- Сначала столб поставим, - сообщил советский Петров, - а потом к этому столбу остальные детали прилаживать будем. Как меня в техникуме учили, когда я на оператора электронно-вычислительных машин учился. Нам мастер наш так и говорил после того, как мы каждый за свой компьютер рассаживались:
- Сначала, ребятушки, мы столб в землю вкопать должны - где-то метра на полтора-два в глубину, а вот потом уже к нему детали разные прилаживать начать - как на ветряки. И вот если вы с этим справитесь, то и бейсик вам нипочём окажется. А там, глядишь, через время и людей живых на принтере печатать научитесь, чтобы они за вас работали, а сами вы в это время х_и околачивали да меня, мастера своего, добрым словом понимали. Удивительный был человек! Всё у него хорошо было, насколько это возможно для человека, который в техникуме будущим операторам вычислительных машин основы компьютерной грамоты преподаёт, но потом что-то видать разладилось. Прочитал он вышедшую тогда книгу генсека нашего последнего Горбачёва "Перестройка и новое мышление" и решил с помощью собственноручно написанной на бейсике компьютерной программы х_й увеличить. А после сфотографировать этот х_й, и фотографию в американский журнал "Плейбой" послать, потому что стало возможно такие письма свободно из нашей страны отправлять. Чтобы увидели этот его х_й на фотографии красотки из этого журнала и сказали друг другу:
- Смотрите, девчата, какой х_й! Интересно чей же он, потому что совершенно определенно у нас в Америке таких х_ев нет. Нет ли в этом конверте, помимо фотографии, какой-нибудь пояснительной записки или письма? Чтобы понятно было, для чего нам прислали такую фотографию, а главное - зачем?
И действительно - лежит под фотографией - написанное от руки красивым, хотя и мужским почерком, письмо - написанное чернилами, а после тщательно высушенное, чтобы клякс не было. Мол так и так, здравствуйте, разлюбезные девушки из американского журнала "Плейбой". Пишет вам из недавно открывшего границы Советского Союза преподаватель основ электронного вычисления на ЭВМ Московского техникума Панакотей Сперанский - очень дальний потомок знаменитого демократического реформатора эпохи царя Александра Первого, чей портрет я в этом письме прилагать не буду, потому что не дело это портрет царя в одном письме с фотографией х_я мужского отправлять. А вот к фотографии х_я моего вы, пожалуйста, присмотритесь. Потому что вдруг захотите вы заполучить себе в мужья обладателя оного, то есть меня. И если захотите - то пишите мне в Москву на Главпочтамт со следующей пометкой "Сперанскому Панакотею. До востребования". Может у нас что и получится. До свидания, девчата из американского журнала "Плейбой". Обещаю быть заботливым, верным и трезвым мужем.
И вот как всё это продумал, включая текст письма, то засел в техникуме за ЭВМ и начал программу сочинять. Допоздна сидел, к нему даже директор приходил пару раз, потому что странно это было.
- Ты, говорит чего здесь по вечерам за ЭВМ просиживаешь, Панакотей Ефремович? Сходил бы что ли куда-нибудь, чтоб развеется? Или дома проблемы? Если хочешь - поговорить можем, пивная у нас здесь недалеко, через два квартала. А то странно видеть взрослого мужика, от компьютера не отходящего. Даром, что профессия у тебя такая.
А мастер мой ему тогда отвечает:
- Проблем дома у меня особо никаких нет, не боле, чем обычно. А за ЭВМ я сейчас не просто так, а потому что программу одну сочинить решил, которая в будущем очень полезной оказаться может. Нашему техникуму за эту программу может еще и орден дадут, и здание новое построят. А может и вообще институтом сделают. Так что вы не удивляйтесь, что я тут по вечерам засиживаюсь, не для себя стараюсь, а для всей нашей страны. Так вот.
И несмотря на то, что не до конца ему поверил тогда директор техникума, но дальше ни о чем расспрашивать не стал, потому что ничего в электронном вычислении не понимал - хозяйственником был. Одно сказал:
- Главное, чтобы программа эта твоя не военной потом оказалось. А то у нас хотя и перестройка началась, но насчёт этого по прежнему строго. И если что не так - то сядем оба.
А мне этого совсем не хочется.
- Не военная, - успокоил его мастер мой, - Не волнуйтесь, обещаю, что не военная.
И таким образом продолжил дальше свою программу компьютерную сочинять, и недели через четыре досочинял, и как досочинял, тут же решил ее на себе опробовать. Дождался как-то вечером, пока все из техникума ушли, запер изнутри дверь кабинета на ключ, снял брюки, подсоединил к х_ю специальные электроды и запустил эту свою экспериментальную программу. И как это не удивительно - программа эта взяла и сработала, но сработала она чересчур сильно. Настолько сильно, что стало ему после этого ходить трудно. И кое-как он тем вечером до дома дошел, и в кровать лёг. А на следующий день у него температура подскочила, так что пришлось больничный брать. Но тем не менее, несмотря на это, задуманное он все-таки исполнил, и х_й этот свой увеличенный сфотографировал. Сфотографировал, в конверт положил, да в Соединенные Штаты отправил - прямо в редакцию журнала "Плейбой". Отправить - отправил, но ответа не дождался, потому что спустя два дня началось у него осложнение какое-то цифровое, и стал он то исчезать, то появляться, то сам исчезать частично - так что тело лежит, а по нему вроде как циферки как на экране компьютерном бегут, а из человеческого тела - только х_й этот увеличенный и как обыкновенное тело и выглядит. То наоборот - тело всё выглядит нормально - а вот по х_ю этому увеличенному циферки разноцветные бегут, и как будто он так вроде мерцает. А еще через четыре дня вообще весь цифрами такими пошел, и куда-то в телевизор улетел - прямо в кинескоп. Он за две недели до этого телевизор цветной выиграл в спортлото. Так и не знает никто - что там случилось на самом деле, потому что многие между собой говорили, что его в КГБ забрали за программу эту. Хотя лично я еще тогда подумал, что сделался он той самой компьютерной программой, которую написал. Для увеличения х_я. И тот, кто эту программу запускает - у того х_й увеличивается. А если женщина запускает - то увеличенный х_й к ней вместе с мужчиной сам приходит. Или ей казаться начинает, что у того мужчины, который с ней и с которым ей хорошо, х_й значительно больше стал. В общем я толком не знаю. Сам я эту программу не запускал, потому что меня к этому времени из техникума отчислили за наркотики, чтобы на другую работу перевести - более ответственную. Но вот про столб я хорошо запомнил.
И хотя практически ничего не понял Бхрагрх из этого разговора советского Петрова, но так успокаивающе эта его речь звучала, что и сам не заметил, как и столб для трещотки они в землю вкопали на два метра в глубину, и детали все остальные на него приладили, кроме шести глиняных свистулек.
- За хорошей беседой и дело спорится быстрее, - сказал Петров, - Давай теперь свистульки прилаживать, а потом настраивать.
И приладили они после этого все шесть свистулек глиняных на трещотку по очереди. А после этого их настроили так, чтобы каждая звучала по своему, а все вместе они дополнительный звук образовывали. И развернули так, чтобы прямо на противоположный утёс эта трещотка смотрела.
- Ну а теперь, Бхрагрх, - сказал советский Петров, - давай мы с тобой вокруг этой трещотки камней кругом наложим - как я тебе говорил, а там глядишь, и дикие съедобные животные прибегут на звук этот и всем стадом со скалы и бросятся. И тогда можно будет считать, что все у нас с тобой отлично получилось, после чего вырежу я кремниевым ножом на трещотке "Здесь был Петров", и снова в своё время вернусь, потому что я и сейчас там, а ты мне кажешься. А ты к своему племени пойдешь, под утёс их приведешь, всё им покажешь, и станет тебе много счастья и почёта, и уважения. Только не загордись, а то убьют завистники, потому что серость не любит ярких и одаренных личностей, особенно если они изобретают что-то революционное на пару с малоизвестным советским наркоманом. Поэтому ты им не говори вообще, что я наркоман, а скажи им, что я божество с неба.
И вот, когда они почти что заканчивали полный круг этих вот пирамидок из камней вокруг трещотки расставлять, то услышали они на противоположном утёсе топот многих копыт, а когда посмотрели - то огромное стадо быков увидели, или доисторических оленей. И неслись они к краю утёса гораздо быстрее, чем обычно бежали. И замерли тогда одновременно Бхрагрх и советский Петров, ожидая - что же произойдёт дальше? И увидели - как добежало всё стадо до края утёса и, не останавливаясь, с края утёса бросилось.
- Неужели получилась у нас трещотка? - воскликнул Бхрагрх.
- Получилась, - ответил советский Петров, и обернувшись, Бхрагрх заметил у него выступившие на глазах слёзы, - Кто знает, может теперь и всё остальное получится.
После чего он вырезал кремниевым ножом на трещотке сзади "Здесь был Петров", а потом пожал Бхрагрху руку и исчез, потому что и Бхрагрх, и каменный век перестали ему казаться.
А Бхрагрх отправился на стоянку своего племени, чтобы привести их за съестными запасами и всё объяснить, и про то особенно, что теперь у всех новая совершенно жизнь начнётся, и новое важное занятие - давать всему окружающему миру новые названия. И пока шёл - первое название сам придумал - лягушка. Так назвал он животное зеленого цвета, которое жило в болоте по дороге к стоянке и в тот момент, когда Бхрагрх проходил мимо, квакнуло. Слово "квакнуло" тоже придумал Бхрагрх для обозначения звука, который это животное издало.