молитву.
Джозеф уже не мог контролировать свой гнев. Он зачем-то вскочил на постель. Получил пару ударов ногами в живот, после чего нанес два удара в лицо нанода с детскими голубыми глазами. Размахивал перед лицом девушки своим кристаллическим ножом, явно намереваясь что-то сделать. Вскоре кровь фонтаном брызнула на постель, стену и самого Джозефа. Что он искал? Ах да, отличить новое поколение нанодов от людей с первого взгляда очень непросто. Они имеют идентичное человеку физиологическое строение, отличаясь лишь тем, что все материи в их теле синтезированы нанитами. Для того, чтобы сделать выявление нанодов легким и безболезненным, в прежних моделях обходились формулой ответа: на вопрос "Кто вы?" эти наноды выкладывали полностью номер серии, место и дату производства, а также называли свое имя в человеческом мире. Однако общественная организация по борьбе за права нанодов смогла уверить общественное мнение в том, что "формула ответа" делает из несчастных нанитовых болванов изгоев общества. Решающий удар в этом деле нанес ряд независимых ученых, которые усомнились в полной безопасности этого механизма опознавания. В результате "формулу ответа" исключили, зато на все кости нанодов нового поколения нанесли специальную маркировку. Она без труда читалась опознавательными рамками в домах, магазинах, развлекательных заведениях, вот только простому человеку это сделать было тяжело - требовался специальный сканер. А вот Джозеф пошел по самому простому пути. Он просто вскрыл плечо Марицы в надежде увидеть на ее кости клеймо своими глазами...
Девушка кричала недолго: уже через несколько секунд она потеряла сознание от боли. Между тем Джозеф работал как заправский коновал, копошась в кровавом месиве, которое совсем недавно было заключено в кожу цвета молочной реки.
За дверью послышались шаги. Кто-то спрашивал, вооружен ли господин Милевич или нет. Это полиция! Они приехали за ним!
Он стал спешить... Он должен знать ответ, он должен понять, обманули его или нет. Нож врезался в плоть, заливая лицо клиента жидкостью, схожей по цвету с красным вином. "И кровь у них не настоящая", - шептал Джозеф.
Три, четыре настойчивых удара в дверь. Какой-то мужчина просит открыть, иначе он будет вынужден применить силу. Джозеф не обращает на это ни малейшего внимания. Эти голоса словно надоедливые мухи. Главное другое - что скрывается под этим слоем наномяса. Клеймо? Или он сошел с ума?
Где-то далеко слышен треск. Какие-то отрывочные крики. Джозеф наклоняется над девушкой. Вот сейчас он даст ответ и себе, и всему миру. Внимательно приглядывается к белесой кости, обильно залитой кровью. Ему кажется, что на секунду он увидел выпуклое клеймо. Или это обрывки сухожилий? Или...
Но чьи-то руки уже хватают мужчину, бросают его на пол, прижимают лицом к полу. Чей-то голос монотонно гундосит пространный перечень конституционных прав задержанного, словно взывают к некоему богу правосудия. Джозеф пытается поднять глаза к Марице, разглядеть клеймо нанода, однако видит лишь темные силуэты полицейских, которые накладывают на окровавленное плечо регенерирующую повязку, а на голову одевают небольшой шлем. Клиент пытается встать на ноги, но на его плечах сидит, пожалуй, парочка увесистых типов. Кто-то подходит к его голове, наклоняется так, чтобы Джозеф мог видеть его лицо. У полицейского грустные глаза и нос с горбинкой. Он что-то спрашивает. Сначала Джозеф не понимает, о чем речь, но затем выясняется, что полицейские предлагают и ему сделать погашение прямо здесь. Им неохота тащить в участок придурка, который сошел с ума и покромсал своим кухонным ножом несчастную проститутку. Джозеф отрицательно машет головой. Нет, не стоит делать погашения. Он успокоится, он будет совершенно спокоен.
Его волокут вниз, к фургону с надписью "Полиция". У самой двери стоит мадам Клюгге. Она держит в руке порцию виски и молчит. Из нескольких номеров выбежали девушки и с отвращением глазеют на сумасшедшего, выясняя друг у друга, что же произошло на самом деле. Джозефа заталкивают в фургон. За ним закрывается массивная дверь с небольшим окошечком. Он смотрит туда, где совсем недавно думал о юности и красоте и обнимал хрупкую богиню из Венгрии.
Машина не успела заехать за поворот, как Джозеф увидел двух женщин, стоящих посреди пустынной дороги. Они махали ему вслед, словно провожали в дальний путь. Одна из них была мадам Клюгге, а другая - Марица. Его недавней богине уже промыли мозги. Погашение. И сейчас она машет своей маленькой ладонью вслед удаляющейся машине, думая, что ее клиент был полицейским, и что он лежал у ее ног и осыпал поцелуями ее острые лопатки и молочную шею. Кем же она была? Человеком? Как бы там ни было, она уже никогда не вспомнит про Джозефа, а Джозеф, скорее всего, уже никогда не вспомнит об этих двух женщинах, об этом частном публичном доме, где он познакомился со своей Розой, о самой Розе и ее болезни, не вспомнит о тысячах мелких, но таких важных в жизни деталях, которые сплелись в клубок его горемычного существования в мире людей. Возможно, ему наложат какие-то новые воспоминания, перепишут его тридцать с лишним лет по новой. И через каких-то полчаса или час он станет счастливым жителем Земли с прекрасным детством и беззаботной юностью в прошлом. И его не будут пугать ни эти устаревшие наноды с хрустальными глазами, ни новейшие роботы, ничуть неотличимые от людей. Возможно, ему даже привьют к ним что-то типа любви, а может, и вовсе сделают участником того социального эксперимента, в котором люди и наноды создают семьи. От всех этих мыслей у Джозефа засосало под ложечкой. Ему стало страшно все забыть, потерять все свои годы, когда он был самим собой.
Он повернулся к кабине. Там располагался жидкокристаллический экран, который сейчас не подавал признаков жизни. Мужчина постучал в экран кулаком, крикнул: "Послушайте, послушайте меня!" Экран загорелся. На Джозефа снова смотрели грустные глаза того полицейского, что предлагал сделать погашение прямо в публичном доме.
- У меня есть сын. Его зовут Артур. Я не могу, я не должен его забывать! Пожалуйста!
Полицейский молча смотрел с экрана на пойманного психа. Затем он едва заметно кивнул, и экран погас.