Считается, что человек способен представить себе всё, что угодно. Как выглядит внеземная жизнь, о чём думает Бог, что именно находится в упакованных в блестящую оберточную бумагу коробках с новогодними подарками, кто станет жить на Земле спустя миллион лет.
Разумеется, представить всё это способен далеко не каждый человек, а только некоторые отдельные представители человеческого вида. И так было всегда, и будет так тоже, скорее всего всегда. И, наверное, именно по этой причине в незапамятные времена каким-то непонятным образом между всеми людьми на Земле была установлена некая своеобразная связь. Для того, чтобы не только те немногие, кто был в состоянии представить себе всю картину устройства Вселенной, но и все остальные 99,99% человечества являли собой необходимую ценность или даже лучше сказать ценную необходимость. И таким образом - каждый человек на Земле сделался своеобразным носителем какой-нибудь одной идеи, или слова, или действия, или поступка, или определенной совокупности всего вышеперечисленного.
Повелось так еще во времена первобытных племён, когда количество людей внутри племени было, не просто строго ограничено, но и подчинено совершенно конкретной цели выживания. По этой причине одни шли на охоту, другие заботились о воспитании подрастающего поколения, третьи украшали стены пещеры рисунками, представлявшими собой одновременно летопись этого племени и всю совокупность приобретенных им знаний, четвертые готовили пищу, а пятые, после определенного возраста, - делились мудростью обо всем этом, чтобы те, кто уходил на охоту, с неё благополучно вернулся, подрастающее поколение выросло, огонь в пещере не погас, а нарисованные на стенах рисунки представляли собой не только изображения половых органов художника и остальных обитателей пещеры, но и действительно могли послужить последующим поколениям для более полного познания окружающего мира и своего более успешного в этом мире пребывания.
Но именно в те самые времена и начали впервые задумываться древние люди о том, что же еще существует в том мире, в котором они обитали, помимо того, что художники многих их поколений изобразили на стенах пещеры. Потому что однажды, по вполне понятной причине, запечатлено на стенах этих пещер оказалось абсолютно всё, что человек только был в состоянии увидеть.
И вот примерно тогда - один из таких первобытных художников, имевший имя Ко-Аному, поняв в один прекрасный момент, что на стенах пещеры изображать попросту больше нечего, поскольку нарисовано там было абсолютно всё, как-то раз - когда молодая мужская часть племени ушла на охоту, а все остальные занимались своими обычными делами - выбрался из пещеры и отправился побродить по окрестностям, в надежде на то, что вдруг он сумеет увидеть что-нибудь такое, чего ни он, никто до него еще на стене пещеры не изображал. Потому что ему тоже очень хотелось добавить что-нибудь от себя в летопись их племени, поскольку он же вроде как был племенным художником, а значит, вроде как данный ему при рождении статус к этому обязывал.
Бродил он по окрестностям достаточно долго, и совершенно ничего ему не попадалось. В смысле такого, чего он до этого не видел, и смог бы изобразить на стенах пещеры. И вот спустя несколько часов таких бесполезных в информационном плане блужданий, Ко-Аному прилёг на травку под берёзкой, прикрыл глаза и заснул.
И вот какой приснился ему после этого сон - как выяснилось впоследствии - не просто повлиявший, но прямо-таки определивший всю будущую историю всего человечества на Земле, а не только тех, кто принадлежал к тому же племени, что и сам Ко-Аному.
Сидит он недалеко от Тишинской площади на лавочке в 1981-ом году вместе с одним своим приятелем прямо напротив специализированного советского магазина не для всех "Берёзка". Но не просто так там они сидят, а ждут третьего. Потому что третий скоро должен подойти. А нужен им этот третий не просто так, а потому что у него есть чеки. А без чеков в специализированном магазине "Берёзка" ничего не купишь, потому что советские деньги там не принимают, а за наличие в карманах обычных советских граждан иностранной валюты могут в тюрьму посадить. Вот и приходится им на этой лавочке ждать третьего, потому что очень захотелось им именно в магазин "Берёзка", потому что там такие напитки есть, которых в обычном советском вино-водочном нет. А третий этот никто иной, как известный американский писатель-фантаст Рэй Бредбери, прибывший в Советский Союз на международную литературную конференцию, симпатизирующих социализму известных писателей. И вот американский писательский профсоюз очень долго думал, кого бы из таких писателей отправить, и решил отправить Рея Бредбери. Сначала, правда, хотели отправить Роберта Хайнлайна, чтобы он прочёл объемный доклад об интернациональной дружбе и необходимости всеобщего сокращения привычных вооружений в пользу изучения самых разнообразных видов насекомых, населяющих нашу планету, потому как с его точки зрения, они представляют для будущего человечества гораздо большую угрозу, но он не смог поехать, потому что у него в личной жизни случился хороший день, и найти его не смогли. Но важно даже и не то, что это известный американский писатель-фантаст Рей Бредбери, а тот факт, что у него - как у любого иностранного гражданина, прибывшего на такую вот международную конференцию, есть чеки. Потому как без чеков в специализированном магазине "Берёзка" делать нечего. Даже если ты и живёшь неподалёку.
И вот, пока этот самый американский писатель не подошел, то сидят они на лавочке, смотрят на тех, кто из магазина этого выходит, и покуривают себе - самые обычные советские папиросы, потому что необычные продаются в магазине "Берёзка" за чеки. А чеки у Рея Бредбери. А он, с_ка, опаздывает!
А кто за это время только из магазина "Березка" за это время только не выходит! И итальянская актриса Клаудиа Кардинале, и итальянская актриса Софи Лорен, и итальянская актриса Серена Гранди, и итальянская актриса Моника Витти, и французская актриса Катрин Денёв, и югославский актёр Гойко Митич, и даже какой-то очень высокий н_гр в белом костюме и белой шляпе с большим пятнистым догом - сразу понятно, что из Польши приехал. И вот - по причине того, что никак не выйдет с ними со всеми подойти и познакомиться, сидит Ко-Аному вместе со своим приятелем на лавочке и обсуждают недавно поставленный на Тишинской площади памятник русско-грузинской дружбы работы Зураба Церетели.
- Мне этот памятник очень нравится, - говорит Ко-Аному его приятель, - потому что во-первых он, как и плавленый сырок про дружбу, а во вторых большой, а на верхушке у него вдобавок большой такой венок из разных колосьев, как на нашем советском гербе. Но самое главное - это то, что состоит он весь из таких рельефных букв, и вот по этим самым буквам - при желании - можно достаточно легко залезть на самую верхушку - на этот самый большой венок - даже не обладая никаким особыми альпинистскими навыками. И вот, если я когда-нибудь, к примеру, захочу покончить с собой, бросившись вниз откуда-то с большой высоты, то я наверное именно так и поступлю. Потому что теоретически, конечно, все то же самое можно проделать и забравшись на самую обыкновенную крышу самого обыкновенного дома, но с памятника гораздо интересней. И я бы сказал - художественней. И если я решу так поступить, то очень хочу, чтобы ты знал - что это не от нечего делать или от обычной блажи, а в честь двух гениев абстракционизма Василия Кандинского и Джексона Поллока. И по этой причине я предварительно расстелю под памятником большой холст, на котором напишу "Да здравствует советско-американский абстракционизм! Добро побеждает!", а потом залезу на этот памятник, разденусь голым и брошусь прямо на этот холст. И вот получится тоже такой абстракционизм, да еще и с дополнительным смыслом. Что мол, настоящее искусство - не просто мазня и брызганье краской с кисти, но оно требует от художника крови и забирает жизни.
А Ко-Аному на это отвечает:
- Почему бы тогда вместо холста тебе не взять с собой большое вышитое полотенце? Потому что в таком случае ты добавишь в эту свою картину еще и элемент фольклора и вообще самых разнообразных этнических промыслов. И таким образом установится более обширная связь веков, да и идея прогремит сильнее - не просто настоящее искусство требует от художника крови и забирает жизни, но - во все, абсолютно во все века и на всех континентах настоящее искусство требовало от настоящего художника крови и забирало жизни. Вспомнить того же Пиросмани с его алыми розами - тот еще символ, да и памятник наполовину грузинский - так что к месту будет. А пить ты предварительно будешь?
- Вообще хотелось бы, - кивает приятель.
- Тогда лучше какую-нибудь таежную настойку или кедровицу - для расширения пространства. Ну и философам отечественным современным лишний повод дашь порассуждать на тему того, что будущее за русско-сибирской цивилизацией и тому подобное.
- Очень может быть, - кивает приятель, - а потом смотрит так вправо - в сторону улицы Горького и говорит:
- Смотри-ка, не иначе это Рей Бредбери к нам направляется. А чего это у него такой вид взволнованный и запыхавшийся? Случилось что ли чего? Не дай бог чеки потерял или вытащили.
А американский писатель-фантаст Рей Бредбери и впрямь взволнованный и запыхавшийся. Побегает к ним и говорит на ломанном русском языке:
- Ну, все, друзья мои, нам всем пи_дец! И не только нам, и только сейчас, а всему человечеству.
А они такие:
- А почему?
А Рей Бредбери такой:
- Потому что нас перед тем как на международную писательскую конференцию отвезти, предварительно в Ботанический сад повезли - на растения посмотреть. И там еще с нами была парочка какая-то, которые говорили:
- А может, мы не станем на Ботаническом саду выходить? Может, сразу на конференцию поедем?
И я еще подумал:
- А ведь может они и правы. Может ну его, этот Ботанический сад. Но все стали настаивать, потому что хотели посмотреть на разные орхидеи и смородину. И, в общем мы туда приехали, а я там случайно бабочку раздавил. А поскольку вы меня читали, потому что я один из немногих американских-фантастов, которого в вашей стране переводят и издают, то вы знаете, что означает это для всего человечества. Потому что даже мне теперь сложно вообразить последствия. Потому что у меня в рассказе бабочку эту раздавил какой-то случайный обыкновенный опе_дол, а в данном случае - ее раздавил всемирно известный писатель. Вот чего? Теперь? Б_я! Делать?
И как-то сразу затих, поник и опустился рядом с ними на лавочку. И замолчал. Как будто задремал. А Ко-Аному в этот самый момент наоборот взял да и проснулся в своем каменном веке под березкой. И мало что он мог понять из того, что он во сне увидел, настолько сильно отличался тот мир от того, в котором он проснулся, что помнил он отчетливо только отчеканенную и разбитые по отдельным словам последнюю фразу того человека:
- Вот чего? Теперь? Б_я! Делать?
И увидел Ко-Аному, как медленно-медленно ползёт по стволу березки, под которой он прикорнул небольшая улиточка. И ползёт она медленно-медленно, медленно-медленно. И настолько мала эта улиточка по сравнению со всем этим деревом, что ползти по нему она будет долго-долго, так долго, как ей захочется.
И вот тогда и понял он неожиданно, что проблема, с которой он столкнулся, заключается не в том, что закончилось то, что можно было изобразить на стенах пещеры, а в том, что изображать то же самое можно сколько угодно долго, потому что растёт. И подобно тому как небольшой стебелёк отличается от огромного дерева, так и маленький мамонтенок отличается от большого мамонта.
И вскочил он после этого радостный и побежал обратно в пещеру, потому что отныне знал - что именно станет он делать до конца своей жизни, и все остальные художники его племени тоже.
Единственное о чем он не знал - так это о природе временных парадоксов. Потому что вряд ли стоит в этих вопросах доверять человеку, который сам умудрился, зная о них, раздавить бабочку.