Кто из советских мальчишек не мечтал в детстве съехать на лыжах с трамплина? Кто-то, конечно, может, и не мечтал, а я вот мечтал. Точнее не так. Потому что слово "мечтал" здесь не подходит. Потому как съехать-то можно, но вопрос - при каких обстоятельствах и в каком состоянии? И еще неизвестно - как приземлишься. Если вообще приземлишься, а не подхватит тебя прямо на лету какая-нибудь диковинная птица и не унесет прямо с лыжами в какое-нибудь свое гнездо на далекую высокую гору. Но не для того, чтобы тебя накормить, а для того, чтобы тобой накормить. И останутся от тебя в этом гнезде, только прислоненные к стенке лыжи с креплениями, да и то, если пока лететь до гнезда будете, с ноги не отцепятся и не улетят куда-то вниз, чтобы спустя пару веков вызывать недоумение археологов - каким же образом детская советская лыжа умудрилась оказаться в таком неподходящем для этого месте?
А по телевизору в это время вовсю показывали международные соревнования, и улетали на них прыгуны с трамплина высоко и далеко в освещенное прожекторами темнеющее небо, и смотрели все на них, и я тоже, с замиранием сердца - как далеко и красиво они летят, а потом они приземлялись, и какое-то время сосредоточенно смотрели на табло, на котором высвечивался результат, а уже потом либо радовались, либо не очень радовались, а все им аплодировали.
Не знаю, как всех остальных, а лично меня сами аплодисменты занимали меньше. Потому что смотрел я каждый раз, когда показывала камера вид вниз с того места, где этот прыгун сидел, и захватывало от этого дух настолько, что каждый раз становилось страшно и просто даже невероятно что ли - неужели он и впрямь собирается в следующую секунду взять да и поехать на своих лыжах туда вниз с огромной скоростью? Но в следующую секунду именно это и происходило, и вот я уже смотрел сначала как едет прыгун этот вниз по трамплину, как доезжает до конца, как потом летит по воздуху, ну и так далее.
К этому времени наша семья уже переехала в строящийся район Крылатское, тот самый, где находилась Олимпийская велотрасса, большая часть которой проходила по вершинам холмов, которые уходили в огромный овраг. В зимний период все это покрывалось снегом и превращалось в идеальное место для катаний на санках, детских снегокатах "Аргамак" и "Чук и Гек", а также привлекало любителей горных лыж со всей Москвы и близлежащих окрестностей, которые хотя и не были такими же, как те, которых я видел по телевизору во время трансляций международных соревнований, но тем не менее лишний раз напоминали о том, как же это лихо и удивительно - прыгать с трамплина.
Вскоре я нашел и трамплин.
По размеру он, конечно, не шел ни в какое сравнение с теми, которые показывали по телевизору, и предназначался для элементарного - я бы сказал - декоративного прыжка, чтобы потом более лихо съехать с достаточно небольшой, но крутой горы, но тем не менее это был самый настоящий трамплин, сколоченный из бревен и досок, сверху покрытых плотным укатанным снегом, размером где-то, наверное, метра полтора от земли. А дальше начинался резкий спуск вниз.
Понятное дело, что спрыгнуть даже с такого небольшого трамплина на обычных беговых лыжах в девятилетнем или десятилетнем возрасте означало переломать бы себе всё, и поэтому я решил съехать с этого трамплина на санках. Это сейчас я знаю - насколько малоуспешной даже в теории была эта идея, но тогда она показалась мне очень и очень интересной и прямо-таки потрясающей. И поскольку вокруг меня никого не было, то и отговорить меня оказалось некому. Собственно, по этой причине рядом никого и не оказалось, потому что съехать захотелось - а так бы непременно отговорили. Но, как это часто оно и бывает в реальной жизни - насколько малоуспешной оказалась идея в теории, настолько примечательней оказалась сама попытка после ее осуществления. День стоял ясный и по-зимнему солнечный.
Я уселся на санки и начал долго и сосредоточенно смотреть на этот самый трамплин перед собой, и я действительно почувствовал почти что тоже самое, что и во время смотрения телевизионной трансляции. Ярких софитов вокруг конечно же не было, но они были и не нужны. Их с лихвой заменяла реальность всего вокруг происходящего, скрипящий снег, и стремительно несущиеся по противоположному склону взрослые лыжники, каждым своим поворотом как-бы демонстрировавшие мне - не с_ы, пацан! Езжай уже давай!
В общем, посидел я так, посидел еще немного, оттолкнулся ногами и поехал.
Получилось не совсем так, как я себе это представлял. В общем-то, конечно, похоже, но не совсем так. Хотя и близко.
Поначалу я ехал достаточно быстро, метров пять примерно. А вот потом санки начали притормаживать. И вот примерно к тому моменту, когда выехал я на самый край трамплина, они практически совершенно затормозили, и никакого резкого красивого взлёта, как по телевизору, у меня не получилось. А получилось так, что я вместе с этими санками как бы так взял и одновременно ровно вниз и бахнулся, потому что никакого другого слова я здесь подобрать не могу. И почувствовал я на какой-то момент полное такое сотрясение всего своего организма, а вот уже потом санки эти понеслись стремительно вниз. И когда доехал я до самого низа горы, то санки перевернулись, а я потерял сознание.
О том, что я потерял сознание, я понял уже гораздо позже. Когда открыл глаза оттого, что кто-то из обступивших меня взрослых потряс меня за плечо и спросил:
- Мальчик, ты в порядке?
Я открыл глаза, и сразу понял, что лежу на снегу, а рядом со мной валяются перевернутые санки. Единственное, что меня удивило, что уже начало темнеть, хотя зимой темнеть начинает быстро, но всё же.
- Он, наверное, сознание потерял, - произнёс еще один голос, - Ты уже давно здесь лежишь?
Я посмотрел вокруг и понял, что у меня не было шапки. Она валялась где-то рядом, и снег на ней уже заиндевел. Не говоря ни слова, я взял ее, отряхнул и натянул на голову. Потом поднялся и взял санки. Посмотрел на тех, кто стоял рядом.
- В порядке, - говорю. - Я просто решил на санках вот с того трамплина съехать, но свалился. А сколько сейчас времени?
- Уже почти пять часов вечера, - ответили. - Еще бы немного пролежал, и в темноте бы тебя вообще никто не заметил. И с того трамплина на санках больше не съезжай, он не для санок.
- Спасибо, - говорю. - Больше не буду.
И пошел себе спокойно домой, вполне себе бодро. Разве что в голове слегка шумело.
А с трамплина того я на санках больше и впрямь никогда не съезжал. Я с горок небольших начал съезжать на обычных беговых лыжах. Собственно, так их все и переломал.
И вряд ли об этом вообще стоило рассказывать, если бы не повторилась эта ситуация в моей жизни впоследствии несколько раз. Конечно, в другом возрасте, и при совершенно других обстоятельствах. И каждый из этих разов спустя какое-то время отбрасывал меня воспоминаниями к этому разу, и хотя с какого-то момента я вполне себе сумел заметить - насколько похожи эти случаи с точки зрения потери сознания и последующего пробуждения и недоумения от того, как выглядит окружающий мир, я никогда особо не стремился выстроить из всех этих событий какую-то удивительную и непостижимую цепочку, по причине того, что к этому времени прочитал уже большое количество детективов и пару книг по психологии, узнал, что если с вечера выпить много водки, то утром будет болеть голова, а так же о том, что если вокруг тебя неожиданно начинают происходить какие-то странные события, а все остальные тебя убеждают в том, что ничего такого не происходит, то это далеко не всегда означает, что эти события тебя кажутся или это обязательно галлюцинация. Потому что кто знает - может именно в этот момент, когда ты, к примеру, блюешь в урну где-нибудь на вокзале, на котором случайно оказался, все остальные на этом вокзале всем миром ловят карманника?
А может и оказался на этом вокзале не случайно, и блюешь не случайно, и карманник это ты, и ловишь карманника тоже ты. И вообще не на вокзале, а с дивана. И не карманника ловишь, а на пол смотришь.