Аннотация: Конкурс "Современная нереалистическая проза - 2007"
РАСПУТЫВАЯ НИТИ ЖИЗНЕЙ
Я люблю свои сны: цветные или чёрно-белые - всё равно. Тематика не важна: абстракции, воспоминания, чёткая сюжетная линия или полное отсутствие таковой, погони, эротика, бессвязные разговоры... Ведь главное не это. Эмоции, как можно более широкого спектра - вот оно то, единственное, что доставляет радость во сне, и ощущение полноты бытия после него. Поэтому я люблю свои сны, все без исключения. Или почти все. Потому что есть среди них один, которого я боюсь и который жажду увидеть вновь, как только с криком просыпаюсь после него. Он выбивается из череды остальных, словно золотая песчинка, мелькнувшая в грязи на дне промывочного лотка. Он не такой как все, потому что - не сон. Это - воспоминание из прошлой жизни, пугающее и манящее, от которого нельзя оторвать глаз. Откуда я знаю, что это так? Да ниоткуда. Просто знаю - и всё тут. Знаю, что я участник рокового похода Марка Красса против парфян. Но не воин, потому что на мне, вместо доспехов, простой хитон. Наш отряд беспорядочно отступает, преследуемый конными лучниками. Нет никакого боевого порядка - каждый сам за себя. Вместе со мной к спасительной границе прорывается ещё человек сто. У меня в руке подобранный где-то меч. Мы стараемся идти тихо, прячась в небольших низинах, дабы не обнаруживать своего присутствия. Но всё напрасно: под шум литавр на холмах появляются лучники, и в жужжанье их стрел нам чудится шепелявый шепот Смерти. Я пригибаюсь от страха и ищу место, где можно было бы укрыться. Слева от себя замечаю сурового вида всадника, деловито осматривающего происходящую бойню, и как только наши взгляды встречаются, он, усмехнувшись, натягивает тетиву и выпускает в меня стрелу. Я зажмуриваюсь в ожидании удара. Войдя в области левой ключицы, стрела пронзает моё сердце и наступает мгновенная смерть...
В этот момент я всегда просыпаюсь в холодном поту и с застрявшем в горле криком.
Первый раз это видение пришло ко мне лет пять назад. Тогда картина из прошлой жизни потрясла и дала много поводов для раздумий. Но время шло, ощущение новизны притупилось, да и само видение стало постепенно забываться. Через три года всё повторилось опять. Потом - через год. И так интервалы сокращались, пока я не стал, наконец, раз в неделю переживать момент собственной смерти. И не то чтобы меня тревожила возникшая ситуация, отнюдь - она казалось мне интересной и разыгравшееся любопытство хотело знать, а что же дальше. Но длилось это до тех пор, пока я сам себе не поставил вопрос - зачем? Ради чего всё это? Ведь повторяющаяся случайность - это уже закономерность, требующая объяснения.
И первое, что я сделал, - перечитал описание похода Красса у Плутарха, Юстиниана и других античных авторов. Ни одна деталь из их рассказов меня не зацепила, ничего, что бы нашло отклик в душе. Но это не поколебало мою уверенность в привязке события, а лишь заставило изменить направление поиска ответов. Но сделать я ничего не успел - все разрешилось само по себе...
... Я вижу, как спускается тетива. Теперь мне доподлинно известно, что сейчас произойдет, но что-либо изменить я не в силах. В ожидании смерти, я закрываю глаза, и перед моим мысленным взором яркими вспышками мелькают события моей жизни. Мне двадцать лет и я служу в канцелярии наместника Сирии, Габиния; со вступлением в эту должность Красса в 698 году от основания Рима, начинается подготовка к необоснованной и проклятой войне; 701 год, мы переходим Евфрат и переживаем самые страшные день и ночь в нашей жизни - бойня при Каррах; паника, отступление, слабая надежда на спасение, смерть. Счастливый от того, что вспомнил, я открываю глаза и, тут же, падаю, пронзенный стрелой. Какая невыносимая боль...
Через неделю все повторилось снова. Только, на этот раз, к ощущению физической боли добавились терзания душевные - за раннюю смерть, за непрожитую жизнь. Теперь я страдал уже не только бессонницей. Меня изнутри сушила тоска о чем-то важном, потерянном мною безвозвратно. Я потерял всякий интерес к повседневной жизни, не находя в ней ничего, что могло бы вернуть мне покой. И вопрос звучал уже не 'зачем?', а - 'за что?'. И совсем не беспокоило 'кто?' и 'как?'.
Прошло два месяца, два долгих невыносимых месяца, прежде чем решено было смилостивиться надо мной...
... Натужно звенит тетива, и я закрываю глаза в ожидании неминуемого. И в этот момент все вокруг замирает - звуки, движения. В этой непроглядной тишине, за мгновение до смерти, передо мной, сквозь меня проходит вся моя жизнь, но не та, которая осталась позади, а другая, которую должен был прожить, живу, прожил после того, как... Меня не убили тогда, возле крепости Синнак. Вместо этого, я оказался в числе десяти тысяч, взятых в плен и отправленных на поселение в Антиохию, на дальних восточных рубежах Парфянского царства. Мне повезло - через месяц я был принят в охрану, сопровождавшую караваны от Ктесифона до Бактры, и от Селевкии до Харакса. Способность к языкам и письму помогла мне выдвинуться в помощники купца, который, вскоре, и выкупил меня из рабства. Тосковал ли я по дому? Безусловно. Но, со временем, чувство это притупилось, а ощущение новой Родины так и не пришло. Знакомство со многими народами и пантеонами их бесчисленных богов сделали меня равнодушным к религии, поэтому я забыл имена своих небесных покровителей и не стал запоминать чужих. Лишь на границе с далекой Индией, я повстречал мудрых людей, чьи слова нашли отклик в моей душе. Многое из того, что они говорили, для меня осталось непонятным, но, что такое карма и нирвана я запомнил навсегда. В 734 году, когда царь Фраат IV, в качестве доброго жеста Октавиану, отпустил всех бывших пленных домой, я, после недолгого раздумья, тоже решил вернуться. Так, в возрасте пятидесяти трех лет, я снова очутился в Антиохи на Оронте, в этом избалованном негой городе. Здесь я нашел не узнавших меня и сильно постаревших знакомых и могилы родных. Но это не смутило меня, потому что я помнил о вечном блаженстве. Накопленный в Парфии капитал и налаженные там же торговые связи позволили открыть мастерские по окраске шелковых тканей. Вскоре я разбогател и обзавелся семьей, женившись на молодой вдове, которая родила мне троих сыновей. Я написал несколько трактатов о своих путешествиях по чужбине и вел переписку с интересовавшимися Парфией Страбоном и Трогом Помпеем. В семьдесят пять моя жизнь подошла к концу, и, в окружении возросшей семьи, со счастливой душой и легким сердцем, не будучи должным никому и ничего не требуя от других, я спокойно закрыл глаза и умер... Возле крепости Синнак, пронзенный стрелой...
Наверное, это все. Кто бы ни раздавал утешительные призы, за свои страдания я вознагражден сполна. Разве можно быть более счастливым, чем теперь? Полнота бытия окружила меня со всех сторон. Я вдыхаю полной грудью воздух и не могу надышаться, так как, мне кажется, что дышу теперь за двоих. Единственное, что хотелось бы еще сделать, и это уже личное, в самый момент смерти (той, прошлой) успеть посмотреть в глаза своему убийце, чтобы он увидел, как сквозь века смерть побеждается жизнью. Мне не нужны ни его жалость, ни сострадание, ни милость победителя. Просто, он единственный, кто может увидеть, как в моем взгляде отражается стремящееся к вечности блаженство.
... Я стою в низине, окруженный криками и стонами умирающих. Но страха во мне больше нет. Умерев уже однажды в семьдесят пять, я могу теперь спокойно погибнуть двадцатилетним. Смерти нет - есть лишь одни воспоминания о ней. Вот сейчас... сейчас... Я открываю глаза и встречаюсь взглядом с тем, кто обрывает нить моей жизни... Легкое замешательство, паника, и волна отчаянья окатывает мою душу... За что?!...
... Скрипит от напряжения древко лука. Почему я выбрал именно его? Да какая, собственно, разница? Враги все одинаковы. Мы смотрим друг на друга, я усмехаюсь, видя его беспомощность, и, почти не целясь, отпускаю тетиву. Он закрывает глаза. Стрела летит мучительно долго, но, когда она уже готова вонзиться ему в шею, наши взгляды встречаются снова и... Я проживаю всю его жизнь, все его жизни: ту, которую отнял у него, и другую, настоящую, несостоявшуюся. Несостоявшуюся? Я прикоснулся к его счастью и осознал источник его блаженства. Но, в этот момент, когда я готов был впитать в себя всю его радость, стрела прошла сквозь ключицу и пронзила ему сердце. Зависть наполнила мою душу до краев. Я остался ни с чем. Он ушел, забрав все с собою. Не я! Не я ходил с караванами от края до края Парфянского царства, не мне мудрецы открыли смысл бытия и не мною будет встречена достойная старость. Но, вместо этого... Что мне взамен? Бессонные ночи, полные отчаянья и тоски...
Уже ничего нельзя изменить. То, что сперва хотелось воспринимать как простой ночной кошмар, оказалось правдой. Теперь найден ответ на мой вопрос - зачем? Затем, чтобы замкнулся круг, и моим мучениям не было конца. Окунуться в чужую жизнь и испить покоренную ею смерть, чтобы остаться жаждущим той и другой, стремясь, никогда не достигнуть, знать это, и быть не в силах что-либо изменить. Но если бы ещё знать - за что?..
Я ненавижу свои сны, потому что не знаю уже - мои ли они. Что теперь вообще моё в этой жизни? И в этой - это в чьей? Вопросов много, но ответ на них только один - не я! не я! не я...
Пятые сутки без сна и покоя. Я лежу на кровати, немигающим взглядом уставившись в потолок. Тишина, апатия, равнодушие. И лишь единственная мысль, возникшая из ниоткуда, навязчиво становится центром моего существования - а выдержит ли крючок, на котором висит люстра, вес моего тела?..