Самым интересным воспоминанием моим из детства - это, безусловно, когда я в четыре года однажды в окно смотрел. И увидел я там такое, что никогда до этого не видел, и после тоже не видел. Только в кино, но и то по другому там было.
А день был обычный, погода осенняя, улица за окном скучная, и кроме как в окно смотреть - ничего-то мне и не хотелось. И начал я, значит, в окно это смотреть на улицу. Сначала направо и налево, а потом всего в одно место - там люк канализационный был, и вот я смотрел, как на него машины одна за другой наезжают - и почему-то очень мне это интересным и важным казалось.
И в какой-то момент начал я замечать, что начинают почему-то машины этот люк как-то объезжать. То с правой стороны проедут, то с левой стороны проедут, а по самому люку вообще ездить перестали. И стало мне это интересно, и начал я дальше наблюдать - что будет? А еще через некоторое время и вовсе машины ехать вдруг по улице перестали. Я сначала подумал, что на улице движение перекрывают - так делали, когда кто-то из правительства ехал. А все из окон смотрели, и как будто почти на военный парад смотришь. Хотя мне больше всего нравилось не это, а то, как все движение на время останавливалось - и даже пешеходы, а потом где-то спустя полчаса все заново ехать и идти начинали. Прямо действительно - как будто само время везде замирает - и лишь только несколько черных машин и мотоциклистов в это время сквозь это замершее время двигаться могут, а все остальные не могут. И хотя завораживало меня это, но сам оказаться в такой вот машине я не хотел бы. Потому что там-то время совсем по-другому течет, чем на улице. Сядешь в такую машину ребенком маленьким, а вылезешь из нее, когда остановится, глубоким старцем. А все остальные на улице и не поймут даже, отчего ты так странно и дико на них смотришь, и почему обижаешься, когда они совершенно не понимают, что ты им рассказать хочешь. И выглядит всё к этому времени не так, как ты помнишь, как было когда-то. А вот когда - и не помнишь, потому что кажется тебе, что всё это время ты в этой машине и ехал. И вот именно по этой причине оказаться в такой машине я никогда не хотел бы, и лучше смотреть из окна на люк посреди дороги, и думать - а что же там такое происходит, что все машины вдруг исчезли?
Я ведь именно по этой причине и понял, что дело не в том, что правительство по улице скоро проедет, потому что тогда бы остальные машины просто бы остановились по обочинам. А они-то не остановились, а просто как-будто их вообще не стало, и людей, которые по улице шли - тоже. И совершенно очевидно было, что дело всё в этом люке. И почему-то сразу мне казаться начало, что кто-то из него сейчас вылезет.
Но очень быстро я понял, что я ошибся. Потому что неожиданно вдалеке на улице появился человек. Скорее не человек, а я бы назвал это существом. Потому что, несмотря на то, что было до него очень и очень далеко, видно было, что передвигалось это как-то очень странно и непонятно. И много чего успел я передумать за то время, пока существо это приближалось на то расстояние, когда его рассмотреть будет можно. И что у него три ноги, и что движется оно вообще не на ногах, а на гусеницах, и что может это не одно существо, а два, но только очень маленьких, и один второго на плечах несёт, и поэтому двигаются они так странно и грузно. И про то, что не живое это существо, и не мертвец даже, а как бы такой туман черный и сконцентрированный над землей движется. Вроде как выхлопные газы, но только очень-очень много в одном месте, или мазут какой-то, или что-то, что на дне болот обитает, вроде торфяная душа какая-то - типа как дух самого болота, но только не одного, а сразу многих-многих болот, на дне которых мертвые лежат и не разлагаются. А тут они все на поверхность поднялись, в одно что-то непонятное соединились да и сразу разложились. И вот то самое, на что они разложились, по улице издалека и движется. И может в люк этот канализационный залезть хочет, а может и не в люк совсем, а ко мне в окно. Чтобы меня самого поглотить и тоже частью себя сделать. И на всякий случай зонт чёрный из коридора принёс, и открыл его, чтобы в случае чего было чем эту пакость непонятную в окно не пускать.
И когда я зонт этот раскрывал, вдруг сам и не заметил как - оказался неожиданно не у себя в квартире перед окном, а сразу на этой улице. И не четыре года сразу оказалось, а сорок два. А узнал я это, потому что в одной руке у меня зонт оказался, а во второй руке паспорт раскрытый. И раскрыт он на том месте, где моя фотография, и написано какого я года рождения, и кем этот паспорт мне выдан. И смотрю я на эту дату, а потом на витрину магазина, который на улице расположен. А там табло горит с курсом валют, и сегодняшняя дата и год тоже написаны. И вот как сопоставил я эти две даты, которая на табло и которая в паспорте, и получилось, что мне уже сорок два года, и через несколько месяцев у меня день рождения.
А машины по улице точно так же не едут, а впереди вдалеке это черное мутное непонятно что приближается и приближается. И только что на окно посмотреть нашел в себе силы, которые от моей квартиры, где я совсем недавно еще у окна маленький находился. И не оказалось там меня, а вместо меня только горшок с цветами стоит, вроде как орхидея какая-то. И совершенно неясно, что же это за орхидея, если у меня на окне не орхидея стояла, а что-то вроде обыкновенной герани. И подумал я, что придётся мне тогда принять самый опасный и смертельный бой с этим надвигающимся на меня существом. И из оружия у меня лишь только чёрный зонт и моя несокрушимая отвага. А еще воля к победе. И не лучше ли, пока не поздно, взять да и съ_баться?
Но сразу же я от себя эту мысль отогнал, чтобы не смущала она меня и не преследовала. Потому что понял, что не случайно я оказался на этом месте, да еще и с черном зонтом, и один на один с этим нечто туманным и торфом болотным на улицу всю дышащим.
А существо это всё приближалось и приближалось. И чем ближе оно приближалось, тем больше оно становилось. И угадывались в нём отдалённо черты человеческие, но и звериного тоже много в нём было, и чего-то, чему нет названия, и даже представить такое название было бы очень непросто. Потому что нет таких слов в языке человеческом, и существ таких тоже нет в мире, но это не адский демон. Потому что у адских демонов есть имена, и как они выглядят тоже понятно. А как с таким драться вообще непонятно ни разу. И тогда я подумал про люк на асфальте. Про тот, который в самом начале я из окна видел. Ведь не случайно же я на него так долго смотрел, и какую-то силу чувствовал явно. И все внимание мое он к себе приковал, так что даже про то, что машины все исчезли на улице, и то не сразу обратил внимание. И посмотрел я на этот люк, а потом на свой зонт, который оканчивался металлическим стержнем. И стало мне ясно, что два эти предмета друг к другу подходят.
И пока то существо совсем вплотную еще не приблизилось, то подошел я к люку этому и с помощью зонта металлическую крышку в сторону отодвинул. А потом и руками в сторону его оттащил, чтобы это существо из тумана черного его не сломало. И оказалась в результате на асфальте одна лишь круглая дыра, ведущая в канализацию, которая под улицей протекает по трубам. А после этого зонт раскрыл и смело пошел прямо на это туманное существо, которое было уже совсем близко. И начал ему так говорить:
- Кыш! Кыш, проклятый!
И зонтом его так пугать, как голубей разных пугают.
И несколько раз из этого существа как бы такие черные языки - как языки пламени - в мою сторону выбрасывались, но с помощью черного зонта сумел я от них защититься, так чтобы они меня не коснулись и мне не повредили.
И когда существо это поняло, что повредить мне не может, то сразу из всего него как бы вой такой во все стороны одновременно раздался - протяжный и с уханьем. Как будто гудок какой-нибудь заводской, или труба на старинном пароходе, на котором купцы по реке Волге-матушке плавали да чай из самовара пили и цыган слушали, да дела самые разные торговые обдумывали, а вместе с ними, как бы над кем поиздеваться посильнее, чтобы ничтожеством поболе выставить, а про них за это потом профессора разные культурные книжки напишут и подрастающие поколения по этим книжкам разумному, доброму и вечному обучать станут - основам пыток, унижений, греху содомскому, и как руки об бороду вытирать сначала, а уже потом об рубаху красную, дорогую, да шнуром золотым подпоясанную. И как на ладонь себе от души плевать, а после волосы на голове приглаживать, чтобы ровно и красиво было. И вот так это существо выло да выло во все четыре стороны, и поняло видно, что нет у него никакого иного выхода, кроме как в эту дыру, которая в канализацию подземную вела. А я еще зонтом так раскрываю-раскрываю:
- Кыш! - говорю - Кыш, проклятое!
И стало существо туда вниз под асфальт втискиваться. И вой все сильнее, сильнее. И наконец полностью под асфальтом исчезло. И отложил я тогда зонт свой черный в сторону, а сам крышку от люка обратно двумя руками подкатил, и на место положил - точно так же, как и до этого было. И стоял еще какое-то время, пока вой от существа этого с уханьем под землей не затих и не удалился.
А потом пошел с середины дороги на обыкновенный тротуар. И пошел по нему куда-то за угол, а в тот дом, из окна которого я маленький на улице это существо увидел, не пошел. Потому что там на окне какой-то уже совсем другой цветок стоял, а не тот, который, когда я маленький был. А раз там другой цветок на окне, то и живут там наверное уже давным-давно какие-то совершенно другие люди. Которые, скорее всего, и не знают, что жил здесь когда-то я, и смотрел из окна на улицу, и может быть даже и спас целый мир с помощью самого обыкновенного черного зонта, собственной безумной отваги и, разумеется, воли к победе. Ну и люка разумеется. И с помощью ещё чего-то, чему нет названия, потому что любое название покажется глупостью. И дойдя до конца улицы, я обернулся и посмотрел на тот люк. И понял, что к этому времени по улице снова едут машины. И люди идут. И завернул за угол.