Ямы копать я вообще-то люблю. Не тогда, когда заставляют, конечно. В таких случаях копать вряд ли кому нравится. Кроме тех, кто заставляет. Да и то не факт. А вот так, чтобы просто яму покопать - это я люблю. Раньше любил, по крайне мере.
Отъедешь на электричке от Москвы часика полтора. На ногах сапоги резиновые, советские еще. На спине рюкзачок с припасами да с термосом, а в руках лопата, куском старой простыни перевязанная, потому что иначе лопату в электричке возить нельзя, чтобы не напоролся никто лицом и не порезался.
А колёса электрички стукают равномерно, и задремать хоть и не хочется, а выходит так. Особенно, если с самого утра из дому выехал. И цель у тебя хоть и одна, но вполне конкретная - яму в поле выкопать - побольше да поглубже.
А пока едешь, чтобы не задремать, в окно смотришь - как заводские здания мимо проезжают, как люди разные по дороге идут, да как деревья стоят, да надписи на заборах читаешь - а каких там надписей только нет?
И вот те, которых там нет, пока едешь - сам придумываешь. А когда настроение будет - можно и написать их там где-нибудь сходить будет. Пусть висят да всех проезжающих радуют. Жалко что ли, что пассажиры радоваться за бесплатно будут? А если я-таки как-нибудь приеду куда-нибудь, чтобы надписей таких на заборах вдоль путей железнодорожных написать и картинки к ним подрисовать, то потом никому не буду говорить, что это я их придумал и написал и нарисовал. Даже если всем они нравиться будут, и смеяться все будут, или задумываться от такой надписи, а потом всю оставшуюся дорогу обсуждать и спорить с другими пассажирами насчёт неё будут.
А вот пока так размышляешь про себя, то вдруг оказывается, что не только размышляешь, а уже и разговор чей-то слушаешь. Посторонних людей каких-то, которых и не видишь даже, потому что они за спиной у тебя сидят, да еще и не в том ряду, где ты едешь, а в другом. А внимание на этот разговор обратил, потому что он не о чем-то там отвлеченном, а о вполне себе конкретных бриллиантах. А точнее - о фильме про бриллиантовую руку, а еще точнее о второй его части, которая "Костяная нога" называется. И говорит преимущественно один, а второй скорее слушает, и изредка замечания свои вставляет. А у того, который говорит, голос такой тихий вроде, но отчётливый такой. Говорит - как чеканит. Хотя и вкрадчивость какая-то в его речи имеется.
- Мне вот что там особенно нравится в конце, - так он говорит, - так это кран, на котором Никулина опускают, когда он с гипсом на ноге уже. Потому что понимаешь, что крану этому абсолютно все равно, кого именно он опускает - советского гражданина-героя, чтобы родным и близким его вернуть, или ящик с мандаринами, к примеру. Или вообще подшипники какие-нибудь с насосами. И вот как бы вся история - насыщенная такая, с трагедиями, расставаниями, контрабандистами, с бабами теми двумя - одна, которую заграничную проститутку играла, а вторая, которая в трусах зеленых была в гостинице - пронеслась на моих глазах - и сочувствовал я героям, и смеялся до упаду, и голова у меня болела вместе с ними, после того, как они там перепили, а вот крану этому финальному вся эта история до лампочки. Он и не видел эту историю, потому что большая ее часть - не в порту происходила.
- Не в порту, - подтверждает второй. - Никулин как из порта ушел в город - так сразу там и заблудился.
- Вот и я о том же. И вот это его - кран я имею в виду - механическое равнодушие в конце фильма к истории, которой я так сильно два часа подряд увлечен был, и является самым главным концом всего этого фильма.
- Почему?
- Потому что гипс стал больше. Там же как - начинается с руки - притом, что пальцами шевелить при этом может. А заканчивается тем, что руками делать обеими может всё, а ходить нет. Понял, что в виду имелось?
- Ногу сломал. Что же еще?
- То что сломал - это понятно. Для этого и гипс во весь экран, и название. А по факту - посадили его. И об этом весь фильм. Поэтому и грузят на кране. А то, что мы видим - это как бы парадная часть. Официальная. Типа семья, объятья, цветы, милиционер честь отдаёт. И фото на передовицу, а на самом деле - сразу после этого порта, приехали за ним и забрали.
- Считаешь?
- А ты как думаешь? За международную контрабанду бриллиантами - премию товарищу Горбункову! И почетная грамота. Ясен пень - посадили. На всякий случай. Потому что он же сам механизм контрабанды своими глазами увидел. Кто же его с таким знанием гулять обратно по улицам советским отправят? Хорошо, что вообще жив остался. История-то реальная. С мужика одного списанная. Он вроде как тоже такой передовик производства был, а потом его заграничной командировкой премировали. А его там сразу одна девица в оборот взяла, из криминальных. Да еще и со шпионажем там что-то связано было. Ну а как устоять? Она-то красотка да еще и в постели откровенная, а он обычный трудяга советский, хоть и передовик производства. Он и не устоял. И в результате оказалось, что она ювелирные грабила. А у него с ней любовь страшная случилась. И в общем он ее в конце не то зарезал, не то в окно выбросил. А потом сам сдаваться пришел, потому что в целом порядочный был. Так и так, говорит, бес попутал. Была любовь страстная, оказалась жизнь несчастная. И отправили его в Сибирь на двенадцать лет. Он когда вернулся, а там как раз этот фильм вышел. Он, говорят, его посмотрел и так и говорит: Это про меня. Один в один. Даже вроде с режиссером потом познакомились они и в ресторане том, где Никулин про зайцев пел, выпивали вместе.
И замолчали оба.
А тут и станцию мою объявили, и пошел я с лопатой своей перевязанной к выходу в тамбур. И на этих двоих обернулся. Но так и не запомнил, как выглядели оба, потому что спиной сидели, и оба неприметные. А поехал бы дальше, может, и еще что-нибудь интересное такое же услышал бы. Этот же случай интересный!
Не знаю, может многие и слышали про это, а я не слышал никогда. Хотя знаю, что и программ о разных таких неизвестных случаях с известными людям много. И газеты с журналами есть, которые целиком всяким таким вопросам посвящены. Но сам я их вряд ли смотреть буду или покупать тем более, а вот услышать случайно иногда - очень даже интересно, и неожиданно, и запоминается в результате - может, что и на всю жизнь.
А потом в поле отошел далеко от дороги, и яму копать начал. До вечера копал - метра два в глубину и широкая. Перекус за это время сделал, покурил, в небо глядючи. А потом, когда собираться домой уже хотел, ко мне какой-то неприятный тип прицепился. Вроде как даже что и нерусский какой-то. Но здоровый, на голову наверное меня выше, а то и на две.
- Зачем ты, - говорит, - яму здесь такую большую выкопал? Может, ты ищешь здесь клад какой-то? Или наоборот прячешь? А ты знаешь, что будет, если полицию вызвать? А ты знаешь, что это земля не ничейная, а чужая собственность? А ты знаешь, что копать на чужой земле - денег стоит? А ты знаешь, что это земля не ничейная, а моя? А ты знаешь, что я здесь дом большой строить планирую? А ты знаешь, что мне на моей земле яма такая большая вообще не нужна? А если бы и нужна была, то почему ты решил, что я тебя бы попросил её раскопать? А ты знаешь, что из-за того, что ты так поступил, ты меня очень сильно обидел? А ты знаешь, что из-за того, что ты меня так сильно обидел, я тебя в ответ сейчас сам очень сильно обижу?
А я посмотрел на него снизу вверх, потому что он выше меня был, сжал лопату двумя руками посильнее.
- Не обижай меня! - говорю.
И как въ_бал ему со всего маху по лицу лопатой. А потом еще несколько раз.
Он свалился, и кровищи много.
В общем, сбросил я его в ту яму и закопал.
А уже потом, когда обратно в электричке ехал, понял, что припев этот никак из головы выкинуть не могу. Не обижай меня. Так и пел его про себя всю дорогу.