Никогда бы не подумала, что написать книгу, про которую древний обитатель Эдемского сада подробно объяснил - про что она должна быть, зачем и как сделать так, чтобы она интересной получилась, настолько сложно. Особенно если всё что объяснено, и собственному изначальному авторскому замыслу вполне себе соответствовало. Пока с этими двумя начинающими писателями не познакомилась, каббалистами-любителями Аркадием и Борисом Натановичами Стругацкими. Оказалось, что и совсем непросто. И не просто непросто, а просто пи_дец как сложно, потому что, как выяснилось, точного описания Эдемского сада и правдивой истории того, что в нём происходило, им оказалось для их книги недостаточно. И вот почему.
Сперва они, конечно, оживились, обрадовались, да и написали целых сорок четыре страницы, на которых описали дворик, который за окнами был, для достоверности добавив в него несколько экзотических деревьев из того региона, где вроде как находился Эдем, согласно последним данным археологов. И вроде канва сюжетная вполне себе грамотная сформировалась - советская археологическая экспедиция едет раскапывать какой-то могильный курган в Среднюю Азию и неожиданно попадает в песчаную бурю в пустыне Кара-кум. А когда буря рассеивается, они видят оазис. Добираются до этого оазиса и понимают, что что-то в нём не так, потому что очень уж он похож на такой, какие в сказках "Тысячи и одной ночи" описывались. А потом, поскольку, они археологи, находят там такой большой камень с неизвестными науке письменами. И понимают (хотя и не могут в это поверить), что они оказались не на Земле, а на другой планете. И как бы поняв, что обратно в Советский Союз они уже попадут вряд ли (поскольку внутри оазиса песчаной бури произойти не может, а выходить из него им очень не хочется), принимаются исследовать место, в котором они оказались, каждый раз натыкаясь на всё более непонятные предметы и артефакты. Вся археологическая группа каждой такой находке крайне довольна, и лишь один участник - он не коммунист и непонятным образом религиозен, и поэтому остальные коллеги в шутку между собой называют его Странный - с самого начала предупреждает всех остальных, что возможно все они оказались не на другой планете, а попали в Эдемский Сад, покинутый его обитателями по неизвестной причине. И как бы теперь все они - советская археологическая экспедиция, включая Странного - новые обитатели Эдема. А цель, по которой они там оказались - подвергнуться новому искушению со стороны Древнего Зла, после чего станет понятно - продолжит ли человечество на Земле и в Советском Союзе своё существование или всё закончится здесь и сейчас, и навсегда.
А дальше по их задумке все участники экспедиции должны были начать погибать при неясных мистических обстоятельствах, до тех пор, пока в живых не оставался только один Странный. И тогда, как бы, и он сам, и читатели практически одновременно понимали, что перед нами и есть Искуситель, а то человечество, которое осталось в Советском Союзе и вообще на Земле, обречено. После чего он должен был посадить в этом оазисе яблоню, которая символизировало это горькое полученное им знание об устройстве всего сущего, а сам уходил на самый край оазиса, где были набросаны такие большие каменные валуны, превращался в Змея и заползал в щель между ними. И типа однажды здесь когда-нибудь появятся Адам с Евой, ну и тд.
В принципе, на мой взгляд, задумка была интересная. И как бы обе, объяснённые мной мысли - про по_уй, и про отсутствующий первородный грех - вполне укладывались внутрь этого сюжета, особенно если в нужных местах расставить правильные акценты, и сделать образ Странного более таким, инфернальным что ли, поскольку он и являл собой типичную позицию древнего обитателя Эдемского Сада, поскольку на все найденные артефакты и даже на последующие исчезновения остальных участников археологической экспедиции ему было абсолютно пох_й - он был весь в себе. И фраза, которую они придумали, чтобы он её рефреном в нужных местах произносил, мне тоже нравилась:
- Здесь что-то не так. Но даже, если мы поймём - что именно? - нам это знание не поможет.
В общем, так нормально получалось. Мрачно, безнадёжно и обречённо. Ну как бы само место, куда они попали - этот самый опустевший Эдемский сад, в котором должен остаться только один, и тот станет Древним библейским Змием, само за себя как бы говорило, что будущее человечество, которое здесь когда-нибудь заведётся ненадолго по определению не может оказаться виновно во всех тех бедах, которые начнут с ним происходить дальше. Потому как место такое. К тому же, как мне показалось, была очень неожиданно решена концепция ада, который и есть ничто иное как опустевший Эдемский сад. А вся остальная Земля оказывалась таким своеобразным чистилищем, и это многое объясняло в истории человечества. И тщету многих усилий, и вечное повторение одних и тех же ошибок, и некий неясно мерцающий где-то впереди свет, который не позволяет всем самоубиться от отчаяния, но и ответов на жизненные вопросы в конце не предлагает. Ну и скрытые отсылки к разной классике присутствовали от Толкина до Мильтона. Одним словом - может, и не шибко оригинально, но вполне себе залихватски, не совсем глупо и с двойным дном.
А вот им самим то, что они придумали, понравилось не очень. Слишком уж это походило на сложную философскую притчу, да еще и с мистическим уклоном. И, несмотря на то, что на дворе вроде как стояла оттепель, стало им боязно - как бы их с таким сюжетом за ж_пу спецслужбы не взяли. Потому как (и в этом я не могу с ними не согласится) никакой практической пользы данное произведение не несло, а вот забухать конкретно после такого сюжета хотелось. То есть отсутствовал в этом сюжете, скажем так, обучающий элемент. Не могло такое произведение ничему советского читателя научить, кроме как отбить охоту отправляться в археологические экспедиции на раскопки древних курганов. Или, что еще хуже, наоборот привить эту любовь той части публики, которая совершенно не против того, что все участники экспедиции по одному исчезают, а милиции рядом нет.
А когда поняли, что эта ситуация вообще период репрессий с их чёрными воронками один в один напоминает - так и вовсе загрустили. От отчаяния даже подумали дополнительный финал придумать о том, как в самом конце - уже после того, как Странный в Змия превратился и меж камней уполз - в 37 году в лагерном бараке просыпается ночью один советский писатель, незадолго до этого как враг народа осужденный, оттого, что его крысы за пальцы ног кусают. И видит, как нескольких изможденных людей из барака охранники в тишине выводят, чтобы ночью в соседнем лесу удавить, но ничего не говорит, не поднимает шум, и не пытается им помешать. А как бы делает вид, что ничего не произошло, отворачивается к стене, стараясь не шуметь, и как бы, учитывая ситуацию, читатель может его понять и его беспомощностью проникнуться.
И как бы с таким концом тоже получалось неплохо, и более актуально что ли, учитывая оттепель, и более реалистично. И как бы из абстрактной притчи про ад и Эдем получалась вполне себе жизненная история. В которой и ад, и Эдем присутствовали, но их, что называется можно было потрогать, всю вонь ощутить, и Эдем оказывался вполне себе земным, но при этом недостижимым, учитывая, что год стоял 37-ой и до оттепели было еще долго.
Но такой вариант им самим ещё больше не понравился. Потому как несмотря на то, что получалось вроде как и актуально, и даже по совести внутренней тоже, но не очень соответствовало их собственным представлениям о дальнейшей карьере. Потому как писателями они хотели быть не политизированными, а скорее увлекательными и ненапряжными, но с философским подтекстом. А здесь получалось как бы слишком близко к реальной жизни, да еще и к тому периоду в истории страны, когда как-то не до шуточек-прибауточек, да еще и обидеться каждый второй может. И даже что и на всю оставшуюся жизнь. И даже понятно кто.
Так что загрустили они после этого еще больше, и на целых две недели забухали на пару под комплект виниловых грампластинок Петра Ильича Чайковского, на гонорар незадолго до этого за какой-то перевод полученный. И именно в эти две недели начала я впервые замечать, как с моим телом Белки Эдемской начали происходить какие-то непонятные и неожиданные изменения.
И если раньше я была вполне себя нормальной Эдемской Белкой - полметра где-то в высоту и немного меньше в обхвате, и с хвостом. То сейчас стала получаться из меня наполовину какая-то самая что ни на есть натуральная полуголая баба. Шерсть с одной стороны туловища выпадать стала, а грудь расти. И поглядывать они на меня начали как-то странновато, и сама я некую стыдливость почувствовала.
Уж не история ли сейчас первых людей на моих глазах материализуется? - подумала я тогда. - Да еще и со мной в главной роли? Может, это и есть то испытание, которое послал мне Создатель? А может, это на нас всех так комплект грампластинок с творчеством Петра Ильича Чайковского непотребно и магически действует. Только у него там в балете лебеди были, а у них здесь Белка Эдемская.
И вот тогда, пока до полного греха всё окончательно не дошло, решила я их как-то под вечер взять да и укусить так основательно. Прыгнула на стол, за которым они сидели да грустили за бутылкой, да и укусила. Одному из руки кусок мяса вырвала, а второго уже у двери нагнала тремя прыжками, когда первый завопил и на пол заваливаться начал, и в спину всеми четырьмя лапами да зубами впилась. Рубашки клетчатый кусок выплюнула, а кусок вырезки, что возле позвоночника, вырвала и жевать начала.
И почувствовала я с тех пор охоту непреодолимую к человечьему мясу, а они, когда в себя пришли сразу поняли - как им книгу свою закончить, чтобы знаменитыми стать. Но злобу на меня при этом затаили.