И вот стоят купец Джованни и все его гости, и Смерть вместе с ними на кладбище. И один из них - тот, который про Север рассказывал и говорит алхимику:
- Посмотри, алхимик, внимательно и скажи нам - те или письмена на каменном гробе, которые ты в своём видении в хрустальном шаре видел, и про которые нам рассказывал, или не те? И от того, что ты скажешь, будет зависеть - вскроем мы ли этот гроб, чтобы узнать - что в нём такое? Или не вскроем, и закопаем обратно в землю - пусть там лежит до лучших времен, пусть другой его кто-нибудь вместо нас из земли выкапывает.
И остальные согласно кивают, а Смерть на них всех внимательно смотрит. А потом на алхимика, и хотя он не видит взгляд этот, но он его чувствует сердцем своим, и душою, и знанием всем в алхимических книгах и в жизни полученных.
И понимает, что лежит на нём прямо сейчас большая ответственность. Потому что скажет не то - и быть на земле всей ужасному мору. И внимательно он тогда на письмена на языке неизвестном смотрит и замечает, что не один здесь неизвестный язык, а сразу несколько.
И вот почему он это вдруг видит и понимает. Потому что одни написаны раньше, и позже другие. И одни написаны справа налево, а другие слева направо. А третьи вообще по кругу написаны, а четвертые тоже по кругу, но в обратную сторону.
И каждые письмена, из тех, что написаны, кажутся ему неизвестными. И вместе они еще один неизвестный язык образуют все вместе. И тогда понимает алхимик, что этот язык неизвестный в виденье своём сквозь хрустальный шар он и видел. И понимает, что это язык самого Сатаны, и ничего другого сказать он купцу Джованни, гостям его и Смерти самой, он не может. И говорит поэтому так, как увидел, и так, как сейчас понимает:
- Да, это те письмена, что увидел я в тот день в виденье в хрустальном шаре. И начертал их сам Сатана, но что они означают - неведомо. Потому что не объяснял он в виденье мне ничего, а только чертил эти буквы. Одну за другой, и возможно лишь для того, чтобы я их увидел. А возможно, чтоб мы оказались сегодня все вместе вот в этом месте.
И вновь понравился Смерти такой ответ, а все остальные остались ответом таким недовольны. За исключеньем Франческо, который незнатен был, и здесь не по этой причине, а по причине зова. Но и он не знал, как поступать в таком случае следует. Открывать ли каменный гроб, или оставить, как есть, закрытым?
А все остальные, гости купца Джованни, недовольны остались по причине того, что тоже не знали, что делать. И теперь получалось, что им самим решать было надо - как поступить им с гробом таким, и с собственным будущим. Ведь не знали они - начнётся ли мор, который весь город уничтожит? А может, что не начнётся, но одолеет их тогда любопытство. Что не узнали они - что же случится, если открыть все же крышку? А вдруг там бриллианты, и золота много, и древние манускрипты? Которые могут и камень вдруг золотом сделать, а могут их всех - бессмертными? А может они летать обучаться, как птицы? А может дышать под водою? А может, невидимость им дарована будет, по их собственному желанию. И поняли они, что не заснут спокойно, пока не узнают.
И приказали смотрителю открывать крышку гроба. И ничего не сказал им на это Смотритель, а только сходил за ломом. И молча все так же стояла Смерть рядом и наблюдала, за тем как любопытство взяло верх над разумом. И не возражала.
И открывал он спокойно, ломом умело орудуя. Потому что не в первый раз открывать ему крышки такие, хотя и была эта очень древняя. Древнее, чем все, которые видел до этого он. И гораздо древнее, чем даже целое кладбище.
И все с ожиданьем смотрели за ним и с интересом. Кроме алхимика, который читал про себя заклинания. И мальчонки Франческо, который смотрел не на крышку, а на паука, которого снова заметил. И находился Франческо от этого паука как будто что в трансе. Но не испуга не чувствовал он в это время, ни помутнения. И неважно ему было, что станет происходить дальше, когда эту крышку откроют. Умрёт ли он сам, как и все остальные? Или напротив все живы останутся?
Лишь понимал, что отныне паук этот будет всегда с ним, и где бы он не оказался, то видеть там станет его, даже если глаза закроет. Но не знал он еще, что именно ему уготовано. И почему паук вместе с ним станет всегда находиться.
А Смерть молчаливо взирала на всё, что творилось на кладбище. И если хотела сказать что-нибудь, то молчала и не говорила. И перестала она к этому времени говорить за купца Джованни, и купец Джованни остался пустой оболочкой.
Но из гостей его это никто не заметил. Все посчитали, что он молчит оттого, что как все волнуется. И когда наконец Смотритель сумел отодвинуть крышку, то первым на землю осел, умерев, тот купец - Джованни.
Но все решили, что он потерял сознание, и не до него всем гостям его было, а до того, что в гробу том находится. И когда заглянули в него, то к своему удивлению - не обнаружили там ничего - ни земли, ни костей, ни бриллиантов. Ни книг алхимических древних, ни каких-то других манускриптов. И смерти там не было, потому что сама Смерть давно рядом с ними стояла.
И только в этот момент они все её вдруг узнали. Кроме алхимика, который узнал ее с самого начала, и мальчонки Франческо, который к этому времени - понял.
И не успели все гости ни крикнуть, ни разбежаться. А упали одним за другим от внезапного мора. А сама эпидемия невидная никому отправилась в город. И вскоре не стало там никого, но многие умирали мучительно.
И тогда обратилась Смерть к тем двоим, кто остался. А третий оставшийся - ворон - смотрел на них сверху. И оба смотрели на Смерть без страха, и без упрека. Хотя и не знали, что она скажет им и для чего они.
И сказала им Смерть вот что. Сначала алхмику:
- Скажи мне - что хочешь? А я подумаю - дать ли?
И алхимик сказал:
- Я не знаю. Поскольку я знаю совсем еще мало - и о том, как весь мир устроен? И о том, какого в этом мире мое предназначенье? И о том, что вообще можно просить у Смерти, кроме как Смерти? А на твой первый вопрос я ответил еще в экипаже.
И ничего не сказала Смерть, и посмотрела тогда на Франческо. И повторила такой же вопрос, какой задала алхимику:
- Скажи мне - что хочешь? А я подумаю - дать ли?
И ответил Франческо:
- Уж если алхимик не знает, о чём попросить, я уж точно не знаю.
И понравились Смерти оба эти ответа. И как будто, что даже стала она после них немного расстроена. Потому что момент был торжественный, и весь город практически умер. И теперь эти двое не знают, что попросить у неё, хотя она им сама предложила.
- Ну что же, неужто совсем ничего придумать не можете?
И покачал головой отрицательно и на этот вопрос алхимик. Но по лицу мальчонки Франческо Смерть поняла - о чем-то спросить он всё-таки хочет. И благосклонно кивнула ему - мол, спрашивай, разрешаю. И спросил он тогда - о вопросе, который его тревожил:
- Почему я вижу везде паука? И сейчас его тоже вижу?
- Потому что паук этот ты, - отвечала Смерть. - Хотя ты об этом еще не знаешь. Потому что когда ты пойдешь через город, охваченный эпидемией, то руки твои искривятся, и станешь ты согнут. И вид твой станет похожим на паука, и так называть тебе станут. Но за это тебе будет мною провидческий дар дарован. И станешь ты видеть то, что случится когда-нибудь. И все сторониться тебя станут, чтоб на них ты беду не накликал. И хотя рассказывать станешь ты о том, что когда-нибудь будет, все решат, что рассказываешь ты не о веках, а о неделе следующей. И единственным, кто понимать тебя станет, это алхимик. Потому что ему за его ответ - другой будет дар дарован. Он сможет проходить сквозь пространство и время. И возвращаясь, рассказывать тебе обо всем, что увидел.
2.
Стоит в Италии небольшой монастырь, и живут в нём монахи. И никого не пускают, даже кто очень просится. И лишь для одного сделали они исключение - пришел он весь скрюченный к ним, и от лихорадки трясся. Пришел он из города к ним, в котором погибли все жители от эпидемии чёрной оспы. И пустили его монахи, хотя поначалу и испугались. И не помнил он, как звали его когда-то, возможно Франческо? А может, и нет, и за вид его страшный и скрюченный дали прозвище Чёрный паук. И когда узнали, что он обучался грамоте, то решили - пускай ведет хронику всего того, что вокруг происходит.
Но хроника у него получалась странная. Как будто описывал он не тот мир, который за стенами, а самое адское пекло. О том, как бродить по земле гигантские пауки станут, и огромные взрывы случатся. И как погибать станут люди от голода, и оттого, что прилетит из далекого неба.
И считали его остальные монахи не от мира сего, и сторонились. Но он сам и не замечал того, а занят был книгой.
А алхимик и впрямь получил возможность проникать сквозь пространство и время. И в разных веках он бывал, и в тех, что наступят еще не скоро. И каждый раз возвращался, и рассказывал Франческо, чего он увидел. И пауков механических через пустыню бегущих, и как города целиком от ураганов и взрывов стирались.
А иногда они менялись с Франческо душами. И тогда Франческо, хотя он уже не откликался на это имя, путешествовал сквозь пространство и время. То в одном обличье, то в другом. А сам алхимик писал, пока его не было, ту самую книгу. И пишут ту книгу они до сих пор, и сквозь пространство и время по очереди путешествуют.
А ворон, сидевший на дереве, вернулся на Север.
А Смерть до сих пор живёт, где жила, разъезжая по свету по разным делам в своём экипаже. И так же, как в давние годы, путешествовать предпочитает инкогнито.