Наверное, в первый раз я не знал что ответить. Не вслух, а даже про себя. Чего именно я не замечал? Того, что город наполнен живыми полумеханизмами, имеющими обличье людей и животных, а возможно даже и неживых предметов? Телег, домов, карет, одежды, городских вывесок, фонтанов. Или мой мастер имел в виду что-то, что касалось меня самого? Что я и сам точно такой же полуживой механизм, как те, которые я видел в мастерской Ивана Теодоровича? Только более совершенный?
- Что вы имеете в виду? - спросил я. - Что именно я должен был заметить?
Мастер указал мне на стул, а сам сел в своё привычное кресло. Их у него было два - одно стояло в мастерской, второе находилось в его личном кабинете. Как не удивительно, но то, которое было в его личном кабинете - выглядело гораздо проще того, что находилось у всех на виду. Он вырезал его сам из цельного куска дерева приблизительно в то время, когда я только появился в его мастерской, чтобы остаться в ней навсегда. Никаких украшений на нём не было, за исключением нескольких условных человеческих фигурок на самом верху спинки - справа и слева. Что они обозначали и для чего предназначались было непонятно, но совершенно определенно - в них тоже заключался какой-то скрытый смысл, иначе мастер их просто не стал бы там вырезать. Хотя может быть всё было и совершенно наоборот - и эти фигурки изначально не несли в себе совершенно никакого значения, а были предназначены исключительно для того, чтобы приобретать его со временем - отражая в своей неподвижности все те изменения, которые происходили со мной и с мастером. Возможно для того, чтобы однажды мне бы стало достаточно бросить всего лишь один взгляд на эти фигурки, чтобы в полной мере вспомнить сразу всё, что происходило со мной за всё то время, которое я провёл в этой мастерской. Возможно, именно они накапливали в себе все мои раздумья, сомненья, страхи и желания - включая те, в которых я сам не отдавал себе отчёта. И если сам я всё это изъяснялся преимущественно отрывочно и я бы даже сказал - примитивно, то эти резные фигурки, украшавшие спинку кресла, накапливали в себе всё невысказанное, упорядочивали его и делали так, чтобы речь моя - в том случае, если она когда-нибудь окажется записана мной на бумагу, выглядела плавной и неглупой, а сам я не поверхностным и недалёким сборщиком часовых механизмов, а подлинным учеником своего мастера, прошедшим долгий путь ученичества не напрасно.
Но сейчас я был не в состоянии дать ответ на казалось бы совершенно элементарный вопрос, и мне пришлось самому отвечать на него вопросом. Но так ли это было неправильно, если вопрос мастера оказался настолько неожиданен и прямолинеен?
- Вы хотите сказать, что по улицам ходят механизмы?
- Возможно и ходят, - пожал плечами мастер, - А разве это плохо?
Я задумался, но совсем ненадолго. На этот раз мой голос звучал тверже.
- Меня интересует - не плохо это или неплохо. А почему я сам до сих пор этого не замечал? И почему вы мне об этом до сих пор не сказали? Возможно, вы и не собирались мне об этом вообще говорить? И всё это время просто смеялись надо мной. Потому что и вправду - что же может быть потешнее и одновременно глупее подмастерья, всю свою жизнь занимающегося починкой часовым механизмов и сам не замечающий того, что город буквально наводнён такими же механизмами, только гораздо более искусно выполненными?
- Я и не думал над тобой смеяться, Игнат, - спокойным тоном произнёс мастер в ответ на мою пылкую речь, в которой звучала неподдельная обида, - Если бы это было так, то я не дожидался бы столько лет, пока ты сам не задашь мне этот вопрос. На который теперь, когда ты задал его, я с удовольствием тебе отвечу как можно подробнее, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок. Такой вариант тебя устроит?
Обычно мой мастер не говорил мне так много слов за один раз. К тому же из того, что он сказал, логично следовало, что после этого он произнесёт еще больше слов и даже с готовностью ответит на все накопившиеся у меня за время моего ученичества вопросы. Как только я в полной мере понял это - мне отчего-то мгновенно сделалось страшно - уж не собирается ли мой мастер заявить мне, что моё ученичество подошло к концу. И после того, как он даст мне все ответы, я могу убираться из его мастерской восвояси, и устраивать свою жизнь так, как сам посчитаю нужным? К счастью, на этот вопрос ответ я получил сразу, едва успев об этом подумать.
- И никуда выгонять я тебя тоже не собираюсь, не бойся. Тем более, если ты вдруг отчего-то счёл сейчас, что период твоего ученичества закончен, то уверяю тебя - это не так, и до того - как самому сделаться мастером, тебе еще очень и очень далеко. Но тем не менее ты подошёл к тому уровню знаний и основ мастерства, когда и у тебя самого должно было накопиться достаточно много вопросов, и ты вполне заслуживаешь того, чтобы не просто задать их мне, но и получить на эти вопросы полноценный ответ. Поэтому отвечать я начну тебе с самого первого твоего вопроса - почему ты сам до сих пор не замечал того, что вокруг тебя по городским улицам бродят полуживые механизмы? Ведь именно этот вопрос занимает тебя сейчас больше всего?
- Наверное, да, - согласился я. - Почему я этого не замечал?
- Не замечал ты этого по двум причинам. Во-первых, потому что ты невнимательный. А во-вторых потому что я тебе об этом не говорил. Но когда я говорю слово невнимательный - это не значит, что ты невнимательный. Потому что во всём, что касается починки обыкновенных и даже очень сложных часовых механизмов, ты проявляешь удивительные способности. Просто пока они вполне закономерно были ограничены размером исключительно этих часовых механизмов. Собственно эти часовые механизмы и сделались по большому счёту твоим единственным миром, что вполне естественно, потому что так было правильно. О том, что подобные механизму могут иметь и совершенно другую форму и предназначение, ты до сегодняшнего дня вообще не задумывался. А задумался об этом ты только после визита в мастерскую этого Ивана Теодоровича, который приходил к нам несколько лет назад. Кстати, что ты сам думаешь об этих его опытах?
Мне уже было очевидно, что мой мастер обо всём знает. И хотя я по прежнему не понимал - откуда именно - но все же подумал, что возможно он сам всё так устроил еще три года назад, когда после долгой беседы в своём кабинете вежливо выпроводил Ивана Теодоровича восвояси, чтобы больше он в нашей мастерской не появлялся. Возможно, для того, чтобы разжечь моё собственное любопытство, а заодно и подтолкнуть меня к тем вопросам, на которые в данный момент давал мне ответы. Тем не менее я все равно об этом спросил:
- Откуда вам известно, что он демонстрировал мне свои опыты?
- Ну уж если он даже мне собирался их продемонстрировать, то наверняка продемонстрировал их и тебе. Вряд ли человек, собирающийся превращать мёртвых животных в полуживые часовые механизмы во благо и для процветания живых, устоит перед соблазном продемонстрировать как это работает хотя бы моему подмастерью. Так как тебе то, что ты увидел? Он по прежнему занимается животными или уже перешел на людей?
- Пока животными, - ответил я, - и до полуживых механизмов им еще очень далеко. Пока они работают исключительно только на лекарстве, поэтому много пройти не могут. Если честно, то в тот момент, когда я это увидел, на меня его опыты произвели большое впечатление. Потому что до этого я ничего подобного не видел, и даже не задумывался над тем, что это возможно. Но после того, как вы мне сказали, что такими же, но более совершенными механизмами, наполнено чуть ли не половина города, я понимаю - насколько несовершенными являются опыты Ивана Теодоровича. Наверное, их и несовершенными назвать будет неправильно, они просто жалки.
- Хорошо, что ты так считаешь, - одобрительно кивнул мой мастер. - Хотя и вижу, что тем не менее что-то тебя смущает. И это что-то явно не имеет отношения к тому вопросу - знают ли механизмы о том, что они механизмы? Хотя лично мне этот вопрос всегда представлялся заслуживающим внимания и изучения.
- А они знают?
- Некоторые знают. А некоторые не знают, хотя даже если бы и знали, то скорее всего отнеслись бы к этому совершенно равнодушно, потому что им это абсолютно не интересно. Так что, как видишь, с этической стороны тут никаких особых проблем нет. Потому что у тех, кто знает, совершенно своя собственная особая этика. И она им ни в коей мере не мешает - ни воспринимать самих себя в качестве механизмов, ни воспринимать те механизмы, которые этого не осознают, тоже как механизмы только более несовершенные. А поскольку общество всегда строилось на пропорциональном соотношении совершенства и несовершенства, то в общем-то ничего из ряда вон выходящего не происходит.
Слова мастера звучали абсолютно логично и слаженно, но один вопрос все-таки не давал мне покоя.
- А как те механизмы, которые знают, что они механизмы - относятся к живым людям?
Мастер пожал плечами:
- Так же как к тем механизмам, которые не знают что они механизмы. Ну может - за одним исключением. Те механизмы, которые не знают, что они механизмы, могут об этом узнать и принять. А живые люди механизмами стать не могут. Разве что после смерти, как предлагает делать этот Иван Теодорович,- мастер усмехнулся, - Мне вот даже интересно - а сам он знает, что вокруг него по городу ходят механизмы? Или он так же, как и ты, настолько сильно увлечён собственными опытами, что совершенно не замечает ничего вокруг. Впрочем, это характерно для почти всех изобретателей и даже делает им честь. Такая вот погруженность в собственные занятия и изыскания. Хочешь спросить о чём-нибудь ещё?
В целом всё было понятно. И я почему не был ни особо удивлён, ни особо шокирован. Может быть сказался спокойный и безучастный тон моего мастера, который казалось бы рассказывал о чём-то настолько очевидном и естественном, что мне и самому начало казаться, что удивляться здесь и впрямь особо нечему. Разве что мастерству с которым были сделаны те механизмы на улицах, с которыми, как выяснилось, мне приходилось там ежедневно сталкиваться.
- Но для чего вам такой мир? - задал я свой последний вопрос. - Почему в городе живёт всё больше механизмов и всё меньше живых? Почему не наоборот?
- Потому что от живых одни проблемы, - невозмутимо ответил мой мастер. - Они хуже выглядят, хуже работают, больше кричат, но при этом толком ничего не в состоянии сделать. И вот по этой причине в свое время их начали заменять на механизмы.
Я удивленно посмотрел на него:
- Но разве это не вы первый начали?
- Конечно, нет. Это началось еще задолго до меня. К тому моменту, когда мы приехали в Россию, примерно четверть жителей этого города, являлись механизмами. Сейчас их гораздо больше. Собственно это вообще главная причина, по которой мы сюда приехали из Европы. Еще что-нибудь?
Пожалуй для одного раза откровений было более чем достаточно. Я поклонился моему мастеру и направился в собственную дальнюю комнату, чтобы поразмышлять об услышанном, хотя размышлять особо было не над чем. Это надо было просто переварить. Когда я уже подходил к двери, мастер меня окликнул:
- Игнат.
Я обернулся.
- Да, мастер.
- Я не запрещаю тебе ходить в мастерскую Ивана Теодоровича и работать вместе с ним над его опытами. У тебя больше нет необходимости бегать в его мастерскую тайком от меня. Только это не должно идти в ущерб твоей работе здесь, и твоему дальнейшему обучению у меня. Мне кажется. для тебя будет полезно заняться чем-то еще, кроме работы над часовыми механизмами.
- Спасибо, мастер.
Так и впрямь было гораздо лучше. Я еще раз слегка поклонился и зашел в свою комнату.