Аннотация: Написан в 2016 году на конкурс "Мини-Проза" (финал). Тема: "Что позволено Юпитеру, не позволено быку". Опубликовано в альманахе "Мю Цефея", #2(3), Издательские решения, 2019 г.
Лицо королевы Анны, выступающее из кружевной тьмы, смотрело на него - на горбуна, уродца, карлика. Благородное лицо, трагическое и одухотворенное. Полное перевоплощение.
- Даже зверю доступна жалость, - произнесла она.
Анастас понимал, что не имеет права отвечать. Что он не тот, кого играет. Что он не карлик и не злодей, а всего лишь бездарь, умеющий удачно прятаться за чужой личиной. Но он переступил скрюченными ногами, проскрипев:
- Мне жалость недоступна. А значит, я - не зверь.
И досада на самого себя в его словах никак не проявилась.
Даная ждала его в гримерке. Сегодня ее идеальное лицо в неизменных зеркальных очках обрамляла короткая прическа в стиле бессонной ночи. Анастаса интересовало порой, по какому принципу Даная выбирает их.
Она заговорила, как только он, с наслаждением потягиваясь, скинул горб.
- Один человек, - сказала она, - слишком много общался с компьютером, и слишком мало - со своей женой. Его жена стала все больше ревновать и, наконец, окончательно обезумела. Она решила убить его, и устроила пожар в их особняке. Но не рассчитала, и единственным человеком, который погиб в огне, стала она сама.
- Сюжет стар, как мир, - сказал Анастас, стирая грим со лба. - Я мог бы сказать, что сейчас он нужен мне менее всего, но я понимаю тебя. Истинный актер всегда должен найти силы сострадать. Даже когда он полностью провалил предыдущую попытку.
Он попытался представить себя на месте этой женщины. Вот она, зовут ее, предположим, Анастасия - Даная никогда не называла имен, а между тем они могли бы здорово помочь - так вот, Анастасия пытается соблазнить своего мужа, который скрючился над монитором, общаясь с бесконечным сонмом электронных дамочек с тонкими талиями, голыми ногами и грудями, выпирающими из бронелифчиков. Какой гротеск! Правда жизни и одновременно пародия на нее же.
Как она выглядела? Погрязшая в быту толстеющая женщина в бигудях? Или яркая красотка, пышущая здоровьем, неведомо зачем связавшая себя с компьютерным гиком и поэтому отчаянно страдающая от отсутствия внимания?
Ничего не получалось.
Он был собой, окончательно и бесповоротно был собой, невысоким, лысым, худощавым мужчиной средних лет. Посредственным актером, которого почему-то ставили на главные роли, и которому почему-то аплодировал весь зал.
В дверь забарабанили. Анастас очнулся. Даная уже ушла, быстро и незаметно, как обычно.
- Открывается наружу, - буркнул он, не так уж громко, но его услышали. Или догадались.
В гримерку влетел молодой парень. Высокий, голубоглазый, этакий крепкий завсегдатай спортивных лагерей, не столько мускулистый, сколько гладкий и розовый, с оттопыренными ушами и в очках. Типаж распространенный и слегка комический, как раз настолько, чтобы воссоздать на сцене подобный образ никому не пришло бы в голову.
Сразу же за ним припоздало вбежала запыхавшаяся охранница и попыталась заломить парню руку. Анастас даже секунду колебался, у него появилось вздорное желание понаблюдать, как пухленькая блондинка на две головы ниже попытается утащить этакого борова. Но все же сделал знак, что все нормально. Та с гордо поднятой головой ушла.
- Чем обязан? - спросил он.
Парень шагнул вперед, порывисто, но неуверенно.
- Какие у вас отношения с Данаей?! - выпалил он.
Анастас молча пододвинул стул.
- Она иногда рассказывает мне истории, подсмотренные на работе.
- Она работает спасателем.
- Я в курсе. Как вас зовут, и что вы от меня хотите? И сядьте, наконец!
Парень сел.
- Меня зовут Омир. Простите, что вот так ворвался к вам. Но я слежу за Данаей уже который месяц, и не понимаю, зачем она приходит к вам.
- Я уже сказал.
- Да, но нельзя просто так взять и попросить ее приходить. Вы же знаете, кто она, не так ли?
- Ах, вот оно что. Но, раз вы, очевидно, тоже знаете, кто она, зачем она вам понадобилась?
Омир наклонился поближе и вполголоса начал:
- Я выиграл в конкурсе однажды...
И замолк.
- В каком? - подбодрил Анастас.
Паренек вдруг передумал. Он отшатнулся, закрутил головой и поджал губы, сразу став похожим на капризного младенца.
- Неважно, - сказал он. - Мне нужно, чтобы вы объяснили, как вы добились подобных регулярных встреч с ней.
Элементарно, подумал Анастас. Нужно всего лишь быть хорошим другом руководителя соответствующего департамента. Ну и снабжать его контрамарками время от времени.
- Боюсь, у вас нет для этого ресурсов, - сказал он.
Эта фраза затронула в душе Омира какой-то больной нерв, поскольку тот закричал, вскочив:
- Вот именно! Вот именно! Но ничего, я еще покажу вам!
Вероника не стала сегодня программировать кухню, готовила сама. И не только полумрак свечей был тому приметой. Чувствовалось по запахам, тонким, сложным, несравнимым с грубыми ядреными приправами компьютера.
Анастас устало плюхнулся на стул. Есть не хотелось. Он понюхал суп, из уважения налил себе полтарелки, пригубил вина.
- Что-то не так со спектаклем? - поинтересовалась Вероника.
Она надела сегодня зеленое шелковое платье и ее любимый радужный браслет, подаренный им на первый год знакомства. Золото, специально обработанное, переливалось всеми мыслимыми оттенками. Браслет очень шел ее глазам, ярким цветным искоркам, запрятанным в серых глубинах радужки.
- Что-то не так со мной, - буркнул Анастас.
- Опять приходила эта твоя кукла? Она всегда приходит после спектаклей. И ты всегда после нее хандришь.
- Приходила. Что-то сегодня все ею интересуются.
- Все? - Вероника подняла бровь. - А кто еще?
- Паренек какой-то прибегал. Очень экспрессивный. Спросил про Данаю, упомянул какой-то экзамен или конкурс и внезапно сбежал. Я ничего не понял.
Анастас домучил суп и заглянул под колпак. Там оказалась пекинская утка. Одно из его любимых блюд. Он вздохнул. Есть не хотелось абсолютно. Живот крутило, то ли от нервов, то ли от перехваченного в антракте пирожка.
- Конкурс, - сказала Вероника. - Вероятно, он выиграл конкурс на создание лица для полицейского андроида. Такой интерес к своему созданию - не редкость.
- Ты-то откуда знаешь? - вяло спросил Анастас.
Вероника поджала губы. Впрочем, голос ее был совершенно спокойным, когда она ответила:
- Поневоле начнешь интересоваться существом, с которым твой муж проводит больше времени, чем с тобой.
- Не преувеличивай. Мы говорим пять минут максимум. Да какой там, это даже не разговор. Она никогда не отвечает.
Вероника пожала плечами и некоторое время жевала. Анастас отстраненно любовался ей: тонким носом, безупречно подведенными бровями, золотыми волосами, рассыпанными по плечам. Казалось, такое существо должно питаться исключительно нектаром, а не утятиной.
- Ты все еще пытаешься достичь совершенства, - сказала вдруг она со странной нежностью. - Но совершенство недоступно никому.
Он ничего не ответил. Остаток ужина прошел в молчании.
- Спасибо, Вероника! - он допил вино. - Было очень вкусно. Прости, очень спать хочется, устал.
К утке он так и не притронулся.
Спокойно поспать ему, впрочем, не удалось.
Посреди ночи взвыли сирены, в окна ударили сполохи огней. Анастас мгновенно оделся - пригодилась актерская практика - и выбежал на дорогу.
Горели бочки. Две невесть откуда взявшиеся металлические бочки по другую сторону дороги полыхали, освещая все вокруг ярким неровным светом. Где-то вдалеке тоже видны были сполохи. Семью из дома напротив спешно эвакуировали - мужчина, женщина и двое детей в ночных рубашках, уже достаточно взрослых, чтобы не плакать, усаживали в черный автобус Чрезвычайного департамента. Рядом спокойно, без лишней суеты, ждали темные фигуры спасательниц.
- Одна старая женщина, - раздалось над ухом, - постоянно критиковала собственную дочь. Когда у той родился сын, критика только усилилась - женщина считала, что ее мнение единственно правильное. В конце концов, она дошла до того, что заявила в полицию о неподобающем обращении с ребенком, чтобы припугнуть дочь, сделать ее более послушной. При виде полисменов та испугалась, попятилась, и выпала вместе с ребенком из окна. Старая женщина осталась в одиночестве.
Анастас едва удержался, чтобы не передернуть плечами. Даная подошла совершенно бесшумно. В ее очках отражалось пламя.
- Плохой пример, - буркнул он. - Не оставляет места для размышлений. Бьет по эмоциям на уровне рефлексов. Сыграть такое несложно. Ты можешь фальшивить как угодно, зритель не заметит нюансов на фоне ослепительного костра страданий.
Даная не повела и бровью. Помедлила секунду и спокойно двинулась к своим. Анастас обернулся. Из окна второго этажа неодобрительно смотрела Вероника.
Анастас последний раз окинул взглядом происходящее. На той стороне дороги постепенно собиралась толпа зевак. Он собрался было идти спать - попытаться, по крайней мере - как заметил вдруг знакомое лицо. Чуть в стороне, у фонарного столба, стоял давешний ушастый пассионарий в очках. Взгляд его был прикован к Данае. Вспомнив, что рассказывала жена, Анастас широко ухмыльнулся - да, этот парень действительно влюблен в свое творение.
Но потом улыбка увяла. Он вспомнил, как начальник департамента, Дервец, рассказывал про участившиеся случаи ложных сообщений о заложенных бомбах. А ведь это вполне может быть этот раздолбай. Влюбленные - удивительное сочетание безрассудства и дурости.
Он сделал несколько шагов к Омиру. Тот увидел Анастаса, смутился и едва не сбежал, его тело будто приготовилось уже дать деру, но вдруг передумал и решительно зашагал навстречу.
- Твоих рук дело? - сходу спросил Анастас, указывая на эвакуируемый дом.
- Нет, - ответил Омир таким тоном, что любому стало бы понятно - его.
- Да уж, не возьмут тебя в театр.
- Почему?
- Врать не умеешь. Ну и что ты здесь делаешь?
- У меня есть способы узнавать о происшествиях.
- Я не спрашиваю, почему ты здесь. Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?
Омир недружелюбно смотрел на Анастаса и молчал. Тот делал вид, что безмятежно любуется догорающими бочками.
- Вы мне никто, - сказал, наконец, Омир. - Я не собираюсь отвечать вам.
- Я согласен, - кивнул Анастас. - Просто... Неправильно ты поступаешь. Не надо так.
- Вы... вы ничего не понимаете, - тихо сказал Омир. - Вы ведь даже не знаете, какого цвета у нее глаза.
Он посмотрел вдруг наверх. Анастас обернулся. Вероника все еще следила за ним из окна. Омир едва заметно поклонился. Она кинула на него заинтересованный прощальный взгляд и задернула занавеску.
- Обществу полезно встряхнуться, - сказал Омир. - Я... Здесь не происходит ничего страшного. Просто потревожили несколько людей.
- Я настучу на тебя в департамент, - ласково сказал Анастас.
- У вас нет доказательств.
- Не для того, чтобы тебя посадили. А для того, чтобы ты больше этого не делал. Слышал историю про мальчика, который все время кричал "волки"?
Во взгляде Омира он прочел нотки презрения и ненависти. Не говоря ни слова, тот отвернулся и пошел прочь.
Молодо-зелено, думал Анастас. А еще он думал, что вот уже полгода знаком с Данаей, но действительно не знает, какого цвета у нее глаза.
На следующий день он, недолго колебавшись, пошел к Дервецу.
Увидев Анастаса, тот вскочил и полез обниматься. Дервец ко всем лез обниматься. Хотя вот к спасательницам почему-то не лез. Человеческого тепла ему не хватает, что ли, подумал Анастас. Почему-то все большие люди, которых он знал, всегда были шумными, будто пытались так скомпенсировать свое отличие, замаскировать огонь свечи на фоне пожара.
- Понимаю, зачем пришел! - прогремел Дервец. - Прости, пожалуйста, никак не можем поймать этого типа. Но мы его поймаем, не отвертится!
- Я, кажется, знаю, кто это, - сказал Анастас.
Он рассказал Дервецу об Омире. Тот некоторое время размышлял, а затем оглушительно расхохотался.
- Прости, пожалуйста, - повторил он, вытирая слезы. - Уж больно комично! Влюбленный, кто бы мог подумать! И ведь не ищет легких путей, надо же. Есть ведь способы попроще.
- У меня примерно такие же эмоции, - улыбнулся Анастас.
- Надеюсь, ты ему про свои подозрения не рассказал?
- Рассказал, а как же.
Дервец снова потянулся за платком, вытереть посерьезневшее лицо. В такие моменты он был бы идеальной мишенью для скульптора. Удивительное сочетание смолисто-черных кудрей и лысины.
- Зря. Теперь поймать сложнее.
- Так я для того и рассказал, чтобы не поймали. Дурак он. Не хочу, чтобы ему любовь всю жизнь поломала.
- Да какую там жизнь, - Дервец махнул рукой. - Посидит полгодика в камере, только умнее станет. Надоел он мне, не представляешь, как.
- Ну, мое дело предупредить. И тебя, и его.
- Да уж. Спасибо. Знаешь, если тебя это напрягает, мы можем Данаю поменять на кого-нибудь еще...
- Нет-нет, не надо! Я к ней привык. Сроднился, можно сказать.
Анастас взялся за ручку двери.
- Слушай, - сказал он вдруг. - А у вас правда недавно мать с ребенком из окна выбросилась?
Дервец пожевал губами.
- Не помню, - признался он. - Вряд ли. Я бы помнил. Погоди.
Он сел за монитор и начал толстыми, как сосиски, указательными пальцами что-то набирать. Оказывается, Дервец, под чьим началом, пожалуй, самые высокотехнологичные устройства этого мира, совсем не в ладах с компьютерами, думал Анастас. Ирония. И как любая ирония - абсолютно логичная.
- Нашел! - обрадовался Дервец. - Да, была попытка два месяца назад. Ну как попытка, без вмешательства бла-бла-бла вероятность восемьдесят три процента бла-бла-бла, в общем, чуть не выпала дамочка, да. Но мои девочки успели. - Он ткнул в экран еще несколько раз. - Сейчас вроде все нормально в этой семье. Если тебе интересно.
- Мне интересно, - сказал Анастас. - Ты меня очень успокоил, спасибо!
Не прошло и часа, как его догнал звонок Дервеца. Анастас прогуливался в это время в парке, в тени высоченных кипарисов, зелеными мохнатыми дорогами уходящих в небо.
- Прости, - сказал Дервец, - но я решил, что тебе нужно знать. Прямо сейчас твоя жена встречается с этим Омиром. Они сидят в кафе и о чем-то говорят.
Дервец назвал кафе. Дешевая забегаловка прямо рядом с их домом, все столики на виду. Если бы Анастас сразу пошел домой, он бы и без Дервеца их заметил. А домой он вполне мог бы пойти, и Вероника это знала. Интересно.
- Спасибо, - сказал Анастас.
- Только я тебе не звонил, договорились? Мы и следить-то за ним не имеем права без особых подозрений. Глаза закроют, учитывая звонки, но лучше обойтись.
- Конечно. Я их случайно увидел.
- Вот именно. Случайно. Если еще что подобное будет, дать тебе знать?
- Обязательно.
В кафе Анастас, по некоторому размышлению, не пошел. Вероника явно хотела вызвать в нем ревность, и ему не нравилось, что им решили манипулировать. Особенно так грубо, так явно. Так... неартистично. Одно только волновало его - у Вероники не было никакой возможности получить телефон Омира. Она даже не знала, кто это такой, хотя могла, пожалуй, предположить после вечернего разговора. Получается, что Омир связался с ней сам, проявил инициативу. Этот паренек начинает нервировать.
Анастас с удивлением понял, что злится. И с еще большим удивлением осознал, что ему нравится это чувство - честное, яркое, заставляющее думать, двигаться и жить.
- ...Мальчишка! Лживый пес! Коль летописи ваши пишут правду, то вы прочтете там, что в Кориолы я вторгся, как орел на голубятню, гоня перед собой дружины ваши. Я это совершил один. Мальчишка!
Анастас не чувствовал к Авфидию ненависти, которую должен был испытывать его герой. Но он представлял на его месте Омира, и крупицы искренней веселой злости вспыхивали внутри и заставляли гореть глаза, кривить губы. Трагедию ставили уже вторую неделю. Она неизменно заканчивалась овацией.
Вот уже два месяца его жена встречалась с Омиром, примерно раз в неделю, всегда в кафе или парках. Анастас старательно избегал их, его глазами были камеры Чрезвычайного департамента. Поначалу это забавляло его. Он рассказывал Веронике свой маршрут, а затем, когда они с Омиром устраивали "засаду" - вернее, устраивала она, Омир, дурачок, шел, куда попросят - внезапно менял его и никак, никак не мог застукать их вдвоем. Вероника всегда была раздосадована, даже злилась, и Анастас все ждал, когда же она прямым текстом заявит ему про их встречи, но та сдерживалась.
Но затем она оставила эту игру, ревность ушла в ее поведении куда-то на второй план. Камеры фиксировали, что парочка все чаще обсуждает и рисует что-то на клочках бумаги, какие-то схемы, планировку домов или квартир. Но беспокоило Анастаса не только это. В конце концов, неудивительно, что они нашли какой-то общий интерес.
Куда больше его волновало ее спокойствие. Это было не расслабленное безразличие человека, у которого есть все, что ему нужно, а целенаправленная уверенность, определенность избранного курса действия. Анастас, привыкший читать свою жену как раскрытую книгу, не знал, что ожидать от нее.
Поэтому он решил, что при первом удобном случае главный герой выйдет, наконец, на залитую светом сцену.
Он покинул театр через черный ход. Здесь тоже дежурили поклонники, но их было меньше, с десяток, их можно было стерпеть. Он скорчил приветливую гримасу, расписался наскоро на всем, что подсовывали, и отправился было в парк, но заметил Данаю. Она спокойно ждала его. Вокруг ее ног играла в догонялки хохочущая детвора.
А ведь всего каких-то пять лет прошло, подумал он. Когда спасательницы только появились, иные их боялись больше, чем огня, из которого те их вытаскивали. А теперь город без них уже не представишь.
Анастас приветственно махнул рукой. Даная молча пристроилась позади. Выжидала удобного случая, никогда не рассказывала свои истории при посторонних.
- Один человек, - начала она, когда они сели на уединенной скамейке в глубине парка, - жил обычной жизнью. У него была красивая жена. Два любимых сына. Хорошая работа, на которой его ценили. У него было много друзей. Он любил шутить и смеяться. Любил хорошо поесть.
Я знаю, как заканчиваются такие истории, думал Анастас. Да, я знаю.
- Однажды он залез на вершину небоскреба и спрыгнул вниз, - закончила Даная.
- Это хорошая история, - сказал Анастас. - Каждый сможет поставить себя на его место. Каждый будет думать, что если бы этому человеку дали побыть одному, или составили компанию в нужный момент, или на работе был удобный стул, или голос у его жены был бы не такой скрипучий, или покрасили бы в нужный цвет стену, мимо которой он ходит каждый день - любую из тысячи собственных неурядиц и недовольств - то он остался бы жив. Но он ведь остался, не так ли? С ним, возможно, уже работают психологи. А может, откопали в его мозгу недостаток каких-то веществ, вкололи, и теперь ему хорошо? Вот что важно.
Даже не обязательно представлять себя на месте этого несчастного, думал он. Все, так или иначе, были на его месте. И Анастас тоже был. И метался, и долбился в стенки собственного безразличия к ремеслу, на котором принято сгорать, а не механически копировать эмоции. Он был подобен роботу, и как иронично, что именно тот пришел его спасать.
Слово зацепилось за слово при очередном разговоре с Дервецем. Тот искал способ повысить популярность спасательниц, и поделился идеей создания этакого музея несбывшихся последствий. Он наивно считал, что демонстрация человеческой глупости может удержать людей от необдуманных решений. Анастас лишь посмеивался, но полушутя ввернул, что не прочь бы причаститься этой самой глупости, так как именно она является топливом страстей актера. Дервец ухватился за эту мысль с удивительным энтузиазмом. В результате начался эксперимент, в котором один хотел разбудить, а другой - проснуться.
Казалось бы, идеальное совпадение.
На Анастаса обрушились потоки чужих жизней. Они не научили его сострадать, как он изначально хотел. Не научили чувствовать других. Они лишь показали ему его место в аду. Твой котел третий в пятом ряду, черт довольно ленивый, много спит, забывает подкидывать в костер дровишки, так что тебе, в определенном смысле, повезло.
- Спасибо тебе, - сказал Анастас.
Зеркала очков чуть качнулись в ответ. Возможно, показалось. Она никогда ничего не отвечала ему. Ни одного слова.
А теперь выясняется, что она еще и присочиняет. Хотя не должна. Или должна? Анастас вдруг понял, что смутно помнит, о чем они договорились.
Смартфон пиликнул. Пришло сообщение от Дервеца: "они на том же месте".
Что ж. Пора!
Он поднялся и пошел ловить такси. На выходе из парка обернулся. Даная все еще сидела на скамейке, очки равнодушно поблескивали, огненно-рыжая прическа светилась золотом в лучах Солнца. Странно, что она никуда не торопилась. Впрочем, возможно, именно здесь сегодня был ее пост. Кто знает?
Анастасу было прекрасно известно, кто знает, но по таким мелочам беспокоить его не стоило.
Вероника была, как всегда, безукоризненна. Она сидела к нему спиной, в джинсах с белой расшитой блузкой. На руке, подпиравшей голову, красовался тот самый радужный браслет. Ветер перебирал ее волосы, заколками уложенные в изящные прибрежные волны.
Сидящий напротив Омир, все такой же лоснящийся и розовый, будто только что из ванной, увидел Анастаса первым. На его лице мгновенно отобразилась такая гамма чувств, что Вероника тут же обернулась. Она не испугалась и даже почти не удивилась, что было вполне объяснимо. Но прежде чем ее лицо вернулось к обычному надменно-благожелательному выражению, внимательный взгляд - а Анастас смотрел очень внимательно! - без труда ухватил бы момент, когда на нем явственно промелькнула этакая задумчивая досада, будто события начали развиваться по изначальному плану, когда ты уже переключился на другой.
- Привет, - сказал Анастас. - Что обсуждаете?
- Омир рассказывает о нюансах создания лиц для андроидов, - не моргнув глазом, ответила Вероника. - Очень захватывающе.
- Зависит от рассказчика, - Анастас уселся за столик. - С каких пор тебя стало интересовать это занятие?
- Мне надоело сидеть дома. Я неплохо рисую, ты же знаешь. А это достойная работа, за нее неплохо платят.
- Опасно. Влюбишься еще в свое творение.
- Это не смешно, Анастас, - сказала Вероника. - Омир все мне рассказал. Собственно, он поэтому и ищет со мной встречи. Он страдает.
Омир медленно начал багроветь.
- Не надо, Вероника, - пробубнил он.
- А почему с тобой? - спросил Анастас. - Почему не с мадам Дервец? Это было бы эффективнее. Может, потому, что мадам Дервец пятьдесят, и она весит больше мужа?
Бедный Омир, он же не знает о стиле наших пикировок, подумал Анастас. Он думает, что здесь происходит раскол, война, битва трех армий. А здесь лишь упражнения в равновесии, старательное воссоздание страстей.
- У меня чисто деловой интерес к мадам Веронике, - почти твердо сказал Омир.
- А ты вообще молчи! Ты непонятно почему на свободе до сих пор. Милая, тебе известно, что этот человек продолжает делать ложные звонки о заминированных помойках? Как минимум два раза уже звонил. Но умудряется прятаться в это время так, что прямых доказательств нет.
Вероника осуждающе посмотрела на Омира.
- Это неразумно, - сказала она.
Тот молчал, насупившись. Нет, он определенно не понимал актерской игры, даже такой нарочитой, как сейчас.
- И как давно ты выясняешь подробности работы нашего друга? - спросил Веронику Анастас.
Вероника задумалась, улыбаясь чуть насмешливо.
- Два месяца, - с вызовом ответила она.
Главный герой слишком затянул со своим появлением, подумал Анастас. Чтобы так же гордо броситься грудью на амбразуру эпатажа, ей пришлось бы в ином случае наврать. Наблюдать такое было бы интереснее.
- Так много подробностей?
- Достаточно.
Сцена исчерпала себя, подумал он. Выхолостилась. Слишком силен дисбаланс между мастерством актеров. Одни не хотят, другие не умеют.
- В среду Дервецы приглашают нас на обед, - сказал он. - Они откопали какой-то модный ресторан, черные розы или лилии, какое-то цветочное название. Пойдешь?
- Не хочется, - покачала головой Вероника. - Я не люблю Дервеца. Он старый и толстый.
- Что ж, не буду вам мешать, - сказал Анастас. - А что, молодой и стройный, мою жену действительно могли бы взять на работу? - поинтересовался он у Омира.
- Честно говоря, есть ряд требований к техническим знаниям, - ответил тот, не поднимая глаз. - Но их несложно подучить. Ну и стажироваться придется, работа тонкая, ответственная.
Анастас поднялся.
- Довольно странно, - сказал он Веронике, - что в тебе проснулась тяга к творчеству на почве раздражения к одному из его результатов. Но знай, что я одобряю твой интерес. Надеюсь, он от этого не угаснет.
Он помахал рукой Омиру и ушел.
Вечером он ждал, что супруга начнет разговор о сегодняшней встрече, но она молчала. Он же не собирался начинать его. Ему нечего было сказать. Ему оставалось только наблюдать, что он и делал. Но видел он только то, что уверенность Вероники осталась неколебимой - в чем бы та ни заключалась.
В следующие несколько дней они тоже ни разу не возвращались к этой теме.
Ресторан назывался "Черные орхидеи" - цветастое, кричащее место, куда Анастас по своей воле не пошел бы никогда. Дервец с супругой сидели за столиком у окна. Увидев Анастаса, руководитель Чрезвычайного департамента приветственно замахал ему.
- Анастас, рад видеть! Почему без Вероники?
- Ей скучно с нами, - улыбнулся тот. - Пошла в "Фаворит Плаза" развлечься.
- Жаль, жаль! Она - украшение любого вечера! Так ей и передай.
Они еще некоторое время обменивались ничего не значащими любезностями. Затем Анастас передал контрамарки на несколько ближайших своих спектаклей, что вызвало очередной виток благожелательной воды и восхвалений его актерских данных. Анастас в душе кривился, но терпел это необходимое зло, с которым приходилось мириться, чтобы поддерживать отношения.
Обсуждение актерской карьеры удачно прервал телефонный звонок. Дервец сначала равнодушно кидал в трубку короткие вопросы - "когда? где?" - но затем нахмурился и посмотрел на Анастаса.
- Но это ведь опять наш влюбленный? - спросил он. - Вот как? Точно? Выезжаю!
- Опять бомбисты? - обеспокоенно спросила жена.
- Да, дорогая! Ничего особенного, но надо быть на месте, прости. Анастас, пойдем со мной, есть что обсудить.
Как только они вышли из ресторана, с Дервеца слетела вся напускная беспечность и расслабленность. Он буквально влетел в машину, переключился на ручное управление и рванул с места, так что Анастас едва успел сесть рядом.
- Бомба, - отрывисто бросил Дервец. - В "Фаворит Плаза". За Омиром в момент звонка следили. Утверждают, что не он.
Там же Вероника, в панике подумал Анастас, и понял, что Дервец это тоже прекрасно осознает, поэтому и взял его.
- Какая разница, кто? - сказал он.
- Если бы это был Омир, можно было бы не беспокоиться.
Анастас набрал Веронику. Номер не отвечал.
- Ты туда поедешь? Возьми меня с собой.
- Нет, я туда не поеду. Я еду в Департамент. А там закину тебя к девочкам.
- К девочкам? - переспросил Анастас.
Но вскоре он понял.
Его посадили в длинную черную машину без окон, в которой в два ряда уже ждали абсолютно одинаковые девушки в форме Чрезвычайного департамента и в зеркальных очках. Анастас подумал, что возможно, Даная тоже находится среди них, и запаниковал было, не сумев определить, вычленить ее из дюжины одинаковых платиновых блондинок. Но потом он заметил, что, несмотря на одинаковые фигуры и прически, лица у этих девушек были разными - округлые, худые, скуластые. Попадались даже лица с морщинами и шрамами. Каждую кто-то придумал, понял Анастас, каждая для кого-то является идеалом красоты. А может быть, и экспериментом. Может быть, даже неудачным.
И все же одинаковые волосы пугали его. Он представил, как утром каждой спасательнице приходит команда с выбором определенной прически, и та открывает шкаф с десятками париков, достает один из них и натягивает на блестящий лысый череп. Его передернуло.
Он снова набрал Веронику, раз уже десятый или пятнадцатый. Ответа не было.
- Одна девушка пятнадцати лет, - сказала одна из женщин, сидящая по диагонали от него, - однажды поссорилась с отцом и ушла из дома поздно вечером.
Не сейчас, подумал Анастас. Сейчас не время. Сейчас мне слишком тревожно на душе. Ему показалось, что к нему обращается случайный робот, как будто всем спасательницам поручена эта задача, и это испугало его донельзя. Но потом он разглядел характерный подбородок, немного выступающий вперед, припухлые чуть больше обычного губы, и узнал Данаю.
- Отец отправился искать ее, - продолжала Даная. - Он встретился в темном переулке с группой подростков. Ему показалось, что среди них его дочь. Он начал требовать от этих девушек показать лицо. Подростки разозлились, избили его и пырнули ножом. Дочь пришла домой через пару часов целая и невредимая.
Он ничего не ответил.
Он никогда не мог понять, по какому принципу Даная выбирает время и место, чтобы рассказать ему очередную историю. А когда выяснилось, что она выдумывает их, по крайней мере отчасти, это начало нервировать, будто она играла с ним в кошки-мышки. Ему показалось вдруг, что Даная, возможно, лучше его понимает, что ему требуется, и предлагает ему истории ровно в тот момент, когда он не в состоянии воспринять их. Этакий вечно недостижимый идеал, который так близко, и который, кажется, очень просто поймать, надо лишь чуть сильнее постараться.
Но он не хотел стараться. Его жена была в опасности.
Машина остановилась. Спасательницы высыпали из машины, Анастас выкарабкался следом. Вокруг текла толпа, людей спешно выгоняли из огромного торгового центра, и найти Веронику в этом скоплении было совершенно невозможно. Но попытаться необходимо.
Полицейские, естественно, ничего не знали, не снимали данные с персональных чипов, первоочередной их задачей была эвакуация. Спасательницы скользнули внутрь здания, Анастас устремился было за ними, но его сразу завернули. Никаких преференций по сравнению с обычными посетителями у него, конечно, не было.
Он нервически пошел вдоль здания, от одного входа к другому, как вдруг услышал, как знакомый голос выкрикивает его имя. Это был Омир. Тяжело дыша, он протолкался навстречу. На одной руке у него красовался свежий бандаж.
- Вы не видели Данаю? - крикнул он.
- Иди ты в задницу, извращенец! - вскипел Анастас. - У меня жена там!
- Стойте! Вы не понимаете! Ей нельзя туда! Если это Вероника... То она ее взорвет!
Анастас замер. Все что он знал, мгновенно рассортировалось в его подстегнутом адреналином разуме. Внезапно он получил ответы на все вопросы.
- Ты ее научил?! - рявкнул он.
- Ничему я ее не учил! Я ей рассказывал, как все устраивал, чтобы увидеть Данаю.
- Ты ее надоумил! И теперь она решила это устроить!
- Я не знаю! Может, это не она! Она мне ничего не говорила. Но она расспрашивала об этом здании в последнее время...
Анастас рванулся было к машине, понял, что это бессмысленно, начал набирать номер Дервеца, но не успел.
Грохнул взрыв! Их с Омиром засыпало осколками стекла. Одна из опор здания у входа надломилась, и часть стены поползла вниз, медленно и торжественно, взрываясь фонтанчиками бетона, когда ломалась очередная плита. Потом все заволокло пылью.
Он стоял, ослепший и оглохший, не зная, что делать. Затем кто-то - возможно, Омир - схватил Анастаса и потащил прочь. Еще кто-то всунул ему в руку респиратор, прижал к лицу. В голове звенело. Он отдышался минуту, и когда ему показалось, что пыль немного осела, полез по обломкам к зданию.
- Вам сюда нельзя! - крикнул кто-то, смутная фигура с горящим фонарем на лбу.
- Там моя жена, - крикнул Анастас в ответ.
Фигура махнула рукой и скрылась в пыли.
Анастас полез вверх, туда, где, как ему показалось, произошел взрыв. Часть здания просела, в стене зияли провалы, и кое-где можно было забраться на второй этаж по обломкам прямо с улицы. Там, вверху, было больше воздуха и света, но что делать дальше, Анастас не знал. Он выкрикивал имя Вероники, но никто не отзывался.
Кто-то забрался вслед за ним. Анастас обернулся. Это была Даная. Из ее ушей и ноздрей торчали антенны, делая ее похожей на инопланетное насекомое. Зеркальные очки дополняли впечатление. Она скинула с себя какое-то громоздкое устройство и уверенно забарабанила по клавишам на его боковине. Устройство раскрылось, обнажив множество антенн, приемников и другой подобной аппаратуры.
- Один человек, - сказала она, ловко разворачивая суставчатый треножник, облепленный параболическими тарелками, - влюбился в робота, которого создал, настолько тот был красив. Но выкупить его у человека не было денег. Он начал создавать других, пытаясь накопить деньги, и одновременно все сильнее страдал и сходил с ума. И однажды он сделал для богатого клиента, желавшего получить секс-рабыню, женщину без глаз. А потом расхохотался клиенту в лицо. Клиент рассвирепел и застрелил этого человека.
- Ты врешь! - закричал Анастас. - Он жив! Они все живы! Ты только врешь и насмехаешься! Если бы не ты, этого всего не случилось бы! Я - глупец! Я пытался научиться состраданию у того, кому не позволено его иметь!
На месте глаз бесстрастно сверкнули зеркала.
- Ошибаешься, - ответила Даная, - мне позволено не иметь его.
Но Анастас уже не слушал. Он бежал вниз, спотыкаясь о камни, скользя по обрушенным плитам, падая; бежал туда, где суетились врачи, сверкали проблесковые маячки, и где, свесившись с носилок, слабо тянулась к нему тонкая рука в радужном браслете.