Журавли, они, конечно, птицы красивые. Но нам будет логичнее отметить колоссальные изменения, происшедшие в психике Фомина.
Все полнее собака вытесняла из заводского оборотня человека. А вместе с ним, исчезал, таял в воздухе алкоголик, скандалист и тунеядец. Фомин и сам уже не понимал, кто он есть на самом деле. И особенно его растерянность проявилась в момент, который по праву можно назвать интимным.
И закрыл бы я эту тему, и поставил жирную точку. Был Серега и нет Сереги: невелика потеря для общества. Толку от Трезора ничуть не меньше. Да у истории сей, конец иной вышел.
В тот самый момент, когда Фомин Сергей Иванович окончательно смирился со своей злосчастной судьбой, произошло небольшое событие, которое и стало отправной точкой обратного хода действия.
А всего лишь приснился той ночью Сереге странный сон. Будто он находится в большой, красивой, уютной детской спальне. На кровати спит маленькая девочка. Нежная и чистая. Она держит своими бархатными ручонками Сергея за палец и мирно спит. Ее тихое дыхание теплой волной отдается в груди мужчины, и он не убирает руку, боясь потревожить ребенка. Тикают в зале часы, а за окном чуть слышен гул замирающего города.
- Папа, я тебя люблю, - вдруг произносит девочка, и у растроганного отца на глаза наворачиваются слезы счастья. Он гладит по головке девочку и чуть слышно шепчет ей на ухо: "Спи спокойно. Я тоже люблю тебя...".
Неожиданно Фомин проснулся, услышав за забором чьи-то громкие голоса. По привычке он выскочил и со злостью гавкнул пару раз. Голоса затихли и удалились. Серега вернулся в свое жилище и вновь свернулся калачиком. Но сон не шел. С тоской оглядел Фомин деревянные стены тесной собачьей будки. Ах, какая ему приснилась сказка! Ничего особенного, но как дорого бы заплатил Серега, только бы это оказалось правдой. Несчастный пес заплакал. Молча, по-человечески, по-мужски.
Фомин вдруг почувствовал приближение разительных перемен; шестым животным чувством, интуицией, приступом ясновидения - как угодно это назовите. Такие сны снятся неспроста. Его ждало испытание. И в зависимости от решения, принятого им, Фоминым Сергеем, произойдет "нечто". Нечто значительное.
22
Жилой сектор на поселке Крылова представлял собой застройку одноэтажных домов с садовыми участками, которые стали лакомым куском в послеперестроечный период, после появления изрядно обогатившихся людей. Старые дома и участки скупались, сносились и на их месте вырастали современные двухэтажные красавцы, исполненные по индивидуальным проектам. Поселок постепенно становился элитным. Как-то незаметно, само собой вокруг дома Петровича, как грибы по осени, то тут, то там появлялись симпатичные дорогие мини-замки. Их владельцев цеховой мастер видел, когда они проезжали по улице на дорогих иномарках. Хотя, говоря по совести, Николая они волновали мало. У каждого своя жизнь. Детей Петрович вырастил, хозяйство держал в порядке, на заводе платили по его представлениям нормально, согласно контракту, с учетом его заслуг. Чужому богатству мужчина не завидовал, на темные деньги не зарился. Как говорится, спал спокойно. И менять свою привычную трудовую жизнь не собирался. Правда, и "гибким" человеком Петрович не был никогда. "Упертый мужик" - так отзывались о нем сослуживцы. Но согласитесь, упертость - не самый тяжелый порок. Правда некоторая досада в его душе (в самых ее тайниках) все-таки зрела.
"Всю жизнь работаю, - думал Петрович, - а хорошую машину купить не могу. А ведь давно пора "шестерку" поменять".
На этом, собственно, сетования на жизнь и заканчивались. Других изъянов в устройстве своего быта Николай не видел.
Однажды, поддавшись соблазну выглядеть "покруче", купил толстую золотую цепь и повесил на шею. У родственников и друзей украшение вызвало улыбку, у жены смех, в рабочем коллективе желание посплетничать. И тем более непонятно, учитывая серьезный характер Николая, почему он упорно не хотел цепь снимать, а наоборот, вызывающе демонстрировал, распахивая ворот рубахи и оголяя волосатую грудь.
Скорее, тут проявлялась та же "упертость", а проще говоря, обыкновенное упрямство. Если Петрович принимал какое-либо решение, он от него уже не отказывался. Порой во вред себе.
Ко многому в жизни был привязан Петрович. Он любил работу, любил жену и детей и, конечно, любил дом. Собственный, приземистый, с огородом и баней. Тут он чувствовал себя гармонично, значимо, настоящим хозяином.
И потому его никак не мог обрадовать визит богатого гостя в один из ненастных осенних дней, по календарю как раз в воскресенье.
Лощеный, сияющий, толстый и благополучный, нежданный визитер вошел во двор в сопровождении юной красотки.
Верный сторож Трезор было залаял, как полагается по должности, да осекся. В горле раздался какой-то булькающий звук, и пес замер в изумлении, глядя на толстяка. В нем он признал своего старого знакомого Григория Вахтанговича Касаяна по кличке Шнобель.