Аннотация: Даже с сотрудником скучного архивного отдела может случиться фантастическая история...
УДИВЛЕННАЯ
Дверь открывалась - закрывалась, открывалась - закрывалась, мерно поскрипывая на ветру. Сквозняк шевелил занавеску и пугал устроившуюся на ней муху. Костя сидел за столом и дремал, пользуясь тем, что в комнате никого не было. Скрип мешал ему заснуть окончательно.
Лето - не время для работы. Летом все должны отдыхать, ведь пройдет еще несколько коротких недель, и небо поблекнет, трава пожелтеет, спрячутся до следующего года яркие головки цветов, а на смену им придет холодный мелкий дождь и примется с тоскливым упрямством разгонять всех по домам.
Вот тогда и придет время запереться в тесной комнате и начать анализировать, делать выводы, писать отчеты ...
Комната опустела в понедельник - все, кроме Константина, ушли в отпуск. Наступила среда, а он так и не родил еще ни одной умной строчки.
Правда, сегодня его одиночество было нарушено. С первого августа основная экспозиция закрылась, в залах начали делать косметический ремонт, а все экспонаты спустили в запасник.
Портрет же принесли в архивный отдел и, за неимением места, повесили на стену. Над ним следовало еще поработать. Предполагалось, что он принадлежит кисти Крамского, но доказательств тому никаких не было. Впрочем, и опровергнуть этого никто не мог. Требовалось произвести художественную и химическую экспертизы, сделать несколько фотографий портрета под разными углами, в том числе и в рентгеновских лучах. Правда, в обязанности Кости это не входило. Ему следовало лишь покопаться в архивах и попытаться выяснить, кто изображен на картине. Впрочем, такое везенье представлялось маловероятным. Скорее, он смог бы возможно более подробно проследить жизнь великого художника в тот период, когда предположительно была написана картина, и по воспоминаниям современников установить, над чем он тогда работал. Вероятнее всего, "Удивленная" нигде в архивах Косте бы не встретилась, но, как говорится, отрицательный результат - тоже результат. Однако и такая работа, не сулившая великих открытий, требовала упорства и сосредоточенности, а Косте было лень. Ни начальство, ни сослуживцы, ввиду их отсутствия в Музее, не могли упрекнуть его за потраченное впустую время, до конца рабочего дня оставалось еще больше трех часов, а на столе перед ним лежал купленный по дороге детектив Афиногена Бушакова "Вторые зубы акулы". Костя прочел уже больше половины книжки, но ни море крови, ни горы трупов не смогли разогнать сладкой дремы. Глаза слипались, нос неудержимо клонился к столу, а дверь все скрипела и скрипела.
Похоже, он все-таки заснул, голова резко дернулась вниз, и это движение вернуло Константина к реальности.
В комнате все было по-прежнему. Солнечный луч скользил по полировке стола, муха воевала с непокорной занавеской, милое девичье лицо с лукавой улыбкой смотрело на Костю из потемневшей рамы, только роман Бушакова, открытый на семьдесят третьей странице, исчез без следа.
Константин, не веря собственным глазам, внимательно огляделся вокруг. Никаких признаков пребывания в архиве постороннего человека не было. Уборщица тетя Даша тоже отгуливала законный отпуск, поэтому на старинных рамах не поместившихся в запасник картин художников прошлых веков лежала нетронутая пыль. Серыми лохмотьями покрылись листья зачахшей без хозяйского глаза герани на подоконнике. Даже на столе, за которым дремал молодой искусствовед, лежал тонкий слой пыли. Только "Удивленная" сияла чистотой. Посмотрев на портрет незнакомой красавицы, Костя вздрогнул. Он отчетливо помнил, что в правой руке у нее был веер из страусовых перьев. Однако теперь "Удивленная" держала перед собой раскрытую книгу.
Любой нормальный человек не поверил бы собственным глазам. Константин и не поверил. Обозвав себя сонной тетерей, он рьяно принялся за работу и до конца дня успел проштудировать четыре каталога международных аукционов, сопоставляя их с исследуемым портретом. Он почти убедил себя в том, что книга была в руке красавицы с самого начала, но неприятный осадок остался. Хоть Костя и не верил в чудеса, но недочитанный детектив искать все же не стал.
На обратном пути он купил новинку - мистический триллер Луговенко "Черная стража". Занимательный сюжет быстро вытеснил из головы недочитанный роман Бушакова.
Дни шли за днями, лето катилось к закату. Скоро должны были начать возвращаться отдохнувшие сотрудники. Но прежде, чем закончилось его вынужденное одиночество, молодой исследователь задумал небольшой эксперимент.
После известных событий спать на работе он побаивался, но решил, что опыт можно осуществить иным способом.
В один из оставшихся дней, когда ему еще никто не мог помешать, Костя захватил с собой на работу "Черную стражу". Положив открытую книгу на стол, он отправился в бухгалтерию пить чай.
Главный бухгалтер Лидия Михайловна пекла чудесное печенье. Пожилые женщины обрадовались приходу Кости, смеялись его шуткам, и чаепитие растянулось почти на час.
Константин вернулся к себе в комнату, напрочь забыв о своих полудетских планах. Плюхнувшись на стул и еще ощущая на языке вкус воздушного печенья, он взглянул на портрет. Очаровательная незнакомка по-прежнему лукаво смотрела на него своими светло-серыми глазами с длинными ресницами. Ее слегка вьющиеся волосы, собранные в высокую прическу, небрежными прядками спускались на чуть тронутые румянцем щеки. Вероятно, когда Крамской писал портрет юной красавицы, ей было не больше восемнадцати лет. Тонкие руки с изящными пальчиками небрежно прижимали непрочитанную страницу, а алые губки, казалось, только и ждали возможности улыбнуться. Их разделяли десятки лет. Вероятно, барышня вышла замуж, обзавелась кучей детей, состарилась и покинула сей бренный мир задолго до рождения Кости.
Но, глядя на портрет, он не думал ни о чем таком. Просто любовался нежным лицом прекрасной незнакомки.
Наконец, оторвав взгляд от "Удивленной", он посмотрел на стол. Раскрытая книга перед ним оказалась детективом Бушакова, хотя девушка на портрете по-прежнему держала в руках книгу. У Кости буквально отвисла челюсть. Он в оцепенении смотрел на портрет. В этот момент хлопнула дверь, и вошла тетя Даша.
- Фу, духота тут у тебя, Костюша, и пылища. А цветы-то, небось, весь месяц не поливал. Как там моя герань? Ну точно, совсем завяла. А это что за штука? Смотри, красота-то какая, и как раз кстати.
- Тетя Даша, вы не могли бы убрать здесь попозже? Я сейчас очень занят.
- Ишь ты, академик выискался! Ну да ладно, приду позже.
Костя взглянул на нее с благодарностью и вдруг воскликнул: "Дарья Семеновна, что это у вас?"
- Где? - испугалась та.
- Да вот же, в руке.
- Сам не видишь? Веер это из страусиных перьев. У нас такие на рынке продаются пучками, для икебаны. Старинный, наверное, веер. Я же говорю, красивый и кстати пришелся - я им машу и не так жару чувствую. Небось своей зазнобе купил? Так я же не насовсем взяла. Вот, сейчас новый каталог картин принесут, он по почте пришел. Я тогда им обмахиваться буду, от него ветра больше, а веер на место положу.
- Да, да ...- невпопад ответил Костя, - конечно, идите.
- Ты, милый, часом не приболел? Может, варенья малинового тебе принести?
- Нет, тетя Даша, я здоров. Вы ступайте.
- Иду, милый, иду. Работай себе.
Константин, готовый уже поверить во что угодно, достал из ящика стола большую лупу и стал внимательно разглядывать книгу на портрете. Это была "Черная стража", открытая на первой главе, сразу после "Вступления".
"Значит, Бушакова она прочитала и взяла Луговенко. Бред какой-то," - подумал он.
Несколько следующих дней Костя жил в постоянной тревоге. Он ужасно боялся, что реставраторы начнут исследовать картину и обнаружат в руках у незнакомки триллер Луговенко. В то же время, случись такое - он вздохнул бы с облегчением. Мало ли что может привидеться в жару в пустом институте, когда в коридорах не встретишь ни души, и лишь старинные фолианты на дубовых стеллажах придают помещениям суровую торжественность. "Надо бы подсунуть ей что-нибудь из классики", - мелькнула шальная мысль, - "Может, Тургенева?"
Раздумывая над этим, Костя машинально написал на листке: "Кто Вы, прекрасная незнакомка?"
Тетя Даша нарочно хлопнула дверью, чтобы обратить на себя внимание.
- Ну что, Ломоносов, можно мне убираться? Шел бы ты домой, Костюша. Лица на тебе нет. Ступай, голубчик, а я полы протру. Пылища-то какая!
- Я, пожалуй, действительно пойду.
- Конечно, иди, развлекись. Погуляй с девушкой. Вот тебе веер пушистенький, возвращаю. Он для красоты хорош - подаришь ей. А ветра от него мало, от каталога "Сотби" куда больше выходит.
- "Сотсби", - машинально поправил ее Константин, взяв в руки веер. Затем он решительно запихнул изящную вещицу в спортивную сумку и вышел на улицу.
***
До глубокой ночи Костя бродил по улицам, вдыхая свежую ночную прохладу и стараясь выбросить из головы необычное происшествие в архиве, убеждая себя, что он переутомился, и жара подействовала, а на самом деле всему можно найти вполне разумное объяснение.
Но отключиться так и не смог. Ночью ему снилась девушка в бальном платье. Она кружилась с ним в вальсе в старинном зале, сияющем огнями свечей.
Вдруг рядом оказался какой-то тип огромного роста, с неприятными, холодными серыми глазами, бесцветными бровями и ресницами, грубо перекинул его партнершу через плечо и быстро побежал по залу. Костя пытался догнать похитителя, но мешали танцующие пары. Девушка повернула к нему лицо, и он понял, что это "Удивленная". Она что-то кричала ему, но он не мог разобрать слов из-за музыки. По ее губам Константин понял, что девушка кричит: "Бегите в архив, спасите меня".
Костя проснулся в холодном поту. За окном розовело предрассветное небо. Он быстро оделся и, глотнув на кухне холодного чая, побежал в музей. Хорошо, что начальник охраны дал ему запасной ключ, зная о его привычке работать в самое неурочное время. Наш герой открыл дверь и, не раздеваясь, понесся через ступеньку к помещению архива. Влетев в комнату, он первым делом бросился к портрету. Ему показалось, что "Удивленная" смотрит на него грустно и испуганно. Тогда он перевел взляд на стол. Там лежал вчерашний листок, а под его вопросом: "Кто Вы, прекрасная незнакомка?" было написано: "Меня зовут Настя. Пожалуйста, помогите!"
Константин еще раз внимательно посмотрел на портрет. Пожалуй, изображение несколько изменилось - то ли рама раздвинулась, то ли сама "Удивленная" придвинулась ближе к нему, но у картины появился второй план. И там, на заднем плане, за спиной Прекрасной Незнакомки, стоял огромного роста человек с серыми, мышиного цвета волосами и плотно сжатыми бледными губами, сурово глядя в затылок девушке.
"Что я должен делать?" - быстро написал Костя, положил листок на стол и впился глазами в картину. Минуты шли, но ничего не происходило. Тогда он нерешительно повернулся к портрету спиной, медленно досчитал до десяти, чувствуя на себе чей-то недоброжелательный взгляд, и, стараясь казаться невозмутимым, обернулся. Вроде бы, ничего не изменилось, но листок на столе был уже другой - нежно-розового цвета и с легким запахом духов.
"Пожалуйста, немедленно верните мне веер. Я еще не дочитала Вашу книгу, но поверьте, завтра Вы ее получите. Умоляю, поторопитесь!"
Константин дрожащей рукой рванул на себя молнию сумки. Изящный веер сиротливо лежал на дне. Костя выхватил его и, не раскрывая, осторожно опустил на стол. Он был уверен, что ни на секунду не спускал с веера глаз, но, возможно, моргнул. Во всяком случае, на столе веера уже не было, а тонкие пальчики "Удивленной" снова покоились на пушистых страусовых перьях. Мрачная фигура на заднем плане тоже исчезла.
Константин придвинул к себе листок, решив продолжить странный разговор: "Кто Вы, милая Незнакомка? Героиня картины великого художника или волшебница? Хотя, я даже в детстве не верил в волшебство. И зачем Вам этот веер? Расскажите о себе".
Написав послание нарисованной девушке, молодой ученый почувствовал себя законченным идиотом. "Не показаться ли психиатру?" - подумал он, - "Пожалуй, для начала схожу в наш в медпункт, попрошу измерить температуру и давление.
В медпункте Музея царили идеальная чистота и порядок. В шкафчике со стеклянными дверцами стояли разные флакончики с микстурами, лежали пачки лекарств, к задней стенке была придвинута металлическая коробочка для стерилизации шприцев. У окна стояло зубоврачебное кресло. Посередине комнаты за столом сидела фельдшер Эльвира Георгиевна, всегда приходившая на работу очень рано, и что-то записывала в толстую "амбарную книгу". Диванчик для пациентов напротив нее пустовал.
Увидев Костю, она страшно обрадовалась. В сезон отпусков у нее почти не было посетителей, и она жестоко скучала.
- Константин! Заходи, дорогой! - с чуть заметным грузинским акцентом сказала она, - как поживаешь? Уж не приболел ли?
- Сам не знаю, Эльвира Георгиевна, - ответил тот, - вялый я какой-то, спать постоянно хочется, - Костя решил не рассказывать фельдшеру всей правды, чтобы его и в самом деле не отправили в психиатрическую клинику.
- Бедное дитя! Сидишь тут в пыли без витаминов. В такой обстановке кто хочешь заболеет. Давай-ка я на тебе новый прибор для ЭКГ опробую.
- А это не очень больно?
- Что вы, мужчины, за народ! Просто как дети. Садись, жив будешь.
- Может, сначала давление померите?
- Все померяю.
Через полчаса Костя, измеренный Эльвирой Георгиевной с головы до ног, с диагнозом "легкое переутомление" и пачкой рецептов возвратился в архив.
Подойдя к столу, он сразу заметил, что розовый листочек сменился голубым. Запах духов от него остался прежним, а вот текст записки изменился: "Дорогой Константин, спасибо Вам за веер. Он, действительно, очень мне нужен. К сожалению, я не могу ответить на все Ваши вопросы сразу.
Скажу только, что "Удивленную" написал Крамской, но, боюсь, доказать это Вы не сможете даже с моей помощью".
Костя не то чтобы потерял способность удивляться, а просто несколько свыкся с происходящим. На следующий день, идя на работу, он захватил с собой роман Веры Волгиной "Привидение в перчатках".
Положив книгу на стол, он сопроводил ее письмом следующего содержания:
"Милая, милая Настя! Видимо, я сошел с ума, но я счастлив, что судьба подарила мне возможность любоваться Вашими небесными чертами. Откройте мне, кто Вы, и, клянусь жизнью, я никогда не выдам Вашу тайну. Простите мою настойчивость и мое нетерпение, но я боюсь, что портрет вскоре могут перевесить, а это означает разлуку..."
Он перечитал свое послание, мимоходом подивился собственному стилю, так подходившему к портрету и так мало напоминавшему речь современного молодого человека.
Нечего скрывать, прекрасные испуганно-удивленные глаза и пушистые ресницы девушки с портрета снились ему каждую ночь.
Теперь подсматривать, как красавица пишет ответ, казалось ему постыдным, даже кощунственным. Поэтому, забрав очередную стопку каталогов и жизнеописаний знаменитых художников - портретистов, он ушел в дальний конец комнаты, откуда за стеллажом не было видно портрета, и устроился работать, сидя на стремянке.
Его так и подмывало пойти хоть одним глазком посмотреть на картину, но он сдерживал себя. "Может, посоветоваться с Эльвирой Георгиевной - возможно ли влечение мужчины к произведению искусства, или это патология?" - мелькнула у него неосторожная мысль. Но Константин взял себя в руки и решил не торопиться.
"Ведь если бы неделю назад ко мне пришел приятель с подобным вопросом, я точно счел бы его сумасшедшим. Значит, сначала надо придумать, с кем лучше посоветоваться".
Работать Костя не мог. Мысли были полны "Удивленной". "Я влюблен в нее!" - с ужасом подумал он. - "Что же делать?!"
Отложив каталоги, он решительно направился к портрету. "Как поступают нормальные влюбленные? Они признаются в любви своей суженой! Эх, будь что будет".
"Удивленная" смотрела на него с грустной улыбкой. На столе лежал прочитанный девушкой триллер, а книги Волгиной не оказалось. Зато он обнаружил листок салатового цвета, исписанный изящным женским почерком. Константин ждал этого и сразу бросился к листку.
"Дорогой Костя, - писала девушка, - я знаю, что Вы хотите мне сказать. Признаюсь, что Вы мне тоже очень симпатичны. Но, к сожалению, наши отношения не имеют будущего. Я - из другого времени, и мы никогда не сможем быть вместе".
Бедняга схватил листок и написал: "Вы из прошлого? Но как же, ответьте мне, мы ведем переписку? И что мне делать, если я не могу без Вас жить? Должен же существовать какой-то выход!"
Схватившись за голову, он выскочил в коридор. Что делать?! Нормальные люди влюбляются в живых девушек, из плоти и крови. Но Косте все его сверстницы казались бледными призраками по сравнению с "Удивленной".
Выпив в холле пять стаканов холодной воды из кулера, он вылил еще один себе на голову - благо, рядом никого не было. Следовало раз и навсегда положить этому конец и зажить обычной жизнью.
Приняв это благоразумное решение, Константин твердым шагом направился на свое рабочее место, но там его ждало длинное письмо.
"Мой славный и хороший! Так и быть, я открою свой секрет, но Вы должны молчать, иначе погубите меня. Я живу в 2576 году - согласитесь, от Вас это довольно далеко, и учусь на третьем курсе факультета Естественных исследований. "Удивленная" - в том виде, в котором она вам знакома - моя курсовая работа, а дальше каникулы. Если бы Вы не вернули мне вовремя веер, маэстро Бахисурапи назначил бы мне новое задание, а я так хочу на море! Еще раз сердечно благодарю Вас за помощь. Скажу по секрету: чтение Ваших книг доставило мне удовольствие, хотя наблюдателям строго запрещено пользоваться предметами из прошлого. Не скучайте. Посылаю Вам фотографию моей пра-пра- пра - ... бабушки, которая жила примерно в Ваше время. Говорят, я очень на нее похожа. Ваша Н.".
Рядом с письмом лежал листок - или пластина? - чего-то тонкого и прозрачного, но когда Костя поднял его и посмотрел на свет, перед ним возникло знакомое нежное лицо, а внизу подпись: "Сочи, август 2004 года".
Константин медленно опустил фотографию на стол и взглянул на портрет. С картины на него смотрело красивое, но совершенно незнакомое лицо какой-то дамы. Тогда он снова взял в руки фотографию и принялся разглядывать ее, поворачивая к свету под разными углами. Что это? Пластик? Или тонкий срез какого-то минерала? Прабабушка?! Август! Сегодня двадцать третье число. Костя с непривычной для него прытью понесся в бухгалтерию.
- Лидия Михайловна! - закричал он с порога, - Выдайте мне скорее деньги на авиабилет в Сочи. Там завтра закрывается выставка частных коллекций членов Общества любителей Крамского. Я срочно должен лететь!
- Костюша, я понимаю твое желание совершить научное открытие, но ведь командировка в Сочи не входит в план Музея на третий квартал . Что я начальству скажу?"
- Я вам потом из личных денег верну, - упрашивал Костя. - Мне обещали в сентябре премию начислить, вот с нее и верну.
- Ну хорошо, езжай. Думаю, если поездка будет удачной, начальство найдет способ оплатить твои исследования.
По дороге домой Костя забежал на телеграф и послал сам себе телеграмму-молнию: "Николаю Петровичу совсем плохо. Срочно приезжай". Он даже не подумал, что раньше никогда столько не врал. Ожидая телеграммы, необходимой для внеочередной покупки билета, он быстро побросал в сумку то, что попалось под руку - на два дня сойдет, пластинку с фотографией, документы и деньги.
Телеграмма пришла через двадцать минут.
А еще пять часов спустя Константин оказался на автовокзале в Сочи. Только теперь он очнулся. Куда идти? Где искать любимую? Он даже имени ее не знает.
Получив багаж, Костя нерешительно остановился у дверей. К нему тут же подошла женщина средних лет, похожая на цыганку, и спросила:
- Комната около моря нужна? Я недорого возьму. Ты, молодой человек, на какой срок приехал?
- Сам не знаю. Дня на три, наверное.
- Так ты на выставку портретов приехал?
- А что, работает такая?
- Конечно. Послезавтра - последний день. Исакович, наш местный богач, ее устроил. Из купленных в свою коллекцию картин. Разве ты не знал?
- Как ни странно, знал. А где мне эту выставку искать?
- Пойдем. Вещи у меня оставишь, от моего дома до нее рукой подать.
Поняв, как безрассудна идея найти девушку в многомиллионной толпе, он решил посетить выставку - что он, в конце концов, теряет?
В небольшом зале висело два - три десятка картин. Несколько посетителей лениво слонялись от стены к стене, рассматривая картины с одинаковыми табличками: "Неизвестный художник. XIX в. Портрет неизвестной".
Одна из картин привлекла Костино внимание. Автор ее не был указан, но почерк очень напоминал работы Крамского. С портрета на него смотрела, чуть улыбаясь и приподняв изящные бровки, элегантная брюнетка средних лет с букетом белых роз в руках.
Перед картиной остановилась хрупкая девушка в шортах и короткой маечке. Золотые кудряшки придавали ей вид подростка.
- Вам нравится этот портрет? - хотел спросить Костя, но замер, встретив взгляд большых серых глаз, обрамленных длинными ресницами.