Одно время ходил я в подмастерьях у часовых дел мастера Иоганна фон Кеха, изобретавшего помимо всего прочего вечный двигатель, но лишь с одной только целью - чтобы доказать, что изобрести его нельзя. Приблизительно лет тридцать назад отгремели события Реформации, и жизнь в нашем небольшом городке налаживалась, но неожиданно мастер мой принял неожиданное решение - уехать в Россию. И как решил - так и поступил, и меня с собой взял.
Взять меня с собой было несложно, поскольку был я лишь наполовину человеком, а на вторую половину отверточкой. Той самой с помощью которой часовых дел мастер Иоганн фон Кех часы свои знаменитые на всю Европу, и на всю Россию, делал. И шестеренки там внутри разные свинчивал, самые мельчайшие. И вот в то время, когда я не являлся той самой отверточкой, то являлся вполне себе обыкновенным с виду человеком, которого по приезду в Россию стали все окружающие называть на русский манер - Игнатом.
А после того, как приблизительно в возрасте 85 лет скончался учитель мой - Иоганн фон Кех, сделался я сам часовых дел мастером, известным на всю Россию. Но это лишь спустя сорок где-то лет случилось после того, как мы в эту страну переехали. И где-то спустя двадцать лет, после того, как начал учитель мой с окружающими вообще общаться. Потому что до той поры мы с ними вообще не общались, потому что жили в своеобразном внутреннем герметизме, включавшем в себя исключительно только наставничество и ученичество. И такой плотной завесой заурядности и обыденности сумел окружить Иоганн фон Кех наше с ним житье-бытье в часовой этой мастерской, что практически ничего о нас с ним не было известно окружающим, кроме того, что занимаемся мы починкой часов, и оба неразговорчивые, но не от гордыни, а потому что очень уж это кропотливое и требующее прилежания и внимательности занятие. И по этой причине никто к нам не лез, кроме как заказ принести на часы, и один раз - под Новый Год - от ремесленной общины к столу праздничному сыр присылали и разное другое тоже.
В то время, когда не являлся я отверточкой, которой мастер мой часы самых именитых господ чинил, и новые для них сворачивал, занимался я преимущественно тем, что тайком выкапывал на кладбищах трупы человеческие, чтобы потом оставить от них только скелеты, чтобы после в порошок их перетереть, и частично этот порошок в порох добавлять, а частично для производства краски специальной использовать, которой я миниатюры рисовал в книге, которую сочинял мастер мой Иоганн фон Кех. Об устройстве часового механизма, особенностях внутренней герметичности, о том, как с соседями ладить, как пословицы для того, чтобы скуку развеять, пригождаются. И для того, как правильного ученика по занятиям часовыми механизмами и внутренним герметизмом воспитать, чтобы не пытался он тебя убить только лишь от того, что ему об этом ночные демоны нашептали.
И нарисовал я таких миниатюр на полях его книги превеликое множество. И очень нравилось мне, что такую необычную краску для этих своих специальных работ использую. И вот где-то спустя двадцать лет такой жизни - начали мы с ним понемногу к людям выходить. И можно было отныне встретить приблизительно раз в год или два нас на центральной площади, к примеру, когда там происходили народные гулянии и калачи с крендельками продавались, и огромные самовары стояли, и блинов было море с самыми разнообразными начинками. И всем было весело, и даже мы с мастером моим принаряжались в этот день - и чтобы камзолы у нас были чистые и опрятные, и чтобы на шапках по небольшому банту торжественному было, но не в честь нас самих, а в честь всеобщих народных гуляний.
И вот таким образом стали узнавать нас не только те люди, которым часы мы чинили, но и разные другие люди. Особенно после того, как самый главный чиновник объявил в такой праздничный день - что именно мы и есть те самые мастера, которые часы городские, считавшиеся навсегда сломанными, починить сумели и заново в работу запустили.
И едали мы в такие дни на площадях множество разных блинов с самыми разнообразными начинками. И мастер мой больше всего любил блины с красной икрой, и сладкие - с черничным и малиновым вареньем, а я - с мясом, и с грибами, и с селедочкой, и запеканку картофельную тоже очень есть любил, особенно если сверху ее грибным соусом полить.