Аннотация: Написан в 2020 году на отбор в какой-то сборник (не прошёл).
Сейсмометр зашкаливал. Уже проявились очертания карста, метров двадцать диаметром, захватившие кусок служебного шоссе. Блисс не двигалась. В шлемофоне отчаянно ругался Палтач, требуя, чтобы она немедленно убиралась оттуда. Наверняка проклинает себя за выданное ей разрешение и мотобот.
Блисс вытащила стазер. Вряд ли он поможет от того, что она видела в записях. Но вдруг.
Я иду к тебе, Петер!
Земля резко провалилась буквально в шаге от Блисс. Кусок ограждения сгинул в водовороте камней, дорожное покрытие треснуло и провисло, но выдержало. Из провала брызнули в ее сторону моментально твердеющие копья нечисти - угольно-черной жижи, той самой, что превратила Петера в насквозь истыканную куклу и безвозвратно утащила его тело в недра чертовой планеты.
Блисс машинально отшатнулась и прицелилась, прежде чем поняла, что на этих черных кольях тоже кто-то висит! А в следующее мгновения чудовищный каменный дикобраз уже падал в колодец, из которого вылез, с хрустом ломая иглы, и оставив свою жертву на краю шоссе. Стены карста обрушились вслед за ним, образовав привычную воронку, десятки раз виденную людьми.
У ног Блисс лежал горлум.
Она поморщилась и отступила, готовясь наблюдать за регенерацией. Откуда он здесь взялся? Бродил у земной базы и этим спровоцировал карст? Провалы никогда не посещали селения горлумов. Впрочем, базу они тоже пока не трогали. Этот стал первым, хоть как-то повредившим инфраструктуру.
Горлум едва заметно шевельнулся. Раны в его груди не думали затягиваться. Поколебавшись, она достала контейнер для образцов и перетащила туда аборигена. Тот успел открыть огромные глаза - один голубой, второй фиолетовый, редкость почти такая же, как у людей - и взглянуть на Блисс перед тем, как она закрыла крышку. Равнодушное лицо горлума совершенно ничего не выражало, и это немного напугало ее - их мордочки всегда находились в постоянном движении. Обычно это раздражало Блисс.
Впрочем, после гибели Петера ее все здесь раздражало.
Закинув горлума в медотсек, Блисс решила все же подчиниться голосу Мириам, который уже некоторое время назад сменил матерящегося Палтача. Голосу негромкому, но звенящему от злости. Командора не любила Блисс. Чувство было взаимным.
- Еще одна такая выходка, и я отправлю тебя на орбиту, - лишь только Блисс появилась на пороге, отчеканила Мириам.
- Я привезла горлума.
- Во-первых, нексонца!
Блисс оскалилась. Горлумами местных называли все - за белесую безволосую кожу, маленький рост, огромные глаза и постоянное выражение шкодливости на лицах. К счастью, нрав у них оказался кроткий. В нексонцев они превращались разве что в присутствии командоры.
- А во-вторых, - продолжила Мириам, - когда его впервые стало видно в записи, ты уже должна была быть на полпути к хабитату!
Нервы Блисс не выдержали. Она дернула челюстью и врубила контуры свидетеля. В оконном стекле отразилось мягкое свечение прожилок на ее лице. Теперь все, сказанное и сделанное здесь, зафиксирует ближайший материнский корабль. Самая мощная защита, которой боялись пуще любого оружия в самых отмороженных трущобах галактики.
Мириам подняла бровь.
- Я могу все повторить, - презрительно сказала она. - Дословно.
- Какой вред нанесен моими действиями? - монотонно поинтересовалась Блисс. - Какой вред мог быть нанесен моими действиями, кроме как мне самой?
После недолгого молчания командора ответила:
- Ты могла нарушить неизвестные нам табу. Последствия твоего поступка непредсказуемы.
- То есть оставить его там умирать?
- То есть да, - отрезала Мириам. - Это самое рациональное поведение.
Однако она уже проиграла. Они обе это знали. Никто не осудит Блисс за попытку спасти аборигена от смерти.
Даже если она совершенно не собиралась этого делать.
Она завернула к Палтачу, узнать, есть ли какие-то данные по нечисти, ну и, по правде сказать, извиниться. Палтач был хорошим парнем. Даже ругаться не стал, хотя сдерживался с очевидным усилием. Грех его обижать.
Порадовать он Блисс, впрочем, ничем не смог. Никаких доказательств того, что нечисть может быть живым существом или управляемой субстанцией, так и не обнаружили. Осколки дикобраза валялись вокруг карста, но материал "отработанной" нечисти был давно изучен. Нечто похожее на застывшую смолу. Будто всю планету истыкали гейзеры черного янтаря, ожидая, когда смогут подловить зазевавшегося путника.
Мысли Блисс вернулись к горлуму. Как он попал в карст? Они же чувствуют их. Может быть, так умирают старые горлумы? Может быть, регенерация не дает им умереть от старости, и они специально находят места смоляных гейзеров, садятся в центре и ждут? Надо сходить к Тристраму. Он просил сваливать ему любые домыслы, которые могли бы помочь в расшифровке занавесей. Заодно лишний раз полюбоваться на них.
Блисс необъяснимо тянуло к занавесям горлумов. Такова была их письменность - отдаленно похожая на узелковое письмо некоторых народностей Земли, в котором, однако, все нити были переплетены между собой, и самой, пожалуй, трудной задачей стало установить порядок чтения. Существовала гипотеза, что строгого порядка чтения не существует, и каждую занавесь можно прочесть множеством способов, просто поворачивая в другую сторону на тех или иных узелках. Проверить ее пока не удавалось. Сопоставление узлов, слов и понятий шло медленно и тяжело.
- Периодически встречаются две определенные сущности верхнего регистра, - сказал Тристрам, когда они разговорились, - причем одна из них живет под землей, а другая - за облаками. Верхняя точно благожелательная, с нижней пока непонятно. Мы предполагаем, что это аналог бога и дьявола. У большинства встреченных цивилизаций такие понятия были.
- У вас получилось уговорить горлумов озвучивать занавеси?
- Да, представь себе! - оживился он. - У нас теперь есть один, который читает вслух! Зовут его что-то вроде Ивииниинвак. Правда, ему никак не удалось объяснить, что надо водить пальцем по узлам. Было бы гораздо проще работать. Но материала теперь больше, разберемся.
- А кто с ним остался?
- Никто. Запись ведет дрон. Кажется, он его нисколько не беспокоит.
Тристрам поднял палец, затем извлек из кармана биочип и молча протянул ей.
- Это... он? - спросила она.
- Все, что смог собрать, - ответил он. - Имей в виду, симуляция категорически неполная. Если тебе интересно мое мнение, то я бы ей не пользовался. Не потому, что она неполная, а... вообще. В принципе. Но раз уж обещал...
- Спасибо, Тристрам!
Она коротко сжала его плечо и выбежала из лаборатории.
Комната едва заметно замерцала, и в центре появился Петер. Он стоял боком, но сразу повернулся, ухмыльнувшись в своей самоуверенной манере. Казалось, сейчас он шагнет вперед и пригладит ее белоснежные волосы, и возьмет ее, как обычно, двумя руками, и... Сердце Блисс забилось пойманным мотыльком. Ей хотелось подбежать, прижаться, но она знала, что лишь проломит обманку из поляризованного света.
- Привет, - прозвучал в наушниках голос Петера.
- Привет, - пробормотала она.
Некоторое время они молчали. Затем Петер наклонил голову привычным, слишком привычным движением, и спросил:
- Почему ты плачешь?
Блисс торопливо провела по глазам ладонью. И правда.
- Потому что ты умер, - сказала она.
- Да, пожалуй, причина уважительная.
Зачем она затеяла все это? Тристрам был прав, не стоило ему потакать ее просьбам. И не стоило ей от него ничего требовать. Разве кто-то может отказать убитой горем женщине? Глупо. Глупо.
- Зачем ты полез туда?! - закричала она.
- Я вытаскивал Казаряна. Если бы не я, он бы погиб.
- Ну и пусть бы погиб!
Петер рассмеялся, пожимая плечами.
- Это моя работа. Ты поступила бы так же на моем месте.
- Я чертов свидетель! Я не могла быть на твоем месте!
- Вот и прекрасно. Мне было бы нелегко потерять тебя.
- Нелегко? Ты! Ты вообще... - ее голос упал до шепота, - любил меня?
Несколько долгих секунд Петер молчал.
- Я не знаю, - ответил он.
- Как это не знаешь?! - спросила она, одновременно осознавая, что Петер прав, что симуляция действительно не знает, не может залезть в голову мертвого человека, разве что Петер где-то хранил дневник, которому поверял самые сокровенные секреты.
- Так, не знаю, - сказал он. - Я не могу с точностью...
В руке Блисс хрустнул пульт голопроектора. Петер исчез, не договорив.
Медотсек встретил неожиданной тишиной. Несколько голов уткнулись в микроскопы. Один из ученых, имени его Блисс не помнила, брал у горлума очередную пробу крови, установив пробирку в ряд, где уже стояло полтора десятка. Абориген лежал на кушетке, все в том же рубище, которое у них считалось за одежду, и молчаливо смотрел в никуда.
- Получается что-нибудь? - спросила Блисс.
- Ждем, когда умрет, - сказал медик. - Нужно аутопсию сделать.
Похоже, сегодня у нее неудачный день.
- Я вообще-то его вылечить просила! - рявкнула она.
Медик отшатнулся от ее осветившегося лица и залопотал:
- Ну а что мы можем сделать? Нам тут уже работы на год. Ты думаешь, мы больше сможем, чем их регенерация? А у него она не работает. А мы ее механизмов не знаем. У нас миллион гипотез, их проверять надо на здоровой особи, или опыты ставить, а сейчас...
Его прервал четкий, хоть и негромкий, голос горлума.
- Ийереийя каата.
Все в изумлении уставились на него. Горлум показывал на Блисс, его голова слегка подергивалась. Блисс узнала ослабленный жест возбуждения - или страха - который люди видели во множестве, когда впервые пришли в поселение аборигенов.
- Мааммвиа ийереийя каата ва сааиайя.
Голос чуть похрустывал, будто старая запись, поврежденная статикой. Горлум все тянул к Блисс руку, и та вдруг шагнула к нему и сжала сухие морщинистые пальцы. Ладонь оказалась непривычно холодной. Вспомнив, каким жаром пылают тела аборигенов на тепловизоре, Блисс поняла, что тот действительно умирает.
- Саатан ва уванвалиайя. Ваараи.
Горлум высвободил руку, положил обе ладони себе на лицо и закрыл свои удивительные разноцветные глаза. В следующее же мгновение отчаянно запищал кардиограф.
Последнее слово Блисс знала. Оно означало - "спасибо".
Следующие несколько дней утонули в суматохе возведения следующего хаба. С орбиты пришел очередной груз, и Мириам припахала всех, кто не был занят в исследованиях, и всех, чьи исследования были сочтены недостаточно важными. Естественно, Блисс оказалась в первых рядах. До каюты она доползала только чтобы сразу же вырубиться.
Тем не менее, при первых же звуках сигнала тревоги всякий сон улетучился. По-военному быстро одевшись, она поспешила в центральный хаб. В коридорах к сирене прибавились проблесковые огни - красно-оранжевые, угроза жизни и оборудованию. Скверная комбинация.
Оказалось, двое ученых-геологов попали в карст на одном из вездеходов. Ализе и снова чертов Казарян, будто нечисть его специально выслеживает. Если верить рыданиям Ализе, ему сегодня повезло гораздо меньше, вроде бы иглами проткнуло, не может двигаться, хотя жив и в сознании.
Многое в этой истории Блисс очень не нравилось. Вездеходы старались не использовать, опасаясь карстов. А тут два идиота ночью поперлись в неисследованную область. Зачем? На это наверняка дала добро Мириам, иное немыслимо. Повезло еще, что скоро рассветет - сутки на Нексоне сменяли друг друга почти в два раза чаще, чем на Земле.
Подозрения Блисс обострились до предела, когда Мириам запретила ей участвовать в спасательной экспедиции. Понять ее, впрочем, можно, учитывая непростые отношения Блисс и нечисти. Хотя это предполагало наличие такта, который у Мириам отсутствовал.
Среди оставшихся Блисс заметила Тристрама. Тот хмурился и выглядел очень обеспокоенным. Встретившись с ней взглядом, тот едва заметно качнул головой, развернулся и отправился к себе в лабораторию.
- Ты что-то знаешь? - спросила она, как только за ними закрылась дверь.
- Мы довольно сильно продвинулись в изучении их языка. Занавеси, которые мы изучаем, это что-то вроде их сказок. В одной из них говорится о сокровище, которое рвется из земли в небо, и самое интересное, что у него указано сравнительно точное местоположение - треть дня пути в сторону, где Солнце прошло треть круга.
- Тогда у сокровища горлумов отличный страж.
Тристрам довольно странно посмотрел на нее.
- Я склоняюсь к мысли, что вездеход был плохой идеей, - сказал он. - Если уж карст однажды спровоцировал обычный автобот.
После несчастного случая с Петером в районе хабитата выпустили ораву автоботов, изучая повадки карстов. Почти сразу один из них провалился и превратился в подушечку для иголок. Остальные бродили по округе несколько дней, пока их не отозвали.
Будто нечисть потеряла к ним интерес.
Блисс потерла заспанные глаза.
- А что говорил мой горлум, удалось узнать?
- Да, кстати! Только сегодня перевели! Хотел тебе завтра рассказать. Смотри... Это история жизни великого вождя. Вот как она заканчивается...
Тристрам вывел на экран изображение одной из занавесей. Уткнул палец в непримечательный на первый взгляд узел и начал переводить:
- И в награду за его деяния не будет он поглощен тьмой подземной, а придет от великого бога на небе женщина с белыми волосами и огненным лицом, и спасет его от земли, и возьмет его за руку, и проведет в царство света и покоя. Это очень условный перевод, но он примерно таков. Слово "ийереийя" может означать как огненный, так и светящийся, источник любого света.
- А слово "каата" это, получается, "лицо"?
- Женское лицо. Мужское будет "баата".
Блисс довольно долго стояла в полной неподвижности, глядя на гипнотическую вязь узлов, по которым палец Тристрама двигался только что, казалось, безо всякой системы.
- Чушь! - очнулась она. - Они это за последние пару дней сплели!
- Нет. Эта фотография сделана гораздо раньше, в наше первое посещение, еще когда... - он резко умолк.
Когда был жив Петер.
- Тогда совпадение.
- Хм... Я тоже на это надеюсь.
- А что, есть другие версии?
Тристрам так близко подошел к монитору, на котором висело изображение занавеси, что почти уткнулся в него носом.
- Как они избегают карстов? - спросил он. - Ты не думала об этом? Считается, что они их чуют. И никто не знает, каким образом. А что если они их не чуют?!
Блисс никогда еще не видела его таким возбужденным.
- Что если они знают, где их никогда не будет?! - повернулся он к ней. - Что если они знают будущее?!
Сигнал тревоги был так похож на предыдущий, что несколько долгих секунд Блисс пыталась досмотреть дурной сон про аварию вездехода и сбрендившего Тристрама. Световое сопровождение на этот раз отличалось, и ей снова понадобилось усилие, чтобы вспомнить, что означает это мельтешение желтого и зеленого. А когда вспомнила, пропустила пару ударов сердца. Возможный конфликт с местным населением. Господи, этого еще не хватало!
Навстречу уже бежали два медика.
- Командора просила доставить как можно скорее, - сказал один из них. - Разрешено вколоть стимулятор, если нужно.
Блисс мотнула головой. Хотя после проявления такого персонального внимания стимулятор, возможно, и не помешал бы.
Естественно, все, кто уже успел собраться, сразу же уставились на нее. Мириам молча кивнула на иллюминатор. Губы ее сжались в тонкую нить.
Снаружи собрались горлумы. Несколько сотен. Они стояли у ограждения и выглядели будто бы мирно. Едва наступило утро, у калитки сквозь легкий туман бледным синим пятном просвечивала униформа Тристрама. Если кто и мог найти с аборигенами общий язык, то он.
- Тристрам говорит, что они требуют тебя, - сказала Мириам.
Мгновение колебания, кивок.
- Ну так они меня получат.
- Тебе решать. Мы не знаем их намерений.
- Я пойду. Они не причинят мне вреда. Я так думаю.
Мириам лишь молчаливо проводила ее глазами.
Тристрам напряженно вслушивался в многоголосицу горлумов, стоявших за изгородью. На внутренней стороне визора бешено сменяли друг друга варианты перевода. Аборигены вопреки ожиданиям не обратили на Блисс никакого внимания. Наконец, Тристрам заметил ее, закончил какую-то витиеватую и не очень благозвучную фразу, и сказал:
- Они пришли увидеть женщину с огненным лицом.
- Ийереийя каата, - пробормотала Блисс.
Она сказала это совсем негромко, почти прошептала, но горлумы вдруг притихли, уставились на нее, словно внезапно обнаружив ее присутствие. Тристрам застыл, ни словом, ни жестом не собираясь помогать ей принимать решение.
Питер часто повторял - лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Блисс вошла в режим свидетеля.
Она ожидала криков, восторженных или гневных, какого-то шума, гвалта, чего угодно. Но ответом ей был шорох. Горлумы мотали головами. Часто-часто. Все как один. В полном молчании.
- Откройте замок, - сказала Блисс.
Спустя минуту выбор был сделан, разрешение - получено, дверь - распахнута. Аборигены, постепенно успокаиваясь, расступились перед ней, образовав огромный коридор, в центре которого стоял старый длинноволосый горлум. Блисс окрестила его вождем. Тот сказал несколько слов, из которых она поняла только "ийереийя каата".
- Переводи, - попросила она, сунув в ухо наушник.
- Он просит тебя пойти за ним, - прозвучал голос Тристрама.
Блисс стукнула себя по носу в знак согласия.
Толпа горлумов тихо и настойчиво оттеснила Тристрама, порывавшегося пойти вместе с Блисс, и той пришлось вполголоса успокоить его и просить оставаться на связи. Впрочем, на связи сейчас в определенном смысле были все, в том числе материнский корабль - Блисс ни на секунду не позволяла себе отключить свидетеля. Оказалось, что это не так уж просто. Постоянно приходилось сдерживать себя.
Это была долгая и странная прогулка. Впереди старый абориген и Блисс, сзади и по бокам широкой подковой распределились остальные горлумы. В полном молчании они шли сначала в привычном направлении, к ближайшему поселению, но затем свернули - как раз в ту сторону, отметила про себя Блисс, где только что провалились геологи. Надо будет узнать, как у них дела, когда она вернется.
Если она вернется.
Солнце уже прошло кульминацию, когда процессия приблизилась к высокому холму с большим провалом у подножия. Судя по аккуратно высаженным вокруг деревцам, использовался он давно и, возможно, появился естественным путем. Блисс была уверена, что нечисть провоцирует карсты. Возможно даже, что она и есть тот самый дьявол, о котором говорил Тристрам.
Аборигены потянулись вниз. Шедшей впереди Блисс едва хватало света собственного лица, чтобы различать дорогу. Похоже, горлумы с легкостью видели в темноте. Они действительно выглядели, как существа, которые совсем недавно вылезли из-под земли и начали строить жилища на поверхности.
Проход постепенно забирал вниз и становился все уже и уже. В месте, очень похожем на тупик, проводник вдруг встал, развернулся и торжественно произнес:
- Анноона асаии на ийереийя каата веенаа уванвалиа. Каанитаа?
Блисс не решалась произнести ни звука, надеясь, что Тристрам не спит, все еще на связи, и сейчас все переведет. К счастью, он отозвался через несколько секунд:
- Он говорит, что если ты пойдешь дальше, то узнаешь свою судьбу, и спрашивает, согласна ли ты. Отвечать лучше голосом.
- Каан! - уверенно сказала Блисс.
Вождь повернулся, шагнул вбок и исчез из виду. Спустя мгновение Блисс догадалась, что там находится резкий поворот, слабо видимый в темноте. Она шагнула внутрь.
- Ты это видишь?! - непроизвольно вырвалось у нее.
- Все это видят, - отозвался Тристрам.
Солнечные лучи били откуда-то сверху, умножались сотнями кристаллов и растекались по огромной пещере, заполняя ее нереальным, колдовским светом. Потолок терялся в сверкающей дымке, а чуть ниже, на высоте в десяток метров, из неровных стен торчали явно рукотворные балки, с которых почти до самой земли свисали баннеры одинакового светло-серого цвета. На каждом из них угольно-черной краской были грубо нанесены рисунки.
Блисс остановилась перед ближайшим полотнищем, задрав голову вверх. Его поверхность расчертили узнаваемые иглы нечисти, пронзающие тела аборигенов, почему-то слишком маленькие, по сравнению с изображениями кричащих лиц по соседству. Поначалу казалось, что неведомый художник исказил перспективу, намеренно или случайно, но потом по характерно выгнутым конечностям и пропорциям Блисс сообразила, что маленькие горлумы на рисунке - это дети. Множество младенческих фигурок, пробитых и насаженных на черные копья дьявольской сущности.
Ее заколотил озноб. Она подошла ближе и поняла, что сверху свисали не просто холсты для картин. Краска была нанесена поверх узелкового плетения, покрывавшего всю площадь и уходившего вверх, туда, где узлы уже нельзя было разглядеть. Ее охватило чувство, близкое благоговению. По сравнению со сказками надземных занавесей здесь хранились целые энциклопедии.
Вождь тем временем приблизился к другому полотнищу и начал декламировать нараспев. Остальные горлумы собрались вокруг и прикрыли глаза и уши. Это означало у них скорбь. В наушниках зашуршало, раздался голос Тристрама:
- Не очень веселая легенда. В ней говорится, что женщину с белыми волосами и огненным лицом, пришедшую от великого бога на небе, ждет великое сражение в месте, где земля падает на небо. Там женщина с огненным лицом осуществит свое предназначение.
- Звучит не так плохо, - прошептала Блисс.
- Даже учитывая, что последняя фраза у горлумов - эвфемизм для смерти?
- Э-э-э... да, теперь уже не очень... О черт! Ты видишь, Тристрам? Что это за хрень?!
Баннер, у которого стоял вождь, также был покрыт рисунками. И в самом его центре красовалось лицо, принадлежащее не горлуму, но человеку - женщине с выбритыми висками и светлыми волосами. Но добило Блисс то, что на лбу и щеках женщины легкими штрихами были обозначены контуры свидетеля.
- Это ты, - подтвердил Тристрам.
Больше он не сказал ни слова.
Вождь уже давно закончил говорить, перешел к третьему полотнищу, и теперь спокойно ожидал, держа в руках довольно увесистый невзрачный черный камень. Убедившись, что завладел вниманием Блисс, он пафосно произнес длинную фразу и протянул камень ей. Удивляясь, как он удерживает в хрупких руках такую тяжесть, она приготовилась принять ее, постаравшись не ударить в грязь лицом. Но старый горлум вдруг выпустил камень раньше, чем она успела подставить руки.
И камень полетел!
Если бы не рефлексы, Блисс от изумления не успела бы его схватить. Камень действительно оказался невесомым. Хотя инерция, а следовательно и масса у него были, в чем Блисс убедилась, немного подвигав его вправо-влево.
Вождь произнес еще несколько слов, уже не столь торжественно, а скорее грустно и многозначительно. Тристрам не подавал признаков жизни, будто отключился. Она вновь подняла взгляд на рисунки, под которыми стояла. Завеса из летающих камней отделяла горлумов от черных шипов нечисти. Нагляднее некуда. Вот что хранит их поселения.
Блисс держала в руках самую сокровенную драгоценность горлумов.
Существование минерала легче воздуха предсказывалось искусственным интеллектом уже давно. Наряду с миллиардом других предсказаний, что их несколько обесценивало. Вулканическая деятельность в среде особого химического состава приводила к возникновению материала, твердого, как метеоритное железо, и наполненного множеством каверн с вакуумом. Масштабы применения нексонита, как его, недолго думая, окрестили на станции, сложно было вообразить. Стоимость, учитывая его редкость в исследованной вселенной - тоже. Блисс в одночасье стала владельцем несметного богатства.
После того, как она в полном одиночестве вернулась на станцию, потянулась обычная рутина, скучная настолько, что к третьему дню Блисс начала что-то подозревать. Ее избегал даже Тристрам, а уж он-то никогда не отвернулся бы от товарища только потому, что тому привалила неслыханная удача. Дело было явно в чем-то другом.
Единственным интересным происшествием за все время был разговор с Казаряном, который состоялся, видимо, только потому, что замотанный в бинты геолог не смог от нее убежать. Иглы нечисти вошли на небольшую глубину во все его тело, в том числе в череп. Медики насчитали почти три десятка дырок. Несмотря на это, Казарян находился в сознании, шутил и утверждал, что это случайность, и что нечисть никак не может быть живой. Глаза его в этот момент бегали, как у нашкодившего ребенка, но глаза в качестве обвинения не предъявить.
Когда с орбиты пришла новая посылка, вопреки ожиданиям, Блисс не назначили на разгрузку, а вместо этого отправили с поручением в самый дальний хаб. Очевиднее был бы только транспарант "здесь происходит что-то странное!" Наплевав на поручение, Блисс по возможности незаметно отправилась к месту посадки транспортника.
Материнский корабль прислал машины. Экскаваторы, буровые установки, землечерпалки, резаки для твердых пород. Прислал с десяток специалистов, выведенных из анабиоза для обслуживания всей этой техники. И еще он прислал контейнеры. Множество контейнеров для перевозки больших объемов груза.
Люди пришли за нексонитом.
Более не скрываясь, Блисс запросила местоположение командоры, и минутами спустя ворвалась в ангар, где шла сверка документов.
- Вот это для чего все?! - рявкнула она, не заботясь о свидетелях.
Мириам, казалось, ожидала ее появления.
- Я занята, - спокойно ответила она. - А у тебя есть поручение.
- Нексонит защищает аборигенов от нечисти.
Мириам вздохнула.
- Нет никакой нечисти, Блисс! - отчеканила она. - Мы провели масштабную разведку. Среди сотни ближайших поселений нексонит залегает только рядом с еще тремя. И естественно, он не окружает поселения, это не забор. Это всего лишь жила. - Она помедлила и добавила: - В любом случае, материнский интеллект дал добро. Апеллировать тебе не к кому. Смирись.
Они совершают ошибку, думала Блисс, пока мчалась по коридору. Тристрам! Он должен знать! Он ее поддержит.
- Я знаю, - уныло сказал Тристрам.
- Это все, что ты можешь сказать?!
Тристрам пожал плечами.
- Восьмой параграф, - добавил он.
- И что?
- Это коммерческий рейс, Блисс. Здесь каждый спит и видит, как бы попасть под параграф о незапланированной прибыли. Даже я. С такой добычей я смогу позволить себе делать, что хочу, до конца жизни.
- Но ты же видел занавеси!
Тристрам покачал головой.
- Здесь все не так, как мы думаем, Блисс. Слишком много странностей. Ты не интересовалась результатами аутопсии твоего горлума? Они не афишировались по определенным причинам. Так вот - у него не нашли органов репродуктивной системы. Вообще никаких. И мы никогда не видели ни женщин горлумов, ни их детей. По сути, мы не знаем, как они рождаются.
- Может быть, у них другой принцип размножения. Как у муравьев, например, горлумы - это солдаты, а где-то внутри сидит матка и рожает, рожает...
- Может быть что угодно. Но все это должно отражаться в языке. У них есть слова для мужчин и женщин - зачем? Откуда они взялись?
Блисс устало плюхнулась на стул.
- Тогда что было в пещере? - спросила она. - Что означают эти рисунки?
- Помнишь, - подумав, сказал Тристрам, - я говорил тебе, что горлумы предсказывают будущее? Сейчас я склоняюсь к мысли более прозаической. Я слишком увлекся вопросом, правильно ли мы их понимаем, проверкой истинности следствия, и совсем забыл, что ошибка может быть и в причине. Они врут нам, Блисс. Они говорят нам то, что мы хотим слышать.
- Телепатия?
Он кивнул.
- Ты хочешь сказать, что эти рисунки они нарисовали специально для меня? Для нас? Но зачем им подобная мистификация?
- Я не знаю, Блисс. Хотел бы я получить кусок этого рисунка. Можно было бы провести анализ и сказать точно. Но, сама понимаешь, среди нескольких объяснений выбирай самое простое... И еще меня беспокоит изображение с проткнутыми детьми. Аборигены там изображены с широко раскрытыми ртами, как будто они кричат. Но я никогда не видел, чтобы они кричали. Рты они так открывают только в одном случае - когда радуются!
Чувство предстоящей катастрофы не покидало Блисс.
Но что она могла сделать? Ее главное оружие приняло другую сторону.
Она доплелась до каюты, и долго сидела в темноте, размышляя. С кем ей еще посоветоваться? Кто еще подскажет, что делать?
И тут она поняла, что такой человек был. Был.
Нужно только найти чип...
Она закрыла глаза, ожидая, когда характерно щелкнет проектор.
- Привет, Петер.
- Привет, Блисс.
- Мне нужен твой совет.
- Все, что угодно!
Его тон был легкомысленным, почти веселым.
- У тебя было такое, что ты считаешь правильным одно, а все остальные - другое?
- Не помню, - не задумываясь, ответил Петер. - Но это вполне вероятно. По крайней мере, были ситуации, когда ошибались все.
- И что бы ты сделал в таком случае?
- Доверяй своей интуиции. В нашей работе очень важна интуиция. Я рискую жизнью, мне решать.
- А если я рискую чужими жизнями?
Она открыла глаза. Лицо Петера оказалось прямо напротив нее, и она, не удержавшись, попыталась погладить пальцами голограмму.
- Чужими жизнями, - серьезно сказал Петер, - рисковать нельзя.
Физиономия Палтача представляла собой странную смесь извиняющейся суровости.
- Мириам предупредила, чтобы никаких средств передвижений тебе не выдавать.
- Мне в восемнадцатый хаб пешком переться?
- Видимо, да.
- У меня ноги отвалятся!
Палтач с сомнением окинул взглядом спортивную фигуру Блисс.
- Прости, Блисс. Мириам была недвусмысленна. Не знаю, что вы там не поделили, но...
Все он знает. Ну да не страшно.
Времени достаточно.
Блисс бежала по служебному шоссе, туда, где несколько дней назад образовался провал. На этом месте обнаружилась новенькая изгородь, но рядом бродил автобот, который помог Блисс через нее перебраться. К счастью, паранойя Мириам простиралась недостаточно далеко, чтобы перепрограммировать электронику.
Путь до поселения занял часа полтора, и под конец Блисс, несмотря на всю ее подготовку, выбилась из сил. Горлумы, увлеченно что-то чертившие на земле палкой, с интересом уставились на нее, и она поняла, что не знает, что им сказать. Она хотела было включить режим свидетеля, но в последний момент опомнилась - неизвестно, как поведет себя материнский корабль, узнав, что Блисс воспротивилась его решению.
- Ийереийя каата, - сказала она.
Горлумы неподвижно застыли, навострив уши.
- Там вашу защиту воруют, - сказала она и показала рукой. - Там! Летающие кирпичи! Хотят у вас забрать! - Она подняла с камень и показала, будто он парит по воздуху. - Вам нужно идти за мной!
Блисс сунула руку в еще обжигающе горячую золу и провела пальцем по контурам свидетеля, надеясь, что получается достаточно похожая картинка. Затем махнула рукой, надеясь, что горлумы ее поймут, и крикнула:
- За мной! Идите за мной!
Она прошла несколько шагов и обернулась, чтобы выяснить, что к стоящим аборигенам присоединился вождь. Тогда она вернулась и повторила пантомиму с камнем лично для него.
- Ийереийя каата, - сказал вождь, - каннаа са аниамиаммаа уванвалиа?
Опять спрашивает что-то про судьбу, поняла Блисс. Знать бы, что именно? Была не была!
- Каан, - ответила она.
Вождь на секунду прикрыл глаза. А затем начал деловым голосом командовать. Горлумы сразу пришли в движение, порскнули в разные стороны и почти сразу же скрылись из глаз, будто провалились в незаметные подземные ходы.
- Виинниа! - скомандовал вождь, показав рукой в нужную сторону.
И пошел, не оборачиваясь. Блисс пристроилась рядом.