Маша проснулась в отличном настроении. Она прыжком слетела с кровати и покралась на цыпочках на кухню. Смотрит, бабушка у окна сидит, вяжет. А сама себе под нос нашептывает: - Двадцать один, двадцать два, - петли считает. Маша - раз! Ладошками бабушке глаза и закрыла. Вместе с очками.
- Маша, пусти! Уколешься! У меня же спицы в руках!
А Маша хохочет, заливается. А бабушка ей:
- Ну, хватит Ваньку-то валять. Что ты скачешь, как коза на верёвке?
- Какого такого Ваньку?
- Да такого, Ваньку-дурачка. Глянь, что ты натворила, егоза. Я же петельки из-за тебя со спицы упустила. Теперь надо все сначала начинать. Э-эх! Лучше бы села, посмотрела, глядишь - научилась бы носочки-то вязать лучше бабушки. Как хорошо-то!
- Да ну,- отвечает Маша, - это скучно! Это только старушки вяжут, а девочки - нет.
Обиделась бабушка на Машу, а виду не подала. Вздохнула только.
- Что ж с тобой поделать, - говорит, - пойди тогда деду помоги. Вон он, во дворе, удочки налаживает на вечерний клев. Видишь, лесочка у него запуталась. У тебя пальчики тоненькие, глазки зоркие, ты быстро справишься, а то ему трудно.
- Ладно, ладно, - говорит, - помогу.
Маша взвилась пружиной и прыг-поскок - вот она уже и в саду. Глядь, дедушка сидит, сопит, сосредоточился. На спичечный коробок леску наматывает. Подкралась Маша сзади, как гавкнет деду прямо в ухо:
- Гав!
- Ой!
Дед от страха подпрыгнул, даже снасти из рук выронил. А Маша - цап! И давай мотать-помогать, из лесочной путаницы кончик вытягивать.
- Ой, ой! Не надо так, Машенька, затянешь! Мне тогда вовек не распутать. Разве так можно? Надо потихоньку, полегоньку, аккуратненько.
- Да брось ты эти удочки, деда, пошли по деревьям полазаем, а?
- Во-во. Мне с моим ревматизмом только на дерево залезть и осталось. Кхе-кхе-кхе! - засмеялся дед. - Нет, Машенька. У меня уж ножки не те. Пойдем-ка лучше с тобой на речку. Сядем рядышком, хорошо! Комарики поют, камышики шуршат, я тебе самую легкую удочку закину, бамбуковую.
- Я червяков боюсь. Они тянучие, - надулась Маша.
- А я сам тебе червячка наживлю, а ты будешь с рыбками играть, с карасиками, окуньками. Идет?
- Нет, не идет, - сказала Маша, - это скучно - рыбу ловить. Мне охота бегать, прыгать, скакать, кувыркаться!
Маша схватила деда за карман пиджака и ну тянуть. Канючит: - Дед, ну вставай! Погоняйся за мной!
А карман-то - тр-р-ак! И порвался.
- И-их! - огорчился дед, - занялась бы ты делом каким, что ли. Пойди с ребятами поиграй. Во-о-он они пошли. Всё лучше, чем дурачка-то валять. Вот ему надоест, проучит он тебя.
- Кто? - шепотом спросила Маша.
- А Ванька-то, дурак.
У Маши глаза округлились и мороз по спине прошел. А дед закурил папироску, дым рукой в сторону отогнал, а сам так смотрит с прищуром - и не поймешь, шутит он или правду говорит.
"Шутит", - решила Маша и - шмыг за калитку, только её и видели. Скачет вдоль по улице, вдруг смотрит - Вовка с Колькой на лавочке в какую-то новую игру играют. Сидят, лбами в друг друга упёрлись и не дышат. Только моргают. И Маше знаки делают, чтоб не шумела. Только было Маша рот раскрыла, чтоб спросить, что это они делают, а ребята ей:
--
Не мешай! Иди, иди себе, куда шла. Не видишь, мы в шахматы играем!
--
Да вы играть-то и не умеете. Вот как надо!
Подскочила она к Вовке да как даст щелбана его королю, тот и полетел в кусты вверх тормашками и полвойска Колькиного повалил с грохотом.
--
Да ты что?! - закричали друзья-шахматисты, - да мы тебе, да мы тебя! И кинулись за Машей, чтоб накостылять ей. Да куда там. Маша уже на яблоне. Сидит и дразнится:
--
Бе-бе-бе!
--
Ну, и сиди там до ночи, сколько влезет. Пошли, к нам в сад, Колян, по новой сразимся.
Ребята собрали шахматы и ушли. Маша ещё немножко посидела на дереве, на всякий случай, и стала слезать. А сама думает: "Не хотите со мной играть - вам же хуже. Вы сейчас у меня умрёте от зависти".
Прибежала Маша домой, схватила за руль велосипед, выкатила на улицу и, оседлав его лихо, помчалась к Вовкиной даче. Пролетая мимо притихших над шахматной доской ребят, Маша отчаянно задергала велосипедный звонок, загоготала и как можно противнее проблеяла:
- Бе-е-е!
- Да оставь ты нас в покое! Сколько можно дурака валять! - крикнул в сердцах Вовка.
Только Маша набрала побольше воздуха, чтоб снова громко бекнуть, как вдруг под колесо ей шмыгнула соседская рыжая кошка. Маша от неожиданности поджала ножки, бросила велосипедный руль, зажмурилась и упала в придорожную траву.
Глядь, а перед ней человечек стоит. Личико плаксивое морщит. Сам маленький, не больше ладошки. В рубашечке, в порточках сереньких и шапочка простая такая на макушке, вязаная. И пальчиком ей грязненьким грозит. Села Маша, на коленку ушибленную дует. Глаза протёрла - нет, не исчез человечек!
--
Ты кто?- спрашивает Маша.
--
Я-то? Я Ванюшка-дурачок. Сколько можно меня валять, на мне уже живого места нету. Посмотри, что ты со мной сделала! Как я на глаза людям покажусь - у меня вон - штанишки грязные, рубашка порвана, коленки ободраны.
--
А я-то тут при чём? - дернула плечиком Маша.
--
Ах, ты ещё и не при чём... Всё. Отныне запрещаю тебе, неумёхе, меня валять, поняла?
- А я всё равно буду! - рассмеялась Маша и показала Ваньке язык: - Бе-е-е!
--
Ай-яй-яй! А я ведь и обидеться могу. И наказать могу.
--
Ой-ой! Испугал. Боюсь-боюсь, - съязвила она, отряхнулась, и вытянула из канавы велосипед со свернутым рулем.
--
Ах так?! - рассердился человечек, - так вот тебе мое слово. Будешь теперь только "бе-бе-бе" говорить. А все остальные слова забудешь. И пока за ум не возьмешься, пока делу не научишься, будешь бе-бекать.
Сказал и исчез. А шапочка его вязаная осталась. Удивилась Маша. Взяла шапочку, в кармашек положила.
Примчались Колька с Вовкой, а за ними и машин дедушка пришёл. Стал Машу отряхивать, со всех сторон осматривать, и спрашивает:
--
Как же так вышло, Машенька, а?
--
Да это я бе-бе, сама виновата, я бе-бе ...
--
Бежала?
--
Бе-е..
--
Зачем ты опять дразнишься?
Заплакала Маша, а сказать толком ничего не может.
Колька говорит:
- Это она не нарочно.
Пришли они домой. Ребята молчат, уши красные, ну, думают, и им сейчас влетит. Бабушка Машеньку умыла, а Кольке с Вовкой налила чайку с вареньем.
Маша всё ей решила рассказать. Только рот раскрыла - опять та же песня: бе-бе, да бе-бе. Бабушка никак понять ее не может:
--
Беленького хлебушка тебе может, горбушечку? С вареньицем?
Маша головой мотает, мол, нет, не хочу.
Дед себя по коленям как хлопнет, как закричит:
--
Бе-рег! Берег! Я понял! Точно! Велосипед у речки забыла?
Маша руками на него замахала, мол, нет же, не то!
--
Дед, окстись! Ты ведь сам его в гараж откатил и руль выровнял. - засмеялась бабушка.
Вовка говорит:
--
Бе-лье? Бе-рлога? Бе-седка? Берет? Билет в кино? Или на танцы? Белочка?
--
Я, не бе-бу-бу! Ой! Бе-бе...боль...
--
Где больно? Ох, ссадина! - подпрыгнула бабушка и потянулась за зеленкой к аптечке. Тут Маша не выдержала, взяла простой карандаш, тетрадку, и написала большими квадратными буквами: "ПРОСТИТЕ МЕНЯ! Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ БУДУ!" А бабушка, дедушка, Вовка и Колька спрашивают:
- Чего ты больше не будешь-то?
Маша пишет: "ВАНЬКУ ВАЛЯТЬ!" И написала она ещё, как с человечком познакомилась, и за что он на нее рассердился. Поставила она жирную точку и бабушке сочинение показала.
- Да... С Ванькой шутки плохи. Я многих встречала людей, которых Ванька-то наказал. Вон, наш дворник. Знаешь? Довалялся дурака. Теперь такие слова приговаривает, хоть святых выноси. Берись-ка ты, девонька, за ум, а то так и будешь всю жизнь козой блеять.
Испугалась Маша. Шапочку Ванькину отряхнула, постирала и повесила на малиновый кустик сохнуть. Потом взяла иголку, нитки, ножнички и принялась обновку ему шить. Лоскутиков у бабушки много, шей - не хочу! Штанишки сшила. Красивенькие, с кармашками. За рубашечку принялась. И ребята рядышком в саду устроились, третью партию играют. Красота!
Ванька из-под елки на Машу все смотрел, любовался. Пощупал шапочку - долго ли еще ей сохнуть. Потом сорвал, кряхтя, листик подорожника, закинул его за спину и понес ссадины да синяки лечить, те, что от Машиных дуракаваляний ему, бедолаге, сегодня достались.
А вечером Маша отнесла обновку на то самое место, где утром с Ванькой повстречалась.
А он тут как тут. Надел он новые порточки, рубашечку красненькую, подпоясался, приосанился, и так ему наряд по душе пришёлся, что он даже языком прищёлкнул.
Улыбнулся Ванька хитренько, пальчиком погрозил изумленной Маше, топнул ножкой и исчез. Только пыльное облачко поднялось и тихо растаяло.
- Чудеса-а-а...
А Маша побежала домой дедов карман на место пришивать, и учиться носочки вязать.