По натуре я авантюрист, хотя семейная жизнь заставила думать если не о себе, то о близких. На пятом десятке закончил я автошколу и получил права.Решил работать на машине.Не на грузовике, а на малолитражке. Конечно,мало было шансов, что кто - то возьмет меня на работу без опыта вождения, но это произошло.Нашел я ее по интернету, и сразу, как прочел, почувствовал, что это - мое. Работа - как у бродяги, езди туда - сюда по области, чини отопительные котлы и горелки. Рабочее время - ненормированное, зарплата - сдельная.Как ни странно, меня взяли.В иных ведь фирмах сначала спрашивают о возрасте,а потом дают ответ : вы нам не подходите; словно человек устраивается в балет, или танцовщиком в стриптиз - бар. Дорога на работу меня тоже устраивала: на метро до площади Александра Невского, затем пешком вдоль Синопской набережной.Вышел я в первый рабочий день из душного метро, а в глаза - синь небесная, ветерком свежим веет, прямо передо мною - Лавра. Перекрестился я на золотые купола, прочитал молитву Господню, - и к набережной.Как же я люблю эту ширь водную, легкую дымку, свинцовую гладь Невы! Иду я по тротуару вдоль набережной, а мимо меня машины снуют туда - сюда, вжик - вжик. Думаю, мне ведь на эту дорогу выруливать, и мчаться в едином потоке! И хотя сдавал я на права честно, со второго раза - в автошколе, с пятого - в ГАИ, но не по себе мне стало. Господи, думаю, помоги рабу грешному Павлу! И стал я всю дорогу читать молитвы,какие знал - и Отче Наш, и Богородице, и Святой Троице. Так бодро дошагал я до работы,и оказалось, что не придется мне сегодня выезжать,а нужно лишь читать техническую документацию.И так много раз - утром по дороге читаю молитвы, на работе читаю техническую документацию. И свечи я ставил, и осенял себя крестным знамением на всякий храм что вижу на пути, на всякий крест православный.
Думаю я, что каждому дается по вере его. Я, конечно, грешен, в храм Божий редко хожу, ленивый раб, в общем, и нечего мне ждать Божьей милости. Но, с другой стороны, одному Господу известно, кто из нас истинно верующий, а кто - нет. Есть еще шанс. Заказали за меня родные к тому же на полгода молебен, и вот хожу я месяц, целенький ,как свежий огурчик, и за рулем ни разу не был. Однажды выхожу на пугающую набережную и глазам своим не верю - перегорожена проезжая часть бетонным забором, и плакат вывешен "Реконструкция". И вскорости перекопали бывшую скоростную трассу вдоль и поперек, да так перекопали, что конца - краю работе не видно.Тяжело стало вдоль реки ходить,приходилось через траншеи и ямы перепрыгивать, обувь свою пачкать, но упорно я ходил, привык заходить в часовенку по пути, - ставить свечу к лампаде негасимой и образам святым.Напртив часовни, через Неву, - храм Божий, новый, и облик Богородицы всякий раз на меня смотрит, как я иду.Здесь, возле часовни, и стал я свидетелем случая, сильно меня возмутившего. Я и раньше предполагал, что душа человеческая - потемки, но что она порой - бездна черная, понял впервые.
Иду я как - то мимо часовни, и вижу - стоят два бродяги, по-нынешнему бомжи. Лица одутловатые, испитые, с грязными кошелками в руках. Дверь в часовню закрыта. Какие, думаю, богомольцы, истинные христиане, в минуту скорби и лишений идут ко Господу, может быть, хотят попросить его о лучшей доле. И такое во мне возникло чувство братской любви к этим чумазым и небритым людям, хорошее чувство. Стою, жду. Скрипнула, наконец, дверь, и появилась женщина в темном платье и платке. В руках - чаша с чаем, хлеб. Как это по- христиански,подать просящему,даже если и сам далеко не в достатке.
- Зачем вы это сделали?, - вдруг спросила она, указывая на мокрое пятно на стене. Один из бродяг, видимо, справил нужду малую нужду прямо на стену часовни.
- Нельзя так поступать! Как же вы можете!
У женщины не было слов, чтобы выразить свое возмущение.
- Это не мы, -произнес один из бомжей. Произнес он это как-то отрешенно, словно человек, давно простившийся с жизнью, к тому же по-детски заученно, словно не в первый, а в десятый раз.
Чаепитие продолжилось и закончилось в полнейшей тишине.
Я не зашел,как обычно, в часовню, было стыдно за собственное молчание. Зачесались руки, так ведь я ничего не видел.Потом, это тоже было бы не по христиански.
Всю дальнейшую дорогу к работе я думал об этих,громко сказано,людях, и не мог понять.Кто они? Поступили, словно животные. Может быть, такова их ненависть к окружающим, к Церкви? Может, они все такие? Но зачем же просить тогда подаяние у тех, кого ненавидишь, зачем унижаться? Вспомнил, как однажды вызвал гнев просящей, подав пятьдесят копеек. С другой стороны, всегда ли мы любим наших начальников?
Вскоре перестал я ходить по набережной, устал перепрыгивать через канавы, очищать обувь от грязи. Начались мои поездки.Прошел я через все, что проходят начинающие водители, которые не успели ПОЧУВСТВОВАТЬ ДОРОГУ. И бибикали мне оглушительно, и грозили кулаком, и кричали:
- как ты водишь, мудак!
Вскоре я попал в аварию по своей же вине, попал так, что после удара машина чуть не завертелась волчком, и фирменная красная бейсболка слетела с головы, напугав пассажиров другого авто. Долго я потом вспоминал слова инструктора автошколы:
- Дорога - это особо опасная сфера человеческой деятельности, где многое не зависит от самого водителя. Каждый из вас побывает в аварии, а кто-то покалечится, или даже погибнет...