Аннотация: Новый рассказ, попытка абстрагироваться от привычного сплаттерпанк-стиля. О чём: несчастный старик проклят, и за сигареткой рассказывает историю своей жизни, где все его знакомые и любимые гибнут.
УЖАСНАЯ ИСТОРИЯ ГАРОЛЬДА ДЖЕФФЕРСОНА
На столе были только пачка сигарет и стакан в качестве пепельницы. Они были в центре стола. Я сидел напротив Гарольда: нам обоим было по пятьдесят, но я только-только начал седеть, а вот плешивая голова Гарольда была белой как снег. В общем, мы недавно с ним познакомились, месяца три назад, и он показался мне неплохим мужиком, которого, правда, сильно помучила жизнь.
Я достал сигарету; он достал сигарету. Мы по очереди прикурили от одной спички - они были рассованы у Гарольда по всем карманам. Ногти Гарольда были толстыми и жёлтыми от огромного количества потребляемого никотина, но на седине не было ни капли медного оттенка. Дрожащие узловатые пальцы поднесли сигарету ко рту - он шумно затянулся. Я пытливо смотрел на него. Он начал говорить.
-Мэтт,- обратился он ко мне,- ты знаешь, что все мои знакомые умерли страшной смертью?
Я ответил, что не знаю, и не хотел бы об этом слушать. Гарольд, когда позвал меня на обычную вечернюю болтовню про огород за сигареткой, не подразумевал, что будет исповедоваться передо мной.
-Пожалуйста,- сказал он, затянувшись,- выслушай, и больше ты меня, возможно, не увидишь.
-Ладно, говорю я,- Валяй, рассказывай. Регулярная еженедельная депрессия была в духе Гарольда.
-Так-с,- начал он,- кажется, первые пять лет своей жизни я жил вполне неплохо. Ты, кстати, в курсе, что всю свою жизнь я прожил в этом чёртовом домишке?
-Заметно,- невесело усмехнулся я. Домик был паршив как снаружи, так и изнутри. Когда была гроза, он ходил ходуном, зимами в нём было дьявольски холодно, печь домик не грела ни фига. Пол весь в трещинах, по ночам слышно крыс и тараканов, обои отсырели и сгнили лет эдак тридцать назад. Неважно. Гарольд продолжал:
-А вот потом, твою мать, все начали умирать. Угадай, кто был первым?
-Ты?- пошутил я.
Гарольд помрачнел ещё сильнее.
-Мэтью, а ведь ты мудозвон.
-Ладно, кто?- я вроде как думал, что вся эта история Гарольда - не что иное, как розыгрыш.
-Первой умерла мать. Логика, Мэтью, демоническая логика. Но самое занятное,- вот здесь он затянулся ещё раз,- это как она умерла.
-Ага,- проницательно улыбнулся я.
-Мэтт, я так же серьёзен, как раковая опухоль.
Я потупил глаза в стол, покрытый рваной, забрызганной липким чаем скатертью. Гарольд продолжил:
-У нас дома был хомячок, его назвали Элвис, он тогда как раз начал набирать популярность. И один раз, когда мама кормила его с руки, он взял и укусил её. Прогрыз руку до кости, вот прямо здесь,- Гарольд показал место на руке, где обычно измеряют пульс. Крови, знаешь ли, было море, но рана была не смертельной. А знаешь, что было потом?
Я покачал головой, заметив, кстати, что уже тёмная ночь.
-Её руку раздуло, как руку недельного трупа. Её тело посинело целиком, а ртом шла кровь. Я смотрел на неё, плакал и боялся, что меня стошнит. Она была ужасна, Боже, как же она была ужасна. А перед смертью,- он многозначительно поднял палец,- она сказала "Живи. Это твоё проклятье". И умерла. Всё, блин. Матери нет.
Я заметил, что пепел с сигареты обжигает мне руку, и бросил сигарету в стакан. За всё время рассказа Гарольда я не сделал ни единой затяжки.
Гарольд глубоко вздохнул продолжил рассказ:
-Её похоронили в закрытом гробу, гробовщики так и не смогли привести её кожу в подобающий цвет. Дальше умер отец.
-Когда?- спросил я.
Гарольд ухмыльнулся.
-Через месяц. Он внезапно начал глохнуть. Немудрено, он работал на литейном заводе, при таком грохоте. Но это случилось как-то внезапно, с невероятной скоростью. Сначала отказало одно ухо, а второе угасало постепенно. Он из-за этого очень сильно переживал, как будто терял необходимую часть жизни. Я слышал, как по ночам он громко плакал в подушку, сам не слыша, с какой громкостью он ревёт. А потом его сбил поезд.
Я поперхнулся собственной слюной.
-Ага. Он шёл с работы через рельсы и не слышал поезда. Только ошмётки остались. Его куски хоронили в закрытом гробу.
-Я осиротел. Попал в приютский дом, там было детей пятьдесят. Это были уроды, отщепенцы. Я не дружил с ними, сосредоточился на учёбе. А знаешь, что было, когда я покинул приют и поступил в институт?
-Все пятьдесят умерли?- спросил я, боясь ответа и зная его.
-По приюту прокатилась волна холеры. Погибли все без исключения.
-Боже милостивый,- прошептал я.
-Ты покури, легче будет,- искусно контролируя свои эмоции, сказал Гарольд.
-Нет, спасибо, сейчас просто не могу. Продолжай.
Гарольд пожал плечами и продолжил:
-Так-с. В общем, все умерли в собственном поносе. А я остался. Поступил в Мискатоник, закончил его с отличием, встретил Кэтрин. Это была прекрасная девушка, умная, красивая, что-то вообще в ней было... Мы влюбились друг в друга и поженились. Потом поехали во Флориду, на озеро. И там она решила заняться дайвингом. Ты знаешь, Мэтью, первое правило аквалангиста?
-Всплывая, выдыхай,- без запинки сказал я.
-Точно. А она не выдохнула. Давление уменьшилось, воздух расширился, и ей разорвало лёгкие. В клочья. Я лежал тогда на пляже и смотрел в бинокль, как она плавает. Она опустилась на дно, а потом всплыла... лицом вверх... с кровавой пеной изо рта. Бо-о-оже,- протянул Гарольд и протёр слезящиеся глаза,- Всё... этот чёртов дым...
Я чувствовал себя очень хреново. Человек просто распинался у меня на глазах.
-Самое интересное,- произнёс Гарольд,- что я изо всех сил старался не придавать этому значения. Я понимал, что вокруг меня какая-то чертовщина, которой нет объяснения. И я решил жить дальше. А дальше, как ты понимаешь, хуже.
Мне хотелось уйти, но я просто не мог этого сделать. Я должен был услышать конец.
-Я устроился клерком в один поганенький офис. И всё стало хорошо. Начальник был порядочной свиньёй, платили мне мало, но никто не умирал. Я решил, что зло достаточно наигралось со мной, ты понимаешь? Оно, кажется, отпустило меня, помучив вдоволь. Я ездил на поезде на работу и обратно, сюда, десять беззаботных лет. А потом я встретил свою вторую жену. Угадай, как её звали?
-Нет, ну тут я не могу угадать.
-Ты можешь. Её звали Кэтрин. И это была идеальная проекция моей первой жены через десять лет. Взрослее и красивее. Я думал, что это подарок Господа. Правда, я думал, что Господь сжалился надо мной, послал мне прекрасную жену и детей в качестве извинения за сиротство.
Тут Гарольд позволил себе горько рассмеяться. У меня по коже пошёл мороз.
-Да, Кэтрин повзрослела, поэтому мне пришлось ухаживать за ней порядка года.
Гарольд говорил о своей второй жене, как о первой. Я подумал, что он безумен, но продолжил слушать.
-Итак, в конце концов, я женился на своей Кэтрин. И я решил проверить своё счастье на прочность. Медовый месяц у нас был на том же пляже во Флориде. Мы с новой Кэтрин плавали над костями старой Кэтрин, образно выражаясь. Смеялись над старым прошлым, покоящимся глубоко на дне. И всё было прекрасно.
Гарольд достал из пачки последнюю сигарету. Я оглядел комнату в поисках часов.
-Не беспокойся, скоро всё закончится,- сказал он, заметив это.
-Говори дальше.
-Когда мы вернулись сюда, Кэтрин сказала, что беременна. В тот момент я заплакал от счастья. Зло побеждено, думал я. Однако эта дьявольская аура накапливалась вокруг меня, чтобы нанести решающий удар.
Моя рука нервно забегала по столу в поисках сигареты. Слишком уж дико я себя чувствовал.
-Сигареты закончились,- бесстрастно сказал Гарольд,- Дослушай так. Итак, в один погожий весенний день в моём кабинете зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос врача, который сказал, что моя жена в роддоме, корчится в схватках. Я ринулся в этот роддом, по пути забежав в кабинет начальника, сказал, что жена рожает. Даже этот ублюдок за меня порадовался.
Мои пальцы свело смертной судорогой.
-Когда я приехал, акушеры в окровавленных халатах встретили меня взглядами, полными сочувствия. Кэтрин была мертва. Мертва снова. Болевой шок.
-А что с ребёнком?
-Ребёнок родился без головы. Это была самая поганая вещь, что я видел в своей жизни.
Тут Гарольда вырвало на пол. А потом он заплакал.
-Гарольд? Ты в порядке, дружище?
-Потом по телевизору я увидел, что мой офис сгорел,- проговорил Гарольд сквозь рыдания,- Причина возгорания неизвестна. Погибла добрая сотня человек, все эти имена, что показывали в минуту молчания, я знал.
-Это всё, Гарольд?- спросил я, совершенно подавленный услышанным.
-Пожалуй, что всё,- ответил Гарольд и резко встал из-за стола,- Я рассказал тебе всё, что хотел. Теперь, думаю, моя душа чиста.
Гарольд ушёл в другую комнату, бросив в мою сторону:
-Прощай, Мэтью. Ты хороший друг.
-Куда ты?
-Застрелиться,- услышал я, а затем последовал хлопок дверью и щелчок щеколды.
Осознав его намерения, я кинулся к запертой Гарольдом изнутри двери.
-Гарольд, твою мать, не делай этого!- вскричал я.
-Не оскорбляй памяти покойных!- услышал я в ответ,- Я должен это сделать!
-Зачем, Бог ты мой, зачем?!
-Разве ты ещё не понял?!- взревел он,- Ты проклят, чёртов мудозвон!
Я понял. Понял прямо сейчас. Я осел на пол, по лицу крупными градинами покатился ледяной пот. Я покойник, я покойник, о, Иисусе, я же долбаный мертвец уже...
-Гарольд,- выдавил я,- с чего ты взял, что твоя смерть меня спасёт?
-Может быть,- сказал Гарольд,- с моей смертью умрёт это проклятие...
-Гарольд,- окликнул его я, весь в слезах.
-Да, Мэтью?- ответил он.
-Прощай, дружище...
Я услышал громкий выстрел, услышал, как задрожали стёкла в окнах, услышал какие-то странные брызги.
Всё.
ГАРОЛЬД ДЖЕФФЕРСОН МЁРТВ.
Я проплакал у этой двери где-то полчаса, прежде, чем отправился к себе домой.
Придя туда, я сел за печатную машинку, распечатав блок "Честерфилд" (в них я сейчас нуждался более всего), и напечатал эту историю. Наверное, я сказал всё, что нужно.
Странные мысли сейчас копаются в моей голове. Гарольд умер. Он просто не мог умереть. Ну а что, если проклятие не умерло? Что, если я сейчас на волосок от смерти, и дьявол уже натянул нить моей судьбы? Господи, потолок трещит. Странно, чердак пуст, ничто не может продавливать его сверху, да и фундамент, в общем, достаточно крепок... Ладно, зачем изводить себя подобными мыслями, будь что будет... Может быть, Господь и сжалился надо мной, кто знает. Я всегда верил в него...
Проснулся от ужасного шума. Мне снилось, что Гарольд в аду, вместе с двумя жёнами, сыном-уродом и родителями. И все смеются, несмотря на то, что потеют кровью. И зовут меня к себе.
Прямо надо мной в потолке огромная трещина. Из неё сыплется пыль. Надо бежать, милостивый Боже, надо бежать!..