Аннотация: Написан в 2023 году на конкурс "Рваная Грелка", "супергрелочный" заход.
Вчера сёстры вытащили из каюты Юичи контрабандой протащенный на борт журнал для взрослых и чуть не сдали его капитану станции. Взбесили несказанно, а за ужином корчили такие вредные гримасы, что Юичи вспылил и сбежал из-за стола. Под громкий хохот вредных несносных засранок.
Сегодня он засыпал в спасательной капсуле, под скрежет, проникающий даже сквозь обшивку. Под редкую, но сильную тряску, означавшую не то взрывы, не то излом конструкций. Под ускорение, вдавившее тело в ложемент.
В его голове царил хаос. Всё смешалось - надежды, сёстры, война, будущее. Мысли не поспевали за химикатами анабиоза.
Казалось, он на секунду закрыл глаза, чтобы проснуться в полной тишине.
Юичи попытался сесть, но мышцы отказалось повиноваться. С неимоверным трудом он приподнялся на локтях и осмотрелся. На всех мониторах - тёмный, мёртвый док, освещаемый лишь фонарями спасательной шлюпки.
- Что с моим телом?
- Постгибернационная атрофия. Желаете начать физиотерапию?
- Да.
По всему телу прокатилась волна электричества. Юичи вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли. Спустя несколько секунд его накрыло следующей волной. Из носа закапала кровь.
- Сколько прошло времени? - спросил он.
- Девятьсот шестьдесят девять лет, двести сорок восемь суток, пять...
- Что?!
- Девятьсот шестьдесят девять...
- Так долго!
- Это минимальное время, которое требовалось для синхронизации орбит.
Юичи лишь горестно качнул головой. Он имел в виду совсем другое. Человечества, в том виде, в каком он привык ему принадлежать, давно не существовало.
- Почему именно на Юпитер? Как так получилось?
- Спустя три оборота вокруг Солнца на сигналы капсулы продолжала откликаться только исследовательская база Иокаста.
Все мертвы, подумал Юичи. Все мертвы! Да и здесь, вероятно, остались лишь роботы.
Тысяча лет! Боги! Боги!
Он поднял руку. Теперь это требовало меньше усилий, но вдруг пришла мысль, что он слишком ослаб, и не может справиться с крошечной гравитацией спутника Юпитера. В панике он начал шарить по стенкам в поисках того, чего бы подбросить, но быстро устал. Рука упала вниз тем самым камнем, который он хотел швырнуть.
- Здесь искусственная гравитация? - спросил Юичи.
- Ускорение один же. Состав и плотность газа за пределами обшивки капсулы идентичны земному воздуху.
Что ж, с недельку поживу, мрачно подумал Юичи. Пока с голоду не сдохну. Впрочем, если здесь на дармовой энергии Юпитера гравитроны проработали столько времени, может и гидропоника не вся умерла?
Чем дольше он здесь лежит, тем меньше времени остаётся на поиски способа выжить.
Борта втянулись внутрь. Слегка ударило по ушам, заболела голова. Потянуло чем-то затхлым, пыльным. Стало ощутимо холоднее. Юичи отодрал от себя электроды, вытащил катетеры, спустил ноги, как с кровати. Привычно вызвал центр управления имплантами, попробовал включить ночное видение. Получилось. В темноте дока обозначились поручни, трубы, изгибы стен и двери.
Ноги слушались, пусть и словно после марафона. Первая дверь оказалась запертой, но вторая поддалась. Юичи шагнул в коридор, совершенно пустой, если не считать равномерно расположенных дыр в стенах. Возможно, здесь когда-то стояли шкафчики, которые потом зачем-то демонтировали.
Когда коридор начал ветвиться, Юичи решил каждый раз поворачивать направо, чтобы хотя бы иметь возможность выйти обратно к капсуле. По дороге ничего интересного не попадалось, он постепенно ускорил шаг, за очередным поворотом наткнулся на кучу какого-то хлама, споткнулся и упал, с грохотом обрушив стоящие вдоль стены длинные железяки, то ли трубы, то ли профили.
Дверь в дальнем конце коридора открылась. В лицо ударил свет. Юичи поспешил подняться и обнаружил, что на него изумлённо смотрит какой-то человек. Молодой, темноволосый, коротко стриженый, с цифрой девятьсот одиннадцать на синем комбинезоне.
- Добрый день, - сказал Юичи на японском и неглубоко поклонился. - Такао Юичи.
Человек явно не понимал, что предпринять. Он с минуту разглядывал Юичи, раскрыв рот, а потом откашлялся и по-русски неловко произнёс по слогам:
- Здравствуйте.
Юичи возблагодарил бога, что среди двух иностранных языков в колледже выбрал в том числе и русский.
- Здравствуйте. Меня зовут Такао Юичи. Я прибыл на спасательной капсуле.
Принять решение человеку в комбинезоне вся эта информация, похоже, не особенно помогла. Он ещё некоторое время раздумывал, а затем, наконец, махнул рукой и сказал:
- Идите за мной.
Юичи не заставил себя ждать.
Вскоре девятьсот одиннадцатый остановился у двери, которая на вид не отличалась от всех остальных, постучал, а затем грубовато взял Юичи за плечо и аккуратно завёл внутрь. В небольшом помещении сидели ещё трое мужчин, все с разными номерами на груди.
- Вот, - сказал девятьсот одиннадцатый. - Нашёл его во втором консерве. Говорит, что прибыл на спасательной капсуле.
Сцена изумлённого молчания с раскрытыми ртами повторилась, теперь уже на троих.
- Меня зовут Такао Юичи, - на всякий случай сказал Юичи.
Мужчины переглянулись.
- Надо показать его маме, - сказал самый старший, с цифрой восемьсот семьдесят семь.
- Ты хочешь разбудить маму?! - ужаснулся другой, помоложе.
- Нет! - старшего эта мысль явно тоже шокировала. - Подождёт, пока проснётся. Чего ты умеешь делать?
- Вообще я мангака, - признался Юичи. - Рисую комиксы.
Мужчины переглянулись снова.
- Мы не знаем, что это такое, - сказал старший.
- Да, наверное... - смущённо согласился Юичи. - Я неплохо обращаюсь с компьютерами! Могу попробовать помочь, если есть какие-то сложности.
- А вот это хорошо. Случаются сложности. Пойдём, найду комнату тебе.
Комната оказалась более чем аскетической - стол, стул, кровать. Туалет общий, старший показал, как к нему пройти. Юичи рассудил, что в его положении жаловаться не приходится. Лишь на всякий случай уточнил насчёт еды.
- Как повара приготовят, - ответил старший. - Я тебя проведу. А пока пойдём, компьютеры покажу.
Компьютеры здесь оказались ещё более допотопными, чем Юичи ожидал. Никаких нейроинтерфейсов, только аэротачи, а кое-где вообще обычные мониторы с клавиатурами. К счастью, он был с такими знаком. С помощью хмурого тощего парня под номером восемьсот девяносто он быстро вник в структуру локальной сети, и начал было уже разбираться в назначении отдельных нод, когда по станции разлилась странная электрическая трель.
- Ужин, - сказал восемьсот девяностый.
По дороге они встретили старшего. Тот нахмурился, пробормотал что-то вроде "а если бы потерялся", но развивать мысль не стал.
В столовой Юичи встретил человек пятьдесят, от подростков до совсем уже стариков. Старший вывел его в центр, положил руку на плечо, и сказал:
- Это Такаоюичи. Он побудет с нами, пока мама не решит, что с ним делать.
- Можно просто Юичи, - пробормотал Юичи и вежливо поклонился.
К нему мгновенно потеряли интерес. Судя по всему, замешательство первых встретившихся ему поселенцев было связано не с фактом его существования, как таковым, а с непониманием, что именно с ним делать. А раз решать будет мама, то и думать больше нечего.
Мама.
Воображение живо нарисовало старую ведьму и толпу её пронумерованных обожателей, по мановению когтистого пальца раздирающих несчастного японца на вкусные питательные конечности. Юичи вздрогнул и попытался эту картину отогнать. Принявшись за еду - какую-то разваренную, но довольно вкусную котлету - он потихоньку начал рассматривать здешних обитателей.
Ковыряясь в компьютерах, он прикидывал, как здесь могла быть налажена жизнь. И за тысячу лет получалось, как ни крути, кровосмешение. Теперь же он замечал на некоторых лицах признаки вырождения, замечал слишком похожие лица, но в целом люди здесь выглядели на удивление пристойно. Единственное, что было непонятно ему - среди присутствующих не было ни одной женщины. Раздельное проживание? Боятся, что им негде будет жить? Ладно, разберёмся потихоньку.
Жизнь Юичи довольно быстро вошла в монотонную колею. Первые пару дней он проплакал, почти не выходя из комнаты. Затем потихоньку втянулся. Утром - которое знаменовалось включением света - он шёл к компьютерам и продолжал изучать устройство станции. Никто ничего от него не требовал. День на пятый он осмелел настолько, что начал задавать вопросы. Мол, какие нынче насущные задачи. Выяснилось, что часть лабораторного комплекса отключилась от защитной сети, противостоящей радиации Юпитера, и отличным планом было бы найти способ одновременно подключить её обратно, наладить там жизнеобеспечение и одновременно не помереть. По крайней мере, так Юичи понял отрывистые, почти злые фразы восемьсот девяностого.
Электричества на станции было в достатке, но Юичи всё же укрупнённо расписал, куда оно уходит, и обнаружил, что довольно приличный кусок тратится на некий медицинский бокс. Он находился где-то в жилом отсеке. Юичи туда не пускали, два дюжих молодца говорили "нельзя", и тому оставалось лишь поворачивать обратно. Медицинский бокс работал почти круглый год с короткими перерывами каждые три и девять месяцев.
Словно вампирский гроб, подумал Юичи, отругал себя и продолжил работать.
Номерные, как Юичи вскоре прозвал их про себя, шли на контакт легко, но говорить с ними вскоре стало не о чем. Ничего, кроме крошечного участка работы, им отведённого, они не знали, и интереса не проявляли. На вопросы о маме отвечали что-то вроде "мама это мама", на вопросы о других женщинах пожимали плечами. Они не понимали, о чём речь. Постепенно Юичи уверился, что наблюдает закат этого странного последнего осколка цивилизации, к которому ему повезло - а может, и не повезло - прибиться.
Он изучал принципиальные схемы генераторов с отключённой стороны, пытаясь оценить возможности дистанционного доступа, когда в дверь постучали. Сначала Юичи запаниковал, пытаясь вспомнить, какое русское слово нужно в таком случае говорить. Затем запоздало удивился - неужто у кого-то из номерных сохранилась привычка стучать? Обычно они вламывались, не заботясь о вежливости.
- Заходите! - наконец, опомнился он. А когда дверь открылась, чуть не уронил рисунки.
Это оказалась женщина. Лет сорока на вид, высокая, с короткими, чёрными, небрежно обрезанными волосами. Её настежь распахнутые тёмно-карие, почти чёрные глаза, казалось, сожрали бы Юичи, но не могли зацепиться за его фигуру, словно та являла собой нечто головоломное.
Он вскочил, вытянулся в струнку, поклонился и скороговоркой выпалил:
- Такао Юичи!
- Татьяна Матвеева, - раздалось в ответ.
Голос был бесцветный, усталый, надтреснутый, и одновременно какой-то странно интенсивный. Но удивило Юичи не это. Он вдруг понял, что встретил здесь первого человека с нормальным именем и фамилией.
- Я присяду? - спросила Татьяна, и не дожидаясь ответа, подвинула табурет и села. - Не очень хорошо себя чувствую... Юичи-сан, правильно?
- Такао-сан. Можно просто Такао, Матвеева-сама. Сейчас не то время...
Юичи, за неимением второго стула, опустился обратно на кушетку.
- Простите, - Татьяна склонила голову. - Такао-сан. Не знаю, с чего начать. Ваше появление здесь воистину... удивительно.
- Для меня это чудо, Матвеева-сама.
- Вы скоро поймёте, что для нас это чудо ещё большее. Прошло довольно много времени, некоторые вещи могут вас шокировать. Прошу вас относиться к ним спокойно.
- Не беспокойтесь! Я уже практически привык.
- Боюсь, с настоящими странностями вы ещё не сталкивались, Такао-сан.
Вздрогнув, Юичи ещё раз посмотрел на Татьяну. Его беспокоил контраст между её монотонным, безразличным голосом и почти безумным взглядом, практически ни на секунду от него не отрывающимся.
- Как вам здесь живётся? - спросила она.
- Очень хорошо. Я стараюсь приносить пользу.
- Откуда вы знаете русский?
- В колледже было принято изучать два иностранных языка. Я выбрал английский и русский. Я удивлён, что... - Юичи вдруг почувствовал, что под влиянием женского голоса совсем расклеился. - Скажите, действительно прошла тысяча лет?
- Я... я удивлён, что понимаю ваш язык. Что он не изменился.
- Дети учатся по одним и тем же записям. А вообще у нас приличная библиотека. И книги, и фильмы. Ей почти никто не пользуется... Вернее, я не разрешаю. Но вам можно. Я договорюсь потом. Если хотите.
- Почему не разрешаете, Матвеева-сама?
Татьяна в странном жесте выставила руки с растопыренными пальцами.
- У нас сейчас другие цели, - непонятно ответила она. - Слишком много лишнего пришлось бы объяснять. Сейчас от детей требуется послушание, а многие книги воспитывают скорее обратное.
Юичи решился.
- Почему вы называете их детьми? - спросил он. - Это вас они зовут мамой?
Татьяна отвела взгляд, лицо её поскучнело. Юичи понял, что вопрос этот задавать не стоило. Извиняться он побоялся.
- Скажите, Такао-сан, у вас были братья и сёстры? - спросила она вдруг.
Тоска всколыхнулась с новой силой. Судорожно вздохнув, Юичи ответил:
- Да. У меня было три сестры.
- Вот как?! - воскликнула Татьяна. - А у ваших родителей были братья и сёстры?
- У отца брат и сестра, у матери - две сестры.
Его ответы почему-то очень взволновали собеседницу. Она дышала так глубоко и часто, словно только что пробежала стометровку. Юичи слышал, что русские женщины импульсивны и эмоциональны. Его слегка возбудило поведение Татьяны. Он даже мысленно порадовался, что она была одета в бесформенный балахон, почти полностью скрывающий тело.
Татьяна внезапно вскочила.
- Прошу меня простить, Такао-сан! - отчеканила она. - Я забыла, что для вас всё это произошло совсем недавно.
- Ничего страшного, Матвеева-сама... - запротестовал было Юичи, но Татьяна взмахом руки прервала его.
- Я прошу поверить мне, что это были не праздные вопросы. Вы настоящий подарок судьбы, Такао-сан. Мне нужно немного свыкнуться с этой мыслью. Если у вас есть завтра какие-то дела, прошу отменить их. У меня будет к вам важный разговор.
Не дожидаясь его реакции, она быстро вышла из комнаты.
Юичи отёр лицо. Так вот какой оказалась "мама", о которой говорили номерные. Не демонической старухой, а совсем даже приятной симпатичной женщиной, если не считать некоторых нервирующих черт. Юичи не привык к людям с таким... пронзительным взглядом.
Но было ещё что-то очень странное, неправильное, что он никак не мог ухватить. Что-то не вписывалось в рамки. Не сочеталось. И проворочавшись полночи, он вдруг понял, что царапнуло его во время разговора - поначалу даже приятно, но затем яд, попавший через эту крошечную ранку, вцепился в его сердце и начал разъедать, вызывая всё большую тревогу.
Юичи никак не мог ожидать, что спустя почти тысячу лет люди будут помнить японские уважительные именные суффиксы.
Его разбудил грохот. Снаружи будто кто-то бился об стены, слышалась возня, неразборчивая ругань. Только Юичи подошёл к двери, как та вдруг распахнулась, больно ударив его по лбу. Юичи с криком растянулся на полу. В комнату ввалился клубок из трёх мужчин, двое постарше явно пытались удержать третьего, молоденького парня, которого Юичи пару раз встречал, но знаком с ним не был, номера его не помнил.
Парень растянулся на полу, с рычанием вытянув в сторону Юичи руку со скрюченными пальцами. Тот в страхе отполз подальше. Лоб разболелся, его странно покалывало. Юичи провёл по нему пальцами, посмотрел - красные.
- Откажись! - заорал парень.
- От чего? - спросил Юичи.
- Сейчас моя очередь! Откажись!
- Я не понимаю.
В дверном проёме появилась Татьяна. Из-за её плеча выглядывало несколько мужчин. При виде окровавленного Юичи лицо женщины, и так бледное, побелело, как холст.
- Девятьсот девятнадцатого в карцер! - процедила она и показала на Юичи: - А вы срочно за мной!
- Мама! - закричал девятьсот девятнадцатый. - Сейчас я должен быть с тобой! Мама!
Его быстро увели. Не успел Юичи подняться, как Татьяна нетерпеливо схватила и потащила в другую сторону. Крики скоро смолкли.
Часовые при виде Татьяны не обмолвились и словом, лишь проводили почтительным взглядом. Жилое пространство оказалось широким и светлым. Здесь наверняка когда-то жил основной персонал станции. Юичи с удивлением разглядел углубление между стальными дорожками, которое могло быть только маленьким прудиком. Он представил зелёную траву, воду, возможно даже каких-то птиц. Как было бы прекрасно вернуть всё это!
- Прошу прощения за поведение... моего сына, - сказала Татьяна, и спустя пару секунд будто спохватившись, добавила: - Такао-сан.
- Не стоит, Матвеева-сама. Хотя я не очень понял, чего он от меня хотел.
- Я объясню вам, пока вас будут обследовать.
- В этом нет необходимости. Я хорошо себя чувствую.
- Вы получили ранение. Вы очень важны, Такао-сан, нельзя оставлять без внимания любую царапину.
Они вошли в стерильно белое помещение. В центре стоял аквариум, внутри которого виднелось ложе, предназначенное для одного человека. Стационарный медицинский бокс. Похоже, тот самый. Пустой.
Татьяна выдвинула панель, пробежала по ней пальцами. Стенки аквариума поползли вниз.
- Вам придётся раздеться, Такао-сан. Не волнуйтесь, я привыкла к наготе.
Юичи медлил.
- Это не обязательно...
- Раздевайтесь! И ложитесь.
Он подчинился. Едва его спина коснулась поверхности бота, лодыжки, запястья, талию и лоб мягко стянули силиконовые обручи. Пару раз за свою жизнь Юичи был внутри медбокса, и знал, что это необходимо. Но всё равно ему стало немного не по себе.
- Вам удобно? - спросила Татьяна.
- Да, вполне.
- Вы очень красивый мужчина, Такао-сан.
- Благодарю, Матвеева-сама. Вы тоже очень красивая женщина.
Она лишь хмыкнула. Бокс закрылся, выдвинул с десяток отростков и осторожно начал ощупывать тело Юичи, в том числе рану на голове.
- У нас мало времени, Такао-сан, - сказала Татьяна. - Я предлагаю пропустить все необходимые прелюдии. Вы, вероятно, заметили, что у нас тут мало женщин?
- Действительно.
- У нас нет никаких способов влиять на пол ребёнка, кроме как надеяться на старый добрый случай. Однако, спустя столько лет, стало очевидно, что все мои дети способны зачать только мальчиков. Мы продолжали пытаться, надеяться на чудо... И тут появились вы. Такао-сан, мне жизненно необходимо, чтобы вы стали отцом моего ребёнка. Желательно сегодня же.
Юичи похолодел.
- Почему у нас мало времени, Матвеева-сама? - запинаясь, спросил он.
- Потому что я старею. Мне сорок три биологических года. А вам?
- Двадцать шесть. Однако я не могу так...
- Вы, наверное, уже знаете, что ни одна станция в солнечной системе не откликается на наши сигналы, Такао-сан? Человечество мертво. Кроме нас. Вы не считаете, что это накладывает на нас определённые обязательства?
- Мне нужно подумать.
- У вас нет времени думать! - рявкнула Татьяна. - Простите. Простите. Вы просто... не понимаете... Я не права. Дело не во времени. Дело в отсутствии альтернатив. Я не приму отказа. Я должна возродить человеческую расу! Я слишком многим пожертвовала, чтобы отказаться от этой цели.
Юичи незаметно подёргал руками и ногами. Обручи держали крепко.
- Ну же, Такао-сан. Неужели я настолько уродлива?
Татьяна сбросила одежду и встала перед ним, обнажённая. Прозрачные стенки бокса нисколько не мешали обзору. Она действительно была красива. Ни единой морщинки, растяжки, жировой складки. В мире, сгинувшем в пожарище тысячу лет назад, такое тело означало постоянные косметические процедуры... Юичи поглотил ужас! Женщина перед ним была безумнее, чем он мог предположить.
- Матвеева-сама, пока вы спали, я выяснил, что этот медицинский бокс работает почти непрерывно...
Где-то за стеной заорал младенец. Татьяна вышла из поля зрения Юичи, и через минуту вернулась с ребёнком, завёрнутым в серую ткань.
- Девятьсот тридцать пятый. Милашка, правда? Я должна благодарить вас за возможность подержать его на руках, Такао-сан. Обычно я в это время уже сплю.
В голосе Татьяны звучало, впрочем, что угодно, но не любовь. Плохо сдерживаемое отвращение - вот на что это было похоже больше всего.
Сглотнув, Юичи спросил:
- На базе есть другие женщины?
- Нет, - рассеянно ответила Татьяна.
- Это вы постоянно лежите в медбоксе?
- Да.
Ну конечно, подумал Юичи. В этом возрасте она вольна бояться любых осложнений. Учитывая миссию, которую она себе вообразила, неудивительно. Она, конечно, ненормальная, но в её ненормальности прослеживается логика. Интересно, каково это - жить, практически не выходя из аквариума? Неудивительно, что она странноватая.
- А сколько женщин было изначально? - спросил он.
Татьяна непонимающе посмотрела на него и вдруг расхохоталась! Заливаясь истерическим безумным смехом, она отдала младенца кому-то на периферии зрения, а затем улеглась на прозрачную крышку бокса, оказавшись с Юичи нос к носу. Большие груди расплющились о стекло, как в порножурналах.
- Ты не понимаешь, да? - с диковатой усмешкой сказала она. - Милый Такао-сан! Когда-нибудь я расскажу тебе, какие страсти кипели здесь первые лет двадцать после войны. Нет, конечно, сначала женщин было несколько. Сколько бишь нас было... Шестеро! Две слишком старые, две довольно быстро покончили с собой, а последняя оказалась бесплодной. Но пыталась до последнего! - По лицу Татьяны потекли слёзы. - Её звали Вероника. Она так меня жалела. Они даже не догадались разбудить меня, когда она умерла. Тупые бараны! Но теперь всё поменяется! Я назову нашу первую дочь в её честь. Надеюсь, это не будет плохим предзнаменованием? Они должны быть фертильными, наши дочери. Но я думаю, всё будет хорошо.
- Вы что, были здесь, когда началась война?!
- Мне было двадцать четыре, когда она началась. Подающая надежды лаборантка. Почти всю свою долгую, долгую, долгую жизнь я провела вот тут, - она постучала по крышке. - Он не даёт мне стареть. Но и молодеть не даёт, поэтому даже те короткие дни, которые я провожу снаружи, ложатся тяжким грузом прожитых лет. Ну так как, Такао-сан, ты готов взять меня?
В голову Юичи не помещалось то, что он начал понимать.
- Всё это действительно ваши сыновья? - прошептал он. - Но как? У вас есть банк спермы?
- Ничего у нас нет, кроме этого бокса и радиации Юпитера, чтобы хоть как-то спровоцировать мутации. Девятьсот девятнадцатый, между прочим, целых четыре минуты под ним торчал. А ты так его бортанул! Если бы только мы были на Праксидике... Видел бы ты тамошние медицинские навороты! Я думаю иногда - неужели никто не додумался до этого решения? Почему никто не попытался продолжить человеческий род?
- Потому что это безумие, - прошептал Юичи. - Я никогда не дам согласия. Я не смогу смотреть, как мои дочери превращаются в инкубаторы. Пусть даже для спасения человечества.
Татьяна умолкла. Сползла с крышки, сложила руки под грудью и задумалась, повернувшись боком к Юичи.
- Жаль, - наконец, сказала она. - А ведь это не самый сложный выбор, который предстоит тебе.
- Отпустите меня!
- Боюсь, это невозможно. У меня на тебя большие планы, Такао-сан.
- Вы старше. Вам медбокс нужнее. Вдруг ничего не получится? Даже если вы... Вдруг опять будет мальчик?
- А ты хитрец, - улыбнулась Татьяна. - Хотя ты прав. Просто, уж очень это тяжёлая работа, спасать человечество. Я заслужила небольшой отпуск. Месяцев на девять.
Он не понял, что она имела в виду. Видимо, это отразилось на его лице.
- Ты плохо понимаешь, из чего состоит моя жизнь, - тихо сказала Татьяна. - Я не виню тебя. Это сложно осознать. Представь себе. Меня пару дней трахают молодые красивые мужчины. Затем, как только медбокс подтверждает факт беременности, я засыпаю. Потом я просыпаюсь, рожаю, и засыпаю снова, месяца на три, для восстановления. Экспериментальным путём я выяснила, что это оптимальный перерыв. Для меня, впрочем, нет никакой разницы. Я рожаю примерно раз в четыре дня, Такао-сан. Это больно. Это опустошает. Лишает всякой надежды. Раньше я выделяла пару дней на отдых, на чтение, но потом поняла, что это лишь сильнее растравляет душу. Поэтому...
Стены бокса снова скользнули вниз. Татьяна присела рядом с Юичи и ласково вытерла ему слёзы уголком простыни.
- Ты хороший парень, Юичи, - продолжила она. - Если нашим ребёнком будет мальчик, возможно, я лягу в бокс вместо тебя. Но если девочка - это будет значить, что твоя жизнь теперь намного важнее, чем моя. И ты должен знать, почему, Юичи. Даже если мы с тобой нарожаем кучу прекрасных девчушек, очень вероятно, что для получения следующего поколения женщин...
- Прошу вас, не надо!
- ...тебе придётся самолично оплодотворять...
- Замолчите!!!
Татьяна сочувственно вздохнула.
- Ты должен как можно раньше смириться с этой мыслью.
- Я никогда на это не пойду!
- К счастью, вскоре это будет уже не моя ответственность. Я наконец-то состарюсь и умру. Если только у тебя нет под рукой второго такого же медбокса...
Она осеклась. И Юичи с ужасом понял, что знает, о чём она думает.
Капсула!
Спасательная капсула, в которой можно спать хоть до тепловой смерти Вселенной.
Глаза Татьяны загорелись знакомым безумным огнём.
- А ведь у нас есть больше времени, чем я думала! - промурлыкала она. - Столько дел, столько дел. Да, тебе определённо нужно будет полежать некоторое время на сохранении. Но сначала...
Она залезла на ложе медбокса, умудрившись устроиться на самом краешке стола. От неё приятно пахло абсолютно здоровым женским телом. Она прижалась к Юичи мягкой грудью, лизнула в шею. Ласковая женская рука скользнула ему между ног.
- Мы создадим прекрасное человечество, мой Адам, - прошептала Татьяна. - Ты смиришься. Когда-нибудь. По крайней мере тебя ждёт будущее гораздо приятнее моего.
Он что-нибудь придумает, пообещал себе Юичи.
Он что-нибудь обязательно придумает.
Но сейчас он больше был не в силах сопротивляться.