На кухню пришли, на стул меня усадил, как до этого на диван, и так специально развернул, чтобы я всё, что на столе он приготовил видела, и даже тарелку мне специальную поставил. Поставил, посмотрел на неё, а потом обратно в шкаф убрал. Я сначала не поняла - почему, а он мне тогда сам сказал, видимо понял, что я не поняла и удивляюсь:
- Это потому, Сапфировая, я тарелку убрал, чтобы не выглядело это как безумие какое-то в твоих глазах, и чтобы ты не подумала, что я сумасшедший какой-то. Особенно после того, как ко мне на работу полиция приходила про сто двадцать трупов спрашивать. Потому что ты ведь есть всё равно не будешь, потому что ты кукла, но поскольку ты кукла думающая и телепатическими способностями владеющая, то ты можешь обо мне непонятно что думать начать. А точнее - понятно что, то самое - что я только что сказал. Что безумец я какой-то, и что наклонности у меня какие-то странные. И ведь самое главное - ничего удивительного-то в этом не будет, я бы и сам так о себе со стороны подумал. Потому что со стороны никак иначе, кроме как именно так - это всё и не выглядит. Приносит взрослый мужчина с работы куклу, усаживает её на диван, заводит ей пластинку про космонавта, который не может с Землей связаться, а сам в это время ужин готовит - и как выясняется еще и на двоих. Ну вот что о таком человеке подумать можно? Сама ведь понимаешь? Именно по этой причине я вторую тарелку и убрал, а не из-за того, что я невежливый.
И вот как только он мне всё это объяснил - так сразу и понятно сделалось. И насчёт этого я успокоилась, но зато вот о чём думать стала:
- А вот если у него бы в голове какие-нибудь не те мысли, то смогла бы я их прочитать с помощью телепатии? Потому что с помощью телепатии я конечно бы смогла, на то она и телепатия. Но ведь это при условии, что тот, чьи мысли читают - сам при этом об этом не знает. И тогда всё очень легко читается. Потому что ведь если знает - то сделает так, чтобы мысли вроде бы в голове все те же были, но вроде как в таком рассеянно-перепутанном виде, одно отсюда, а второе - оттуда, а третье - вообще из двадцать пятого, и вот вроде всё то же самое. Но совершенно по другому и выглядит тоже по другому, а не как он на самом деле думает. А может никаких не тех мыслей в голове у него нет, а есть только те, которые я легко и с помощью телепатии считать. Вот эта вот мысль, например:
- Вот сейчас поем, а потом уже пойду Сапфировой альбом свой с фотографиями наклеенными показывать - страничка за страничкой. И фотографии там из разного времени, некоторые более старые, а некоторые - более новые. Интересно, а будет ли ей интересно его рассматривать, а может и неинтересно. Ну да ничего - неинтересно и ладно. Зато вторую сторону пластинки послушает, если заскучает. Так что не надо об этом думать пока, а лучше-ка поужинаю я сейчас, пока всё не остыло, что я тут приготовил, а приготовил я не очень много - пасту с курицей и овощами, салат лёгкий, два больших бутерброда с колбасой и сыром, и - разумеется, немного фруктов, потому что куда же без них?
И вот такая простая мысль у Паблито в голове очень элементарно считывается, потому как не о чем больше он в данный момент не думает, даже что и о полицейских, потому что он о них и до этого, похоже, не думал, точнее думал, но думать сразу же перестал как только они ушли, а он обратно в сборочный цех вернулся и снова сказал мне, что я особенная. Откровенно говоря не думаю, что он как-то хитро у себя в голове слова из этой мысли перешифровал, чтобы они как простая мысль об ужине да об альбоме выглядели, а не о чём-то таком, о чём он хочет, чтобы никто не узнал, особенно те, кто чужие мысли очень даже элементарно читать способен, чтобы про человека всё вообще знать, и о том, что у него на уме, и о том кроме этого, что он только еще собирается сделать, даже если и не отдаёт себе в этом отчёта. Потому что, если бы перешифровал, то наверное, у него в голове вообще какая-нибудь очень простая мысль была - такая, например:
- Я сейчас поем, а потом в комнату пойду. А уже потом посуду помою. А может и сразу посуду помою. Потому что - отчего же не помыть посуду сразу после еды вместо того, чтобы оставлять грязные тарелки в раковине, а потом всё равно встать перед необходимостью их мытья и протирания сухим полотенцем, а может и не протирать вообще - а так поставить на сушилку - пусть сами стекают.
Вот такая, скорее всего, простая мысль была бы у Паблито в голове, если бы он захотел бы у себя в голове какую-нибудь своеобразную мысль зашифровать - такую, про которую хотел бы, чтобы про неё никто не узнал. Или может даже не так, а вот так - а что же это за окном? А это дождь по стеклу - кап, кап, кап. И больше ничего, и ходил бы он так с этой мыслью одной по квартире бы целый день. А может даже и не целый день, а целую неделю - вот такая одна мысль в голове, и вообще больше ничего. Но это. конечно, при условии, что за окном бы дождь всё это время шёл. Потому что тогда бы понятно было, что оттого такое в голове, что оттого, что такое же за окном. Потому что если за окном, к примеру, в это время ясно и солнечно, а в голове по прежнему про дождь по стеклу, то явно скрывает что-то человек, только сам еще среагировать не успел, вроде как не перешифровал еще, потому что именно этим в данный момент и занят, чтобы свои настоящие мысли скрыть - такие, которые, не хочет, чтобы телепатически прочитал кто-то.
А пока думала об этом, то сама не заметила, как он уже поел, поднялся из-за стола, тарелки взял - одну из под пасты, а вторую из под салата, и в раковину понёс. Поставил в раковину, воду включил, и мыть их губкой начал со специальным средством, чтобы пены много было, и тарелки лучше отмывались, а после были чистыми, и пятен разных на них не было, а вот полотенцем специальным посудным вытирать не стал, а вместо этого сразу на сушку поставил, чтобы сами стекали. Очевидно, не любит он, когда тарелки вытирают, пусть сами стекают - кап, кап, кап. Так же, как если бы дождь за окном шёл и по стеклу оконному барабанил, а на небе тучки были, и листва на деревьях намокла и потяжелела, а ведь скоро облетать уже начнёт - ведь поздняя осень за окном. А когда домыл, то кран выключил и ко мне повернулся:
- Ну, пойдем, - говорит Сапфировая, - обратно в комнату. Стану тебе твой альбом показывать с фотографиями наклеенными. Много лет я собирал, а показать всё как-то и некому было. А заодно и вторую сторону пластинки поставлю - там тоже песни очень хорошие, и если тебе первая сторона понравилась - то и вторая понравится, а поётся там про разное, впрочем сама услышишь.
И не знаю - чему я в тот момент больше обрадовалась - тому что вторую сторону пластинки поставит, и я новые песни того певца смогу услышать, или же, что наконец узнаю - что же там у него за фотографии в альбоме хранятся, которые он так много лет собирал, так что получилось их у него так очень много, что на целый большой альбом хватило.
Хотя и по прежнему снова боязно сделалось - мало ли что там за фотографии могут быть? Но будь что будет, так я подумала, всё равно скоро узнаю.
Поставил он вторую сторону пластинки, а сам из шкафа альбом достал - большой такой, прямоугольный, и сразу видно, что очень и очень старинный. Может даже что и не сам его покупал, а оказался этот альбом у него в квартире еще раньше, чем сам Паблито родился. И раньше в нём что-то другое лежало, что до него кто-то собирал, а после он всё то вынул, а сам альбом для этих своих фотографий приспособил. И сел он, значит, после этого рядом со мной на диван и альбом так медленно раскрыл - но не специально медленно, чтобы для эффекта устрашающего, а просто потому что крышка у этого альбома тяжелая. А сам альбом большой - вот почему так получилось. Раскрыл его и мне показывает - а там на каждой странице по две фотографии наклеены, и на каждой из этих фотографии - водонапорные башни. Такие - самые разнообразные, но все при этом относительно современные - железные. Хотя сами фотографии и впрямь сделаны в разные годы и в совершенно разных местах, и даже по природе окружающей совершенно не похожих. И вот листает он этот альбом страница за страницей, и вот тут-то и закрадывается мне в голову одна очень пугающая мысль - а сколько же у него там всего этих фотографий водонапорных башен? А что если - сто двадцать их точное число? Ровно столько же - сколько тех трупов, про которые полицейские спрашивали. А Паблито как-будто угадал мои мысли и сам отвечает:
- 448. Да-да, Сапфировая, в этом моём альбоме таких водонапорных башен 448. И все они железные.
И я, поскольку телепатией обладаю, прямо в мозг ему стелепатировала свой вопрос:
- А для чего же тебе все эти водонапорные башни?
А он этот вопрос услышал у себя в голове и говорит:
- Для магнитиков. Представляешь, сколько на них магнитиков поместиться может?
И вроде как бы успокоилась я от этого его ответа, хотя и не до конца поняла про магнитики - для чего его их на водонапорные башни эти вешать? Но тем не менее успокоилась.
А после в тот вечер дослушали мы еще через 12 минут и 22 секунды вторую сторону пластинки, и можно сказать вот именно так случилось, что я поселилась у Паблито.
Вот какая моя история, маленькая Аурелия. Надеюсь тебе она понравилась, и не очень ты скучала, пока я ее рассказывала. И не мешала тебе моя история делать причёску.
И вот после этого перестала говорить Сапфировая, а маленькая Аурелия к этому времени как раз закончила делать ей прическу, зеркало поднесла и сама немного вперед отошла, чтобы тоже посмотреть:
- Очень интересную историю ты рассказала, Сапфировая, а я за это время тебе причёску сделала, какую до этого никому не делала. Вот посмотри - как тебе - нравится? Потому что лично мне очень нравится.
И кукла Сапфировая в зеркало посмотрела, и тоже ей очень причёска понравилась, которую ей маленькая Аурелия сделала. И по лицу её и улыбке маленькая Аурелия это поняла, и сделалось ей от этого приятно, и она напоследок в тот день так ей сказала:
- А историю ты и впрямь очень интересную рассказала. Здесь ей над чем подумать. Вот только про одно ещё хочу тебя спросить - не было ли там в твоей истории чего-нибудь, что касалось бы опасной бритвы?
- Нет, - отвечает кукла Сапфировая, - про опасную бритву там ничего не было. Только про пену.